***
— Прекрати урчать, это раздражает, — толкнула его под бок русоволосая девушка — Лиза, лучшая подруга и по совместительству главная алкогольная принцесса их небольшой компании. — Я не урчал, — попытался возмутиться Кашин, но девушка показательно отвернулась и принялась сверлить взглядом дверь, с минуты на минуту из которой должен был выйти Руслан со своими друзьями. — Я чувствую твою скуку, перестань, — Лиза вновь повернулась к парню и пихнула его локтем, — нам всем нужно отдохнуть. Скоро сессия, не будь букой и закажи себе что-нибудь. — Она ласково потрепала его по волосам, на что Кашин лишь недовольно фыркнул и, устроившись щекой на деревянной столешнице, принялся изучать алкогольное меню бара, названия которого он даже не знал. Кашин вообще не понял, как согласился на неожиданное приглашение подруги напиться да ещё и в незнакомой компании. Но девушка пообещала оторвать ему яйца, если он продолжит сидеть дома сутками напролет и не пойдёт пить с ней пиво этим вечером. И вот он, недовольный и сонный, сидел в самом дальнем углу бара за угловым столиком (с этого места открывался отличный вид на выход из этого заведения, так что парень даже не надеялся сбежать незамеченным) и ждал непонятных знакомых Лизы Неред, которую хотелось задушить голыми руками за такое наглое вторжение в личное времяпровождение, которое сам Данила любил называть пиздостраданиями. Сложно было представить, как эта маленькая девушка вытаскивала почти двухметровую каланчу из квартиры, грозясь расчленить, если тот не натянет на моську довольное выражение и не начнёт улыбаться, но Лиза смогла это сделать, одним лишь ей известным способом, или же так сказывался характер альфы. Такое случалось довольно редко, но всё-таки случалось, и Неред стала одним из тех «исключений», когда девушка наследует характер альфы, становясь жутким собственником. Вот и Данилу она не хотела ни с кем делить долгое время, вечно потираясь о него плечом, оставляя свой запах, но со временем эта странность прошла, и Кашин перестал ощущать в своей квартире запах альфы, который раньше не выветривался неделями, хоть все окна открой и не закрывай до конца жизни. — Долго мы ещё будем ждать твоих этих…эээ, а кто они? — Кашин запнулся, не понимая, как он должен идентифицировать знакомых подруги для себя. — Боже, тебе что пять лет? — смахнув со лба отросшие пряди, она укоризненно на него посмотрела. — Мамочка не отправит тебя спать в десять, Данечка, не переживай. — Она звонко рассмеялась, привлекая к себе излишнее внимание, и Даня вымученно простонал, утыкаясь лбом в барную карту. Наконец, в нос ударил незнакомый запах чего-то приторно-сладкого и в то же время ментолового вперемешку с тонким шлейфом какой-то дорогой туалетной воды. Парень отнял голову от стола и проследил за источником запаха, смешно водя носом, отчего сидящяя рядом Лиза прыснула, прикрывая рот ладонью. Обладатель запаха нашёлся в нескольких метрах от них, он стоял и переговаривался с каким-то блондинистым парнем, но Даня четко слышал лишь один аромат, что натолкнуло его на мысль, что блондин — бета. Рыжий мысленно ему позавидовал и вернулся к изучению темноволосого парня, с невообразимым темным пятном непонятной формы на шее. Ремень черной кожаной куртки забавно дергался при малейшей попытке пошевелиться, отчего Данила немного засмотрелся на болтающуюся в разные стороны пряжку и пропустил тот момент, когда Неред — читай: ненормальная — крикнула: — Эй, парни, мы здесь! Хотелось возмутиться и поинтересоваться, кого она имела в виду, когда говорила «мы», ведь он не горел желанием здесь находиться, но рыжий промолчал, следя за приближающимся брюнетом. Второй парень, махнув рукой в виде приветствия, направился к бару — похоже, кто-то знает, как нужно отдыхать. — Привет, я Руслан, — парень протянул Даниле свою татуированную ладонь, и Даня невольно засмотрелся на выбитую чуть неровную розу, затем резко спохватился и пожал руку. — Даня. — Ответил он, не стесняясь разглядывая снимающего куртку Руслана. Он был высоким, крепким и забитым татуировками, не самое худшее сочетание. Все могло быть намного хуже, парень мог оказаться наркоманом или… Данила не знал, кто бы мог быть хуже наркомана, поэтому не позволил себе дальше думать на эту тему и постарался понять, о чем вели диалог его подруга и новый знакомый. — Хорошая идея, мне нравится, — согласно кивнул Тушенцов и вперился взглядом в Даню, — ты за? — Что? — Кашин выставился на сидящего напротив парня в попытке понять, о чем тот толкует. — Не обращай внимания, — отмахнулась Лиза, незаметно пиная рыжего под столом, — он вечно летает в облаках, так что он определенно «за». — Но он же даже не знает, о