Как говорила Брик

— Какой симпатичный… — начал Антон. — Охуенный. — Нетипичный. — Одинокий. — Недалёкий… — Трахнем его? Видите ли, Антон посчитал себя искусным манипулятором, как только придумал это; ну, давайте будем честными — это гениально; гениально настолько, что он предложил бы возглавить этой идеей список «Как развести своего соседа на секс втроём?», если бы такой существовал. Хотя Антон даже не пытался гуглить, он в принципе рисковый парень, и его жизненное кредо — «Почему бы и нет?». Почему бы не съебаться с Эдом в Первомайск в первые же каникулы? Почему бы не спрыгнуть с третьего этажа за три бутылки пива? Почему бы не заявиться на экзамен, перед этим выпив водки с энергетиком? В конце концов, почему бы не трахнуть нового соседа? Антон не видел никаких проблем. Эд как раз протирал шкаф, кряхтя, чтобы достать доверху — было бы логичнее, если бы этим занимался Антон, но это была не его неделя, так что он не собирался даже дышать в сторону уборки. Произнеся последнюю фразу, Эд остановился и медленно повернулся к Антону, развалившемуся на кровати — в этом году он выбрал одиночную, а не двухъярусную. На двухъярусной теперь спал их сосед, взбираясь наверх с такой лёгкостью даже будучи — как он сам выражался — «подшофе», что ни Эд, ни Антон не стали протестовать. Антон бы не удивился, если бы узнал, что на верхние полки в плацкартах Арсений взлетает так же изящно, — ну просто фея, блядь. Или фея-блядь. Антон пока не понял, если честно. Встретившись взглядом с Эдом, он вопросительно поднял брови — сейчас придётся либо сливаться с темы, либо продолжать разговор; причём второе казалось Антону куда менее проблемным, чем первое. Он вообще ненавидел всё усложнять. — Это предложение? — Я вроде не на коленях. — Бля, ты понял. Ты про Арсения, реально? Антон пожал плечами и из позы «я типичный мужик у телика с пивом в руках» перетёк в позу «я решаю важный вопрос, поэтому упираю локти в колени». — Ага. Трахнем его? Эд фыркнул и повернулся обратно к шкафу, а Антон снова пожал плечами — ну, нет так нет. Он и один справится прекрасно. — С чего ты взял, что я захочу трахнуть Арсения? — вдруг продолжил Эд, но от шкафа не отвлёкся — вот мудак. Антон когда-нибудь его в этом шкафу и запрёт, вдруг он найдёт там Нарнию. — С того, что ты уже хочешь его трахнуть. Не тупи, Эд. Я не слепой, и мы живём в одной комнате четвёртый год. — Бля, ты ещё скажи «ты так на него смотришь». — Ты так на него смотришь… Эд повернулся, только чтобы бросить мокрой тряпкой в Антона, — тот словил её на лету; недаром мама отдала его в баскетбольную секцию, когда он был ещё пиздюком. В смысле, он оттуда всё равно ушёл в футбол, но какие-то навыки до сих пор остались. В совместном быту с Эдом очень полезно уметь ловить летящие в тебя предметы прежде, чем они попадут точно в цель. — А ты думаешь, Арсений гей? — спросил Эд, забрав из лап Антона тряпку и увлёкшись в этот раз бортиком верхней кровати. Антон смотрел на сползающие с него шорты и думал о жизни. — Сто процентов. — Как ты понял? — А как ты на первом курсе понял, что я гей? — Ты мне сказал. — А как ты понял, что сам бисексуал? — Не знаю, я… — Эд оборвал себя и снова повернулся к Антону, смерив его гневным взглядом. — Я тебе этого не говорил. — А надо прям было? Ещё скажи, что не дрочил на меня ни разу. — Ты дохуя о себе думаешь, дядь. — Я читал твою переписку с Ирой, она сама показала. Хотела, чтобы мы встречались. — Зачем? — Не знаю, — вздохнул Антон. — Женщины. Разговор с каждой новой репликой приобретал всё более абсурдный характер, и, надо сказать, Антон был в восторге. Эд даже не пытался ничего отрицать — видимо, действительно похуй. Тоже отличное кредо для жизни, а главное охуенно сочетается с кредо самого Антона. Может, Ира была права… — Тогда откуда ты знаешь, что Арсению нравится кто-то из нас? Тем более мы оба? — Да я и не знаю. Но можно узнать. — В лоб спросишь? — Не, Эдь, я же не ты. А Арсений — не я. — Ага, работа не волк, работа — это ворк. — Так, бля, я не понял. Ты согласен? Секс втроём? Это как вдвоём, только… — Втроём? — Точно. — Ты случайно не с красным дипломом оканчиваешь? — Секс? Нет, никто пока не был настолько хорош. Эд повернулся к Антону специально, чтобы продемонстрировать свой навык закатывания глаз. Антон, как и всегда, не впечатлился и ушёл курить на общажный балкон; ему надо было подумать. Шла вторая неделя сожительства с новым соседом… * — Арс, а ты смотрел Поттера? Мы с Эдом думали устроить марафон, хочешь с нами? — Смотрел, конечно, даже читал. — Надо познакомить тебя с Ирой, — фыркнул Эд, — у той вообще сдвиги по этой теме. Антон неодобрительно посмотрел в его сторону — Эдовы ремарки портили ему весь кропотливо продуманный сценарий. — И кто был твоим любимым персонажем? — продолжил расспрашивать Антон. — Эдик, вот, тащится по Виктору Краму. — Не пизди, я даже не помню, кто это. Мне нравится тот, который воет на луну. — Ремус, — кивнул Арсений. — Мне нравились близнецы Уизли. А тебе? Хорошая новость — Эд с Антоном как раз могли бы устроить в универе фейерверк и основать магазин приколов; очень жаль, что они унылые магглы, вынужденные