Ты всё ещё человек

Слэш
PG-13
Завершён
196
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
196 Нравится 10 Отзывы 49 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Диалог, который случился в тот вечер, изменил очень многое в будущем, но эта история не о последствиях, она о начале. Здесь важен не результат, а сам путь…       Ничего не предвещало беды. Угрюмые люди с самого утра спешили по улицам мрачного города. Новости в привычной и жуткой манере начинались со сводки полицейского департамента. Обдолбанные очередным хитрым наркотиком бездомные, когда-то примерные семьянины и работники, цинично ставили на изнасилования и убийства. Сегодня и того, и другого оказалось поровну. Кровавая резня никогда не прекращалась на улицах Готэма. Днём у власти находились ублюдки и взяточники, а ночью улицами правили психопаты, убийцы и бандиты. Простым людям в этом городе отводилась роль пушечного мяса или просто мяса, в зависимости от ситуации. Ежедневные перестрелки и грабежи не оставляли никакой надежды на спасенье. Выживи, если сможешь. И Брюс Уэйн выжил. Стоя в холодном тупике у трупов родителей, едва не застреленный вместе с ними, наследник праздной жизни свернул на путь Бэтмена — героя без страха и упрёка.       День Брюса тоже начался вполне обыденно. Завтрак, офис Уэйн Интерпрайзис, встреча с акционерами, обед и ещё пара встреч — ничего необычного. Классический день миллионера, если бы ни судебные постановления. Целая папка с приговорами лежала в его кабинете уже около суток. По мере продвижения от её начала к концу он всё чаще натыкался на пометку «Нет состава преступления». Мысль от том, что он их ловил, а они их отпускали, вызывала в нём волну холодной ярости. Он и раньше замечал это, но предпочитал верить в собственные ошибки: верить в непобедимость коррупции было сродни поражению. Мрак всё больше и больше поглощал его разум.       Параллельно с ним, сидя в одном из пустующих доков, в очередном приступе бессилия и отчаяния бился Джокер. Прибыв пару лет назад на пароме в Готэм, клоун был полон надежд задать этому городу встряску. Но пробыв в нём всего пару дней, он ощутил себя совершенно бесполезным. Даже для него, конченого во всех смыслах человека, это было невыносимо. Все, от детей до стариков, вызывали в нём мороз по коже и приступы тошноты. Он не встретил здесь ни одно счастливого или влюблённого в жизнь лица. Нет, это не город давил на людей, это они делали его таким. Семилетки избивали ногами старого кота под одобрительные крики бродяг, девушки носили настолько откровенные наряды, что с некоторыми можно было беспрепятственно сношаться прямо на улицах, от мужчин несло дешёвым табаком и перегаром, а у стариков в глазах застыла пустота. В таком безнадёжном и опустошающем месте он был впервые. Родные края были не лучше: насилие, кровавые бойни, страдания, но там же и вера, и надежда, и любовь — баланс между тьмой и светом. Здесь же он, убийца и психопат, казался праведником.С руками по локоть в крови он ходил и спасал котов от разъярённых детей, подавал редким вменяемым нищим, отбивал жертв у насильников и к утру возвращался в таком состоянии, что невольно начинал молиться Богу, которому давно не верил. Единственный, ради кого он терпел этот мёртвый город, ради кого устраивал ненавистные ограбления и подрывы, был Бэтмен, едва ли не последний луч надежды этого Аидового царства. Джокеру на подкорку навсегда впечатался его взгляд: честный и справедливый. За годы он узнал о нём всё, но по-прежнему не рисковал смотреть в глаза дольше пары секунд. Не готов был стать таким же откровенным.Сегодня ему было грустно и тревожно. Разболтанная психика ждала удара от незримого врага. Мысли о вечере доставляли дискомфорт, сравнимый с ножом, воткнутым около самого сердца: волнительно, страшно, мучительно, но не смертельно.Раны страшили меньше неизвестности, её Джокер не переносил вовсе.       