Когда страху нет места

Они едут в лабораторию делать сыворотку. Мичиру мало пугает, что у неё сейчас кровь будут тянуть — по сути, такое уже случалось. То охотники на зверолюдей подстрелят зазевавшуюся девчонку, то дорогой любимый и крайне аккуратный Гинро-сама прокусит плечо до сводящей боли. Кровь — ничто. Кровь только Мичиру — ничто, если ею можно заплатить за тонны крови других зверолюдей. Я человек, я человек, я человек. Я зверолюдин, я зверь, я человек. Слишком похоже звучит. Слишком различны последствия. От Широ пахнет кровью, морской водой — наплавался, видать, за время, что Мичиру на глаза не являлся. Широ сидит рядом в бронированном автомобиле и поглядывает вбок с плохо скрываемым волнением. Сойдя с ума и вновь к нему вернувшись, сложно восстановить цепочку событий, но Широ удаётся: он помнит, как чуть не стал одним из чудовищ. Точнее, стал. Это Мичиру вмешалась. Мичиру, которая постоянно, неустанно, назойливо вмешивается во всё, что происходит на её глазах. Стоит заметить — уже влезла. Её присутствие, со временем ставшее практически привычным, чуть не прервалось, когда она с ноги въехала (опять же дорогому любимому и крайне аккуратному) Широ-который-обезумел. Бесстрашная. Даже сейчас улыбается. А Мичиру знает, что сейчас, вот прям сейчас, всё может закончиться. Не для неё — почему-то после скитаний и побегов она устала прятаться, её уже не беспокоит возможная смерть. Но ад, развернувшийся в самом чудесном городе, совсем скоро может его историю завершить. Ничего не останется: ни дружелюбных сект, ни глупеньких бейсболистов, ни мечтательных дочек мафиози. Ничего. Мичиру человек, но Анимасити она любит так, как если бы была зверолюдинкой. Они едут всех спасать. У них точно получится. Широ рядом, он пахнет кровью и тысячелетней, разрывающей сердце тоской. Мичиру пахнет обработанной раной и надеждой, что они справятся. Потому что иначе нельзя, и все это понимают. Мичиру улыбается. Широ с беспокойством поглядывает на неё, но молчит, и в его молчании — незримое «Извини». То, что он и мысленно-то произносить не осмеливается. Я зверь, я человек, я — существо со своею душой. Они едут в лабораторию делать сыворотку. Мичиру убеждает себя, что ей ни капельки не страшно.