я не могу дышать, мне не видно неба. я не могу понять — был ты или не был?
Ким Чону запутался. Кажется, в его жизни никогда не было настолько сложных периодов. Каждая клеточка его тела чувствовала, что что-то не так, что чего-то не хватает. И юноша знал, чего именно. Это сидит на подкорке его сознания и давит-давит-давит, причем так сильно, что головные боли не прекращаются никогда. Он знал, но не мог принять. Чону считал себя сильным, но, кажется, он ошибался. Он предал всех, предал себя, и, самое главное, предал Джэхена. Своего любимого Джэхена. Ким почти не выходит из собственной квартиры. Его жизнь буквально остановилась, он не видит ничего и никого, кроме своего отражения в зеркале, которое с каждым днем становилось все хуже. Чону считал себя красивым, он и был таким, в общем-то, но то, что происходило сейчас, не подходило ни под какие рамки. Чону умирал морально. Скоро умрет и физически. Юноша прошел все пять стадий депрессии несколько раз. И каждый раз он все переносил по-разному. Но, кажется, сейчас жизнь давала парню последний шанс. И Чону растрачивал его в пустую. Солнечный человек превратился в того, кто не видит дневного света. И все становилось настолько плохо, что Ким запутался в том, существовал ли Чон Джэхен в его жизни. — Малыш, ну пойдем! — старший юноша тащил Чону в воду, крепко держа за руки, чтобы Ким не нарочно не вырвался. — Нет, Джэхён-а, я не могу, вода холодная! — задорный смех разносился по всему побережью. Люди странно оглядывались на двух бесящихся парней, которым, в общем-то, было все равно. — Не ври, Чонуву, ты такое солнышко, что тебе холод совсем не страшен, — Чон на секунду прекратил свои попытки затащить юношу в воду и посмотрел прямо в его глаза, — И я всегда согрею тебя. Ким буквально почувствовал, как по всему ему телу разливается тепло. Стало действительно все равно, поэтому Ким смело зашел в океан и сразу повис на Джэхене, обхватывая его талию ногами. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя. Пожалуйста, никогда не бросай меня. Юноша стоял напротив полки с фотографиями, на одной из которых они с Джэхеном лежали на одном гамаке. И, кажется, именно в этот момент Чону до конца осознал всю безысходность ситуации. У него не осталось надежды даже на то, что Чон был просто плодом его больного воображения. Нет. Ким любил и был любимым. Это пугало больше всего.красные облака, вечер ударил в спину. я с тобой так легок. я с тобою красив. бешено так в груди бьется сердце твое.
Снова смотря на себя в зеркало, Чону помнил, каким он был. Обычным, совершенно обычным парнем. Он не блистал особенной красотой или манерами, идеальной походкой или чертами лица. Но рядом с Джэхеном Ким становился самым красивым и прелестным человеком в мире. Это было неизменно, ведь Чону помнил, как старший прижимал его к себе и шептал всякие приятные вещи, а юноша слышал, как бьется чужое сердце рядом с ним. Чону помнил, потому что все его тело все еще горело от прикосновений Джэхена. Юноша был буквально пропитан чужим запахом и касаниями, и даже после очередной ванны, которую Ким еще не забывал принимать, парень оставался наполовину слепленным Чоном. Джэ был лучшим скульптором жизни Чону, а сам Чону был его лучшей моделью.рано еще не быть — поздно уже поверить: я не могла любить. я не могла измерить: месяцы за окном солнце, в закатах с тобой. и опускаюсь вниз и поднимаюсь в небо. я не могу понять: был ты или не был: в сотнях ночных дорог — ты остаешься со мной.