чем мы, — попытался заступиться Руслан, но Лиза махнула рукой, как бы намекая на то, что разговор окончен. — Где Юлик? — как ни в чем не бывало спросила Неред, когда Кашин вновь начал засыпать. И даже поразительный запах новой альфы, щекотавший ему нос, не мог перебить желание оказаться в кровати, завернувшись в тысячу одеял, и проспать до следующего обеда. Руслан вытянул шею и посмотрел в сторону барной стойки, за которой и нашелся «потерянный» Юлик, болтающий с какой-то девушкой. — Ты посмотри на него, — улыбнулся он, — опять уже кого-то клеит, вот же наглая задница. — Лиза обернулась и расхохоталась. — А он времени зря не теряет. — Наблюдая за неловкими телодвижениями Онешко, просипела она сквозь смех, и уже хотела добавить «учись, Кашин», но, вспомнив его отношение к мимолетному флирту, закрыла рот, так и не открыв. — Не спи, — в лицо Дане прилетела смятая салфетка, отчего он дернулся и недовольно посмотрел на нашкодившего Руслана, — опять пропустишь все веселье. — Я просто не выспался, — надулся Данила, принимаясь крутить головой, чтобы найти хоть одного официанта. — Можно вас? — Заметив смотрящего в их сторону какого-то невысокого парня, позвал он. — И чем же ты таким занимался всю ночь, раз не выспался? — по лисьи улыбнулся Руслан, когда вся троица сделала заказ. Дане показалось, или Руслан действительно флиртует? Его глаза так и светились нескрываемым интересом, но Кашину ведь могло просто показаться? Или нет? Что это за улыбки такие вообще? Рыжий закатил глаза, но промолчал. Еще не хватало нарваться на неприятности, нагрубив почти незнакомой альфе. Руслан, конечно, не производил впечатление полного уебка, но ради собственного спокойствия стоило держать язык за зубами. К тому же, когда-то Даня пообещал себе, что все конфликты будет решать мирно, и хотя, по сути никакого спора не предвиделось, ему даже думать не хотелось о чем-то подобном. Тушенцов весь вечер бросал заинтересованные взгляды на буквально засыпающего каждые десять минут Даню и пытался догадаться, что же так не давало спать этому парню, раз он почти отключался в таком шумном месте. Данила же наоборот перестал обращать внимание на сидящую напротив альфу, он пытался сосредоточиться на том, чтобы не захрапеть прямо здесь, уткнувшись своим веснушчатым носом в стол. Юлик, который присоединился к своим друзьям лишь под конец посиделок, напился сильнее всех, как оказалось, он успел нализаться у бара, пытаясь поднять настроение какой-то брюнетке. Никто особо не вникал в его пьяные истории, говоря о чем-то своем и лишь изредка поддакивая Онешко. «Это же как надо было напиться, чтобы не понимать, что тебя не слушают даже» — думал Даня, переводя взгляд с перевозбужденного парня на выпивку и обратно. В какой-то момент ему даже стало жаль этого осветленного парня, но потом он вспоминал, что Онешко слишком пьян, чтобы здраво оценивать ситуацию, и успокаивался. — По домам? — наконец, предложила Лиза, и Даня был готов расцеловать подругу прямо здесь, только для начала придушить за то, что она не дала ему валяться весь день дома. — Мы что настолько неприятная кампания, что ты настолько хочешь от нас избавиться? — ухмыльнулся Руслан, надевая куртку и не сводя с Дани взгляда. Последнему же хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не чувствовать себя неловко в данный момент. — От тебя за километр несет радостью. Конечно, он хотел оказаться дома, потому что, во-первых, он с самого начала не хотел никуда ехать, тем более знакомиться с новыми людьми, а, во-вторых, ему подобный интерес со стороны брюнета казался крайне странным, так что дома — читай: в безопасности — он чувствовал бы себя просто замечательно. — Я просто хочу выспаться, — отмахнулся Даня, стараясь не обращать внимания на вопроситльные взгляды Лизы и Руслана. — Он всегда такой нелюдимый? — поинтересовался Руслан, когда Кашин скрылся за дверями бара, сообщая, что собирается покурить. — Мм, — Лиза закусила губу, раздумывая над тем, какую часть Даниной истории можно доверить Тушенцову, — скажем так, ему нелегко приходилось в подростковом возрасте. — Психологическая трамва? — Нет, просто недоверие. — Пожала плечами Лиза, помогая Руслану поднять успевшего уснуть Юлика. — Раскабанел, зараза.***