рвать жопу ради корочек. — Э-э… Ну, допустим, Драко. — Бля, он же мудак, — поморщился Эд. — Чем ты смотрел? — Арсений выглядел оскорблённо — а это тяжело, если на твоей домашней футболке принцесса Пупырка, а ешь ты мармеладных червяков. — Он не от хорошей жизни так себя вёл! — А из главной троицы тебе кто больше всех нравился? — настойчиво спросил Антон; вообще не подозрительно. — Гермиона, — пожал плечами Арсений — видимо, для него такие расспросы были в порядке вещей. — А вам? — Гарри, конечно, — не отрываясь от планшета бросил Эд. — Все трое, — улыбнулся Антон. Арсений наконец-то посмотрел на него с подозрением — слава богу, а то Антон уже начал бояться, что тот сумасшедший и не замечает подвохов. * — Так, стоп. Эта фраза, изречённая из уст Эда, обычно значила, что всем действительно стоило отвлечься от своих дел — грядёт великое прозрение. Антону было, от чего отвлекаться: последние полчаса он сосредоточенно искал, на что бы потратить стипуху, и пока метался от ужина на троих в Макдаке до какой-то игрули в Стиме по акции — больно заманчивая была обложка. Однако Антон всё же повернулся к Эду, который сосал свой мерзкий айкос, сидя на узком подоконнике — и как только помещался. — Чё? — Если ты предложил секс втроём, это значит, что ты и меня хочешь трахнуть? Антон сдержал смешок только из большого уважения к Эду и его душевному спокойствию. Хорошо, что Арсений ещё не пришёл с универа — а то Эд бы и при нём не постеснялся уточнить. — Ну почему, может, я хочу, чтобы ты трахнул меня. Ответный взгляд Эда и его вытянувшееся лицо стоило всего; Антон наконец заржал и убрал ноутбук с коленей — тем уже было горячо. — Да расслабься, Эдя, я просто понял, что был бы не против. Мне нравится Арсений, тебе нравится Арсений, я не вижу проблемы. — То есть уточнить, нравишься ли мне ты, ты не захотел? — А это не очевидно? Я хожу в твоих футболках. Ты носишь мои кольца. У нас общий бюджет на жратву. Мы живём вместе четвёртый год. Пиздец, мы женаты, а ты не заметил? Эд реально задумался, Антон снова фыркнул и поднялся с кровати. Подойдя, он упёрся бедром в подоконник и сложил руки на груди — Эд даже не подумал отойти. Интересно, на сколько ещё Эд позволит Антону отодвинуть свои рамки? Существуют ли у Эда вообще рамки?.. Антон мог бы написать про это курсовую. И диплом. А про самого Эда — целый диссер. От слова дисс, возможно. — Окей, — после небольшой паузы выдохнул Эд и тут же затянулся снова. — Всё? Никаких вопросов? Эд посмотрел на Антона, выпустил дым и спросил: — Пососёмся? Иногда у Антона было ощущение, что они с Эдом соревнуются, у кого больше атрофировалось умение чувствовать удивление; Антон сейчас вот нисколько не удивился. — Прям ща? — Ну. — Прям трезвыми? — А ты не хочешь? Я бы проверил. — Свою любовь ко мне? Как продуманно. — Ты заткнёшься? — спросил Эд, и Антон красноречиво приподнял брови. Это был первый раз, когда перед поцелуем с Антоном кто-то вздыхал от безысходности — Антон поэтому и не сразу поймал настрой. Целоваться с Эдом было приятно, и это можно было бесконечно сваливать на долгое и унылое одиночество и придумывать миллион нелепых отмазок, но Антон не собирался заниматься такой чепухой. Он целовался с Эдом, и ему было приятно, потому что ему нравилось целоваться — и нравился Эд. А вот что Антону точно не нравилось, так это способность некоторых людей бесшумно проскальзывать в блок. Поэтому, когда Арсений открыл дверь в комнату, всё стало страшно неловким и оттого сложным — ну просто самый худший расклад из всех возможных. — Ой, — как-то запоздало обозначил своё присутствие Арсений. — Бля, — вздохнул Эд. — Сука, — подтвердил Антон. — Я попозже зайду. Дверь за Арсением захлопнулась с обратной стороны, и Антон прижался виском к холодному окну — ну что за говно, теперь придётся объясняться с Арсением дольше, чем он планировал. — Может, его догнать? — обеспокоенно спросил Эд. Антон пожал плечами и, оттолкнувшись от подоконника, пошёл на выход. — Ты останься, а то он подумает, что мы два злобных гея, которые решили его изнасиловать. — Во-первых, он наверняка уже так думает. Во-вторых, это разве не так? — Отъебись, — беззлобно бросил Антон, прежде чем выйти из комнаты. Пососались, блядь. * — Получается, вы не встречаетесь? — Нет. — Просто живёте вместе и ведёте себя как женатая пара? — Ага. Разве что не трахаемся. — Как и множество других женатых пар. Антон хмыкнул. Они с Арсением шли по зимнему городу — благо, снег перестал пару часов назад, и теперь можно было просто наблюдать за тем, как сугробы поблёскивают в желтоватом свете фонарей. Арсений — видимо, интуитивно, — вёл Антона к набережной. — Объяснишь? — попросил Арсений. — Ну, недавно появились обстоятельства, из-за которых нам пришлось провести этот эксперимент. Понятнее? — Нет, но я приму как факт. — Спасибо. Антон смотрел на Арсения всю дорогу — у того была ярко-розовая шапка и сигнально-желтая куртка; в целом, он выглядел как милый дорожный столбик — вставки на рукавах наверняка были рефлективными. Арсений смотрел себе под ноги. — Ты грустный. Тебе нравится Эд, да? — Мне... — Арсений вскинулся и заглянул Антону