Олежа сидит на подоконнике, свесив ноги наружу. Он никуда не торопится - ещё нет десяти. У него есть ещё тридцать две минуты.
Парень смотрит вдаль, на изящные облака, на яркий розоватый закат, что пронизывает их, создавая причудливые преломления света. Порыв сильного ветра слегка нарушает равновесие худощавого паренька, но тот не боится. Его сердце не сжимается в страхе возможной смерти. Напротив, Душнов немного наклоняется, придерживаясь руками за окно, и, чуть прищурившись, с интересом рассматривает асфальт под окнами общаги.
Ему не страшно. Он чувствует необычную лёгкость и спокойствие.
Олегсей лениво вспоминает свою институтскую жизнь. Первые дни после начала первого курса. Первую книгу, взятую из университетской библиотеки. Первую сессию, фальшивые улыбки и заискивающие слова однокурсников, просящих помочь с билетом, просьбы дать конспект, который Олежа аккуратно вёл с самой первой пары, и в котором, естественно, были абсолютно все лекции. Первая вписка, на которую он пришёл из чистого любопытства, и с которой он ушёл спустя полтора часа, твёрдо зная, что более ноги его не будет на подобных "мероприятиях".
Вспоминаются холодные, безучастные взгляды одногруппников, которые вспоминают о его существовании лишь перед каким-то тестом, или проверочной, или какой-то похожей ситуацией. Он так и не смог хоть немного наладить с ними нормальное общение, хотя и прилагал для этого много сил.
Душнов всегда был одиноким человеком, хотя именно это одиночество он больше всего ненавидел, будучи по натуре человеком общительным, но, судя по всему, не особо к себе располагающим. Быть может потому, что казался навязчивым? Кто его знает.
Олежа выпрямляется и берёт в руки телефон, до этого лежавший на подоконнике рядом, и вводит код, давая себе доступ к устройству.
На заставке его совместное фото с Антоном. Парень долго смотрит на неё, затем заходит в сообщения и, нажав на диалог со Звёздочкиным как будто бы хочет что-то написать, но пальцы замирают над клавиатурой, не решаясь нажать ни на одну букву. Нет, то, что должно попасть в руки его другу, уже написано аккуратным подчерком на белоснежном, сложенным в два раза листе бумаги и ждёт его в конспекте Душнова.
Парень выходит из приложения, и вновь зависает на заставке. На ней и он, и Антон смеются и выглядят такими счастливыми; Олежа пытается поставить рога своему другу, но тот слишком высок, а потому видно лишь последние фаланги пальцев.
В последний раз Душнов смотрит на фото, а потом легко надавливает на кнопку сбоку, и вот, спустя мгновение, он видит потухший экран. Чуть сжав телефон в руке, он аккуратно возвращает его на подоконник, отодвинув чуть дальше от края - чтобы не выпал.
Парень тихо вздыхает и прикрывает глаза.
Последние месяцы были для него ужасно тяжёлыми. Удушливое чувство одиночества росло в геометрической прогрессии, и Олежа буквально чувствовал, как затягивается верёвка вины на шее, причём он даже не осознавал, за что он чувствует себя виноватым. Им овладевала тоска и то чувство, словно тебя заперли в тесной-тесной клетке, где тебе даже дышать сложно, не то что двигаться как-то, – это буквально убивало. Отдельным, самым тяжёлым камнем, что тянул его на дно, было то, что Олеже стало страшно общаться с единственными друзьями – Олей и Антоном. Нет, даже скорее больше с Антоном, потому что с сестрой он больше созванивался, и то не часто, оба больше как-то переписки предпочитали – и удобнее, можно писать практически где угодно, и чуть проще, потому что оба учились, и часто, когда наступал тот момент, когда есть вроде как и время, и возможность для созвона, сил просто не оставалось. Антон же... Глупо, наверное, но Душнов и правда стеснялся и стал бояться ему даже писать, потому что Антон, ну... Он Антон. У него очень много поручений, на нём всё время висит ответственность за определённые вещи, на него так рассчитывают, так что Олеже было и правда не по себе, ну то есть, а вдруг пока он отвлекает Звёздочкина, происходит что-то важное, или за чем-то надо обязательно следить, а в случае неудачи репутация Антона будет подорвана? Так что парень, зная, что не простит себе если что-то случится, наперерез своим же желаниям, старался дёргать друга как можно меньше. Возможно это глупо, но так ему было чуточку легче. Ведь было же?