Думать о рыжеволосом Дане совершенно не хотелось, но по каким-то неведомым причинам образ сонного Кашина снова и снова всплывал в голове, заставляя ворочаться и вздыхать. В памяти все еще хранился его запах, запах спелых яблок и сахарных леденцов, отчего внутренняя альфа готова была урчать от удовольствия. Но Руслан и думать о Дане в таком ключе себе запретил, по крайней мере до того времени, пока не узнает причину такой отчужденности парня. Уснуть получилось лишь под утро, когда за стенкой раздались первые будильники соседей. Черт бы побрал эти панельные дома с их тонкими стенами. «Надо съезжать» — подумал Руслан. «Надо съезжать с Даней» — добавило подсознание, а Тушенцов лишь накрыл лицо подушкой, краснея и проваливаясь в сон. Пробуждение получилось не самым приятным, доворочавшись, Руслан шлепнулся на холодный паркет, ругаясь на весь свет и себя в частности. Ушибленный локоть неприятно ныл, отчего и без того невыспавшийся парень злился еще сильнее. Когда, спустя немыслимое количество нецензурной брани, Тушенцов все же добрался до кухни, собираясь позавтракать, но обнаружил, что в холодильнике повесилась мышь, жирная такая, мерзкая. Именно она опустошила холодильник, по мнению в очередной раз за это утро психанувшего Руслана. Обматерив организм человека, который регулярно нужно кормить, он направился одеваться, чтобы выйти в ближайший супермаркет за продуктами, потому что жрать вообще-то хочется. Людей в «Ленте» можно было выносить за пределы магазина пачками, и они бы все равно топтались около прилавков через каждый метр. Было крайне странно видеть такое количество людей утром субботы, когда нормальные люди, свернувшись под одеялом, храпят без задних ног. Сотни смешавшихся запахов ударили по рецепторам, вызывая непреодолимое желание зажать нос и оказаться на улице, где свежий воздух хоть намного, но все-таки блокировал ароматы альф и омег, блуждающих по улицам. Руслан поморщился, когда кто-то прижался к нему слишком близко, и оскалился, как бы прося незнакомца отойти от него подальше. Тупица (именно так окрестил Тушенцов какую-то самоувереную альфу) не сдвинулась и с места, отчего ему захотелось зарычать на месте. Но, выдохнув с десяток раз для успокоения, брюнет двинулся в сторону сыров, надеясь, что к моменту его возвращения наглой скотины (еще одно прозвище) уже не будет. Задумавшись, Руслан и не заметил как налетел на кого-то крепкого и теплого. Парень пришел в себя, когда услышал крик то ли возмущения, то ли боли. Он повернулся и тут же замер, с интересом разглядывая своего нового знакомого. На него недовольно смотрел Даня, растянувшись на плиточном полу супермаркета и потирая ушибленную лодыжку. — Глаза тебе для чего даны? — не здороваясь, поинтересовался он, все ещё сурово глядя из-под светлых бровей. — Эм, привет? — Руслан тупо пялился на Даню, занявшего почти весь узкий проход между отделом с сыром и колбасными изделиями, создавая тем самым «пробку». — Ага, помоги лучше встать, — пробурчал тот, игнорируя приветствие Тушенцова, — похоже, я потянул ногу. Твою ж мать, блять. Руслан поставил корзинку в холодильник и протянул Даниле ладонь, помогая встать на ноги. Парень недовольно поморщился, ступая на травмированную ногу. — Очень больно? — Поинтересовался Руслан, когда рыжеволосый уже достаточно уверенно мог стоять без какой-либо поддержки. — Неприятно, но терпимо. — Поморщился рыжий, оглядываясь в поисках своей корзинки. — Ауч! — Шикнул он, попытавшись сделать шаг, чтобы добраться до злополучной корзинки. — Так ладно, — Тушенцов вновь оказался слишком близко, подхватывая парня под локоть, облегчая нагрузку на ногу, — далеко ты живешь? Даня настороженно прищурился: — Зачем тебе? — В его планы совершенно не входило приводить в свой дом почти незнакомую альфу. — Господи, хочу тебя убить и ограбить. — Мгновенно вспыхнул Руслан, будучи довольно вспыльчивым человеком. — Отведу тебя домой и осмотрю ногу. — Видя замешательство на лице рыжего, пояснил он. — А как ты собираешься оказывать мне первую помощь? — Поинтересовался Даня, поворачиваясь в сторону выхода, давая понять, что готов ковылять на улицу. — Узнаешь. — Проворчал Тушенцов, совершенно забывая о том, что вообще-то пришел сюда за продуктами, а не людям помогать. Корзинка с продуктами, забытая, осталась стоять на полке с сырами.***
— Ну-с, это вывих, чувак, — осмотрев опухшую лодыжку, пояснил Тушенцов, — мне нужны бинты и лед. — Лёд в холодильнике, а бинты в аптечке. Она над холодильником. Даня вообще не думал, что именно в это превратится, казалось бы, обычное субботнее утро. Он выспался, что само по себе было достаточно неожиданным с учётом того, что он не мог сделать этого на протяжении нескольких недель. Даже решил позавтракать как нормальный человек, но вместо яиц и молока обнаружил в холодильнике лишь дохлую разложившуюся мышь, потому что покупать продукты нужно чаще, чем раз в неделю. Именно так он оказался в «Ленте», именно так оказался сбитым Русланом, и именно так заработал свой первый вывих. Лодыжка болела несчадно, казалось, что с каждой прошедшей минутой боль лишь усиливалась. Даня практически