Где властвуют жертвы

      — Пожар!             — Принесите песок!                   — Листья горят!                         — Здесь люди! Эй, помогите вытащить людей!                               — Кто-то ранен!                                     — Огонь не затухает!       Улла навечно запомнила объятые ало-бурым пламенем переулки Стонбриджа, искривленные в темном ужасе лица горожан, пытающихся погасить огонь на их телах; а еще запомнила убаюкивающе-мягкий голос Анхеля, заверяющий ее в том, что «все в порядке».       В этот вечер сгорело заживо одиннадцать человек.       Улла оттащила тело Анхеля достаточно далеко от места схватки, скрывшись от выбегающих из своих домов в попытке спастись людей. Ее руки, измазанные в земле и крови, легли на грудь и шею Анхеля. Подавляя бьющие мышцы судороги, она вновь и вновь касалась его тела, желая ощутить хотя бы легкую вибрацию пульса, хотя бы самый поверхностный вдох. Из-зы густого черного дыма, заполнившего улицы, она не могла проверить дыхание у лица или осмотреть его чуть более тщательно.       Мимо мелькали фигуры, становящиеся все темнее и неразборчивее из-за набегающих слез. Улла не сдвинулась с места.       Она не знала сколько времени прошло, но понимала: огонь не затухает. Людей вокруг больше не было — ни единой тени. Старые обветшавшие балки, поддерживающие крыши домов, догорая, ломались, а вместе с ними рушились доски.       Улла резко прижалась к земле. Над ее головой рухнул частично обугленный водосток. Она так и замерла: обнимая Анхеля одной рукой, а другой — прикрывая прижатую к горячей каменной плитке голову.       — Больше нет смысла оставаться здесь.       Голос донесся откуда-то сверху, был чистым и уверенным. Улла медленно поднялась на колени, сощурилась, чтобы рассмотреть силуэт перед собой. В вихре пепла и обугленных листьев человек казался невероятно высоким, Улла ощутила необъяснимое желание стать на ноги, и ее плечи дернулись следом, однако в ногах не осталось сил. Она осталась на месте и не сводила взгляда с фигуры, намереваясь рассмотреть лицо.       Внезапно ей показалось, что глаза незнакомца блеснули, словно два крошечных лезвия, рассекших туманную пелену. Все тело Уллы пробрала мелкая дрожь.       В ладони мужчины Улла заметила короткое кривое лезвие, которым тот в следующий миг замахнулся. Туман, словно разрезанное пополам яблоко, разошелся в обе стороны от клинка.       Улла удивленно моргнула: лицо незнакомца оказалось совсем не таким, каким она его представляла.       — Скоро это место сгорит дотла.       Голос мужчины был достаточно молодым и звучал гибко, словно вибрация натянутой струны. Но его лицо бороздили морщины, длинные жесткие волосы, затянутые в тугой низкий хвост, пронизаны сединой.       Он опустился на одно колено, на секунду задержав взгляд на холодном сухом лице Анхеля.       В этот момент Улла, моментально протрезвевшая, обратила внимание на то, как странно незнакомец выглядел: он был одет в поношенную серую рубаху, как и многие обычные горожане, но его плечи покрывала тяжелая темная накидка, а то, что в дыму она приняла за копоть на руках, оказалось черными кожаными перчатками, уходящими глубоко под рукава рубахи.       Улла огладила скулу Анхеля тыльной стороной ладони и приподняла руку, поднеся ее к шее, где еще недавно здорово бился пульс. Кожа была холодной и белой, словно Анхель был не человеком, а искусно вырезанной из мрамора скульптурой.       — Он умер? — Улла спросила так, будто незнакомец знал ответ.       Неожиданно для нее мужчина ответил, ни на секунду не задумавшись:       — Нет. Огонь все еще горит. Он не погаснет, пока колдун не испустит последний вдох, — через мгновение он с нечитаемой усмешкой добавил: — Наверняка сотни жителей Стонбриджа молятся о его смерти.       