Баллада о океане и птице

Ты видишь птицу, летящую высоко в небе? Летящую к счастью, Пёструю, перекошенную, С креповыми красными перьями Над океаном с велюрово-бархатным голосом, его глухим пением, Выдающим чистые ноты стуком по чёрно-белым каменьям — Пощёчиной волн с жёлтой зернистой пеной… Ты видишь ту птицу, что вьётся в облачной пелене? Что отражается в морском дне, Как дрожащий гранж-рок, бьющий по стрелкам Биг Бена, Отдающий в звон гулкой сирены? Ты видишь ту птицу, беззвучно парящую в небе? Она — символика поколения, Оглушительно-громко кипящего, но не услышанного, будто оно и было всегда без мнения, Будто оно сорвалось, раздирая себе колени, но так и осталось на месте, забитое суеверием… Беги же за птицей, лети в океан, забывая сомнения, А остальные пойдут за тобой к разбушевавшимся водам с чувством потомков Помпеи! Ну, а я взамен обещаю тебе, клянусь, как если бы вырвала душу и сердце свои из оков времени: Ты никогда не останешься нем. Не будешь местоимением. ***** Это не бури, которых ты так боялся, Это не злость серых вод, не мелодии звонких лучей, Это не просто толща с блеском фаянсовым Завлекает криками жёлтых подводных свечей. Это вновь океан, так безрассудно влюблённый, Пишет нимфе своей, крылатой и окрылённой. Остановимся здесь и послушаем старые песни: Океан их поёт своей тихой пернатой невесте! **** — Ты хочешь спасти их… зачем? Они лезут в омут, в которой им лезть не нужно. Они будто вышли из гулко-тёмных пещер И о чём-то кричат от полудня и до полуночи. Ты хочешь спасти их… а стоят они того? Ты хочешь вести, не уйдёшь ли сама на дно? Ты хочешь вытаскивать их из тьмы за собой, Не боишься, что бросят тебя умирать одной? Так говорил океан, весь расцвеченный и золотой, Утопающий в свете яркой звезды ночной. Но птица молчала и лишь улыбалась ему. Она пела так редко, и только морскому дну, Океану, который так тихо, но страстно любила, Океану, которому сердце своё подарила. — Ну, я отпускаю тебя, лети же скорей! Спасай их, но помни: ты стоишь дороже них. Если ты сделаешь души оторв светлей, Приводи их ко мне, не оставь умирать одних. *** Ты так красиво летаешь, Ты так высоко паришь, Я готов бы держать пари, что с тобой глубоко внутри Можно жить, покорив Париж! Мучительно, невыносимо, Томясь, изводя все силы, Жить! И смотреть на тебя. И держать тебя крепко. Внутри. Это так глубоко, это такие воды, Которых и мне не видать. Опасные жесты свободы, Несущей — я знаю — как ты. Как твои мысли, тоже вперёд несущие. Ты так красиво летаешь… Лети! Пой им прекрасные песни! Они заразятся тобой, они станут взывать к Поднебесной Ко всем богам мира, Греции, Рима, России!.. Лети! Да, я тебя отпускаю! Но только прошу тебя, поклянись, Что вернёшься; даже из рая, Ко мне ты выпадешь вниз. Поклянёшься? Клянись! И птица клялась океану. *** Она видела всё: и страданье измученных глаз, И осколки потухших сердец, погрязших в разврате, И уставших от суеты, И увядших от темноты, И заключённых в мечты, И свисающих молча с террас, И сгорбившихся под тяжестью, теряя остатки стати. Но она нашла тех, кто ей был любим. Она закричала тем, кто был ей храним. Они повернулись, руки вздымая к небу, Птице молясь, растекаясь кровью по венам. Мы идём за тобой, и мы знаем, чего хотим! Все лишенья — ничто, только дальше вперёд веди. Мы устали кричать, говоря о низких вещах: Низких чувствах и низких идеях, умах в клещах. Они не поймут, что добро — лишь случайный выбор, Что нормы морали сгорели, сердца остыли, Скажи нам, как их заставить послушать Наши песни, сломившие души и равнодушие? И птица сказала им, что открыты пути, Что долго теперь ей их за собой вести Что закончатся их скитанья; достигнув цели, Они вылечат души, сердца их станут храбрее. *** Много лет уж минуло и все из последних сил Влачились за птицей сквозь тернии дальних стран. А она и сама, изранена и слаба, Не сияла в ночи, а плакала и звала. Но ей снова и снова грезилась мысль, мечта, Её смысл — вести их, чтоб дух их возвысить, спасти, А во сне она видела добрый, седой океан, Помогавший ей жить, никогда не сбиваясь с пути. Но однажды окликнул её один человек, Он сказал, что устал, и больше не хочет идти, Что бродят они в диких джунглях свой долгий век И больше такого позора ему не снести. Что она обещала им блеск и спасение душ, И она обещала, что каждый услышит их, Но они лишь бесцельно бредут, не срывая куш, Без новых чужих идей и без старых своих. И каждый сказал, что согласен, и что теперь