в глаза, будто вспомнил что-то. — Я же не гей. — Я нашёл гей-порно у тебя на ноуте. — Ты лазил в моём ноуте? — Конечно, нет. Но теперь мы знаем, что оно там есть, — Антон улыбнулся, надеясь, что не выглядит конченым маньяком. — Расслабься, я тоже гей. — Я вообще не понимаю, кто я... Арсений пробормотал это так искренне, что Антон прочувствовал все его сомнения — что ж, к сожалению, он не мастер утешать людей. — Президент Украины? — Успешный адвокат... — Обычная домохозяйка... — Тот факт, что ты знаешь речь Зеленского наизусть напрягает меня больше, чем всё, что сегодня случилось, — признался Арсений. — Но ты же тоже её знаешь. Арсений смерил Антона долгим взглядом, а потом изрёк: — Вот именно. * Арсению и вправду нравился Эд. Эду и вправду нравился Арсений. Это было видно невооруженным взглядом, но, возможно, только Антону — потому что он прожил четыре года бок о бок с одним и стал лучшей подружкой второго. Кстати, лучшая подружка — гендерно-нейтральный термин. Ира так сказала. Не то чтобы Антона всё это задевало — даже наоборот, он начинал беспокоиться за своё психическое и душевное здоровье. Отсутствие ревности к людям, которые ему нравились, значило, что он бесчувственная скотина? Или нет? Или это значило, что они нравились ему недостаточно? Не врал ли Антон себе всё это время? Он был бы рад знать, что у Эда с Арсением всё хорошо, и даже готов был сказать Эду, чтобы он забыл про ту несчастную идею, но, во-первых, Арсений с Эдом очень жёстко тупили, а во-вторых, всё вокруг пахло какими-то недомолвками. Арсений слонялся по блоку, как Кентервильское привидение (Антон смотрел мультик); его мешки под глазами стали напоминать реальные мешки — надвигалась зимняя сессия, и не двинуться самому было тяжело. Единственный стрессоустойчивый человек в блоке, то есть Эд, катастрофически плохо справлялся с тем, чтобы успокаивать окружающих — он по жизни не лез ни к кому, кто не просит помощи прямо, хотя на самом деле всегда был готов помочь. Методы этой самой помощи могли оказаться странными, но обычно всегда работали: Эд был мастером разгружать чужой мозг, при этом не загружаясь самому. Антон полагал, что если бы Эд и идущий к реке когда-нибудь встретились, второй бы в ахуе завершил карьеру. В один из снежных вечеров, когда Антон не мог ничего, кроме как лежать на кровати и листать новостную ленту, пока не уснёт, Эд нагло плюхнулся на его кровать, предварительно вырубив свет — дописал наконец-то какой-то долг, который преподка чисто из вредности сказала выполнить от руки. Ну, земля ей пухом: почерк у Эда ещё запутаннее, чем значения татух. Антон подвинулся ближе к стене, засунув телефон под подушку, а Эд лёг рядом — пока Антон лежал на боку, они даже помещались. За пару часов до этого Арсений (как самый настоящий студент перед сессией) решил, что хватит это терпеть, и с самым серьёзным выражением лица отправился к какой-то своей подруге, чтобы “нажраться в слюни и ныть завтра весь день”; Антон с Эдом сочли это хорошим планом, но не присоединились — им и не было предложено. — Бля, я запутался, короче, — произнёс Эд в темноту с такой интонацией, будто они уже три часа трепались о чём-то важном. — В чём? — Да в этом во всём. Эд вяло махнул руками — Антон увидел, потому что около их окна был фонарь, а в снежные дни его свет расплывался, и весь пейзаж за окном, как и их комната, приобретал жёлтый оттенок. У них были шторы, но никому не нравилось спать в полной темноте. — Забей? — предложил Антон. — Я бы с удовольствием, но я живу с вами в одной комнате. Как-то, блядь, не выходит. Эд тоже перевернулся набок — в нормальной ситуации любой на месте Антона растерялся бы, но Антон видел это лицо так часто, что даже бровью не повёл; подумаешь, Эд. Совсем не страшно. — И что тогда? Ты насмотрелся сериалов и теперь решил, что если пососёшься со мной, разберёшься? Я не принцесса-лягушка. — Заткнись? — предложил Эд, но в итоге замолчал сам — так и продолжил смотреть на Антона в упор с таким выражением лица, словно это он тут самое сложное уравнение. — А как же Арсений? — Да похуй, — по привычке выдохнул Эд, но тут же осёкся: — Я имею в виду, сейчас похуй. Блядь, нет, не похуй, просто… Антон сам двинулся ближе — если Эда не остановить, у кого-то из них взорвётся мозг, а Антон слишком устал, чтобы разбираться с последствиями. Он закрыл глаза, когда Эд медленно поцеловал его в ответ, и длинно выдохнул — его всё устраивало. Если Эду было удобнее разбираться не словами, а тактильно, Антон был не против такой тактики. — Бля, — пробормотал Эд ему в губы и поцеловал снова — в этот раз коротко. — Да сука. — Так плохо сосусь? — Антон приподнял брови, но не нашёл в себе сил открыть глаза. — Нет. — Помогло? — Да. — Класс. Антон почувствовал, как Эд сполз с кровати, и перевернулся на другой бок, уткнувшись лбом в прохладную стену — его лицо горело, как будто поднялась температура. Не то чтобы чувства к Эду стали для него неожиданностью — они закономерно росли вместе с количеством лет, проведённых вместе; однажды его восхищение соседом-рэпером должно было перерасти в это — ничего удивительного. Просто Антон не