За спиной незнакомца опиралась о стену деревянная телега, укрытая сеном. Спустив с плеч накидку, мужчина разложил ее на телеге и, кинув последний взгляд на Уллу, тихо заверил:       — К их сожалению, я не могу этого допустить. Церторий скорее позволит тысяче охотников, сапожников и матерей сгореть заживо, чем потеряет одного выдающегося адепта.       Расправив складки на перчатке, мужчина с неестественной легкостью оторвал тело Анхеля от земли и переложил на телегу, накрыв свободными краями накидки.       — Вы можете продолжать путешествие прямо сейчас, Церторий позаботится о сопутствующих потерях.       Телега не была запряжена лошадьми, мужчина сам взялся за оглобли и поволок ее из переулка.       Улла, превозмогая крупную дрожь, смогла подняться и на негнущихся ногах пошла за ними. Дыхание сперло от недостатка кислорода и она совершенно не поспевала за телегой, которую незнакомец вел с завидной скоростью. Хуже было то, что мужчина петлял перекрестками так же часто, как Улла делала вдохи. Она очень скоро потеряла его из виду.       Доверившись чутью, она смогла выйти на площадь, где дым не был таким густым, и наконец получила минуту, чтобы отдышаться.       Оперевшись о каменное сооружение, Улла на секунду прикрыла глаза. Свободной рукой она нырнула под рубаху и сжала в руке серебряный жетон. В ее голове всплыла высеченная на пластине фраза «Вы смогли отличить подделку алхимика от совершеннейшего из созданий». То, что она видела… то, что они смогли побороть, было всего лишь подделкой.       С необъяснимой силой Улла сжала кулаки: в руке, которой она опиралась о стену, остался кусок обработанного камня, вскрывший затихшие раны. Кровяная роса вновь выступила, соединяясь в тонкие ручейки, но Улла не могла разжать рук. Пока не увидела уже знакомый мужской силуэт с телегой, возникший на пороге лавки, уходящей в подвал. Улла тут же сорвалась с места, подняв пыль носками ботинок. Руки сделались свинцовыми и будто внезапно затекли. Она разжала холодные пальцы, выпустив расколотый на несколько крупных острых кусков камень, но вместе с ним едва не уронила жетон, лишь в последние секунды перед тем, как нагнать мужчину, спрятав его на место.       Опустив оглобли телеги, мужчина неспешно обернулся в сторону Уллы: он совсем не выглядел удивленным, однако взгляд его выражал неодобрение.       — Вам стоит свериться с жетоном, вы идете не в нужном направлении, — сказал он Улле.       Она дернулась вперед, чтобы подойти ближе, но резко замерла, когда услышала за спиной чей-то возглас:       — Эй, ты что, пользуешься паникой, чтоб подзаработать?! — это говорил мужчина средних лет, очевидно, простой житель города. — Госпожа, это самый настоящий шарлатан, если вы ранены, я провожу вас к лекарю, но этот точно ничем не поможет.       Улла растерянно обернулась на говорящего прохожего, который, как ей показалось, возглавлял одну из групп добровольцев, помогающих вывести жителей из района возгорания.       — Да если бы ваш лекарь мог помочь!       Внезапно дернувшись на ударивший по ушам третий голос, Улла удивленно ахнула: он также принадлежал загадочному выходцу из Цертория. Но теперь в нем не было ни капли молодой живости, он совершенно точно подходил сумасшедшему старику: скрипучий и слегка шепелявый. Более того, пробирающий до костей. Он зазвучал вновь, сопровождаемый шелестом поднятой накидки.       — Муж этой милой дамы уже давно мертв! Поможет ли ему лекарь?       И обеспокоенный прохожий, и Улла ахнули в унисон. Только теперь она рассмотрела на теле Анхеля побагровевшие следы ожогов и высохшую кровь на раскрытых губах.       Прохожий, заметив то, как Улла покачнулась от увиденного, поддержал ее за плечо и с новой порцией брани бросился на «шарлатана».       — И ты, «алхимик», смеешь дурить людей в горе! А ну иди отсюда!       