Они больше не будут играть с ней в её игру, Что они растеряли надежду и их потерь Не возместить во всю жизнь уже никому. И птица летела одна, всё веря, что кто-то вновь Найдёт её днём по красным её плечам, Найдёт её ночью по слабому свету глаз, Продиралась в густых лесах, проливая кровь. Но никто не прищёл и она повалилась вниз, Задевая ветви деревьев и скалы гор. И прекрасные яркие крылья оторвались, И глаза превратились в страдание и укор. *** Прошло сорок лет. К океану стекались люди. Они жили на этой земле, они знали загадки вод. Им одним океан говорил о сплетеньях судеб, О мелочах любви и своих хлопот. Эти люди всегда лишь смеялись над зовом птицы, Над гордым полётом, над тихим огнём пера, Океан им твердил: «В неё очень легко влюбиться». А они говорили: « Твой говор — напополам». И теперь, когда только она улетела, Он рассказал им о подвиге мрачных лет, И говорил о нём столько, сколько над ним свистели Тяжёлые взгляды и говор ужасных бед. Сейчас же они пришли с угнетением новым, Неверие временем выправив, подкрепив, Они засмеялись гулким звенящим громом, И запели их голоса, как кричащий гриф. Они видели, как из леса три дня назад Выходили те, кого много лет дорогих Красная птица влекла, за собой вела, Они были одни. Проводница покинула их. И, придя к океану, они рассказали ему О людях, не верящих больше в свою звезду. И спрашивать стали у волн, их лишая чести О глупости дел, взбредших в голову птице-невесте. Это весь результат твоего мирового труда? Это то, о чём ты нам так долго и с жаром твердил? Это и правда то, о чём ты слагал Постоянные длинные ямбы лихой строки? Мы же думали ты теперь гений, ты новый Пушкин, Ты называл это лучшим из лучших снов! Ты описывал нам подсознания с тёмной кущей, Сам же едва ли вылез из трёх кустов Такие надежды, такие мечты и грёзы… Неужели вот в этом сила твоей души? Ты решил эпотировать нас, не хватая звёзды, В этом бреде не слышно и мысли, мы спим в тиши. Да, нам плевать, что в этом не ты виновен, Мы слышали сотни раз, что ты и не знал, Ты верил любимой, за неё заплатил бы кровью, А в плату за веру разбивался о сотни скал. Океан им ответил, что он не придал любимую. Океан им ответил, что он никогда б не сказал, Что это обман; что скоро вернётся милая И покажет истории этой счастливый финал. — И с чего бы вам взять, — спросили земные воды, — Что всё уже конечно? Что вся вода утекла? Много лет — ничего, ведь не сразу коня под стропами Превращают в послушного доброго скакуна! Все эти люди лишь ждут отставшую птицу, Но скоро она к любимому возвратиться. Но люди ушли, усмехаясь седым волнам, Оставляя одним безвременно океан. Он уже пожалел, что пустил так на долго её Он хотел бы вернуть, и кипело морское дно. *** Эй, как ты там, птица? Почему ты теперь не поёшь, Почему не паришь, не зовёшь, Меня к новому счастью. А бесцельно куда-то бредёшь Во тьму, на открытые пасти? Эй, как ты там? Слышишь? Зову тебя. Это я, океан, миллиарды сердец разбивший, И твоё сохранивший, Птица, Так бережно, так любя. Эй, как ты там, милая? Я без сил. Я пишу к тебе, красная, Потому что хочу лишь тебе растворяться Растворять отражения ясные, Это всё, о чём я просил. Но ты… ты улетела. Ты — перелётная птица. И ты знала, куда ты идёшь, и зачем ты идёшь, для кого ты поёшь Ты летела чтоб влечь за собой, ты была путеводной звездой, каждый помнил: не врёшь. Что ж теперь? Для кого мне играть на камнях, за кого мне дрожать? К кому мне взывать и кого умолять закричать? Эй, как ты там, птица? Не плачь, если ты умерла. Приноси своё бренное тело в волнах утопиться. Мы с тобой похороним душу и я Буду качать тебя на волнах, Усыпляя, играть, чтобы ты не осталась одна В минуту, когда Ты понесёшь погребённую душу Внутри не погребённого тела С недосказанным праведным делом, С так и не вырванным криком, Со всем, чего ты хотела… С болью, запекшейся с кровью, С сердцем, потерянном в бое, Я же знаю, оно золотое! Я же знаю, оно золотое… Но ты жива. Я же знаю, что ты жива. И я жду тебя, жду тебя, жду тебя целый век. Ты, может быть, сбилась с пути, ведь была пьяна Идеей спасти поколенье моральных калек. Тогда приходи на сияние лунных дорог. Я покажу тебе их на всех континентах! Где бы ты не была и как бы не путал смок. Эй, как ты там, птица? Ты растаяла незаметно… *** Но вот открывается дверь, освещая лицо. Прижимаясь друг к другу, поймём, что нам всё это сниться! Ты окажешься вдруг океаном, любившим меня. Я вдруг окажусь за идею сгоревшей птицей.