Примирение

Гарри стоял в коридоре восстановленного за лето Хогвартса и жадно смотрел в окно. На его лице застыла горькая улыбка. Таким его и увидела проходящая там Панси Паркинсон. На правах знакомой, которой когда-то, ещё до Великой Ссоры, было позволено общаться с Национальным достоянием, она заинтересованно остановилась рядом, чтобы посмотреть, что же вызывает у Поттера такие скорбные чувства… И слизеринка увидела привычный школьный двор и своего милого друга Драко Малфоя, который что-то с оживлением обсуждал, указывая на собственную метлу, с новым молодым профессором по полётам, что пришёл в школу на Восьмом году обучения вместо мадам Хуч и теперь дополнительно преподавал экстремальное маневрирование в воздухе. На восьмом курсе многое изменилось — расширилась программа и стало интереснее да и спокойнее учиться. Для тех, кто продолжил учёбу, конечно… — Я больше не нужен Драко. Он счастлив без меня, Панс! — Казалось, забывшись, вдруг произнёс Поттер. Привычку так называть девушку грифиндорец подхватил от того же Драко в то благословенное магией время, когда Слизеринский принц и Золотой мальчик начали встречаться сразу после войны, в это лето, пока все желающие восстанавливали стены школы. На эту реплику обычно хладнокровная Паркинсон досадливо сморщилась и почти закатила глаза, опять же чуть не переняв привычку своего небезызвестного друга. Ей-то было видно, что сейчас Герой в раздрае переживает сильнейшую эмоциональную бурю — эдакий коктейль из ревности, страсти, нежности, безысходности, боли и разочарования. Как слизеринка Панси никогда не была склонна к излишней драматизации. Но она знала не понаслышке, что происходит с приятелем её детства, так и не ставшим ей ближе, чем просто друг. Она вновь искоса взглянула на побледневшего и сникшего Поттера и посмотрела во двор, где Драко продолжал расковано и чересчур непринуждённо общаться с симпатичным профессором. Друг раскраснелся, эмоционально жестикулировал, запрокидывал голову, когда смеялся, всякий раз обнажая свою изящную шею. И Панси восхитилась: либо Малфой всё продумал, либо судьба так благоволит счастью этого белокурого-отнюдь-не-ангела, скорее, наоборот, что уже два месяца как чем-то обиженный (а что между ними двумя произошло Драко держал в строгом секрете) Поттер будет идти мимо как раз в тот момент, когда этот слизеринский змей будет так ненавязчиво флиртовать с тем самым преподавателем, на которого в любом ином случае Драко бы и не взглянул. Ведь Паркинсон-то, как никто другой, знала, что Золотой мальчик Грифиндора — давняя и неизменная, почти болезненная одержимость её друга. «Малфой — какой же ты удачливый паршивец! Или очень продуманный…» — заметив первые признаки спланированности, подумалось девушке. — Поттер, я скажу это один раз и больше мы к этому разговору никогда не вернёмся. Драко очень ценит всю ту гриффиндорщину, что из тебя прёт… — решила высказаться Панси. Наслаждаться упивающимся от страданий Народным Героем она могла бы ещё долго и даже, наверное, вечно. А вот выслушивать многочисленные, наполненные то поистине драконьей тоской и отчаянием, то гневом и ревностью многочасовые монологи Драко каждый день по поводу и без девушка уже откровенно устала. Когда дело касалось Гарри Поттера благоразумие Малфою привычно отказывало. — Не знаю, что у вас случилось — Драко об этом не хочет говорить. Хотя догадываюсь… — С напускным безразличием пропела слизеринка. После этих слов Поттер гулко сглотнул и покраснел. И Панси пакостливо улыбнулась, потому что эту тему Малфой оберегал от обсуждения как истинный дракон свои сокровища, умилилась и окончательно убедилась, что полноценного секса не было у «парочки века», как стали многие называть Гарри и Драко во время их краткого романа. Да и где это вообще видано, чтобы Герой был