Улле показалось, что тот вот-вот бросится на «алхимика» с кулаками, но в следующий миг она разглядела под рукавом колдуна сверкнувший в лучах утреннего солнца клинок.       «Церторий скорее позволит тысяче — сгореть заживо, чем потеряет одного выдающегося адепта».       — Нет, нет! Вы неправильно поняли! — она встала перед прохожим, загородив колдуна и Анхеля. — Мой двоюродный дядя поможет… вернуть тело мужа в его родной город… — проговаривая, Улла сама не заметила, как слезы начала скатываться по ее лицу. — Прошу, не беспокойтесь, уходите.       Но мужчина медлил, опешивший. Сглотнув ставший в горле ком, Улла внезапно повысила голос:       — Уходите!       Воздух вокруг вмиг похолодел, и она почувствовала, как тугая боль сковала ее сердце, распространяясь по внутренним органам. Больше она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.       Пришла в себя она уже в так называемой алхимической мастерской. Обстановка была нарочито сказочной: вокруг — множество витиеватых склянок с пестрым содержимым, звериные шкуры служили гобеленами, на столе даже стоял бычий череп.       — Люди верят, что вы — алхимик? — тихо спросила Улла, исподлобья наблюдая за тем, как мужчина перекладывает Анхеля на низкую лавку. — Как вас зовут?       — Я действительно алхимик, — проигнорировав второй вопрос, ответил мужчина обычным голосом.       Вместе с тем он достаточно быстро ходил по мастерской, выискивая по углам совсем маленькие стеклянные колбы, в каждом из которых содержимого было с головку спички.       — Разве вы не из Церты? — озадаченно переспросила Улла, внимательно следя за каждым его движением. — Я думала, вы колдун.       — Какая разница? Алхимик, колдун.       На круглом предметном стекле он растолок черные хлопья, от которых при контакте с воздухом поднимался пар, в муку, тут же накрыв ее колпаком. В целом, он действительно выглядел как самый настоящий алхимик.       — Как вас зовут? — не унималась Улла; она желала выведать как можно больше информации, чтобы подтвердить свои догадки.       — Разве вы не читали книг прежде, чем попасть на испытание? Невежливо просить жреца Цертория о раскрытии личности.       Звучал его голос расслабленно, но Улла не могла не отвлекаться на то, как быстро он орудовал руками, измельчая ингредиенты, он очевидно спешил.       — Я не прошу раскрыть личность, я спрашиваю лишь об имени. Я тоже назову свое.       — Флавио. Как зовут этого молодого человека?       Улла мысленно отметила, что ее собственное имя он не спросил, и это было даже неплохо.       — Анхель. Его зовут Анхель.       Флавио отвлекся от своего занятия лишь на миг, после чего продолжил размешивать на приподнятом предметном стекле что-то вязкое и очевидно медленно, но верно испаряющееся.       — Он… совсем не выглядит живым, — Улла взглянула на Анхеля и запнулась.       — С чего бы ему выглядеть живым? Я не солгал у ворот, Анхель действительно мертв.       Говоря это, Флавио выглядел спокойно, но, вглядевшись в его лицо, Улла заметила, как тот сжимает челюсти, отчего щечные мышцы будто едва заметно пульсировали.       — Я не понимаю, — придав голосу всей возможной уверенности, прошептала Улла.       — Нужно было потушить пожар прежде, чем огонь доберется до моей мастерской.       — Колдовство преследует колдуна, создавшего его. Пришлось рассеять бóльшую часть его души. Формально — он действительно мертв. Вот-вот тело начнет покрываться трупными пятнами. А затем — медленно разлагаться.       Лицо Уллы ничего не выражало, она молчала. И прислушиваясь к себе, даже не могла понять, что чувствует и чувствует ли вообще. Внезапно на нее накатило головокружение, будто сознание вот-вот покинет ее. Приложив холодную ладонь ко лбу, она заставила себя вдохнуть пропахший разнотравьем воздух.       — Встреть гостью у входа и проведи сюда. Не спеши.       — Что? — Улла удивленно вскинула голову.       — Ты расслышала. Выполняй.       Улла нехотя поднялась. Он в два шага оказалась у внутренней двери, разделяющей мастерскую и хлипкие скрипящие ступени. Бросив последний взгляд на Анхеля, он свела брови над переносицей и с силой навалилась на дверь, чтобы открыть ее. Став с обратной стороны, Улла не смогла рассмотреть даже своих рук в кромешной темноте. И ни одного звука из мастерской также слышно не было, сколько бы она не пыталась сосредоточить слух.       Чувство тревоги накатило с новой силой, Улла прижалась спиной к двери и руки уперла в колени, чтобы не рухнуть. Она была так уверена в своей безопасности, пока Анхель был рядом, пока он уверял, что они со всем справятся. Но теперь…       — Он действительно мертв?       Вдруг сверху послышался стук. Через пару секунд он повторился. Улла вспомнила о том, что Флавио просил провести некую гостью. Она тут же поднялась и вновь налегла на дверь, чтобы открыть ее. Ни у одной двери не были ручки со внутренней стороны, а выкованы они были из тяжелого металла, скрытого за звериными гобеленами.       На пороге она встретилась взглядами с молодой на вид женщиной, которая, увидев ее, лишь коротко кивнула и молча вошла в мастерскую. Когда Улла вошла следом, Флавио уже сидел возле стола и раскладывал используемые минералы обратно по емкостям. Вид его казался таким серьезным и сосредоточенным, что Улла на миг подумала, что называть его городским сумасшедшим даже смешно. Однако она помнила, как умело тот отыгрывал свой образ, и это пугало.       — Как продвигается процесс? — внезапно подала голос женщина, привлекая внимания и Флавио, и Уллы.       — Думаю, что восстановится полностью. Удивительно, как Церта проглядела его, — вместе со словами Флавио закончил расставлять вещи по местам и достал из выдвижного ящичка тонкую пропитанную каким-то маслянистым веществом сигарету, которую тут же поджег о свечу.       — Мы не могли нарушить порядок проведения отбора.       — Достаточно рискованно было держать его среди людей так долго, — Флавио сделал глубокую затяжку и тут же погасил сигару, сжав ее меж двух пальцев.       Кожаные перчатки остались невредимыми.       Женщина обошла стол, стоящий по центру мастерской, и стала над лавкой, на которой лежал Анхель. Его рубаха была расстегнута до мечевидного отростка, а на уровне солнечного сплетения подсыхала темная капля крови. Тем не менее его кожа постепенно возвращалась к более или менее нормальному цвету, а на лбу проступила влага. Улла едва держалась, чтоб не подскочить к нему, но чутье подсказывало, что ей стоит остаться на месте.       Спустя всего несколько секунд женщина обернулась и окинула Уллу взглядом, однако ничего не сказала.       Сейчас Улла заметила, что колдунья была моложе, чем показалось на первый взгляд. На вид ей было слегка за двадцать. Однако она точно была адептом Церты и, похоже, занимала достаточно высокое положение. Если Флавио носил только перчатки и накидку, то она была полностью облачена в черную тугую ткань костюма. Каждый видимый шов был искусно выполнен серебряными нитями, даже ремни портупеи — вылиты из серебра. Улла не могла не обратить внимание на то, что на руках колдуньи было две пары перчаток — второй слой не покрывал пальцы дополнительно.       — Не ждал тебя так рано, Маррет, — протянул Флавио. — У меня еще полно ребят для испытаний.       — Как видишь, я с пустыми руками. Пришла известить юношу о дальнейшем порядке отбора, но оказалось, что он внезапно умер.       — Неловко было, да? Проделать такой путь…       — Ты убил его своими руками всего за десять минут до моего прибытия. Знаешь, что Церторий не любит подобного.       Угол рта Флавио приподнялся в кривой усмешке.       — О да, конечно, я знаю. А еще знаю, что меня и моих химер не заменит никто, — самодовольно заявил он, раскинувшись на стуле; его темные глаза сверкнули и он, играючи, добавил: — Кроме разве что…       — Кроме разве что меня?       — Верно. Кроме разве что тебя, Маррет. Но даже ты не сможешь создать совершенную «подделку».       Маррет скинула капюшон и поправила выбившуюся из прически темную прядь, а затем присела на край стола, сдвинув склянки рукой.       — Считаю это извращением. Собрать души воедино… и разбить их. Бесчеловечно.       Флавио внезапно рассмеялся и его острая усмешка стала шире:       — Так точно могла сказать только ты. Ох, этот юный ум.       Взгляд Маррет смягчился, она взяла в руки изогнутую колбу, рассматривая.       — У тебя есть что-нибудь выпить? Что именно — не принципиально.       Флавио лениво поднялся со своего места и отошел к углу мастерской, где стояла высокая бочка, накрытая клаптиком ткани. По всей видимости, она служила столом. Флавио снял несколько чашек и поставил на рабочий стол, на котором все еще сидела Маррет.       — Ну что, соскучилась по фирменному напитку? Если есть лишняя минутка, сварганю.       — Я намерена дождаться, пока Анхель не проснется, чтобы лично передать послание.       — Вот как, — киваючи, протянул Флавио. — Так ты знаешь его имя, — дождавшись, пока Маррет кивнет, он внезапно указал на свою гостью и спросил: — А ее как зовут, знаешь?       Лицо Маррет удивленно вытянулось, она пожала плечами:       — А ты сам не спросил? — спустя мгновение тишины она все же ответила: — Улла.       Флавио ничего не ответил, лишь вздохнул. Улла тоже молчала, бесшумно стоя около лавки, где лежал Анхель.       Флавио отошел к бочке еще раз, чтобы со скрипом сдвинуть ее и достать темную бутылку с вязким на вид содержимым внутри. Следом за скрипом из-за закрытой внутренней двери, что напоминала узкую подвальную, раздалась череда непонятных звуков. Сначала послышался стук, после шум стал напоминать перемежающиеся шаги. Вскоре звук затих. А через несколько секунд оттуда послышалось протяжное изможденное:       «Помогите… там есть кто-нибудь? Помогите…»       Улла замерла. Этот голос точно принадлежал человеку. Она не рискнула спрашивать напрямую. Однако и для Флавио, и для Маррет было очевидно, что Улла моментально напряглась, ее будто бы сковали цепями. Маррет бросила на нее взгляд и, лишь на секунду задержав его, удовлетворенно растянула губы в легкой полуулыбке.       — Присаживайся, Улла, выпей с нами. Но учти, готовит Флавио очень специфично ввиду некоторых причин.       И следом за этим Маррет зацепила ногой стоящую под столом табуретку и выдвинула, предлагая присесть. Улла кивнула и послушно села, локти сложив на стол. Флавио смешивал напиток в каждой чашке отдельно, чтобы сохранить слоистость напитка.       — Прошу, угощайтесь, дамы, — взяв свою чарку, Флавио первым опустошил ее.       Маррет, не задумываясь, опрокинула и свою порцию, на мгновение задержала во рту, будто смакуя, и отодвинула посуду вбок. Теперь и Флавио, и Маррет внимательно наблюдали за Уллой.       Она взяла чашку в руки и всмотрелась в странный напиток. Аромат был терпким, отдавал травянисто-кофейными нотками. Дно чарки устилал вязкий темный ликер, за ним приглядывалась необычная маслянистая текстура какой-то настойки, а верхний самый тонкий слой источал сладкий сливовый аромат и доходил аж до краев. Улла слегка коснулась края чашки губами, моментально почувствовав медово-фруктовый привкус на языке. Она видела, что и Флавио, и Маррет выпили все залпом. И будто бы впервые за долгий день она почувствовала, что такое быть колдуном по-настоящему. Вкус оказался настолько горько-пестрым, что стоило напитку политься по горлу, как его тут же сжал спазм, а из глаз брызнули слезы. Улла допила все до последней капли и отставила чашку на другой край стола, глубоко дыша.       