Заниматься самобичеванием и впадать в депрессию Брюс не хотел. Нет, он мог запереться в доме, мог перестать появляться в офисе, он даже мог бросить патрулировать, совесть ему бы позволила: столько нервов и сил, столько добра, сколько он причинил этому городу, никто ему не возместил и не возместит. Он был чист перед собой и свободен перед законом.Только понимание, что пропусти он вечер, и на пару грабежей и убийств станет больше, не давало ему окончательно опустить руки. Он не был Богом, не мог вершить судьбы, даже отдалённо осознавал, что очередь на тот свет давно прописана, но так наивно хотел верить, что на это можно повлиять, воспрепятствовав всего паре негодяев и психов. Ближе к полуночи, предупредив Альфреда и прыгнув в бэтмобиль, герой помчался на встречу долгу. Он был совершенно одинок в своих мыслях и от того ещё более мрачен, чем обычно.       Клоун не планировал сегодня появляться на улицах Готэма. Впервые за долгое время он чувствовал ту тяжесть и грусть из первых дней. Ему бы стоило сегодня что-то взорвать, ограбить, может затеять драку с Бэтменом, но давящая тяжёлым грузом усталость принуждала бесцельно блуждать по крышам. В такие дни ему хотелось вернуться в Аркхем добровольцем. Лежать там, связанным и обколотым лекарствами, лишь бы не ощущать и не осознавать всего безумного коктейля плавящих голову мыслей. Джокеру казалось, что последние силы медленно оставляют его. Он не чувствовал ни направления, ни цели. Хотелось умереть, не для розыгрыша или «весёлых» квестов, а по-настоящему, раз и навсегда. Было по-особенному страшно не сдержаться. Он всегда предпочитал думать, что не сходил с ума, лишь держал образ, но это было легко, пока он не переставал давить. Маска безумия непривычно страшила, когда превращалась во вторую кожу.       Так, казалось бы, совершенно не думая друг о друге, Бэтмен и Джокер пришли на одну и ту же крышу с видом на лечебницу и чёртово колесо. Символичное выходило место для размышляющих о смерти, судьбе и безумии.       — Ох, Бэтси? Ты тут… Чудный вечер, да? Чудный… Знаешь, Бэт, я сегодня совершенно не хочу драться, понимаешь? Хочешь, конечно, можешь отволочь меня в Аркхем, но, мне и без этого весело, если честно. Как на счёт посидеть здесь просто? Герой и злодей на одной крыше и не более. Согласен?       Бэтмен удивлённо смотрел на грустного клоуна. Он сидел, свесив ноги, и совершенно не переживал о высоте, с которой ему придётся лететь, допусти он одно неловкое движение. В руках он тасовал кислотно-фиолетовую колоду. Как бы его пальцы не вертели и не мешали карты из раза в раз выпадал Джокер. Брюс сел рядом с безумцем, давая своё немое согласие.       — Хочешь сыграем, Бэтс? Вытяни нужную карту — и получишь награду. У тебя же есть вопросы? У тебя всегда есть вопросы ко мне, сегодня можешь узнать всё: нужная карта — и в твоих руках будет рассказ о моём прошлом, самое лучшее воспоминание, первый секс — всё, что захочешь, — грустная улыбка украсила обтрескавшийся грим, а глаза доверчиво всматривались в прорези маски Брюса.       — С чего ты так расщедрился, Джокер? Да и можно ли тебе верить, учитывая прошлое.       — О, ты всё злишься за девушку? Да брось, Брюс, она того не стоила. Она хотела тебя бросить, не помнишь? О, нет, ты не знаешь о письме?! Старик таки его заныкал, ну ладно, Бог ему судья. Так что, сыграем? — рука доверчиво протянула веер карт, обещая любую на выбор. — Забыл сказать: попытка всего одна.       Бэтмен ошалело смотрел на безумца. Он не знал, чему удивляться больше и что делать дальше: кинуться спрашивать, что он знает о нём, узнать, какое письмо от него спрятал Альфред, попытаться выбить из него, что значит этот чёртов каламбур, но вместо всего он послушно протянул руку и вытащил карту.       — Джокер? Отлично, Брюс, ты выиграл — спрашивай!       — Почему, Джокер?       — Странный вопрос, Бэтс. Я думал ты будешь оригинальней, например, запросишь историю моей жизни или в конце концов спросишь про мои шрамы, хотя нет, это будет клише. Но знаешь, я бы сказал правду, да, было бы не легко, но я бы вспомнил эту историю. Но вернёмся к твоему вопросу, Брюс. Я не стану уточнять, что ты имел ввиду, а позволю себе воспринимать его прямо, идёт?       Брюс с трудом кивнул, а Джокер стал доставать из своей колоды новые карты и как-то непривычно тихо для себя заговорил.       — На самом деле это очень мудрый вопрос, Бэтси. Для того, чтобы ты в полной мере понял, почему я взял такое имя, мне придётся рассказать тебе очень и очень долгую историю, полную сюжетных поворотов и безумных приключений, — здесь он не смог сдержать смешка, словно иронизируя над собой. — Я вырос далеко-далеко отсюда, Брюс, у меня не было мамы и папы, у меня в целом ничего не было, кроме необычайно красивой улыбки. Я не хвастаюсь, нет, так люди говорили. Я рос улыбчивым мальчиком, которого приютил бродячий цирк. Я рос, даря людям радость. Так было до того дня, как цирк начал терять деньги и было решено придумать новые номера. Опасные номера, Брюс, зрелищные. Меня нарядили клоуном и научили глотать ножи так, чтобы это было смешно. Ножи были тупые, должны были быть тупыми, пока другой завистливый, ревнивый мальчик, влюблённый в девочку-арлекина, не заменил их на настоящие. Ты не представляешь, как заливисто может смеяться зал, наблюдая за кровью, хлещущей из чужого рта, — и он вновь засмеялся, так надрывно, что Брюс захотел прервать его рассказ тотчас, но не мог даже пошевелиться. — Меня спасли, коряво зашили, но моя жизнь, Бэтси, была закончена. Мальчика, который дарил всем любовь, стали бояться так, словно он был чудовищем, — его голос дрожал, сквозил разочарованием и неверием. — Все забыли, как он веселил их, как снимал с деревьев их котов, как приносил еду бездомным и играл с местными детьми. Мальчик стал изгоем. Годы шли, и он забыл, кем был и кем хотел стать… — вдруг поменявшись в лице с грустного на заинтересованное он спросил: — А теперь вопрос: ты знаешь значение джокера? — он тут же помахал перед его лицом картой с шутом на обложке.       Задавленный откровениями, Брюс вновь смог только кивнуть.       — Не нужно делать такой виноватый вид, Бэтси, ты был слишком мал, чтобы помочь мне и слишком отчаян, чтобы сделать это правильно. Моё прошлое вина моей судьбы, Бога, если угодно, людей, глупого ревнивого мальчика, но ни твоя и даже ни моя, — он как-то излишне снисходительно и обречённо улыбнулся, и продолжил. — Но вернёмся к картам, Брюс. Раньше я носил вымышленные имена, никаких кличек и позывных. Приехав сюда и увидев тебя, я понял, что впервые с детства я ощущаю желание кому-то помочь, в то время, как всё моё нутро давно прогнило и погрязло во мраке. Я не хочу рассказывать тебе о своих первых днях здесь, но ты можешь полюбопытствовать у бездомных местной церкви о «господине в фиолетовом пальто», они тебе всё расскажут. Ты же, Брюс, совсем запутал меня: я хотел уничтожать и спасать, помогать и мешать, — на секунду он замер, впав в задумчивость: разум что-то напряжённо вспоминал, а сердце пыталось унять волнение. Его речь походила на спутанное признание в любви, но горькое и долгожданное. — Джокер — это карта, которая может принять любое значение. И я стал ею. Для тебя я стал Королём, обезглавив все банды и собрав под своим крылом, чтобы запретить им мешать тебе, я стал верным Пажом, который возникал из тьмы и уничтожал тех, кто пытался навредить тебе, я стал Тузом в твоём рукаве, человеком, из которого можно было выбить любую нужную информацию, потому что я собирал её для тебя по крупицам, я даже почти стал твоей роковой Дамой, породив в головах других чёткую связь, что если где-то появился Джокер, то скоро будет и Бэтмен, они главные друг для друга, но по сути я стал Шестёркой для тебя, потому что ничего так и не значу в твоей жизни, кроме полезного расходного материала. Я — Джокер, Брюс, твой джокер в рукаве. Достань меня оттуда, подбрось в воздухе, назови значение, и я тут же им стану. Я заменю тебе всё, что ты захочешь.       