не чувствовал ее, когда свалился в магазине, но дома, почему-то, нога разболелась. Он даже не мог пошевелить пальцами или переместить ногу, потому что та затекла и покрылась неприятными мурашками, бегающими где-то под кожей и покалывающими, будто сотни иголок вонзили прямо в мясо. Он выдохнул сквозь сжатые зубы и мученически посмотрел в сторону кухни, на которой скрылся Тушенцов. Поразительно, что за все это время парень ни разу не обратил внимания на аромат, исходивший от альфы. Он, определенно, чувствовал нотки волнения, витающие в воздухе тут и там, но при этом его рецепторы не щекотали ментол и шоколад, что вчера воспоминанием въелись в подсознание рыжего. Кашин мог ощутить напряжение и нервозность, исходящих с кухни, но больше ничего. Как будто бы эмоции Руслана блокировали его привычный природный запах, который так понравился Дане. Ну что ж, так даже лучше, ведь ничего не могло помешать ему сосредоточиться на ноющей ноге и желании поскорее прекратить все это. Наконец, с кухни возвращается взвинчанный Тушенцов, держа в руках коробку из «Икеи», служащей Кашину аптечкой. Он садится на диван напротив рыжего и вновь рассматривает ногу, хмуря брови и закусывая губу. Прикидывает, как лучше наложить холодный компресс и повязку, а после подхватывает стопу за пятку и кладет ее себе на колени, отчего Данила охает, а его щеки заливает румянец. Вроде бы он даже не смущается, но к такому заботливому отношению не привык. Руслан по факту был ему незнакомым человеком, с которым он лишь единожды выпил в баре, да и то в компании лучшей подруги, но тот так бережно обходился с его ногой, что на подсознательном уровне Кашин готов был расплыться лужицей на своем собственном диване. — Не больно? — прикладывая лед к травмированной лодыжке, поинтересовался Руслан, сильнее прижимая кусочки льда и накладывая сверху бинт. Даня отрицательно покачал головой. — Хорошо, если я слишком сильно надавлю, дай мне знать. — Если мне будет больно, то ты сразу же об этом узнаешь, — ухмыльнулся Данила, бросая на Тушенцова заинтересованный взгляд. — Ау! — Как бы в доказательство своих слов пискнул он, когда Руслан сильно сжал его ногу, чтобы замотать бинт посильнее. — Вот видишь. — Да уж, если бы ты заехал мне пяткой в глаз, это было бы не очень приятно. — Парирует Тушенцов, завязывая аккуратный бантик на бинте. Кашин скептично оглядывает наложенную на ногу повязку и хмыкает: — Где ты этому научился? — Полагаю, в меде. — Пожал плечами тот. — За семь лет и не такому научат. — Так ты будущий врач? Неожиданно. — Даня не знал, как реагировать на такую новость, Тушенцов совершенно не походил на студента-медика, обучающегося на последнем курсе. — Не похож? — Выгнув бровь, спросил Руслан. — Не-а, — как будто на такой вопрос и был расчет, улыбнулся он, — ни синяков под глазами, ни впалых щек, ни заебаного взгляда и раздражения, — Даня даже поводил носом в качестве доказательства своих слов. — Может, я просто охуенный? Нет? — Тушенцов уже полностью развалился на диване, подогнув одну ногу под себя, а вторую вытянув и закинув рядом с ногой Дани. — И скромный. — Не удержался от колкости рыжий. — Конечно, да я вообще первый парень на деревне. — Хохотнул в ответ Руслан. — Охотно верю, чувак. Общаясь еще какое-то время, они не чувствовали какого-либо дискомфорта, который обычно был присущ малознакомым людям, имеющих разный второй гендер. Но, на удивление, Даня не испывал какого-либо давления альфы Руслана на собственную внутреннюю омегу, а Руслан не мог уловить и намека на неловкость, что могла бы, исходя от Дани, витать в воздухе. — Поменяешь повязку через пару часиков, когда лёд полностью растает. — Наказывал Руслан, стоя в коридоре и натягивая на ноги кроссовки. — Там ничего сложного, но если возникнут трудности — звони. Так, что ещё? А, завтра я заскочу к тебе, посмотрю твою ногу. — А вы вечерние приемы ведете, доктор Тушенцов? — Еще раз так меня назовешь и полетишь из окна, я не посмотрю на твою больную ногу. — Ладно, звучит угрожающе. — Даня поднял руки, изображая полную и добровольную капитуляцию. — Бывай. Не забудь хотя бы трижды за сегодня сменить повязку. — Вновь принялся поучать его Тушенцов. — Я понял, чувак, я понял.***
