Мальчик геем оказался

Должность префекта была для Панси подобно глотку свежего воздуха. Девушка не видела большей забавы, чем ходить по ночному Хогвартсу и отчитывать малолетних нарушителей школьного устава. Они как огня боялись Паркинсон со значком старосты на мантии, а потому беспрекословно подчинялись ее воле. Уважение на их факультете всегда было превыше всего. Это льстило и ласкало самолюбие Панси, подобно самым изощренным комплиментам Забини. Не менее значимым было и то, что вторым префектом был Драко. В свое время никто и не сомневался, чью кандидатуру на роль старосты выдвинет Снейп. Дело было даже не в том, что их связывали родственные связи, совсем нет. Слизеринский принц неспроста получил своё прозвище, кто бы что ни говорил. Его выдающиеся способности, красота, манеры и богатство возвышали его в глазах окружающих едва ли не больше пресловутого Гарри Поттера. Даром что бывший Пожиратель, но ведь полностью оправдан и восстановлен во всех званиях. По сути, если все Грифы и Хаффлпаффцы не сводили пристального взора с Героя, то большая часть Рейвенкло и Слизерина, затаив дыхание, млели от одного вида Малфоя-младшего. Панси на эти вздохи лишь посмеивалась, как бы между прочим напоминая, с кем каждую ночь проводит блондин. И это было откровенной ложью. Любой ночной обход начинался со встречи у картины Кровавого Барона, где они перебрасывались парой фраз, а затем расходились в разные стороны. Панси привыкла к этому и даже научилась получать удовольствие. В конце концов, так они обхватывали всю территорию замка в кратчайшие сроки и оставляли себе время на крепкий шестичасовой сон. Но даже разделение обязательств не могло пошатнуть уверенности Паркинсон в своём превосходстве над остальными. В отличие от них у неё были лишние мгновения наедине с Драко, когда тот, зевая от души и потирая уставшие глаза после обхода, едва заметно улыбался и желал ей доброй ночи. Девушка жила в ослепительных розовых очках, которые неожиданно треснули, когда у Малфоя начали появляться дела. Сначала он просто просил подругу взять ещё одно крыло башни под свой надзор. Затем стал убегать раньше неё и возвращаться до того, как девушка закончит осмотр. А в конце, в один холодный ноябрьский день, он подошёл к ней и заявил, что с этого дня обязанность префекта практически полностью ложится на ее плечи. Он заикнулся о том, что в его жизнь сейчас происходит слишком много событий, поэтому физическое состояние оставляет желать лучшего. Тогда Панси потеряла способность трезво мыслить, стоило ей осознать, что парень сумел доверить пусть даже столь незначительную, но все же часть своей личной жизни. Ни о каких протестах не могло быть и речи. Лишь спустя пару дней она сумела оценить весь масштаб катастрофы, именуемой «одиночный ночной патруль». Так уж было заведено, что Драко брал на себя западную часть замка, а Панси - восточную. Девушка привыкла, что на ее дороге за всю ночь может появиться или любопытная первогодка или Филч, который побежит выполнять поручение Макгонагалл. В крыле Малфоя дела обстояли многим хуже. Практически в каждом углу западного коридора обосновалась группка Слизеринок с пятого по седьмой курс. Встреча с этими компаниями обязательно сопровождалась удивлёнными вздохами, круглыми глазами и неловкими вопросами: «А где же Драко?». Паркинсон была откровенно в бешенстве. Она снимала с факультета очки так, будто и не сокурсники стояли напротив неё, а кучка бестолковых Хаффлпаффцев, что ничего не смыслят в самоконтроле. Панси просто не понимала, как они могли не палиться перед своим предметом обожания и не лишаться баллов за подобное поведение. Драко, слушая ее возмущенную отповедь, игриво ухмылялся и говорил, что поклонницы никогда не были для него проблемой. «Хватало легкого упрёка, и они добровольно уходили с моего пути», — говорил он, закидывал ногу на ногу и удобнее устаивался всем телом на кожаном кресле в гостиной старост. В