Задыхаясь от кашля, она прошептала:       — Вы лишились вкуса… и запаха… это ужасно, просто ужасно. Зачем вы раскрыли это?       Маррет впервые рассмеялась, не совладав с эмоциями.       — Вообще-то я очень любил этот напиток до того, как отдал вкус… Моя почившая жена готовила его.       — Она точно умерла не от этого? — Улла позволила себе шутку, но в тот же момент пожалела об этом, когда опустилась звенящая тишина.       А спустя мгновение и Флавио, и Маррет рассмеялись во весь голос, поддразнивая ее. Флавио даже налил себе еще порцию. Хохот и легкие шутки полностью заглушили мольбы о помощи, которые продолжали доноситься из-за запертой двери.       Улла могла поклясться: люди по ту сторону тоже их слышали.       — Можно я задам вопрос? — Улла прокашлялась и опустила локти на стол.       — Не от этого моя жена умерла, — буркнул Флавио, вертя в руке чарку. — Она не была колдуньей и умерла от старости.       Улла неловко кивнула.       — Это не совсем то, о чем я хотела спросить… Вы говорите о «душе», когда речь заходит о химере. Но что вы имеете в виду под этим?       Флавио замолчал и на миг задумался. Маррет тоже молча ждала, что он ответит и ответит ли вообще.       — Энергия человека, животного или любого существа. Жизненная сила. Вот, что мы в колдовстве называем душой.       — Когда вы сказали, что Анхель умер, вы…       — Расщепил его энергию до состояния мертвого человека. Ты тоже научишься, если пройдешь испытание и попадешь в Церту.       — Значит ли это, что вы любого мертвого можете вернуться к жизни? — неловко спросила Улла; в любом колдовском руководстве говорилось о том, что смерть обратить нельзя, но сейчас ведь… Флавио смог сделать это с Анхелем.       Тот же вновь задумался. Пауза длилась достаточно долго, шаги за стеной стали слышаться все отчетливее в тишине. Улла молча сглотнула: ей показалось, что она ляпнула лишнего.       — Никто не может вернуть мертвое к жизни. Анхель был жив ровно до момента расщепления энергии, так что я смог контролировать этот процесс. Душа — невероятно тонкая материя, а колдун, умеющий в совершенстве работать с ней — воистину мастер наравне с Богом. По секрету, Церторий считает, что тот, кого положено называть Богом, всего лишь могущественный колдун. — Флавио усмехнулся своим словам. — Понимаешь, да? Если душа состоит из десяти единиц, то чтобы достичь того состояния, в которое я ввел Анхеля, нужно расщепить девять с половиной. Душа восстанавливается, если ей помочь, но для этого нужно хотя бы немного энергии. Немногие колдуны способны чувствовать энергию, а не высчитывать. Их творения можно назвать шедевром, полностью подчиненным создателю. Маррет из таких уникумов, и поэтому сейчас носит звание высшего адепта.       Маррет, услышав свое имя, вынырнула из собственных мыслей и неловко улыбнулась.       — Ничего особенного. Мне никогда не сравниться с Флавио.       — Ох, этот обмен комплиментами, — заметил Флавио и подвинул к Маррет полную до краев чарку напитка; никто не заметил, когда он успел намешать еще порцию.       Улла понимающе кивнула. Если бы не стоны и шаги за дверью, она бы подумала, что колдуны — не такие уж и мрачные ребята и ее семье не о чем беспокоиться. Она догадалась, что химеры-«подделки» — нормированное испытание, на котором, вероятно, отсеивается больше половины претендентов. И Флавио упомянул, что лишь он может создавать подобных существ осознанно. Значит, просьбы о помощи принадлежат тем, кто вскоре станет исходником для создания «подделки». Кожа Уллы покрылась мурашками.       