Карантин

      Шёл десятый день принудительного карантина. И в перспективе оставалось ещё как минимум четыре.       Многие порадовались бы незапланированному отпуску, но в данном случае вероятность его спокойного окончания снижалась с каждым прожитым часом. Трясущимися руками поставив пустой флакон с универсальным Тестостерон-блокатором «Убийца страсти» на комод, Тэён судорожно выдохнул и уставился в никуда. Препарат закончился позавчера, и хотя инструкция гласила, что за длительное применение он накапливается в организме и работает ещё пару дней, чувства уверенности в этом не было. Хотелось надеяться, что «пара» растянется хотя бы до момента, когда агентство решит проблему с перелётом и возвращением домой.       Собравшись с духом, Тэён взялся за ручку двери своей комнаты, втайне мечтая, чтобы по ту сторону оказалась решётка (и сам не выйдет, и к нему никто не ворвётся), и вышел в гостиную, где к завтраку уже собралась вся группа.       Встретившись взглядом с горящими глазами кроликов в пик брачного сезона, он совсем сник и едва не попятился. Очевидно, что девятеро излишне здоровых и изнывающих от безделья молодых самцов, надолго запертых в тесном помещении со всеми своими феромонами и тестостеронами, плевать хотели на годами накапливаемого в организме «Убийцу страсти».       Если бы у Тэёна был хвост, он бы его трусливо поджал, но, увы, вместо этого пришлось изобразить приветливую улыбку.       — Доброе утро, — буркнул он, противореча своим словам как тоном, так и видом.       — Доброе! — неправдоподобно соврали ему в ответ.       Товарищи, привыкшие к активному, буквально на износ образу жизни, изнывали от безделья в закрытом пространстве и только чудом до сих пор не перессорились, и не передрались. Найти занятие для девятерых в условиях диванного карантина в одной комнате на двадцать квадратных метров (или двенадцать на двоих, если кто-то готов целый день грустить в своей спальне) было сложно и практически невыполнимо.       Утро прошло напряжённо, но, к счастью, спокойно, а вот к вечеру стали проявляться первые тревожные симптомы. В предвкушении будоражащих фантазию приключений, Тэён мечтал сбежать подальше, однако бежать было некуда: город активно патрулировался полицией, а на ресепшене всегда сидел злобный наблюдатель-надзиратель. Тэён чувствовал, что получил штормовое предупреждение, но вместо того, чтобы спрятаться в надёжном месте, бежит навстречу стихии без трусов и с распростёртыми объятьями.       «Хорошо, если мне сразу дадут по голове, а потом я просто ничего не вспомню», — печально подумал он, вспоминая, с чего всё началось, и костеря медика группы на лады.       — Тэён! — в День Икс к нему подбежал господин Го и, совершенно не пытаясь замаскировать панические нотки в голосе, спихнул ответственность: — Ты самый серьёзный и сознательный из всех, только тебе я могу поручить эту важную и серьёзную миссию! Иначе быть беде! Сохрани честь группы! Не пропускай ни дня! И никому не говори!.. — под конец проникновенной речи его голос сменился с заговорщического шёпота на безумные вопли.       Мужчина сунул ему в руки маленький, жутко загадочный стеклянный флакон, в котором на дне перекатывалась щепотка крохотных круглых таблеточек. Тэён моментально почувствовал себя наркодилером, однако важностью миссии проникся и сразу спрятал «улику» в карман.       Будь проклято его любопытство! Лучше бы он отказался, потерял, разбил или вообще забыл об этом флаконе! Лучше бы умер обесчещенным, но в неведении!       Медика, будто прокажённого, скрутили и забрали его хмурые коллеги в защитных костюмах, под руки уведя прочь. Тот им ни капельки не помогал, волоча за собой ноги, словно пьяный. Ранее в аэропорту они всем составом прошли тестирование, и у бедняги обнаружили коронавирус. Из-за этого всю группу и стафф отправили на двухнедельный карантин, по никому не известной причине разделив на «взрослых и скучных» и «молодых и буйных». После долгих раздумий одинокими жаркими ночами Тэён пришёл к выводу, что стафф отстегнул кому-то взятку, и их специально поселили отдельно. Теперь эти засранцы отрывались по полной без гиперактивной малышни, свалив всю ответственность на него!       