словил, когда именно это произошло, и теперь чувствовал себя так, будто упустил охуительную возможность — или даже множество охуительных возможностей. Возможно, не будь он таким уставшим, он бы ухватился за эту мысль, и она бы превратилась в череду излишних волнений, но мозг Антона отказывался должным образом обрабатывать информацию, поэтому уже через несколько минут он уснул. * Начало декабря наступило прямо в Антона: мало того, что он заболел и мешал спать и Эду, и Арсению, бесконечно кашляя и шмыгая носом, так ещё и не мог нормально работать или хотя бы готовиться к зачётам по вечерам — глаза болели от одного взгляда на экран. На пары он ходил — потому что не ходить на пары перед сессией приравнивалось к самоубийству, — но после его существование сводилось к состоянию “лежу лёжа”: Антон то проваливался в дрёму, то слушал бесконечные истории Арсения, который пытался хоть как-то его развлечь, то пил чай с лимоном, молча притащенный Эдом с кухни. На самом деле, болел Антон только третий день, но уже успел устать от этого состояния: хотелось поскорее вернуться к нормальной жизни — нервничать, потому что нихуя не выучил, а не потому что не знаешь, как дойти до общаги по снегопаду и остаться в живых. Ну и срань. Антон стоял под козырьком своего учебного корпуса и меланхолично смотрел, как усиливающийся снегопад стирает очертания окрестностей, возвращая их к состоянию “пустой лист А4” — страх любого писателя. — Шаст? — послышалось справа, и Антон так же меланхолично посмотрел на Арсения. Он стоял здесь скорее по привычке — потому что всегда курил после пар, а сейчас не мог из-за боли в горле, хотя и хотел смертельно. — Привет, — прохрипел Антон. — Ты в общагу? — Не уверен, что надо пытаться, — пробормотал Арсений, кивнув на весь пиздец, что творился с погодой. — Можно пойти в столовку переждать. — Я голодный. — Тем более. — Да я не буду жрать в столовой, ты туда заходил? Хочу умереть во сне, а не от того, что мой желудок разорвёт чужой. Антон закашлялся после такого длинного предложения. — Если мы сейчас куда-нибудь не пойдём, ты умрёшь от воспаления лёгких. Антон согласно кивнул и они вернулись обратно в корпус — до столовой Антон добрался как в тумане из-за перепада света и температур. Добрая душа Арсений принёс ему кипяток и заварку, пока Антон, уткнувшись носом в рукав своего разношенного серого свитера, почти уснул прямо под противно жужжащими лампами. Кроме них в помещении было ещё несколько группок студентов, разбросанных по углам, и их редкие смешки и тихие разговоры смешивались для Антона в сплошной шум — такой же белый, как пейзаж за большими грязными окнами. Антон так и не поднялся со стола, только двинул головой, рассматривая, как Арсений греет руки о свой бумажный стаканчик с таким же безвкусным чаем. Температура разливалась зудящим теплом по всему телу — и Антону показалось хорошей идеей поболтать, чтобы не уснуть на этом же месте. — Тебе правда нравится с нами жить? В таком состоянии у Антона были проблемы с рассчётом времени, так что и долго ли молчал Арсений он не понял. — Да, — в итоге ответил тот. — Никогда не видел такого уровня взаимопонимания между кем-то. Удивительно, что вы не вместе. — Мы вместе, — коротко усмехнулся Антон. Он наконец выпрямился и тут же немного сполз по стулу вниз, оседая, взял в руки свой стаканчик и осушил половину за один глоток. На лице у Арсения был нарисован большой вопросительный знак, и Антон сжалился над ним. — Через две недели после того, как тебя к нам подселили, до меня дошло, что ты нравишься нам обоим, и вместо того, чтобы разозлиться и, не знаю, заревновать, я типа просто… хуй знает, предложил Эду развести тебя на секс втроём. Арсений моментально отвёл взгляд и покраснел — очаровательное зрелище. На его фоне Антон со своими горящими щеками наверняка выглядел ущербно — простуда никому не к лицу. — Да, прости, — неловко прокашлялся он. — Я еблан. Арсений тоже прокашлялся и, отставив уже пустой стаканчик, тихо сказал: — Я слышал ваш разговор тогда. Если бы у Антона были силы охуевать, он непременно этим бы и занялся, но всё, на что его хватило — это вопросительно приподнять брови. Краем глаза он уловил очертания соседнего к универу здания — а значит, снегопад понемногу успокаивался. Как не вовремя. — Весь?.. — Да. Не буду врать, подумал, что съеду сразу. — Но не съехал. — Разве что кукухой, — Арсений снова посмотрел на Антона и улыбнулся — так искренне, будто всё происходящее было в порядке вещей. — Кстати, я не против. — Не против чего? Арсений многозначительно на него посмотрел — Антон моргнул, как глупая мультяшная рыбка. — А. О. Реально? — Ну да, я много об этом думал. — Ты об этом думал. — Я об этом думал. Антон ещё раз моргнул — возможно, из-за температуры у него начались галлюцинации. За толстой стеной болезненно-тошнотворного состояния было тяжело разобрать собственные эмоции, но Антон запомнит этот момент и обязательно подумает о нём, когда будет способен. Пока что в его башке разливалась блаженная пустота. — Домой? — миролюбиво улыбнулся Арсений. Антона хватило на целый кивок. * Антон и вправду ненавидел сложные