Парень открывает глаза и взъерошивает волосы правой рукой. Он, наверное, запутался.
Олежа правда пытался разобраться с этим как-то по-другому. Даже к местному психологу сходил, пытаясь понять, что же с ним происходит, но тот, выслушав третьекурсника вполуха, лишь посоветовал спать не менее восьми часов ежедневно, почаще бывать на свежем воздухе, побольше общаться с друзьями и вообще, это всё самовнушение, пройдет со временем. Стоит ли говорить, что от приёма ему ни капли не полегчало, хотя он честно пытался следовать чудным, явно сказанным на отвали рекомендациям целую неделю. Стало наоборот только хуже. И появились навязчивые мысли о смерти. О собственной смерти.
Душнов помнит, как испугался, когда впервые всерьёз подумал об этом, всего на мгновение, но даже это уже было страшно. А сейчас он сидит в открытом окне, доживая последние, отведённые собой же сколько? Тринадцать минут? Как быстро летит время.
Парень глубоко вдыхает вечерний влажный воздух. Ночью обещали дождик. Снова чувствуется лёгкое дуновение ветра, и Олежа искренне улыбается: кажется, что пахнет свободой.
Вдруг дисплей телефона резко загорается, и на нём выскакивает входящее сообщение. Олежа с интересом берёт телефон в руки, вводит пароль, разблокирует и…
Видит сообщение Антона.
«Олеж, с тобой всё в порядке?»
После секундных колебаний парень несмело набирает ответ.
«Да, вполне. Всё хорошо. Что-то случилось?»
Ответ не заставляет себя ждать.
«Нет, ничего. Просто мне как-то тревожно. Точно всё хорошо?»
Душнов виновато поджимает губы, и медлит с ответом. Ему не хочется врать тому, кем он так дорожит. Но и беспокоиться тому тоже раньше времени не стоит, верно?
«Точно-точно. Идёшь завтра к первой паре?»
«Да, а ты?»
Олежа чуть вздрагивает, но не сдаётся и несмело набирает самую, наверное, лживую вещь в своей жизни…
«Я тоже к первой.»
…ведь до завтра он не доживёт.
Парень переводит взгляд с диалога на правый верхний угол экрана. Без семи десять.
Душнов встряхивает головой и, дрожащими пальцами заходит в почту. Да, таймер на письмо Оле стоит. Скоро отправится.
Не блокируя телефон, Олежа откладывает его рядом с собой, и поворачивается в комнату. Оббегает взглядом своё пристанище, секундно задерживаясь на конспекте, что сиротливо лежит в самом центре стола. Вновь взглянув на уже начинающий догорать закат, он слегка нервно выдыхает и, быстро хватая телефон с уже начинающим тухнуть экраном, возвращается на вкладку с их со Звёздочкиным диалогом. Он печатает быстро, затаив дыхание.
«Прости»
«Заглянешь в конспект?»
После чего быстро гасит экран и кладёт дисплеем вниз на подоконник. Сидит с минуту, отрешённо смотря на вечернее небо, а потом, пока ещё держась, чуть наклоняется снова, и секунду-другую смотрит прямо на асфальт.
Его охватывает чувство открытости, и Душнов, улыбаясь, выпрямляется, смотрит в последний раз на закат, и медленно закрывает глаза. В ушах отчего-то гудит.
Олежа отпускает подоконник и разводит руки в сторону.
И падает.