моменты подобных откровений, плывущий взгляд Малфоя многое говорил за него, и Паркинсон, усилием самой Морганы, не иначе, сдерживала свой порыв заехать по аристократичному лицу кулаком. Пусть она и оставила попытки привлечь его внимание, слушать о любовных похождениях этого павлина хотелось меньше всего. А ещё страдало годами взращённое самомнение. Казалось, что если прямо сейчас Гермиона прибежит к ней с доносом о том, что в выручай-комнате поселился фан-клуб Драко Малфоя, который тот активно посещает, Панси бы не удивилась. Она бы приложилась головой к бетонной стене спальни, громко фыркнула, а потом занялась бы более интересными вещами, но не удивилась. Жизнь Малфоя за пределами их дружбы ее не касалась. Он сам так говорил. Ситуация медленно, но верно начинала обостряться. Фанатки теряли контроль, а открытое соперничество за сердце блондина выходило за все разумные рамки. Кто-то грозился покончить с собой, кто-то обещал проклясть, а кто-то старался приворожить. Когда одна ученица Ревейнкло с шестого курса в открытую бросилась Малфою в ноги и попыталась швырнуться в него непростительным со словами: «не достанешься ты мне, так не доставайся же ты никому», тогда Паркинсон поняла, что с этим пора кончать. Экстренный сбор всей женской части синего и зелёного факультетов проходил в относительном спокойствии. Девушки озирались по сторонам, гадая, что они забыли в этом месте. Несомненно, слова о том, что собрание назначил Драко, приводили их в возбужденное состояние. Многие были одеты с иголочки, накрашены и сверкали улыбками в предвкушении звёзды этого вечера. Тем не менее, дверь хлопнула в последний раз и закрылась на замок нехитрым заклинанием коллопортус. Девушки с удивлением наблюдали за тем, как в центр комнаты устремляется далеко не мужская фигура. Панси встала ровно в середине так, чтобы все могли ее видеть; тряхнула темными волосам и развела руки в стороны. — Как некоторые из вас успели догадаться, Драко к нам сегодня не присоединится. — со всех сторон стали раздаваться злостные выкрики, а кто-то попытался уйти. Этой дурашке не удалось даже подняться со стула. Паркинсон довольно ухмыльнулась: маленькая шалость с приклеивающим зельем удалась на славу. — Многие из присутствующих мне уже знакомы и, на твоём месте, я бы прекратила усмехаться, Гринграсс. — даже не оборачиваясь к девушке, проговорила Панс. — Из-за вас факультеты теряют очки, а я - терпение. В помещении висела тишина, и лишь проникновенный голос префекта отражался от мраморных стен комнаты. Паркинсон могла сколько угодно говорить о преимуществах старосты, но вместе со званием на ее плечи легла ответственность. Обязанность перед покойным Снейпом, перед Макгонагалл, перед Драко. Блондин не показывал ей, но она видела, как все чаще напрягается его спина после очередного восторженного вопля. Теперь, после всех страхов войны, после всех психологических травм и недомолвок они действительно могли назваться друзьями. Может и не такими, как золотое трио, но явно не хуже. И Паркинсон скорее ляжет под плаху, чем позволит Малфою вновь пережить хоть что-то подобное. Эти девушки, сами того не желая, становились бременем для него. Панси с удовольствием поможет ему избавиться от лишнего груза и заиметь с этого неплохую выгоду. Все честно. — Я предлагаю компромисс. Никто не покинет помещения, пока каждая из вас не согласится заключить непреложный обет о принятии и подчинении этому договору. — девушки опять загалдели. Паркинсон никогда не отличалась стальными нервами, поэтому тихое: «силентио» окутало собой комнату, и вновь воцарилась тишина. — Так-то лучше. Я предлагаю раз и навсегда решить ваш спор. — ее глаза блеснули азартом. — Амортенция. Ее план был до безобразия прост: позаимствовать готовый отвар у Слизнорта и испробовать его на Драко. Панси понимала, что это не совсем честно по отношению к другу, но по другому договориться с девушками она бы не смогла. В этом