Ребят поселили в простеньком, но приличном (смотря с какой стороны посмотреть) двухзвёздочном отеле, обустроенном в колоритном африканском стиле. Весь участок был поделён на несколько отдельных двориков, в которых находились деревянные домики в форме правильных семиугольников. В каждом из них располагалось по пять двухместных номеров с общим санузлом, душем и гостиной, из которой расходились двери, ведущие в спальни. Один из таких домиков на противоположном конце территории (подальше от подопечных) получил и стафф.       Интерьер был незамысловатым, но ярким: вся мебель, стены и пол из дерева покрыты лаком, а поверх укрыты яркими вязаными и плетёными покрывалами и ковриками. На стенах висели скалящиеся маски в пышном обрамлении перьев, соломы и лент. Ну, и самое примечательное — повсюду стояли большие и маленькие статуэтки с разного рода выпуклостями и впуклостями, явно позаимствованные из некого древнего храма плодородия, в котором жрецы и прихожане активно предавались оргиям и плотским утехам перед ликами своих богов. Некоторые орудия достигали высоты в метр, а для их обхвата явно не хватило бы пальцев обеих рук взрослого мужчины. Они вызывающе торчали у порога, у дверей, на полках, а иногда на них можно было напороться в самых неожиданных местах, за дверью ванной комнаты или около кулера. В момент заселения интерьер показался забавным и достойным самых скабрёзных шуток, сейчас же…       — Тестостерон-блокатор «Убийца страсти», — прочёл Тэён написанное мелким шрифтом на этикетке, когда группа наконец расположилась на новом месте, и он добрался до своей кровати. Боги игры «камень-ножницы-бумага» были к нему благосклонны, и ему достался номер без соседа. — Снижает уровень либидо без вреда для здоровья, повышает работоспособность и сосредоточенность. Развести одну таблетку на сто миллилитров воды, принимать две чайные ложки в день, добавив в еду или питье.       Тэён, до этого времени свято веривший в свои исключительные способности к сублимации, обиженно засопел. Оказывается, их всех втайне пичкали таблетками, подавляющими либидо!       Встряхнув флакон, он рассмотрел беленькие полупрозрачные горошинки, насчитав восемь штук. Выдающиеся математические способности не понадобились, от страха он всё поделил в уме в считанные секунды: одна таблетка на день на девять человек, итого, восемь дней спокойствия и ещё шесть, наполненных тревожной неизвестностью. И как апогей назревающего бедлама — побочные эффекты, где красным жирным шрифтом было выделено: «Осторожно! Препарат имеет свойство накапливаться в мышечных тканях, однако после окончания применения уровень либидо может взлететь выше нормы».       Тэён никогда в жизни не крестился, но сегодня рука сама потянулась ко лбу. Девять молодых неадекватных самцов (ну, может, одним меньше, Тэён продолжал верить в свою сознательность и невозмутимость) в одном маленьком закрытом помещении, наполненном торчащими со всех сторон деревянными и каменными пенисами и статуэтками с голыми бабами! Катастрофа!       И эта катастрофа дышала ему прямо в затылок. Горячо и страстно.       В гостиной, временно заменяющей всем игровую комнату, столовую, кухню, а в некоторые моменты и спальню, висела тяжёлая атмосфера.       Хэчан ёрзал на стуле, будто надел колючие шерстяные штаны на голое тело, и задумчиво размазывал по тарелке зелёный горошек, исключительно подсознательно складывая из него неприличное русское слово из трёх букв. Тэён сразу узнал его, он бывал в России…       Рядом с не менее задумчивым видом (видимо, никак не мог решиться, хотел он его съесть или сделать нечто другое) медитировал на банан Марк.       Джонни развалился в центре на диване и обводил всех своим коронным прищуренным взглядом маньяка-педофила, выискивая добровольных (или не очень) жертв.       Чону сидел в уголке под фикусом и тихо плакал, бросая тоскливые взгляды на сидящих в обнимочку Доёна и Джехёна. Похоже, он тоже очень хотел обнимашек (и не только), но был слишком тихим и нерешительным, чтобы его заметили.       