Кашин лежал на своей постели, уткнувшись носом в подушку и думал, думал, думал. Он не знал, почему так быстро пустил альфу в свою обитель, обычно он ревностно охранял свою квартиру от всех, изредка приглашая в гости Неред. И то только потому что она была его давней подругой, уж очень ему не нравилось, что в его квартире пахнет кем-то другим, а не им. Альфы и омеги по своей природе ревностно относятся ко всем окружающим их запахам. Ни одна уважающая себя альфа не потерпит постороннего запаха в своем доме, кроме собственного и запаха своей второй половины. Ни одна уважаемая себя омега не потерпит запах чужой альфы, который будет раздражать рецепторы и заставлять злиться. Даня был свободной омегой, но при этом его все равно раздражали чужие запахи, витавшие в его квартире. Это, блять, вашу мать, его квартира. Здесь должно пахнуть исключительно им, а не какими-то проходимцами. Это Кашин вынес из своих прошлых «отношений», воспоминания о которых до сих пор заставляли просыпаться от кошмаров по ночам. Когда он был шестнадцатилетним пиздюком (сам Даня отзывался об этом возрасте именно так), он впервые в жизни влюбился. Причем влюбился до беспамятства, так, как пишут в этих самых любовных романах, до подкашивающихся ног и спертого дыхания. И по закону подлости влюбился он в лучшего друга, который не то что его не замечал, а даже показательно делал вид, что помимо него в округе столько привлекательных омег, что ему есть где разгуляться. И Даню это ранило, настолько, что именно в тот момент он впервые задумался о самоубийстве. Осуществить задуманное ему, конечно, не позволила совесть, но парень тщетно пытается об этом не думать. И продолжалась вся эта история под названием «я тебя не знаю и знать не желаю» ровно до того момента, пока на пятки Дане не наступила очередная течка, а у Ильи (по счастливой случайности) не начался гон, который вообще-то не должен был начинаться, и вообще это ты во всем виноват, Кашин. Конечно, они переспали. Раз, два… В итоге, трахаться по нужде и без стало привычным делом. И продолжалась вся эта канитель на протяжении долгих трех лет, пока одним вечером Илья не пришел к Даниле и не сообщил о том, что собирается связать себя с Викой — темноволосой омегой, учащейся на архитектора. Тогда мир Дани рухнул снова, конечно, он понимал, что происходящее между ним и Ильей не является верным, потому что это не те отношения, о которых он мечтал. Это так, что-то непонятное, неясное для них обоих. И Кашин понимал, что держаться за это глупо, но он отчаянно хватался за любую возможность оказаться рядом с Ильей. Лиза лишь закатывала на эти «отношения» глаза и заботливо трепала парня по голове, утешая. Она, как никто другой, хотела помочь другу, но тот не позволял ей это сделать, заперевшись в собственной квартире, провонявшей альфой настолько, что Даня не чувствовал там своего запаха, и пытаясь заглушить боль в алкоголе. Наконец, справившись со своей хандрой, Даня переехал на новую квартиру, выбросил все, что могло бы напоминать об Илье и даже постарался начать новую жизнь. И какое-то время Лиза была счастлива, ее друг возвращался к жизни, но счастье длилось недолго. Даня ввязался в новые отношения, от которых девушку тошнило не слабее, чем от его предыдущих. «Свободные отношения, Кашин, а во что-нибудь нормальное ты ввязаться не мог?» — любила спрашивать Неред, сидя на кухне парня, на что Данила лишь качал головой, не находя ответа. По правде говоря, он и сам не знал, зачем снова полез во все это говно без обязательств, наверное, просто хотел чувствовать себя нужным. Пусть даже таким способом — просыпаться одному ему нравилось гораздо меньше, чем в объятиях нелюбимого человека. В тот момент его даже не волновало то, что он был не единственным, с кем проводила ночи альфа. Ему просто хотелось ощущать хотя бы некое подобие заботы. Он просто был глуп и наивен. Сейчас он вспоминал свое прошлое, содрагаясь. Ему было противно от самого себя, именно поэтому он пытался избегать подобного рода отношений уже несколько лет. Конечно, постоянно давиться подавителями — такое себе удовольствие, но это во всяком случае лучше, чем чувствовать себя уязвлённым. Он лежал и не заметил, как провалился в сон, забывая о том, что он не завтракал и что ему нужно было менять повязку. Ему снился Илья, который чуть ли не на коленях приползал к нему во время гона. И в этот момент парень не мог понять: сон это или реальность. Проснулся он лишь тогда, когда почувствовал, как под ним растекалась лужа — это лёд полностью растаял и теперь заставлял постельное белье и штанину на травмированной ноге мокнуть. Выругавшись, Данила сел на кровати, потирая заспанные глаза ладонями и пытаясь понять, который час. Вспомнив о том, что ему вообще-то необходимо менять бинты, он, выдохнув, поковылял в сторону кухни. Там, громко матерясь, он размотал лодыжку, залез в холодильник и, вытащив оттуда новую порцию льда, принялся неумело укладывать его на ногу, обматывая бинтом. Получилось что-то несуразное и смешное, отчего парень тихо прыснул, понимая, что ему до медика — как раком до Пекина и обратно.***