она была уверена. По мере ее объяснения глаза слушателей разгорались любопытством и предвкушением. Заклинание тишины медленно прекращало своё действие. Знание, о ком же мечтает Слизеринский принц, оставаясь в одиночестве, волновало умы влюблённых поклонниц. Ученицы кивали, поддакивали, уточняли все до мелочей и довольно усмехались. Честь узнать правду выпала Слизеринкам: в их завтрашнем расписании стояли зелья с Гриффиндорцами. Собрание подошло к концу лишь в час ночи, когда все мелочи и недочёты были обговорены и предопределены. С чувством выполненного долга, Панси отпустила последнюю ученицу и закрыла комнату. Завтрашний день обещал быть богатым на откровения. Утром Паркинсон едва отсидела трансфигурацию и ЗОТИ. Руки чесались быстрее взяться за дело, потому что, чего уж скрывать, ей тоже было любопытно, кто поселился в голове ее друга. Она знала, что у Драко точно кто-то есть. Как-то иначе объяснить его периодические выпады из реальности было невозможно. О том, что когда Малфой сильно задумывался, он начинал краснеть, Панси и вовсе предпочла промолчать. Да и не может человек долго жить без привязанности к кому-либо. Она убедилась в этом на себе, когда спустя семь лет жизни в Хогвартсе, очутилась в темном коридоре в компании Грейнджер. Гермионы и долгих поцелуев до рассвета, если быть совсем точной. Ну кто бы мог подумать? Тем временем, кабинет зелий наполнялся учениками восьмого курса. Гриффиндорцы сидели на правом ряду, Слизеринцы - на левом, а общие парочки удобно расположились в центре помещения. Драко ещё не было, как и большей части мальчиков зелёного факультета. Из львятника прибыли почти все и лишь Лонгботтом носился где-то по коридору, выискивая свою жабу. Панси прошла к среднему ряду, разложила пробирки на своей части парты, мягко поцеловала Герми в щеку и переглянулась с одноклассницами. Самое время начинать. Когда девушки столпились у стола преподавателя, скрывая вход в подсобку от чужих глаз своими телами, Панси рысью проскочила внутрь и дверь с характерным звуком закрылась за ее спиной. Блестящая работа. Она окинула взглядом комнату и нахмурилась. В каморке был самый настоящий бардак. Пергаменты и компоненты для зелий едва ли не валялись под ногами. Пыль лежала толстым слоем на обложках древних фолиантов. Солнечный свет не пробивался сквозь темные шторки, и по этой причине в помещении было очень темно. Только слабый свет огня в камине освещал территорию. Небольшой шкаф в дальней части комнаты сразу привлёк ее внимание. Пробираясь мимо завалов из инструментов и изломанных перьев, Панси приблизилась к стеклянным дверцам стеллажа. Флаконы с жидкостями, газами и субстанциями самых различных цветов притягивали взгляд, и девушка затаила дыхание, разглядывая каждую склянку. На второй полке обнаружился нужный фиал. Небольшой сосуд в виде сердца, внутри которого яркими розовыми пузырями пенилась Амортенция. Панси осторожно отворила створки шкафа и тут же услышала тонкий перезвон колокольчиков: охранные чары, Мерли бы его побрал! Быстро откупорив флакон, она перелила небольшую часть в собственный маленький пузырёк и надежно закрепила на нем дозатор. Стоило только зелью вернуться на положенное место за стекло, как в комнату тут же ворвался Слизнорт. — Мисс Паркинсон, потрудитесь объяснить, что вы делаете в моем кабинете. — пробухтел он, складывая руки на груди. К счастью, они с девочками вчера слишком долго разрабатывали план, чтобы учесть все возможные варианты развития событий. Вторжение надоедливо зельевара было одним из них. — Профессор Слизнорт! — воскликнула Панси и тут же подбежала к озадаченному мужчине. — Наконец-то вы вернулись! Я бы хотела попросить вас провести сегодня практическое занятие, вместо лекции. — она потупила взгляд и ее голос стал совсем тихим и удрученным. — Мы с ученицами моего факультета выполняли домашнее задание и поняли, что у нас серьезные проблемы с настойкой растопырника. Могли