уравнения, поэтому тот факт, что в их уравнении было всего три переменных, несказанно его радовал. Он пришёл в себя спустя пару дней после их с Арсением разговора и был на девяносто восемь процентов уверен, что это ему не приснилось: Арсений реально согласился попробовать втроём. Антон, правда, не совсем понял, что именно Арсений имел в виду — секс или отношения, — но он не дурак, чтобы отказываться от первого, и не счастливчик, чтобы верить во второе. Осталось каким-то образом рассказать об этом Эду, а потом ещё поговорить об этом втроём — Антон уже представлял себе это зрелище; унылее, чем три девицы под окном. В какой-то момент ему стало жалко, что они все не в каком-нибудь сериале, где между персонажами всё напряжение разрешается само собой — без разговоров и, главное, без последствий, зато непременно очень горячо. Впрочем, за последнее Антон не беспокоился при любом раскладе. — Короче, — выдохнул он, едва зашёл в комнату и стянул с себя длинный колючий шарф. — Арсений согласился на секс втроём. Антон видел, как в универе Арсений сдавал куртку в гардероб, так что был уверен, что тот не дома. Эд, очевидно радостный, что можно отвлечься от созерцания своей же домашки, потянулся и развернулся к Антону — как всегда спокойный. — Шо? Когда вы успели перетереть? — Три дня назад. — И ты всё это время молчал? — Был занят выживанием, — Антон шмыгнул носом (после выхода на улицу он всегда сопливил) и с размаху плюхнулся на кровать. — Ты всё ещё не против? — Ты стебёшься? Я так долго кумекал об этом, шо чуть не ёбнулся, дядь. Антон фыркнул — пиздец, они тупые. Все трое. Гармония. — Класс. — Класс. — Пососёмся? * Запланировать секс втроём — это не то же самое, что запланировать поход к стоматологу. Во-первых, в это мероприятие было вовлечено больше народу. Во-вторых, поход к стоматологу был куда менее смущающим. В-третьих, стоматологи обыкновенно не влюблены в своих пациентов, имея при этом жену, а пациенты не влюблены ответно и в них, и в жен, а жены… Короче, секс втроём сложнее, чем поход к стоматологу — а последнего Антон боялся куда больше, чем первого. Антона терзали сомнения: сперва ему казалось, что логичнее было бы сначала переспать друг с другом по отдельности. Потом до него дошло, что это какая-то ущербная теория. После он начал додумывать чужие эмоции и представлять, что Эд давно остыл к этой идее, а Арсений жалеет, что согласился, хотя они оба выглядели абсолютно спокойными, как будто никто в этой комнате не видел, блядь, огромного слона в посудной лавке. Оттого, что Антон понимал, что они все втроём думают об одном и том же и продолжают бездействовать, он чувствовал себя ещё тупее. Сидя на своей кровати в огромных наушниках и бездумно пялясь в экран, Антон размышлял, насколько нелепо будет заговорить об этом прямо сейчас — пока Арсений в третий раз перечитывает билеты к послезавтрашнему экзамену, а Эд катает в Фортнайт. Он убрал ноутбук с колен и стянул наушники — и в тот же момент Арсений зачем-то решил сползти со своей верхней полки; Антон рассудил, что это знак судьбы и подвинулся к краю кровати, проследив за тем, как Арсений подключает к тройнику у шкафа телефон. Говорить расхотелось. — Арс, — позвал он, когда тот намеревался прошлёпать к своей кровати. Арсений повернулся к нему, и Антон почувствовал себя тупым — почему-то казалось, что Арсений с размаху прыгнет к нему на колени, а Эд автоматически присоединится к этому празднику жизни. Хуй тебе, Шастун. По факту — даже два. — Иди сюда, — тихо сказал Антон, и Арсений послушался. Наверняка прошло чуть меньше пяти секунд, но Антон очень чётко запомнил, как, не отводя взгляда от глаз Арсения, осторожно взял его за запястье и потянул вниз, и как Арсений сначала хотел сесть рядом, а Антон неловко притянул его на собственные колени — и вот они почти столкнулись носами, а Арсений всё ещё не принялся высасывать из него душу, не тёрся о него бёдрами и не спешил раздеваться. Ну бля — никакой помощи в этом доме. Антон смотрел на его губы мгновение, прежде чем поймать их своими, — Арсений позволил ему поцеловать себя и тут же отодвинулся, бросив взгляд на сидевшего к ним спиной Эда. Эд был в одном наушнике, но его способность погружаться в игру с головой поражала — он на полном серьёзе не замечал ничего вокруг. Антон бы даже провёл эксперимент, как далеко они могут зайти, оставшись незамеченными, не будь ему так стрёмно. Антону показалось, что он слишком здраво рассуждает для сложившейся ситуации, а чтобы перейти к чему-то большему, надо отключить голову — поэтому он воспользовался самым действенным способом. Он потянулся к Арсению снова, и тот ответил — трогательно прикрыл глаза, положил руки Антону на плечи и заёрзал на его коленях. От осознания того, что Эд в любой момент может решить повернуться, у Антона загорелись щёки — его медленно накрывало тягучее предвкушение предстоящего пиздеца. Антон залез влажными ладонями под чужую футболку и несильно провёл ногтями по пояснице Арсения — тот вздрогнул и замер на мгновение, чтобы потом спуститься ниже и оставить поцелуй на шее Антона. Антон немного откинул голову и уткнулся горящим взглядом