Руслан объявился в его квартире следующим утром, наплевав на все нормы приличия. — Зато я привёз тебе еды, — заверил его брюнет, бесцеремонно отталкивая хромающего Кашина от двери и направляясь в сторону кухни. — Ага, чувствуй себя как дома, — парировал Кашин, наблюдая за орудующим в его холодильнике Русланом. — Да брось, — отмахнулся тот, нагло ухмыляясь, — без меня бы ты умер от голода. — Без тебя я бы не хромал как тварь. — Не удержавшись, поддел Руслана Даня. — О, а ты оказывается сучка, Кашин. — Да уж, похоже, чтобы стереть эту хитрую ухмылку с лица Тушенцова нужно сильно постараться. Он тут же почувствовал раздражение, исходящее от рыжего, поэтому примерительно поднял руки и предложил: — Давай я лучше осмотрю твою ногу, а то что-то мне подсказывает, что ты превратил повязку в тихий ужас. — В доказательство своих слов он скользнул взглядом по ногам Данилы, цепляясь за торчащий из-под домашних спортивок бинт. — Подними-ка. М-да уж, пойдем — я перевяжу. — Повязка действительно выглядела жалко и походила, скорее, на кусок ткани, в которой запутался его обладатель, чем на медицинскую повязку. — Ты какой-то странный медик, — не удержался от комментария Данила, наблюдая за манипуляциями Тушенцова. — Почему? — Тот изогнул бровь и уставился на рыжего. — Не знаю, ты больше похож на раздолбая, чем на прилежного студента. — О, заткнись. — Парень ощутимо сжал больную лодыжку, чем заставил Данилу поморщиться. — Вот не буду лечить твою ногу, и ты не сможешь поехать с нами кататься на лыжах на следующей неделе. — На каких таких еще лыжах? — Ты что, действительно все прослушал? — Руслан недовольно посмотрел на него снизу вверх, вздыхая. — Когда вы вообще об этом говорили? Даня чувствовал, как по комнате начинает витать его смущение, что волнами расползалась по углам. А ещё Даня видел, как Руслан начинал водить носом. — Тогда в баре. Помнишь, тебя спросили «за» ли ты? — Даня кивнул, пожалуй, что-то такое он правда мог припомнить. — Вот тогда мы и обсуждали эту поездку. — Ясно. — Я думаю, что если ты постараешься меньше нагружать ногу, то через пару дней все пройдет. — Заключил Тушенцов, усаживаясь поудобнее рядом с Даней. — Это хорошо или плохо? — покосился Кашин, водя носом. Смущение сменилось напряжением, правда, никто из них не мог понять, от кого оно исходит. То ли от Дани, который не планировал никуда ехать и гадал, как ему деликатно отказать, то ли о Руслана, что был поставлен в тупик Даниным вопросом. — Хорошо, ведь ты сможешь нормально ходить. — Пожал плечами брюнет. Даня промолчал, то ли он не знал, что ответить, то ли просто не хотел отвечать. Все его мысли были заняты распознаванием эмоций сидящего рядом парня, которые он никак не мог разгадать — их полностью скрывал исходящий запах ментола, — истинного запаха альфы — перемешивающегося с ароматом горького шоколада — запаха его неразгаданных эмоций. Кашин не мог выцепить ни одну эмоцию брюнета, как будто он не сидел рядом и не источал этот аромат. Руслан же улавливал нотки жженого сахара, а значит, Данила над чем-то усердно думал, отчего Тушенцов хмыкнул, разваливаясь на диване. — Ты имеешь что-то против лыж? — Не удержался от вопросов темноволоый, наблюдая за притихшим Даней, что разглядывал собственные носки с тыквами. — Или ты не хочешь ехать с нами? Кашин вздохнул — он не знал, что должен ответить. Должен ли он сказать правду, или же соврать? Даня не умел кататься на лыжах и всю свою сознательную жизнь избегал этого орудия пыток, находя нелепые отговорки. А еще он не хотел ехать куда-то с незнакомыми людьми, конечно, Руслан не выглядел как мразь, способная одним лишь взглядом убить человека, но для своего же собственного спокойствия Даня хотел остаться дома. Да, Лиза бы не стала общаться с «плохими» людьми, но Лиза не была им, не переживала того, что пережил он. — Эй, чувак, — Руслан прикоснулся к его плечу, возвращая в реальность, — ты завис, все ок? — А, да, наверное, — Данила проморгался, прогоняя неприятные воспоминания, — просто задумался. Помолчали. — Слушай, — вдруг начал Руслан, с интересом глядя на вздрогнувшего рыжего, — Лиза тогда сказала, что тебе нелегко было подростком. Что тогда произошло? Это не мое дело, но… — Ты прав, — кивнул Даня, на что Руслан невольно поежился. Он не любил лезть к людям, когда те не настроены на общение, но с Даней все было по-другому. Они виделись лишь третий раз в жизни, и он бы не предавал значения встречам с каким-нибудь другим человеком, но какое-то внутреннее ощущение заставляло задавать вопросы и вытягивать из Кашина информацию. — Но если ты хочешь, я могу рассказать. Руслан не знал, что должен был ответить, поэтому кивнул, надеясь, что этого просто движения хватит, чтобы Даня начал