Жемчужинка

      Нана никогда не была глупой.       Наивной? Да. Мечтательной? Конечно. Беспечной? Несомненно.       Она росла в самой обычной, самой замечательной семье.       Где мама была олицетворением нежности и заботы. Её руки невесомыми лепестками жасмина пробегались по голове, поправляли волосы. Глаза, что своим цветом напоминали крепкий чёрный чай, были такими же, как и он, мягкими и тёплыми. Она никогда не кричала, лишь укоряюще смотрела и объясняла, что именно не так, что нужно делать, чтобы избежать ошибок в будущем. Её ка-сан была мудрой, и-д-е-а-л-ь-н-о-й. Нана всем своим маленьким, чутким и хрупким сердечком желала быть похожей на неё. Не такой же, нет, почему-то она отчётливо понимала, что не сможет добиться её личного совершенства, но подобраться к нему как можно ближе она попытается.       Где отец был самураем. Нана была уверена в этом. Походка всегда плавная, спина прямая, а взгляд пугающе острый. При пересечении взглядов неизменно становилось неуютно, хотелось рассказать все-все секреты. На вопросы, где он прячет свой меч, и последующие заверения, что она никоим образом не перестанет его меньше любить, если он раскроет свою тайну, ото-сан почему-то всегда тихонько посмеивался и невесомо целовал в макушку. Ради таких моментов она готова была повторять свой вопрос-просьбу снова и снова.       Её семья была тёплой будто солнечный лучик, греющий сквозь не зашторенное окошко, мягкой словно шерсть пушистого котёнка. Её семья была крепкой словно титановые пластинки, про которые она слышала по телевизору. Поэтому, ещё будучи маленькой девочкой, Нана для себя решила, что её будущая, её собственная семья, будет такой же. Но для этого определённо придётся постараться.       Нана никогда не была глупой.       И уж тем более забывчивостью она не страдала. Она помнила, проносила сквозь года свою мечту. Училась, радовалась, страдала, она жила, набиралась опыта, готовилась к светлому и нежному, как домашние данго, будущему. Поэтому, когда она совершенно случайно столкнулась на одной из токийских улиц с улыбчивым, милым и совершенно несерьёзным иностранцем, то не стала заострять на нём своё внимание, впрочем, как и запоминать его имя. Как оказалось, зря. Они несколько раз встречались в музеях, всегда разных, пересекались в парках. Он с неизменной счастливой улыбкой подходил здороваться, называя её по имени, интересовался тем, как проходят её дни, ловко сворачивал разговор, когда подмечал растущее напряжение с её стороны, и был до безобразия нежным и понимающим. А она не помнила даже как его зовут. Переспрашивать почему-то было неловко.       Когда через несколько месяцев активных, случайных встреч её безымянный знакомый пропал, она не особо расстроилась. В конце концов, он не походил на того, кто ей был нужен. Уж он, вечно шутящий и улыбающийся, никоем образом не походил на самурая, на воина, кто стал бы опорой и защитой для её будущей семьи. Взять на себя роль деревянной палочки, скрепляющей нежнейшие шарики из рисовой муки, у него бы не вышло.       Где-то спустя полгода они встретились вновь. Он всё ещё помнил её, не забывал, называл ласково Нана-чан, щурил глаза и улыбался. Она же нервно заправляла пряди коротких волос за уши, прятала глаза и старалась убедить себя, что вовсе не обязана была запоминать его имя…как и переспрашивать его о нём.       В одну из встреч, которая завершалась прогулкой по вечернему городу. Им не посчастливилось набрести на группу не особо трезвых личностей, которые заприметив их пару, стали что-то агрессивное кричать. Нана трусостью не страдала, но она здраво опасалась складывающейся ситуации, в конце концов, их всего двое против целой толпы, она не умеет драться и совершенно не представляет, что делать, кроме как бежать и звать на помощь. Нана трусостью не страдала, но почему-то испытала безумное облегчение, когда уверенная рука спутника задвинула её к себе за спину. Нана трусостью не страдала, но от приказного тона её провожатого закрыть глаза и уши, сердце почему-то сбилось с ритма. Нана трусостью не страдала, поэтому, когда уверенные руки обхватили её за плечи и, развернув, увели подальше, а после осторожно отстранили её ладони от лица, она резко распахнула глаза и настороженно задержала дыхание. На неё смотрели внимательно, остро, проверяли на наличие каких-либо повреждений, улавливали малейшие изменения в мимике. И от этого сердце забилось слишком быстро, а затем также резко успокоилось. Нана трусостью не страдала, поэтому смело взглянув в глаза своему спасителю, она наконец-то переспросила, как того зовут. В ответ на это, на губах мужчины расползлась лучистая улыбка, приковавшая к себе всё внимание. Довольный прищур хитрых глаз, на дне которых плясали черти с радостным криком о победе, так и остался ею незамеченным.       Нана никогда не была глупой.       