в худую спину Эда, неосознанно облизав губы, и шумно выдохнул, когда Арсений опустил руку на его грудь и через футболку надавил на сосок, одновременно зубами прикусив кожу у самой ключицы — хорошо, что у Антона была привычка носить футболки с максимально свободным воротом. Антон даже не сразу сообразил, что Эд повернулся, хотя всё это время неотрывно следил за ним: просто в один момент тот пялился в экран, а в другой вдруг уже смотрел ему в глаза. Антон сглотнул и скользнул ладонями ниже по Арсовой пояснице, прижал ближе к себе, губами поймав чужой выдох. — Ты так и будешь там сидеть? — тихо спросил Антон, снова переводя взгляд на Эда. Арсений тоже повернулся к нему — покрасневший, но не удивлённый — нет смысла строить удивление, что тебя застали, если ты сам этого хотел. Рука Эда уже лежала на ширинке его джинсов и Антон заметил, как он чуть шире развёл колени — пиздец. В паху потяжелело, и он неосознанно сильнее сжал чужие ягодицы. Они так и застыли на какое-то время, пока у Антона в башке проносились все те гейские тройнички, которые он успел посмотреть, пока изучал насущный вопрос. Ничего приличного в порнухе, естественно, не было — никто никого там не спрашивал о чужих желаниях, а сценарий был прописан заранее. Иногда Антон завидовал людям, которым не приходится импровизировать. — Есть ощущение, что самое время поговорить? — спросил Арсений. — Нет, — хором ответили Эд с Антоном. Арсений закатил глаза. — Если что, я не собираюсь как в порно скакать с члена на член, — озвучил Арсений мысли Антона. — Как скажешь, — пожал плечами Эд, поднимаясь с места. — Будешь скакать на одном. — Фу, — без всякого отвращения сказал Арсений и, не отводя взгляда от Эда, двинул бёдрами — Антон на секунду закрыл глаза от удовольствия, а когда открыл, Эд с Арсением уже целовались. Эд не стал церемониться, их с Арсением поцелуй с первого касания выглядел порнушно. Арсений, одной рукой держась за плечо Антона, свободной ладонью поглаживал татуированную скулу и продолжал медленно двигать бёдрами. Этого было недостаточно, чтобы Антон начал умирать от возбуждения, но он чувствовал, как начинает заводиться. Недолго думая, он потянулся к ширинке Эда: пуговица поддалась только с третьего раза, вжикнула молния — Эд оторвался от губ Арсения и тяжело посмотрел сначала вниз, потом на Антона. Антон не успел даже вдохнуть — Эд уже целовал его. Антону всегда было интересно, участливый ли Эд в постели, потому что любая другая активность была способна увлечь его за несколько секунд. Если они играли во что-то, Эд всегда с головой уходил в процесс, ни на что не отвлекаясь — каким бы бухим он ни был и как бы настойчиво ни звонил его телефон. Антон залез Эду в штаны и сжал его член через бельё — Эд коротко промычал ему в губы и отстранился. Через мгновение Арсений почти впечатался затылком в изголовье кровати, которое на самом деле было подлокотником дивана — их универ не входил в число самых богатых универов страны, так что Антон спал на диване без спинки. Он только сейчас вспомнил, что тот раскладывается — просто занимает собой почти всё пространство их маленькой комнаты, поэтому они пользовались этой функцией, только когда в их комнате намечался знатный бухич и было очевидно, что половина народу не сможет доковылять до своих комнат. Эд, видимо, подумал о том же, и, переглянувшись с Антоном, встал с дивана, потянул за собой Арсения — тот, послушно ухватившись за его руку, тоже поднялся. Разбирать столетний диван — не самая горячая сексуальная практика, зато втроём на нём было уместиться куда проще. Несмотря на то, что вся эта возня немного сбила изначальный настрой Антона, он знал, что это ненадолго. Эд снова повалил Арсения на матрас, в этот раз не тормозя ни секунды — сразу приник губами к его шее и спустился ниже, задрал футболку; Антон смотрел на это, чувствуя себя зрителем артхаусного кино. Сколько бы он ни думал об этом, сколько бы ни фантазировал, происходящее казалось ему выдумкой воспалённого сознания — в груди всё тоже будто воспалилось, и Антону одновременно хотелось присоединиться и продолжать смотреть, сидя в стороне. Арсений приподнялся, чтобы стянуть с себя футболку и штаны, и выгнулся, закинув руки за голову, стоило Эду начать целовать его шею и грудь. Он смотрел вниз, на Эдову макушку, а потом, когда тот зубами задел его сосок, выгнул шею и посмотрел на Антона поплывшим взглядом, быстро облизал губы и тихо охнул, когда Эд, видимо, снова его укусил. У Антона будто что-то щёлкнуло в голове; он отмер, наконец опустился на диван рядом, навис над Арсением, и тот вдруг сам приподнялся, чтобы поцеловать его. Антон не собирался торопиться, он осторожничал, чувствуя, как снова становится жарко, целовал медленно, но не давая Арсению отстраниться. В какой-то момент Арсений замычал ему в губы и дёрнулся — Антон оторвался от его губ и посмотрел вниз, где Эд зализывал свой же укус на чужом бледном бедре. Эд поддел резинку боксеров Арсения и потянул вниз — Арсений уронил голову на матрас и вцепился в плечо Антона, когда Эд губами, сухо, едва касаясь провёл по его члену, и, ухмыльнувшись, взял в рот, сходу