свой рассказ. — Мои подростковые годы были отстойными, по большей части я все это время чувствовал себя вещью, которой мог воспользоваться любой, кто этого захочет. Порой я даже не считал себя личностью, ведь все это уходило на задний план, когда я видел, как десятки альф смотрят на тебя и пытаются найти причины, чтобы выебать тебя. Лет в шестнадцать или семнадцать я даже задумывался о самоубийстве, но я не сделал этого ради матери. В самый последний момент, сидя с лезвием в руке, я вспомнил ее взгляд, когда отец повесился, я помнил, как она плакала над его гробом. Не хотел, чтобы она пережила это снова. Я ненавидел свою жизнь, свою сущность и все то, что было с этим связано. Я не мог спокойно жить, потому что знал, как небезопасна моя жизнь. То чувство, когда ты воспринимаешь себя как чью-то подстилку, самое отвратительное чувство в мире. И никто не поймет, пока сам не переживет что-то подобное. Эти сперматоксикозные подростки даже не знают о существовании слова любовь, да даже уважение. Единственное, чего они хотят, удовлетворить свои потребности, и плевать они хотели на чувства других людей. Они не думают о последствиях, им важно только то, чтобы им было хорошо. Столько искалеченных жизней немеченных омег, но их это не волновало. Никого из них. Я пытался справиться с этим и тем ужасом, с которым сталкивался ежедневно. Я видел, как мои одноклассники насиловали девушек из параллели и младше, но я ничего не мог изменить. Я ведь был таким же. Я пытался смириться со своей природой, принять эту часть себя, но не смог. Примерно в то же время я влюбился в своего лучшего друга, который показательно делал вид, что меня не существует. Мы общались как близкие друзья, никогда не переступая черту. Но в один момент произошло то, что не должно было произойти. — И чем все закончилось? — Руслан слушал и слушал внимательно, впитывая каждое слово, произнесенное рыжеволосым. Теперь он начинал понимать, почему парень был таким холодным в их первую встречу. — Эта хрень длилась года три, потом мы перестали общаться. Я хотел закончить это раньше, потому что понимал, что это херовые отношения и херовый опыт, но я не мог. Я сильно привязался к нему, не хотел отпускать. Конечно никакой любовью там и не пахло, но я был глупым. Наверное. А потом все стало еще хуже, когда я ввязался в свои следующие отношения. Вот это был полный отстой, даже вспоминать об этом не хочу. Но зато теперь я точно знаю, что не всем людям можно доверять, не все из них заслуживают доверия. И то, что я тебе это рассказал совсем не значит, что я стал доверять тебе. — Даня сурово глянул на Руслана. — Как бы обидно это не звучало, но это так. — Спасибо, — улыбнулся Руслан, накрывая ладонь Дани своей, — за то, что не побоялся поделиться этим. Я думаю, ты сильный парень, раз пережил это. Даня очаровательно улыбнулся, а комнату наполнили феромоны смущения и радости. — Хочешь есть? — Неожиданно поинтересовался Кашин, вспомнив, что последний раз еда в его желудке была почти сутки назад. — Не откажусь. — Согласно кивнул парень, глазея в сторону кухни.***
Поездка, от которой Даня добросовестно отлынивал, подкралась слишком незаметно, буквально ударив Кашина по голове крепким кулаком и затащив на заднее сидение минивена, которые его друзья арендовали на эти долгие дни. Данилу не прильщала идея провести в компании незнакомых людей огромное количество часов, но Руслан, убедивший его в том, что нога полностью здорова и никак не сможет помешать отличном времяпровождению, оказался сильнее — морально и физически. Именно поэтому рыжий сейчас сидел на заднем сидении автомобиля и отчаянно сдерживал рвотные позывы под суровым взглядом Тушенцова. — Какого хуя ты не сказал мне, что тебя укачивает? — Сокрушался Руслан, пока наблюдал за тем, как Даня очищал свой желудок на какой-то грязной обочине. — А что бы это изменило? — Поинтересовался он в ответ, вытирая губы салфетками, по счастливой случайности найденными в сумке Лизы. — Как минимум, никто бы не посадил тебя назад, а как максимум, я бы не уговаривал тебя поехать с нами. — Фыркнул Тушенцов. Представив, как перед глазами будет мелкать мокрый асфальт, Даня почувствовал, что его снова замутило. — Если тебя это утешит, — начал он, приведя дыхание в норму, — то я и на лыжах кататься не умею. Руслан вымученно простонал.***