К слову, Чону перестал общаться со всеми, с кем общался раньше. Нет, изначально он пытался, но постоянные слова поддержки и того, что все якобы будет хорошо, выводили Кима из себя. Что может быть хорошо? Юноша был уверен, что это он виноват во всем, что если бы не он, то все было бы по-другому. Он был неправ, и, возможно, понимал это, сидя за столом в кухне в полной темноте. Но именно темнота оказывалась тем, что забирало последние крупицы надежды. У Ким Чону не осталось ничего. С балкона юноша видел снующих туда-сюда людей и в каждом незнакомом лице видел Джэхена. Своего Джэхена. Наверное, Чону следовало бы обратиться к психиатру, и бывало, что Ким даже брал в руки телефон, но последняя такая попытка увенчалась тем, что мобильное устройство оказалось разбитым о стену, потому что фотографию на главном экране юноша пообещал себе не убирать больше никогда к жизни. И после, собирая осколки с пола, Чону тихо плакал, потому что голоса не было, ведь он не смог сдержать даже это обещание. Ким видел Джэхена во всех вещах, которые его окружали. В комнатах, на их кровати, в их (уже) семейном фотоальбоме, в кружке, которая принадлежала только Джэ. На балконе, в душе, в каждом углу. Все дошло до того, что Чону начал душить комнаты любимым парфюмом Чона, чтобы чувствовать его хотя бы так. У него остался последний флакон, который Джэхен не забрал с собой. — Я улетаю всего на несколько дней, милый, — парни лежали в кровати, прижавшись друг к другу и переплетая ноги, — ты даже не успеешь соскучиться, знаешь? — Не говори так. Ты знаешь, что я буду скучать по тебе каждую минуту, — Ким ворчал это куда-то в чужую шею, тем самым щекоча ее. — Знаю, Чонуву. Я буду постоянно писать и звонить тебе. — Обещаешь? — младший поднял голову, заглядывая в любимые глаза напротив. — Обещаю, — Джэхен тихо засмеялся и поцеловал Кима. Этот поцелуй был самым долгим в их жизнях, а сердце Чону сжималось от тоски. Даже спустя столько времени, Ким слышал в звенящей пустоте квартиры смех Чона. Он просыпался с ним и засыпал, он сидел у него в голове и даже не думал покидать ее. Чону всегда дико оглядывался и понимал, что сходит с ума. Понимал, что все происходящее медленно, но верно уничтожает его. Уничтожает сначала сознание, а дальше уничтожит и физическую оболочку парня. Он жил на двадцать четвертом этаже.я не могу дышать, мне не видно неба. я не могу понять — был ты или не был?
Одним утром, вроде как уже обычным, Ким Чону полностью осознал, что теперь он один. Что теперь у него не будет никого, и юноша даже не смог заплакать. Не осталось ничего. Ни внешне, ни вокруг, ни внутри. Парень проснулся после пары часов сна, вдребезги разбитый головной болью и опухлостью в лице. Приближалась зима, поэтому в квартире становилось холодно, но Чону спокойно шаркал по полу босыми ногами и ничего не чувствовал. Ему давно холодно, с того самого момента, как он понял, что теплые руки Джэхена больше вне его доступности. Ким не знал, как мог так сильно проебаться. Чону зашел в ванную комнату, где на его и так больную голову обрушился гул вытяжки. Юноша поморщился и подошел к зеркалу, бездумно смотря на свое отражение и тихо усмехаясь с коротким: «Доброе утро». — Малыш, ты скоро? Завтрак уже почти готов! Говорил я тебе ложиться пораньше, а ты! Ким уронил зубную щетку в раковину и резко обернулся, дрожа от страха и чувствуя, как все внутри него сжимается в тугой узел, не давая дышать. Это был Джэхен. Его Джэхен. Когда он вернулся? Чону даже не помнит, как добегает до кухни. Лицо у юноши горело, а сознание кипело и подкидывало мозгу разные картинки того, как и почему Ким пропустил приход Чон Джэхена. Точнее его возвращение. Но забежав в кухню, он никого там не обнаружил. Она была все такой же пустой и холодной, лишь с улицы доносились слабые звуки проезжающих машин. Это была галлюцинация. Все оставшееся внутри Ким Чону умерло. Ким Чону умер. Юноша сполз по стене на пол, задыхаясь от слез, чувствуя, что не может вздохнуть. Он действительно задыхался. Ким понял, что это первая паническая атака в его жизни. И, кажется, последняя, потому что парень знал, что дольше уже не продержится. Он пролежал так полдня, заливаясь слезами и кашляя, постоянно давясь слюной и глухими криками. Но, успокоившись, Чону принял решение. Он не сможет. И пусть, что будут говорить, что слабым был.Потому что Чон Джэхен умер, разбился на самолете, а Ким Чону живет на двадцать четвертом этаже.