втянув щёки. Арсений застонал, а Антон почувствовал невыносимое желание избавиться от своих штанов и белья, но не мог пошевелиться и оторваться от созерцания открывшейся перед ним картины. Эд, придерживая чернильными ладонями бёдра Арсения, насаживался на его член, а Арсений всё пытался толкнуться и старался не так громко стонать, иногда съезжая на хрипы — мышцы на его животе напрягались, и Антон завороженно проследил дорожку от пупка до солнечного сплетения пальцами. Хватка на его плече стала крепче — Арсений несильно дёрнул его на себя. — Не… — Арсений прервался на стон. — Не смотри так. — Прости?.. — Антон наклонился к нему снова и чмокнул в губы. — Ты очень красивый. Он снова поднялся с дивана — в этот раз, чтобы достать презервативы и смазку. — Я тоже купил, — еле шевеля губами, улыбнулся Арсений. Эд поднял взгляд и, выпустив его член изо рта, пожал плечами: — И я. — Класс, можем трахаться, как кролики, целыми днями, — пробормотал Антон и вложил Эду в руку тюбик смазки и презервативы. В отличие от Эда, Антон никогда не был особо активным в постели — его устраивало любое положение вещей, при котором ему и его партнёру было комфортно, но инициативу он проявлять не любил. Другими словами, Антону было проще узнать, что нужно сделать, чтобы человеку с ним было хорошо, а не изобретать велосипед или новую позу, которой не было в гейской камасутре. Но пока он смотрел на то, как чутко Арсений реагировал на действия Эда, желание Антона оформилось настолько чётко, что он и сам удивился — однако назад пути уже не было. Вернее, был, и Антон собирался его проложить. Он наклонился к Арсению и заботливо поправил его чёлку, пока Эд пытался открыть тюбик. — Можно я тебя растяну? И вылижу. — Арсений застыл на мгновение, но согласно кивнул; Антон ему улыбнулся. — Перевернешься? Они оба посмотрели на Эда и тот пожал плечами. У Антона было ощущение, что каждое их движение длилось целую вечность, но в то же время он не успевал даже за своими действиями. Тюбик в его руках открылся за пару секунд, Арсений, мучительно краснея, вставал в коленно-локтевую — Эд скользил взглядом по ним обоим, и от этого у Антона пересыхало в горле. Он сжал в руках ягодицы Арсения и, наклонившись, длинно провёл между ними языком — спина Арсения напряглась и он застонал уже в голос. — Пиздец, — услышал он выдох Эда — и кивнул бы, если бы мог. Антон снова провёл кончиком языка между ягодиц, а потом широко прижался ко входу — Арсений заглушил стон, очевидно уткнувшись в собственные руки. У Антона не было никакой тактики — он то скользил языком вокруг, то внутрь, мял в руках ягодицы и гладил бёдра ниже. Краем уха он, кажется, слышал стоны Эда, а когда попытался протянуть руку к члену Арсения, почувствовал там его ладонь. — Если вы сейчас не прекратите, я… — Арсений перебил себя стоном, когда Антон, мокро пройдясь языком по входу, прикусил кожу около. Антон понятливо отстранился и выдавил немного смазки на пальцы. Прежде, чем он успел скользнуть пальцами внутрь, Эд вдруг абсолютно порнушно провёл языком по его губам и тут же углубил поцелуй, положив руку на пах Антона — тот только теперь вспомнил, что так и не разделся. Словно прочитав его мысли, Эд помог ему снять футболку и дёрнул вниз его свободные треники, которые и без этого держались на узких бёдрах Антона на честном слове. Антон, не став больше ждать, осторожно огладил пальцем вход Арсения и скользнул внутрь, следя за своими медленными движениями. Эд тёрся ладонью о его член через бельё и одновременно с этим гладил себя, Арсений выгибался и насаживался на его пальцы, — Антон мог бы кончить только от этого, но ему хотелось продержаться подольше. Антон добавил второй палец почти сразу, и Арсений захныкал, но снова подался назад и крупно вздрогнул, когда Антон, войдя по самые костяшки, осторожно согнул пальцы внутри. Антон несколько раз повторил движение, и Эд снова развернул его к себе — Антон не помнит, когда успел оформить безлимитную подписку на поцелуи, но был не против. — Блядь, — прохрипел Арсений, и Антон мгновенно остановился. — Всё ок? — Да, просто… — Арсений заёрзал, и Антон вытащил пальцы. Арсений снова перевернулся на спину и развёл колени в стороны, смотря снизу вверх уже без всякого стеснения. — Хочу вас, — сказал он и быстро облизнул губы. Эду не надо было повторять дважды, он подтянул к себе подушку, и Арсений понятливо приподнял бёдра. Раскатав резинку по члену, Эд навис над Арсением и губами снова повторил путь от шеи до самого лобка, прежде чем заставил его развести и согнуть колени и толкнулся внутрь — сразу резко, до шлепка. Арсений выгнул шею так, что Антон побоялся услышать хруст — на первых толчках тот не мог даже стонать, но потом прикрыл глаза и к дрожащим выдохам медленно добавился звук его голоса; Эд тоже стонал, а связки Антона как будто просто отказывались работать — как и вообще весь Антон целиком. Он запоздало снял с себя остатки одежды и, больше ничего не спрашивая, лёг рядом с Арсением и обхватил ладонью его член. Арсений распахнул глаза и застонал громче, его взгляд бегал от глаз Антона к его губам, и Антон послушно его поцеловал — но