Завершив свою горькую надрывную речь, он отвернулся в сторону, и, созерцая Аркхем, ловким цирковым движением выудил из пиджака сигарету — закурил. Эта ночь вдруг показалась ему отличным временем, чтоб сигануть вниз с парапета, на котором он сидел. В руках было достаточно сил на толчок. Размышления прервал чужой севший голос:       — Но почему, Джокер?       — Ты повторяешься, Брюс, — он не стал подавлять искреннюю улыбку. — Но, если серьёзно, я не знаю. Мне не даёт покоя твой взгляд. Я видел много глаз в своей жизни: злых, добрых, сочувствующих, проклинающих, молящих, но твои… В твоих так много честности. Это что-то сломало во мне. Поверь, на меня часто смотрели.Их глаза всегда лгали, а твои, словно и не созданы для этого.       И Брюс, который всего минуту назад не понимал ничего, вмиг понял всё. За маской шута, который мешал ему жить который год, скрывался не псих, не маньяк, а несчастный, побитый жизнью и глубоко обманутый в самых чистых своих надеждах человек. Осознать Джокера человеком было странно и пронзительно. Он так привык видеть в нём карикатурный персонаж, того, кого нельзя было победить или уничтожить, потому что его попросту не существовало, не было в реальности. И сейчас, осознав его живым, Брюсу захотелось проклясть себя за каждый неосторожный удар, за каждое жестокое слово. Он совершенно забыл, что в этом мире не было героев и злодеев, только реальные люди, злые или добрые, но всегда люди, просто люди. Вместе с гримом на лице вдруг отчётливо проступила кожа, изрытая настоящими, непридуманными шрамами, возможно, где-то слегка красноватая, а может совсем белая, но настоящая человеческая кожа. Брюс, замер, словно одобряя собственные мысли, и стянул с головы маску.       — Брюс Уэйн, Джокер, прежде, чем стать Бэтменом, потерял обоих родителей, став свидетелем их убийства, был два раза похищен, пять раз избит до полусмерти своими одноклассниками, о чём ни разу не признался ни одной живой душе, и в конце концов отбыл на лечении после попытки суицида в Аркхеме, все данные разумеется уничтожены. Бэтмен тоже человек, Джокер, в этом нет ничего страшного. Я тоже противоречил сам себе и до сих пор противоречу! Мне снятся кошмары каждую ночь, и я боюсь звука выстрелов. Однажды, я не смог спасти девушку, потому что грабитель, державший её в заложниках, бесприцельно палил во все стороны. Я испугался, просто по-человечески испугался. Это произошло в начале моего пути, сейчас никто и не вспомнит, но я помню и мне стыдно, до сих пор. Это нормально, раскаиваться, стыдиться, обижаться, радоваться, грустить — испытывать живые человеческие эмоции. Улыбка Глазго не сделала тебя монстром. Ты всё ещё человек, Джек Кристофер Напьер, ты всё ещё человек. И не нужно каждый раз рваться в Аркхем, когда ты осознаёшь это.       Брюс говорил на одном дыхании. К концу его речи, и так едва вернувшийся к нему голос, становился всё тише и тише. Прошептав последние слова, он резко замолк и уставился в одну точку где-то на стене лечебницы. А Джокер потихоньку отходил от услышанного. «Ты всё ещё человек, Джек Кристофер Напьер». Джеком Напьером он был давно, так же давно, как был человеком. Луиза Мария и Кристофер Джеймс Напьер были его родителями, пока в день его семилетия не погибли в автокатастрофе, обратив всю его прежнюю жизнь в воспоминания. Он помнил себя ребёнком, лишившимся в одночасье всего: имение было конфисковано за долги сразу после похорон, друзья семьи не захотели брать его на воспитание, а сам он был слишком сломлен, чтоб кого-то о чём-то просить. Из детдома он сбежал и пристал к бродячему цирку, где сразу перестал быть и Напьером и Джеком, лишившись в итоге даже своего имени. Эти слова разбередили всю его душу, но он вдруг отчётливо вспомнил глаза матери. Отец сравнивал их с лютиками, хотя Джеку казалось, что они похожи на