бы вы ещё раз подробно объяснить ее изготовление и свойства? Гораций, очевидно удивленный просьбой ученицы, растерялся. Его глаза забегали по комнате, а мозг усиленно стал пытаться найти решение такой важной проблемы. Зелья и знания учеников были его главной слабостью, коей не побрезгала воспользоваться девушка. Наконец, мужчина посмотрел на неё. — Не уверен. — медленно начал он, потирая виски. — Все же по программе у нас сейчас разбор экстракта Бадьяна и… — его глаза расширились, он хлопнул себя ладонью по лбу, а затем улыбнулся и положил руки на плечи Панси. — Хотя знаете что, милая? Мы вполне можем успеть разобрать оба эти зелья. К тому же свойства у них примерно одинаковые, так что проблем с этим возникнуть не должно. Ещё какие-то пожелания? — Нет, профессор, благодарю. — почтительно кивнула девушка и покинула кабинет. Флакончик ослабленной Амортенции приятно оттягивал карман ее мантии. Дьявольская усмешка украсила ее лицо, когда одноклассницы внимательно посмотрели на неё. Она хлопнула ладонью по карману и кивнула головой. Восторженный писк залил комнату, вводя в ступор тех, кто к их шалости был не причастен. Паркинсон недовольно покачала головой и отошла от крикливых однокурсниц, направляясь в сторону своей парты. Хмурый взгляд Гермионы не сулил ей ничего хорошего. — В чем дело? — строго спросила Грейнджер и удобнее устроилась за столом. Волшебная палочка в ее руках мягко вибрировала от магических импульсов. Она не любила, когда мимо нее проскальзывала важная или, как минимум, любопытная информация. Эту ее тягу ко всему новому Панси в ней ценила особенно сильно. Прежде чем она сумела что-то ответить, Панс почувствовала, как кто-то настойчиво стал дёргать ее за полы мантии. Кинув на Герми вопросительный взгляд, она обернулась к Слизеринской части кабинета. Булстроуд вместе с Кэрроу, Монкли и Фарли смотрели на неё во все глаза и хищно скалились. Улыбкой их сумасшедший оскал назвать было трудно, и, к своему крайнему неудовольствию, Панси ощутила бегущие по коже мурашки. Девушки представляли собой откровенно жуткое зрелище. — Покажи! — прошептала Флора и ее подружки закивали головами. Паркинсон достала крохотный флакончик, и девушки хором вздохнули. Их многозначительные взгляды устремились к концу ряда. На последней парте сидели Драко и Блейз. Пока Забини рассказывал что-то жутко интересное, о чем свидетельствовали улыбки на лицах Нотта и Боула, Малфой находился где-то между сном и явью, лишь иногда поддакивая однокурснику. Его фигура была напряжена, словно струна, а практически закрытые глаза говорили о высшей степени усталости. Тревожить такого Драко не хотелось от слова «совсем», но Паркинсон успокаивала себя тем, что это будет в последний раз. Она посмотрела на учениц, чье внимание вновь привлек пузырек в ее руке. — А ты уверена, что она действует? — спросила Джемма. Ее брови нахмурились, а взгляд зацепился за субстанцию во флаконе. — Амортенция имеет более насыщенный розовый оттенок, чем это зелье. Мало ли свойства изменились... — Ради Мерлина! — не выдержала Панси. Она спрыснула небольшим количеством зелья запястье и аккуратно растерла его, после чего поднесла флакончик к носу. Остаточный запах был сладким, очень слабым, но в нем угадывался аромат книжных страниц, шоколада и ещё чего-то такого, что в сущности можно было бы назвать Гермионой. Паркинсон довольно улыбнулась и дернула за плечо свою девушку. Грейнджер обернулась и ей под нос сразу же уткнулась чужая рука. — Эй, Герми, скажи, как тебе запах? Гриффиндорка подняла бровь в вопросительном жесте, но все же поддалась ближе и втянула носом тонкий аромат. Она удивлённо округлила глаза, и выражение ее лица неуловимо изменилось. — Такой приятный запах. — она вновь принюхалась, наклоняясь ближе к бледной коже. Столь интимный жест заставил щеки Паркинсон предательски заалеть. — Тут словно смесь! Я чувствую запах анютиных глазок, чая с мелиссой и ночного