Новый день не принес абсолютно никакой радости. Кашин, развалившись звездочкой на узкой кровати думал о том, как его так угораздило. Нет, он, конечно, и раньше позволял себе подобные вольности, наслаждаясь находящимися рядом альфами, но в этот раз все было иначе — альфой был его друг. Он так и не понял, когда их с Тушенцовым отношения смело можно было назвать дружескими, но слово «приятель» уже не подходило под описание того, что с ними происходило. С одной стороны, он радовался, ведь они так быстро смогли найти общий язык, с другой — Даня чувствовал себя отвратительно каждый раз, когда выгонял из своей головы картинки того, как Руслан властно прижимает его к стене. С каждым пройденным днем сдерживать себя становилось все сложнее, и Даня не уверен, что однажды он не подойдет к Тушенцову и не попросит себя трахнуть. — Отвратно, — прошептал в потолок рыжий и отвернулся к стене, натягивая одеяло на голову. Парень чувствовал себя ужасно, все тело ломило, а душа требовала тепла. Вчера Даня без зазрения совести украл у Тушенцова его толстовку, а сегодня чувствовал острую необходимость зарыться в нее носом и полностью окружить себя запахом альфы. Нет, он и раньше с удовольствием вдыхал естественный запах Тушенцова, но сейчас это потребность росла, увеличиваясь в геометрической прогрессии с каждой минутой. Даня с ужасом распахнул глаза, в голову ударила страшная мысль — мягкая течка. У него. Сейчас. Твою мать. Выдохнув пару раз, Кашин приказал себе успокоиться — это не конец света и не обычная течка. А лишь мягкая — побочная, потому что нехер пить подавители, тупая твоя башка. Возможно, в это время он страдал даже больше, чем во время классических течек. Тогда ему всего лишь хотелось секса, удовлетворить свои потребности, а сейчас — любви и заботы. Хотелось уткнуться носом в шею своей альфе и вдыхать ее сказочный аромат, позволяя заботливым рукам оберегать себя от всех невзгод. Только вот была одна проблема — Кашин был свободной омегой, так что он просто не мог прятаться в объятиях своей альфы от всего мира. Отыскав стащенную худи, он закопался в неё носом и накрылся с головой одеялом, не планируя отдавать и йоту запаха Руслана окружающей его пустоте. В конце концов, он задремал, позволяя аромату мяты и шоколада полностью окутать себя.***
Руслан не мог дозвониться до Данилы уже несколько часов, отчего невольно начал волноваться. Нет, Даня, конечно, мог спать и не слышать, но какое-то потаенное чувство тревоги царапало ему мозг и не давало расслабиться, возвращаясь к мыслям о Кашине и его невероятном запахе. Не вытерпев, Тушенцов решил проведать друга (а друга ли?) и направился к нему в номер, напевая какую-то незамысловатую песню. Ещё за несколько дверей до нужной его нос уловил приятный запах, отдаваший запечеными с карамелью яблоками. Руслану запах показался незнакомым, но как только он подошел к нужному номеру, то сразу понял — запах принадлежал Даниле. Внутренняя альфа довольно заурчала. — Даня, — он поскреб костяшками по косяку и услышал по сторону двери какое-то копошение. Кашин был сонным и вялым, а ещё от него за несколько метров веяло нежностью и яблоками. Руслан кое-как сдержал яростный рык. — Что с тобой? — спросил он, захлопывая дверь ногой и глядя прямо в голубые глаза с легкой уставшей поволокой. — Мягкая течка, — пожал плечами Даня и завернулся в одеяло ещё сильнее, — это пройдет через пару дней. — Я могу как-то помочь тебе? — Услужливо поинтересовался он, молясь, чтобы рыжий его не выгнал. Руслану отчего-то (хотя он прекрасно знал отчего) захотелось провести эти дни вместе с Даней. Он мало что знал о мягких течках, скорее, он только что-то слышал, но никогда не сталкивался лично. По правде говоря, он и понятия не имел, как нужно себя вести, но настойчивое желание провести с Даней как можно больше (именно поэтому он навещал Кашина каждый день) времени требовало, чтобы брюнет остался. — Можешь посидеть со мной, если хочешь, — пожал плечами Данила, — и притащить свои толстовки. — Уже тише добавил он. Руслан кивнул и вернулся через несколько минут, принеся чуть ли не весь гардероб, который взял с собой в эту поездку. Кашину пришлось подбирать с пола свою челюсть, когда он увидел всю эту кучу одежды. — Спасибо что ли, — он почесал затылок и слабо улыбнулся. — Все для тебя, солнце. Черт. Руслан мысленно дал себе подзатыльник. Милое прозвище, которым он часто называл Даню в голове, сорвалось с губ прежде, чем Руслан успел подумать. — Оу. — Угу. Ближе к вечеру, когда Данила засопел в объятиях Руслана, Тушенцов уже точно определился в том, что хочет сделать этого парня своим. Во всех смыслах — что бы это не значило. — Знаешь, — пробормотал он, отодвигая воротник худи и оглядывая девственно чистые ключицы, — тебе бы пошла моя метка. — Он слегка огладил выпирающую косточку и тихо усмехнулся. — Знаешь, — в тон ему проворчал Данила сонным голосом, — я совсем не против. И, пока Руслан не успел опомниться, затянул его в их первый поцелуй, наконец смешивая два идеально сочетающихся запаха.