Тэиль заскочил в гостиную позже остальных, обвёл всех диким взглядом и, подтянув штаны, снова скрылся в своей комнате, загадочно хлопнув дверью.       И только Юта вёл себя практически так же, как обычно, с поистине самурайской выдержкой игнорируя вытекающий из ушей тестостерон.       На следующий день симптомы ухудшились, и Тэён от безнадёги налил в пустой флакон из-под препарата немного воды, разболтал, смывая со стенок остатки лекарства, и понёс подливать его в графин с водой. В помещении витал густой дух носков и неудовлетворённого, но отчаянно повышающегося либидо, хоть топор вешай. Вылив болтушку в графин, Тэён закрыл лицо ладонями и пустил скупую мужскую слезу, прекрасно понимая, что эта гомеопатия никому не поможет.       На экранах телефонов и ноутбуков, поспешно закрываемых друзьями при приближении Тэёна, фигурировали не только фигуристые барышни в бикини (и без), но и мускулистые парни в брызгах воды, шампанского и сливок (а может, и не сливок).       Из комнаты Тэиля доносились загадочные непереводимые звуки, которые все пытались расценить как распевку. Джонни всё сильнее щурился, глядя на Марка, хотя тот уже был без банана. Куда делся последний, неизвестно, но оставалась надежда, что его использовали по назначению, то есть съели.       Джехён настолько красноречиво передавал пси-сигналы Доёну, что Тэёну захотелось надеть шапочку из фольги, а заодно и бронетрусы с огромным навесным замком, ключ от которого следовало выбросить в море.       Чону громко оплакивал в облюбованном уголке свою никак не желающую теряться девственность (или уже давно утерянную), обнимая самый большой и толстый, равно пропорциональный его горю атрибут языческого культа.       Тэён, несмотря на жару и горячую африканскую атмосферу, на всякий случай ходил в одежде с длинными рукавами, застёгнутыми под самое горло пуговицами и назойливо включал весь свет во всех комнатах, хотя до этого все прекрасно обходились ночниками с неяркой подсветкой. Экономичной и очень романтичной…       И только Юта проявлял чудеса мифической сублимации, от мысли о которой у Тэёна странно щекотало под ложечкой.       Когда стемнело, все разошлись по комнатам, и он выдохнул — день прожит! Осталось пережить ночь…       Ровно в полночь около его двери сначала зашуршало, а потом и таинственно запыхтело. Сам Тэён ещё не ложился, с завидным упорством сублимируя, и посетителей в такой пикантный момент никак не ожидал.       У гостя вид оказался ещё более измученный и разнузданный. Хэчан, топчась на пороге в пижамных штанах, кутался в тоненький шёлковый халатик.       — Тэён! Мне срочно нужна твоя помощь… Мне так плохо…       — Ты заболел? — занервничал тот и потрогал горячий лоб товарища. В коронавирусной атмосфере любые симптомы могли стать первым звоночком об опасности! И — о ужас! — если кто-то из них заболеет, карантин снова продлят на две недели! А таблеточек то тю-тю… — Кажется, у тебя температура.       — О, да, — тоненько простонал Хэчан, переступая порожек, — я тоже это чувствую. Прям везде горит! Но проблема в другом, мне срочно нужно узнать, я толстый?       Он шагнул близко-близко и распахнул халатик как заправский маньяк-эксгибиционист, обнажая напряжённо-втянутый живот с очень робкими кубиками, готовыми при первом же послаблении скрыться в уютной прослоечке из жиров и углеводов, накопленных за последнюю неделю.       — Да нет, ты совсем не толстый, — соврал Тэён, сглотнул и начал отступать назад под натиском гипотетических кубиков и совсем негипотетических феромонов.       — Ты уверен? Может, проверишь? Мне кажется, вот этот кубик не особо выразительный…       Посмотрев на пустой флакончик из-под «Убийцы страсти», Тэён слабовольно стряхнул его на пол вместе с телефоном, компромиссными тюбиками без этикеток и пачкой салфеток, освобождая удобное пространство на комоде, и Хэчану не пришлось повторять приглашение. Он запрыгнул сверху и так резво потянул Тэёна за ворот, что все спасительные пуговицы рубашки посыпались на пол. Уткнувшись ему в шею и громко втянув носом воздух, он простонал:       — Ну же, проверяй скорее!       — Где? — растерялся Тэён, боясь сделать первый шаг и спугнуть внезапно подвернувшуюся удачу. — То есть куда? Тьфу, что проверить?       — Всё проверяй, а то я уже не могу! — Хэчан, закатив глаза, ухватился за очередную статуэтку и стал её наглаживать сверху вниз, раскаляя ситуацию до максимума. — У меня уже любой длинный предмет неприличные мысли вызывает. И даже недлинный, даже горошек на тарелке! Сделай же что-нибудь!       Тэён оглянулся на приоткрытую дверь, и ему снаружи вдруг послышались какие-то совсем дикие звуки. То ли Чону снова рыдал, то ли кто-то издавал предсмертные стоны, и решил: будь, что будет. К чёрту честь группы! Он, между прочим, тоже страдает!       Стянув через голову остатки рубашки, Тэён обнажил свои скромные кубики пресса, которые, к его удовольствию, не спешили скрыться и даже без напряжения продолжали оставаться на своих местах.       — С чего начнём? — деловито поинтересовался он, полностью отринув совесть и прошлые обещания во что бы то ни стало сохранить порядочность группы.       Хэчан вдохнул побольше воздуха и открыл рот, чтобы выразить пожелания и предпочтения (у него был длинный список), как в дверь скромно постучали, а потом нескромно приоткрыли её шире и заговорщицки прошептали в щель:       — Я, конечно, натурал, но ты ведь мой друг, Тэён?       В дверь сначала просунулся большой и ранее сильно любимый Чону атрибут языческого культа, за ним большая накачанная бицуха, а потом и её обладатель.       — Я тут тебе подарочек принёс, для атмосферы… А ты что тут делаешь? — как всегда подозрительно прищурившись, спросил Джонни у Хэчана, хотя по его растрёпанному виду и неприличной позе и так всё было предельно понятно.       Тэён везде сжался от страха, втайне радуясь присутствию Хэчана, на которого можно было спихнуть самые страшные обязанности. Останься они с Джонни наедине, кто главный даже не обговаривалось бы. Хотя, глядя на пышущего страстью близкого общения товарища, он засомневался, что тот обойдётся лишь одним заходом, так что, возможно, стоило искать пути отхода.       — А где Марк? — трусливо (точнее, с особым умыслом) поинтересовался Тэён в попытке отвлечь Джонни от пристального разглядывания своей полуобнажённой персоны.       — Он молится, — Джонни правой рукой сорвал с себя майку, бросив клочки в один угол, затем взялся за застёжку на джинсах и одним решительным движением левой руки сорвал и их, отправив во второй угол, а потом показательно поиграл мышцами, демонстрируя превосходство.       — Ну, с чего начнём, мальчики? Массаж обычный, эротический, вибро, с проникновением?..       Хэчан предвкушающе-восторженно прижался к Тэёну, и, посмотрев друг на друга, они вдруг поняли, что ещё несколько минут в такой атмосфере, и физический контакт им уже больше не понадобится. За дверью разнёсся протяжный стон (который уже нельзя было оправдать ничем), и Джонни, будто получив команду к действию, улыбнулся своей коронной улыбкой маньяка и щёлкнул выключателем.       Минут через пять дверь тихо скрипнула, а кровать прогнулась под весом ещё одного тела.       — Кто припёрся? — сварливо пискнул Хэчан, не отвлекаясь от основного процесса.       — Это я. Я уже помолился.

***

      Утром о ночном происшествии почти ничего не напоминало. Тэён проснулся один, проверил, всё ли у него на месте, и облегчённо выдохнул.       К полудню все стали потихоньку выползать из комнат на поздний завтрак. К искреннему изумлению Тэёна, одногруппники вели себя как обычно, будто ничего этой ночью не произошло: зевали, беззлобно подтрунивали друг над другом, непринуждённо валялись на диванчиках, а Хэчан с Марком, напевая мелодию, абсолютно спокойно раскладывали по тарелкам лапшу с жутко провокационными сосисками.       Джонни с Джехёном боролись на руках, больше соревнуясь, чем демонстрируя бицепсы, Доён и Тэиль чиркали в блокноте, сочиняя новую песню.       Самым спокойным как всегда оставался Юта, медленно и невозмутимо застёгивающий замок на водолазке под самое горло и скрывая подозрительные яркие пятна разного размера.       Все были спокойны и счастливы, и даже Чону больше не плакал, сквозь хитрую ухмылку продолжая неубедительно, но очень довольно хныкать.