ветра. Поразительный аромат! Панси не устояла. Она мягко поцеловала расчувствовавшуюся девушку и тут же отпрянула, позволяя остаткам разума взять действия под контроль, чтобы не увлекаться. Дела не ждали. Она обернулась к однокурсницам в последний раз, кивнула, как бы намекая, что зелье действует, и встала из-за стола. На половине пути к парте Драко она почувствовала легкий укол разочарования: их затея так быстро и просто подходит к концу. Всего через несколько мгновений одна из учениц будет визжать от счастья и кидаться на шею блондина, в то время как другие будут кусать локти от зависти. Впрочем, ничьё счастье не волновало ее сейчас так, как волновало имя девушки, очаровавшей их принца. Когда она подошла к столу мальчиков, Малфой уже не делал вид, что заинтересован в разговорах других. Он склонился над своим пергаментом и писал примечания для облегчения процесса изготовления зелья Мопсуса, которое в школе не изучается. Для этого вполне хватает уроков прорицания, а если у кого-то что-то не выходит — уж простите, ваши проблемы. Панси обновила запах на запястье и обратилась к блондину. — Драко, — прощебетала она, разом привлекая к себе внимание парней, и очаровательно улыбнулась. Девушка выставила перед раздражённым Слизеринцем руку и призывно покачала ей перед его носом. — у меня новые духи. Вот решила узнать, как тебе. Нравятся? Оторванный от своих дел, Малфой едва ли не послал Паркинсон к Боггарту. Он как раз заканчивал свои записи, когда визгливый голос вторгся в его личное пространство и все важные заключения, к которым он пришел по средству составления длинных логических цепочек, выветрились из головы. Он относительно спокойно принял то, что чем раньше он выполнит ее нелепую просьбу, тем раньше она покинет его и он сможет вернуться к своим конспектам. Драко побольнее схватился за подставленную руку и грубо притянул ее к себе. Тихий болезненный писк Панси был им благополучно проигнорирован. Неожиданно, желание быстро расправиться с поставленной задачей и наорать на подругу за бессмысленное вмешательство в его работу, сменилось совершенно другим. Приятный аромат защекотал ноздри, воздействуя на каждый рецептор его организма. Рот наполнился слюной, зрачки округлились, а дыхание участилось. Ошеломляющее чувство восторга затопило его с головой. Он глубже втянул аромат, и волна неконтролируемой нежности вперемешку с легким возбуждением разлилась по телу жидким огнем. Запахи перемешались между собой и раздразнили молодое воображение пестрыми образами. С огромным трудом блондин сумел различить в этом многообразии тонкий аромат йоркширского пудинга, веток метлы "Нимбус-2000" и крови. Стараясь справиться с заплетающимся языком, он огромными усилиями воли заставил себя отодвинуть чужую руку. Со стороны же это выглядело в меру небрежно и даже брезгливо. Малфой тихо сглотнул и ровным голосом произнёс: — Они мужские, Панс. — после чего отвернулся от ошарашенной подруги и вновь взялся за отброшенное ранее перо. Паркинсон обернулась к Слизеринкам. Они были слишком далеко, чтобы услышать, что он сказал. Девушка поднесла руку к лицу и принюхалась. Кроме лёгкого запаха, ассоциирующегося у нее с Гермионой, она не ощутила никакого другого аромата. Смутная догадка пронзила ее сознание. Она вновь повернулась к блондину и без предупреждения прислонила запястье к его носу. — Почему мужские? Женские же. Ты, наверное, не прочувствовал. Понюхай еще раз! Она с затаенным волнением наблюдала, как ускоряется биение жилки на шее Драко, а потом ощутила колебание воздуха: он вновь стал принюхиваться. Через пару секунд серые глаза парня подозрительно сверкнули. Он сделал самый глубокий вдох и тут же отскочил от девушки, зажимая нос ладонью: — У очкастого придурка точно такие же! Панси пожалела, что рядом с ней нет стула. Она опёрлась боком о соседнюю парту и посмотрела на Драко совершенно другими глазами. Придирки, драки, скандалы и издевки — что