с бывшим Пожирателем?! «Наверное, Поттер теперь проклинает свой длинный язык и клянёт себя, что вообще заговорил со мной… Но надо бы уже решить этот надоевший вопрос… — Размышляла девушка, наблюдая за потугами гриффиндорца избежать углубления в данную тему. — Похоже, дальше минета и петтинга у влюблённых голубков не пошло — так и будет Малфой носиться со своей девственностью в поисках достойного да настойчивого, а потом вообще превратится в склочного и язвительного педанта, к чему всё и идёт… И если со славой у Поттера в порядке — как-никак целый Герой, причём с самого нежного детства Драко, пожалуй, ещё со сказок, то с неотступностью, видно, не заладилось… Не стал благородный гриффиндорец идти против пугливости блондина. Но лучше бы уж Поттер своего добился — всем бы стало гораздо легче. Мне — так уж точно!». Панси ещё раз покосилась на Поттера, который пристально следил за шоу, что устраивал для него снаружи блондин и всё сильнее хмурился. — В некоторых вопросах Драко очень уязвим и несведущ в практике. — Начала туманно девушка. — Поэтому он нуждается в опытном… — Тут она снова уже скептически посмотрела на своего собеседника и продолжила. — Либо в очень решительном и уверенном в том, что совершает, партнёре. Чтобы пришёл, увидел, победил. Всё, как ты обычно делаешь, а главное — умеешь, Поттер! Но что-то в последний раз у тебя с Драко не задалось… — Не могла не поддеть саркастичная Паркинсон. — К тому же это показательное выступление… — Слизеринка кивнула в сторону окна, где Малфой в расстёгнутой до пупа рубашке, с закатанными рукавами стоял очень близко к профессору жеманно поводил плечом и закидывал отросшую за лето чёлку своим фирменным жестом. — Устроено исключительно для тебя. Ведь этот молоденький смазливый профессор ему даже не нравится — видишь, как Драко уклоняется каждый раз, как тот пытается к нему прикоснуться? Панси помолчала, давая осмыслить озвученные ею умозаключения: по лицу Поттера было заметно, что в голове идёт работа мысли, хотя раньше слизеринка подобного за ним не замечала. В их компании знаменитый гриффиндорец обычно был весёлым и абсолютно не склонным к размышлениям. — Знаешь, ведь Драко мёрзнет и в более тёплую погоду. — Между тем продолжила девушка. — Его никто не заставляет там стоять в таком виде, а он продолжает, несмотря на ветер и не столь приятную, как ты для него, к примеру, компанию. Всё спланировано для того, чтобы вызвать чью-то ревность… Брови Поттера поползли вверх, в глазах зажглась надежда. Он даже подался вперёд, чтобы лучше вглядеться в происходящее во дворе. — И если уж ты всего этого не понял сам, обрати внимание на несколько моментов… — Выдавала с головой приятеля Панси. — Во-первых, это самое чистое окно на этаже, а может, и за всю историю Хогвартса. Наш Драко не поленился выучить бытовые чары! — Хмыкнула она. — И хотя тебе исправили зрение после битвы — видимо, чтобы всё же через прозрачное стекло кое-кому было ещё лучше видно происходящее. Во-вторых, вспомни, каким образом ты тут оказался… И в-третьих, если вдруг ты до сих пор не до конца убеждён в моих словах — на подоконнике стоят направленные на тебя, кстати, Малфоевские родовые чары привлечения внимания с целью остановиться и посмотреть именно в это окно. Всё спланировано, Поттер! Это возымело эффект: Герой сначала воспрял духом, затем нахмурился, закусил губу, пожевал её, засопел и затоптался на месте. «Ещё бы в затылке почесал… Иди уже, ну иди, Поттер! — Мысленно практически умоляла его Панси. — Иногда проще использовать Империо, чем что-то объяснять гриффиндорцу. Но увы, всем известно, что на этого конкретного представителя факультета Годрика данное заклятие не действует». — Зачем тебе это надо, Паркинсон? Или вы в сговоре? — Наконец, очнувшийся брюнет взял себя в руки. — Я чувствую