Маррет и Флавио вновь разговорились о чем-то, в чем Улла совсем не смыслила. Она отодвинула табурет от стола и поставила около лавки, на которой на жесткой подушке лежал Анхель. Уже занеся руку над его лицом, Улла резко вспомнила тот морозный холод, исходящий от его кожи, и опустила ладонь, лишь мягко огладив его плечо через ткань рубашки. Но даже так она смогла ощутить присущее живому человеку тепло. Ее взгляд упал на застывшую каплю крови на солнечном сплетении, и она аккуратно стерла ее краем рукава, смоченного в стоящую у лавки воду. Присев чуть ближе, Улла свела края рубашки и застегнула пуговицу, опасаясь, что Анхель замерзнет.       — Раздеваешь спящего? А твоя семья говорила, что ты будешь порядочной женой, — тихий голос Анхеля, раздавшийся слишком неожиданно, заставил Уллу подскочить на стуле и вскинуть руки.       Увидев, что он вот-вот рассмеется над ней, Улла чуть было не замахнулась, чтоб шлепнуть того по плечу или щеке, как привыкла делать. И все же она вовремя вернула самообладание.       — Смотрю, ты не очень-то хочешь жить, — и хоть она пыталась улыбнуться своей шутке, по ее лицу вмиг потекли крупными капли слез и она прикрыла лицо ладонью.       Анхель приподнялся, сев, и непонимающе поднял брови, обнимая Уллу на плечи.       — Я же говорил, что все в порядке, почему ты плачешь?       Улла не смогла ответить, задыхаясь в слезах, которые все никак не желали останавливаться. Лишь спустя несколько минут ей удалось выровнять дыхание и успокоиться, после чего она вкратце объяснила Анхелю что произошло и представила ему Флавио и Маррет.       Маррет терпеливо ждала пока Анхель осознает ситуацию, а после встала с угла стола и подошла к нему ближе, вновь всматриваясь в его лицо со всей внимательностью.       «Помогите!»       — Игнорируй это, — мягко сказала Маррет, когда Анхель инстинктивно обернулся на шум из-за стены.       Тот напряженно кивнул.       — Церторий наблюдает за всеми будущими адептами и мы изначально знали, что твой потенциал велик. Совет не видит смысла в дальнейшем путешествии и предлагает тебе пройти финальное испытание на горе Обагос в ближайшее время. Это значит, что ты попадешь в последний этап и по его завершению станешь адептом Церты.       Флавио удивленно поднял брови, он-то уж точно знал, как Церторий дорожит традицией и культурой испытаний. Насколько ценен для них этот будущий колдун, раз Совет признал отсутствие необходимости проходить Обагос с самого начала. Следя за Маррет, Флавио сощурился: либо Церторий жаждет как можно скорее завербовать Анхеля… либо уничтожить на Обагосе, оставив неподготовленного новичка наедине с нечистью, что там бродит. Часто будущие адепты встречаются друг с другом на Обагосе и, сотрудничая, проходят испытание вместе.       — Я попаду туда один? А Улла? — неуверенно спросил Анхель.       Он ожидал, что с этой новостью придет какое-то успокоение, но вместо этого пульс резко подскочил, сопутствуя тревоге.       — Церторий предлагает тебе пройти испытание одному сейчас или присоединиться к финальному этапу позже, когда на гору прибудут и другие претенденты.       Флавио с трудом контролировал эмоции: это точно было неожиданно. Раз Церторий предлагает Анхелю сотрудничать с другими претендентами, то его смерть им не нужна. Маррет на секунду отвлеклась от разговора, чтобы убедиться, что Флавио в таком же шоке, в каком она была, когда получила известие.       — Я отказываюсь продолжать один, — уверенно сказал Анхель, не раздумывая ни секунды.       — Тогда присоединишься к финальному испытанию позже? Оно пройдет через два месяца, не раньше…       Анхель мотнул головой.       — Извините, нет, вы не поняли… Я пройду испытание от начала и до конца, если Улла все еще хочет продолжать. Мы начали вместе и вместе закончим.       Маррет вздохнула — устало, даже притворно страдальчески. Меньше всего она любила находиться в одном помещении с влюбленными. Флавио, знавший это, тихо усмехнулся. Погодя секунду, Маррет извлекла из узорчатого мешочка жетон, похожий на тот, что имели при себе претенденты. Однако ее жетон был крупнее и на нем выделялся ярко-алый рубин, вокруг которого блестела россыпь мелких и крупных цитринов.       — Скоро прибудет еще один претендент… Флавио, для тебя работенка, — бросила Маррет и отпила последние капли ядреного напитка из своей чарки.       — Полгорода разрушено, а Церторий ведет сюда ребенка — что за отношение к бедному Стонбриджу…       — Этот претендент родом из города неподалеку, он слишком быстро добрался, поздно уже менять его направление.       Флавио понимающе помотал головой и протянул:       — В таком случае буду рад твоей компании и помощи. Никуда ведь не торопишься? Ну же, я всегда вижу, чего на самом деле хочет дама. А эта дама точно хочет вывернуть несколько душ наизнанку!       Маррет не удержалась от хохота и охотно согласилась:       — Старый болван, открывай замок! — а после обернулась к Анхелю и произнесла уже серьезным тоном: — Подумай, пока я еще здесь.       Дверь со скрипом открылась и Флавио с Маррет исчезли в темноте зловещего помещения. Анхель и Улла остались наедине. Улла впервые за долгие часы облегченно выдохнула и вновь обняла Анхеля, словно не могла поверить в то, что он в порядке. Тот тоже не мог подобрать слов и предпочел промолчать, лишь мягко поглаживал Уллу по голове.       — Тебе стоит согласиться, — выдохнула Улла, отстранившись от объятий. — Но проходить позже, когда на Обагосе ты будешь не один. Встретимся мы там или нет — неважно, но ты найдешь кого-то, с кем сможешь объединиться.       — Я уже сказал, что не пойду один. Если ты все еще хочешь пройти испытание, то я буду с тобой на каждом из этапов. Но если ты передумала, то мы просто вернемся домой.       — А ты? Ты передумал? — осторожно спросила Улла, напрягшись от слов Анхеля.       — Нет. Не передумал, потому что изначально пошел за тобой. Мне нравится колдовство и идея заработать так много денег, чтобы не беспокоиться о том, что Циркан приходит в упадок. Но я не стремился к этому, пока ты не сказала, что будешь пробоваться в адепты.       «Нет!»       Анхель резко замолчал, услышав нечеловеческий болезненный визг за стеной. Он даже забыл о чем говорил ранее.       «Нет, пожалуйста!»       — Честно говоря, — тихо начала Улла. — Я успела подумать о том, что нам стоит оставить эту идею. Флавио сказал, что ты умер, и я… поняла, что ни одно уничтоженное проклятье не стоит твоей жизни.       — Но теперь я в порядке… и ты?..       «Нет!»       — И теперь я думаю, что мы зашли уже слишком далеко. Как думаешь, многих ли оставляют в живых после того, как они становятся свидетелями создания химеры?       Следующие минуты и Улла, и Анхель молчали: комната наполнилась криками и стонами человека, душу которого извлекали из тела. Улла не сомневалась, что для создания «подделок» исходниками становятся люди, но только теперь, слушая мольбы и вопли, она в полной мере осознала ужас ритуала. Наверняка Церторий выкупил для этих целей военных преступников или кого-то из осужденных. Но она также была уверена, что химера, с которой столкнулись они с Анхелем, имела голос маленькой девочки. Улла вздрогнула. Анхель посмотрел ей в глаза и кивнул: они думали об одном и том же. Больше они не проронили ни слова, пока дверь не открылась и на пороге не показались Флавио и Маррет.       Ничто из их облика не выдавало то, чем они только что занимались за закрытой дверью. Не было понятно, нравится ли подобное этим колдунам на самом деле или же подшучивая друг над другом они пытаются сохранить для самих себя человеческий облик.       — Я подумал, — нарушил тишину Анхель, тем самым демонстрируя спокойствие касательно свидетельства колдовства. — Я продолжу испытание с Уллой.       Маррет подошла и легко похлопала его по плечу, не снимая перчаток.       — Хорошо, я передам о твоем решении, — она обмолвилась парой фраз с Флавио и, уже собираясь покинуть мастерскую, напоследок небрежно бросила: — Храните себя.