Неприятности свершаются со всеми. Несчастье может прийти в любой дом. Вопрос, почему к ней в дверь оно постучалось уже дважды, она старалась не задавать. Потеря родителей тяжело ударила по молодой девушке. Первым ушёл отец. Он не признавал врачей и современную медицину, верил только в народные средства. Больницу посещал редко, сдаваясь от беспокойства и утомительных уговоров жены. О результатах всегда молчал, говорил, что всё в порядке, и он здоров. О боли своей не рассказывал. И в один день он просто лёг подремать, и больше не проснулся. Страшный диагноз — рак желудка, ввёл в недоумение Нану и её мать. Они не понимали, почему отец замолчал свою болезнь, не сообщил о своей боли, никак не менял свой образ жизни, чтобы улучшить собственное состояние. Второй ушла её дорогая ка-сан. Столь стремительное расставание с горячо любимым мужем было мучительным. Женщина винила себя в том, что не уследила, не заметила, не заподозрила… Она чахла на глазах. Нежная фиалка осталась без защиты своего садовода, без его внимания и заботы. Она цеплялась за жизнь, хотя бы ради дочери, но подкошенное здоровье дало о себе знать, сердце с нагрузкой не справилось. Нана осталась одна. Ей было больно. Ей было страшно.       Нана любила своих родителей, уважала, прислушивалась к их мнению, обращалась за советом… Она почувствовала себя очень одинокой с их уходом.       В глубокую депрессию не позволил скатиться Иемицу, её смешливый рыцарь. Поддерживал её, помогал с оформлением всех документов, взял на себя все приготовления и траты к обоим похоронам. Держал её за руку, придерживал за плечи, помогая уйти с кладбища, сохраняя достоинство. Он стал её якорем.       Нана никогда не была глупой.       Она видела и чувствовала, мужчина рядом с ней надёжный, любит и оберегает её как драгоценность. Она решилась дать ему шанс и построить с ним отношения. Вот только совсем не ожидала, что влюблённый избранник закусит удила и спустя полтора месяца подарит кольцо. Очарованная девушка не могла сказать нет, и пара сыграла свадьбу, тихую и очень интимную.       Нана была счастлива. Семейный быт она представляла иначе, но к работе мужа и его командировкам относилась с терпением и пониманием. Стабильно раз в полгода, её любимый приезжал, задаривал вниманием и подарками, влюблял её в себя с новой силой и исчезал.       Спустя время Нана забеременела. Радость игристыми пузырьками распространилась по телу, заставляя чуть ли не летать. Хоть её мужчина не был рядом, зато с ней будут их дети. Двойня. Она ждала двойню. Нана смеялась и благодарила Ками. Её маленькая мечта сбывалась. Нелепое сравнение с нежными данго на палочке претворялось в жизнь.       Нана никогда не была глупой.       Она прекрасно видела, детки её разные, как солнце и луна. Тсунаёши, маленький, милый Тсу-кун, капризный комочек, что нуждался в постоянной любви и заботе, был тёплым и ласковым. Тамаэ же отличалась, была тихой и смурной, на контакт шла неохотно, внимание требовала к себе минимальное. Нана была растеряна, спрашивала советы у мужа, читала книжки для молодых мам и по детской психологии. Она искренне пыталась понять, что не так и как это исправить. А потом произошло страшное. Её малышка слегла с лихорадкой, в сознание не приходила, на раздражители не реагировала. Нана каждую свободную минутку проводила у кровати дочери, устало поправляла одеяло, проветривала комнату, аккуратно поила, посредством смоченной ткани. Молодая мать не была готова к такому. Её сердце билось быстро, будто бы птичка колибри застряла между рёбер и сейчас своими крылышками пробиралась наружу. Её глаза распахнулись в ужасе, горло сдавило, дышать было трудно. Волосы, блондинистые, похожие на пряди Иемицу, седели. Нана не понимала, что происходит, почему её малышка резко поседела, почему её карие глазки стали голубыми, почему лихорадка сошла на нет, стоило наступить изменениям в теле дочери, почему их Жемчужинка была рада тому, что видела в отражении, и почему Иемицу, её дорогой муж, советовал не волноваться и оставить всё как есть, почему он радовался тому, что произошло.       Спустя несколько лет беда стряслась уже с обоими её детьми. Тсу-кун резко стал неуклюжим, будто забыл, что такое координация и как вообще передвигаться в пространстве, стал более ленивым и вялым, его стало сложнее заинтересовать хоть чем-нибудь. Тама-чан же будто промёрзла не только снаружи, но и изнутри, и так не богатая на эмоции и выражения чувств девушка застыла, временами лишь показывая своё раздражение. Нана была в отчаянии. Нана сдалась. Женщина не знала, что ей делать, как вернуть душевное равновесие и хотя бы видимость стабильности.       Нана никогда не была глупой.       В ней ведь много нерастраченного тепла, которым хотелось поделиться. Любить мужа было легко, хотя и не хватало тёплого тела под боком холодными вечерами. Она с нетерпением ждала каждого его приезда. Двоих детей должно было хватить, чтобы удовлетворить потребность в любви и заботе, вот только…её дочь не горела желанием сближаться, в общении держала дистанцию и всегда больше тянулась к отцу. Оставался Тсунаёши. Нана дарила всю себя заботе над сыном, кутала его в свою любовь.       Нана никогда не была глупой.       Она понимала, что-то не так, картинка её идеальной семьи в реальности не получалась, дети у неё необычные, ребёнок, пришедший учить её сына странный, заверения мужа слишком пустые и категоричные.       Нана никогда не была глупой.       Она слишком цеплялась за придуманные образы, поэтому решительно игнорировала все несоответствия в реальности, искала для себя оправдания и успокаивалась. Нана чувствовала, что была замешана во что-то за пределами её понимания, поэтому не лезла. С радостью принимала гостей, заботилась о новых друзьях сына. Делилась своей заботой и ощущала себя чуть счастливее.       Нана никогда не была глупой по мнению окружающих, но себя она ощущала той ещё идиоткой.