себя должной за сцену в Большом зале, когда предложила отдать тебя Тёмному Лорду. — Призналась девушка. — И Драко ещё долго на меня обижался из-за этого. Теперь простит. Если ты, конечно, изменишь ситуацию… Только исправь её к лучшему, Поттер. Мне надоело, что мой друг страдает. Но если ты ему скажешь обо всём этом, я буду отрицать! — Проказливо улыбнулась слизеринка. Поттер сам себе кивнул и решительно пошёл к выходу из замка. И уходил он ну очень целеустремлённо. А Панси уже не видела, как походка Героя становится хищной, как сжимаются и разжимаются от злости кулаки… «Опытности, значит, тебе не хватило, любимой мой белобрысый сучонок… Будет! Всё тебе будет по полной программе…» — Обещал тому в мыслях своих Гарри. А Паркинсон просто было невдомёк, что Поттер не такая уж наивная душка и святая простота, которыми казался с первого взгляда, и что шляпа хотела отправить его к ним ещё на первом курсе, и змеиная находчивость никуда не делась: в голове Гарри уже родился совершенно простой план. И глаза его были мстительно сощурены на своей цели — этой белобрысой бестии мужского пола, что мотала ему нервы капризами и переменами в настроении почти половину того времени, что они встречались. Брюнет постоянно переживал, что не так что-то делает, ухаживает, нарушает традиции чистокровных, а подсказать было некому. Слова и недосказанности Панси в купе с собственными размышлениями привели его к самым плотоядным мыслям — его вредный, но такой любимый дракончик боялся за свою невинную попку, вот и трясся каждый раз, когда Гарри пытался зайти дальше оральных ласк. На этих воспоминаниях Герой облизнулся, хмыкнул, а его губы сами растянулись в предвкушающей улыбке. Панси по-прежнему смотрела в окно. И по характерным жестам видела, что Драко из последних сил держит лицо и уже ищет пути отступления от что-то увлечённо вещающего ему профессора. Сам Малфой уже не знал, как извернуться и заставить Поттера вновь обратить на себя внимание. Это был уже третий план, чтобы Гарри, в конце концов, просто подошёл и хотя бы заговорил. А уж блондин своего больше не упустит. Ведь один раз он уже совершил такую непростительную ошибку… Но больше он такого не повторит. Ссора с Поттером бесконечные недели назад — едва ли не худшее последствие в его жизни, чему он не просто позволил случиться, а сам потворствовал. Сердце разъедала ревность, боль и глухая тоска… Его ранее чуткий Гарри смотрел холодно и цинично, иногда вовсе равнодушно, как на пустое место, что Драко становилось по-настоящему страшно, что больше не будет прежних улыбок, жарких объятий, глубокой нежности, страстных поцелуев и пьянящих ласк — всего того, что сделало его ненадолго, после более семи лет ожидания, самым счастливым во всём магическом мире. И вдруг не стало в его жизни ничего желаннее и драгоценнее тех месяцев, когда они с Поттером были вместе. Малфой не просто хотел — жаждал примирения, но самому просить прощения гордость не позволяла. Вот и надо было ему настаивать, чтобы первый раз он был сверху. У Гарри вообще болезненное самолюбие — у него детство тяжелое, куча комплексов и вообще не одна психологическая травма, а Драко забывает и иногда впадает в своё обычное привитое с детства поведение высокомерного засранца. И ничего не может с собой поделать. Оно само. Приросло. Хоть и приелось. Блондин вообще никогда не стремился оказаться в Поттере, напротив — мечтал, чтобы Гарри оказался в нём, и почти домечтался, но сам же всё испортил на радость фанатам и поклонницам Героя. И теперь вот приходилось в очередной раз ломать комедию в надежде, что он всё просчитал верно и у гриффиндорца проснётся ревность. Блондин пока позволял себе надеяться, что у возлюбленного остались к нему чувства, несмотря на неприступный внешний вид. Новый преподаватель по полётам из