политые мёдом орехи. За одну только эту память ему стоило ударить Брюса и поблагодарить. Но в одном он был прав, Джек явно был человеком, и по ощущениям очень слабым. Он так и не смог вырасти из того маленького несчастного мальчика, который плакал, когда его золотые кудри обливали зелёнкой хулиганы, который так и не смирился с тем, что мама больше не позовёт его по имени. В его душе, свернувшись клубком и забившись в угол, всё ещё жил Джек Напьер, любивший ездить на пикники с родителями и рисующий радугу на стенах в мрачные дни. Он так ненавидел его, так жаждал его уничтожения, что придумал Джокера — большого, непобедимого, злого монстра, вызывающего панический ужас. Но сейчас, впервые за долгие годы в образе, он почувствовал, что маска спала. Джек Напьер сидел рядом с Брюсом Уэйном и ощущал себя совершенно по-дурацки, в клоунском наряде и с размытым гримом.       Откровения разбередили душу не только Джокера, но и Бэтмена тоже. Словно уставший держать лицо, он вдруг сгорбился и задумался. Круговорот воспоминаний толкал его от одной драки к другой, от одного разговора к другому, от слёз к смеху, от полного дома к пустому имению, от жизни к смерти.Он планомерно перебирал в голове всю свою жизнь. Но ярче всего он помнил две вещи. Тупик, родители, кровь — вечный кошмар, не дающий спокойно спать, а вот разбитое зеркало, порезанные вены и кровоточащие запястья — это уже урок юности. Он рассказал о девушке, которую не спас, но умолчал о муках, которые переносил вместе с этим. Тогда он так же осознал себя человеком и не принял этого. Вечно слабый и несчастный ребёнок, которого били и ненавидели одноклассники, так был ему невыносим, что он извлёк из своей души Бэтмена — сильного, непобедимого и справедливого. Он каждый раз делил их, себя, слабака Брюси, и Его, героя. Без страха и упрёка. Так было, пока он не испугался, пока не стал человеком перед лицом опасности. Звенящие в ушах выстрелы буквально отрубили в его голове Бэтмена и он упал, ёжась от страха. Альфред привёз его домой. Раздетый, помытый, напичканный лекарствами, он томился от ненависти к себе. Брюс ненавидел в себе человека, но в ту пору он считал, что ненавидел только свои слабости. Чувство вины перед неспасённой жизнью стало спусковым крючком. Брюса откачали, спасли, даже заставили пройти курс психотерапии, но помог себе он только сам, многие годы спустя, когда столкнулся с таким же всесильным слабаком. Бэтмен встретил своё отражение, он встретил Джокера. Они дрались, разговаривали, ненавидели, шпионили друг за другом. Они оба изучали противоположные стороны медали: Брюс хотел понять зло, а Джека манил потерянный свет.       Они бы так и просидели до утра в странной атмосфере немого понимания, но сидящий рядом безумец, вдруг пошатнулся и упал на плечо Бэтмена. Аккуратно оттащив его в сторону от края, Брюс нашарил в его кармане полупустой пузырёк со снотворным. Джокеру был нужен врач, но не грубые санитары Аркхэма, Джек Напьер нуждался в доме, но не в душной палате и смирительной рубашке, а Брюс хотел помочь обоим. Полагаясь на выдающиеся медицинские знания своего дворецкого, он водрузил бессознательное тело на пассажирское сидение бэтмобиля и помчался в имение семьи Уэйн.       Год спустя горожане станут находить на улицах города, прозванные «готэмскими комбинациями», пары карт: джокер-король, джокер-паж, джокер-дама, а однажды, один парень даже найдёт джокера с Бэтменом на обратной стороне, но ему, конечно, никто не поверит. Как никто и не догадается об истинном значении находок. Ведь, слава Богу, никто, кроме вашего покорного слуги, не слышал разговора на крыше в ту незапамятную ночь. И мой вам совет: если будете в Готэме, и увидите Бэтмена, оставляющего карты, не поднимайте их как минимум до утра: Джокер не любит, когда кто-то трогает послания, предназначенные ему. Вы же не хотите себе улыбку Глазго?
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.