надолго Арсения не хватило. Он снова откинул голову и застонал, когда Эд, выйдя из него полностью и медленно огладив пальцем вход, толкнулся под новым углом. Антону хватило один раз посмотреть на Эда, чтобы понять, что того не хватит надолго — Антон, перевернувшись на спину, поймал его взгляд и, медленно раздвинув колени, скользнул левой рукой по собственному члену. Эд застонал, смотря ему в глаза, и Антон ускорил движения — Эд ускорился вместе с ним, а Арсений обхватил рукой свой член — тоже был на грани. В момент, когда Антон подумал, что был бы не против тоже попробовать снизу, чувствуя, как дрожит Арсений и слыша его стоны, его взгляд расфокусировался, и Антона накрыло — он выгнулся, на мгновение встретившись взглядом с таким же охуевшим Арсением, и кончил. К тому моменту, как он пришёл в себя, ни Эд, ни Арсений больше не двигались — лежали вместе, пытаясь отдышаться. Антон рассеянно скользнул большим пальцем по татуированному уху, погладил набитое “13” и лениво поцеловал Арсения в плечо. Эд поднялся через полминуты, чтобы выкинуть презерватив и бросить Антону с Арсением своё же полотенце — если они запачкают обивку дивана, им всем пизда. — Так… — прохрипел Арсений и неловко прокашлялся, глядя куда-то в пространство — Антон приподнялся на локте, чтобы посмотреть на него, и Эд, завязывающий тесёмки на своих штанах, тоже замер. — Так мы теперь будем жить большой гейской семьёй или что? Антон перевёл взгляд на Эда, и они синхронно заржали — Арсений отлично вписался в их узкий кружок долбоёбов, ничего не скажешь. — Да, соберём коммуну и будем обращать в нашу веру всех гомофобов, — протянул Антон. — Не смешно. — А тебе бы хотелось? — спросил Эд, присев на край кровати; он осторожно опустил ладонь на Арсову ногу и погладил колено большим пальцем. — Жить гейской семьёй? Арсений внимательно посмотрел на его руку, потом на него самого, потом на Антона — и как будто бы устало закрыл лицо руками. — Видимо, да. Эд пожал плечами, потянулся и, зевнув, сказал: — Тогда добро пожаловать. * — Эд, — прохрипел Антон, не поднимая головы с подушки, — закрой шторы. Антону в глаза светило полуденное солнце, а Эд лежал на своей кровати — единственный человек, уснувший раньше семи утра сегодня. Антон с Арсением (который оказался так же удивительно хорош в том, чтобы втягивать Антона во всякое сомнительное дерьмо, как и Эд) всю ночь писали сценарий к надвигающемуся унивеситетскому празднику. Благодаря Арсению Антон познакомился с кучей театралов — и, ебать, все эти люди были ужасно странными, но Антону нравилась такая тусовка. Эду нравилась тоже, но он не участвовал в этом прямо — актёр из него был ещё хуже, чем из Антона с Арсением. — Какие, блядь, шторы, — заржал Эд, не отвлекаясь от планшета. — Они в стирке. — Сука. Антон зарылся лицом в подушку и мученически застонал. В комнате он был единственным неудачником, чьё спальное место солнце весной захватывало в свои владения — на стороне Эда с Арсением был блаженный спасительный тенёк. — Всё, на что падает свет... — весело начал Эд, но Антон, не согласившись на правила игры, только продемонстрировал ему средний палец. Арсений зашевелился на своей кровати и широко зевнул, прежде чем невероятным усилием заставить себя приподняться и, взглянув на Антона, предложить ему лечь с собой. — Иди сюда? Антон взвесил все за и против, но в итоге встал и забрался наверх, облегчённо выдохнув, оказавшись вне поля зрения солнца. Верхняя кровать Арсения была уже его дивана, но Антона всё устраивало, даже несмотря на то, что его рука свешивалась вниз, а Арсений, уткнувшись ему лбом между лопатками, закинул на него ногу. — Если эта хуйня сломается и грохнется на меня, я вас засужу, — проинформировал Эд снизу. Антон согласно замычал, прикрывая глаза — неглубокий сон снова забирал его в свои объятия. Спустя какое-то время в полудрёме он услышал шебуршение внизу, и обнаружил, что Эд — уже одетый в уличное и с рюкзаком на плече, проверял что-то в телефоне, стоя около кровати. Антон чуть вытянул руку и погладил его по макушке — Эд поднял взгляд. — Я на пару, потом в магаз, че-нибудь надо? — У нас макарошки кончились, возьмёшь? И сладкого что-нибудь, зефир там, не знаю. Эд поморщился — Антон знал, что тот не любит зефир. — Окей. Ещё чё надумаете, напишите. Я пошёл. Эд вытянул шею и поцеловал Антона прямо в центр ладони — тот улыбнулся и снова закрыл глаза. Когда дверь тихонько хлопнула, Арсений зашевелился, и Антон перевернулся на другой бок. Арсений ткнулся тёплым носом ему в ключицу, и Антон лениво погладил его по голове, прежде чем опустить руку на его бок и притянуть ближе к себе. — Напиши, чтобы купил пиццу, разогреем в духовке, — глухо пробормотал Арсений. — Фу, она же мерзкая. — Это ты мерзкий. — Есть такое. Арсений, в противовес своим словам, осторожно и тепло поцеловал Антона над ключицей и затих — очевидно, встанут они нескоро. Антон был не против; на сегодняшний вечер у них был запланирован киномарафон, так что надо было выспаться. Написать Эду про пиццу в итоге забыл — тот купил её без напоминания. * Шёл седьмой месяц сожительства с новым соседом. Всё было хорошо.