Франции месье Версан, конечно, был симпатичным, даже смазливым, но куда ему до во всех смыслах голубой мечты Драко — Гарри Поттера! «Пора заканчивать этот спектакль. — Приуныл Малфой. — Профессор становится слащаво-докучливым и невыносимым. И вообще это утомительно! Похоже, снова не подействовало… Надо придумывать другой способ вернуть любимого…». Как раз в этот момент Драко и почувствовал, как на его плечи ложится тёплая мантия, за талию собственнически обнимают знакомые крепкие руки и почти до боли прижимают в своему сильному телу. Голову несносный Поттер — а это был именно он самый — как ни в чём не бывало положил блондину на плечо, волнующе дыша в ухо и отправляя сотни мурашек в разные части тела. Запах любимого человека заполнил лёгкие, и мысли Малфоя сразу затуманились. Он расслабленно откинулся назад и почти потёк. Хотя ни время, ни место явно были неподходящими. А ещё слизеринец отчётливо чувствовал, как в его бедро упирается напряжённый член Гарри. И хотя тот был ниже блондина на полголовы, Драко ощущал себя маленьким и хрупким в объятиях этого самого лучшего парня. И когда тот хрипло и тихо заговорил ему на ушко, Малфой вообще практически отключился от реальности. Злой возбуждённый шёпот Поттера проникал в самое нутро: — Твой план удался, дракончик. Я тебя сегодня, завтра, и вообще в ближайшее время из постели не выпущу. Привяжу к изголовью и посмотрим, как долго ты будешь хотеть быть сверху… Драко немного напрягся и сглотнул от предвкушения, и только его ягодицы немного рефлекторно поджались в ожидании. Руки на талии стиснули его сильнее и Гарри бесцеремонно потерся о зад Малфоя по ощущениям готовым порвать штаны членом. Профессора давно никто не слушал. И тот был несколько обескуражен появлением английского Героя, но всё ещё безнадёжно пытался привлечь внимание молодого привлекательного студента, который уже разве что не вис на Гарри Поттере. Но когда на него разъяренно из-под чёрной чёлки взглянули зелёные глаза с обещанием немедленной Авады профессор благоразумно решил сменить свои ориентиры. — Мы пойдём, профессор Версан. Знаете, столько дел! — С намёком попрощался за обоих Гарри, потому что студент Малфой уже пребывал где-то в своих мечтах. Герой же закинул своего — теперь уже ясно видно, слухи не врали, — возлюбленного на плечо, и многообещающе улыбаясь, быстро пошёл по направлению к замку, придерживая свою временами норовистую ношу за аппетитную подтянутую попу. Сам же Драко пребывал в эйфории от удачного примирения со своим парнем пополам с затаённым волнением от предстоящей близости, поэтому иногда его прекрасные ягодицы всё же боязливо поджимались. Это знал сам блондин, чувствовал и Гарри, любовно поглаживая последние. Текущий член Малфоя терся о многострадальные штаны, а также о плечо и грудь Героя, отчего слизеринцу было по большей части дискомфортно, но иногда, при удачном трении, его серые глаза блаженно закатывались и он тихонько постанывал. Поттер, как и сам Драко, впервые радовался, что в школе в эти выходные практически никого не было. Но это не мешало гриффиндорцу периодически поглядывать в Карту Мародёров по пути в Выручай-комнату. Он был уверен, что та вновь гостеприимно им поможет, как делала это большую часть лета. *** «А вдруг Драко просчитал и тот момент, когда и я буду идти мимо, увижу всю эту трагически-драматическую сцену вблизи и решу способствовать примирению рассорившихся возлюбленных?» — Задалась тем временем вопросом Панси, наблюдавшая сцену оттаскивания Героем собственного дракона в своё логово. «Довёл-таки меня белобрысый хорёк до сводничества!» — Закипела возмущением девушка, проанализировав ситуацию целиком. «Надо пойти и спасти молодого профессора. И утешить… И самой утешиться… Преподавателя у меня ещё не было!» — Решила в итоге слизеринка.