угодно, лишь бы привлечь внимание мальчика, который отверг его в далеком детстве. Истеричный смешок едва не сорвался с ее губ. «Мальчик геем оказался», — отплясывали черти танец в ее голове, и она была готова начать танцевать вместе с ними. Драко. Ее Драко, по которому она с третьего курса с ума сходила, был влюблён в героя магической Британии. Десять очков жизни за неожиданный поворот событий. В это же время, с соседнего ряда раздался возмущённый бубнеж и знакомый голос обратился к их компании. — Что ты сказал, Малфой? — вопросил Поттер, грозно сверкая зелёными глазами из под стёкол своих очков. Блондин окинул его взглядом «я-отребью-даже-отвечать-не-стану» и отвернулся. Панси посмотрела на раздражённого Драко. Перевела взгляд на хмурого Поттера. Широко улыбнулась и пошла в противоположную сторону от Слизеринского стола. Уже через секунду она стояла около парты Гриффиндорцев и довольно улыбалась. Новая порция Амортенции впиталась в ее кожу. — Поттер, милый, — при этом обращении парня скривило, но она предпочла не обратить на это никакого внимания, — я тут духи новые купила. Мне просто любопытно, как тебе? — и резво подставила свое запястье. Гарри осторожно обхватил ее локоть и кисть, поднёс руку ближе и вдохнул. Панси наблюдала все те же внешние факторы, что были у Драко, когда зелье начало действовать. Он принюхивался и, кажется, получал настоящее удовольствие от букета запахов, намешанных в зелье. В конце концов, Поттер смущённо хмыкнул и отпустил ее руку. — Паркинсон, я не уверен, что подобные духи тебе подходят. Тебе нужен более… женственный аромат. — Продолжай, — хитро усмехнулась она и наклонилась прямо к его лицу, заставляя взбудораженного подростка покрыться некрасивыми красными пятнами. — что именно не так с этим запахом? Уизли от подобной наглости в виде нарушения личного пространства начал возмущаться и ругаться, но Панси было глубоко до лампочки. Бегающий взгляд Поттера расплывчато намекал ей на то, почему же этот запах ей совсем не подходит. — Ну, понимаешь… он очень специфический. — Гарри замолчал, отчаянно краснея, в попытке подобрать слова. Он не знал как объяснить, что запах молодых зеленых яблок, бальзама для волос и чеканных монет ассоциируется у него с одной конкретной личностью. В конечном счете он сдался. Тихий, но очень яростный ответ сорвался с его языка еще до того, как он осознал сказанное. — Проклятье, от Малфоя несёт чем-то подобным, вот почему! Вопросительный шёпот Рона о том, откуда его друг знает, чем пасет от хорька, остался девушкой не услышанным. Она хмыкнула и отвернулась от его стола как раз в тот момент, когда в кабинет вошёл профессор Слизнорт. Его глаза горели недобрым огнём, а в руке он сжимал тот самый фиал, из которого Панси отлила небольшое количество зелья. Он увидел ученицу и встал посреди кабинета, смотря ей точно в душу. — Мисс Паркинсон, — в который раз за день обратился он к ней и поднял склянку, демонстрируя ее остальным, — как вы посмели без моего дозволения взять Амортенцию?! Вам, как префекту, непозволительны подобные шалости! Минус пятьдесят очков Слизерину за злоупотребление полномочиями старосты факультета. Будьте любезны вернуть то, что забрали. Панси не знала, что чувствует отчетливее: страх или подступающую истерику. Смеяться хотелось до коликов в животе, а невольные слёзы выступили в уголках зелёных глаз. «Десять очков жизни за неожиданный поворот событий»? Ерунда! В номинации «Самое огромное количество разбитых сердец за одну минуту» победу разделяют между собой Гарри Джеймс Поттер и Драко Люциус Малфой. Решение принято и обжалованию не подлежит. Смиритесь. Панси не выдержала. Под взглядами трёх десятков учеников и одного профессора, ее согнуло пополам в приступе безудержного хохота. Она заливисто смеялась, похрюкивая и вытирая дорожки слез с румяных щек. Девушка не могла удержаться от косых взглядов в сторону Малфоя и Поттера. Парни стремительно бледнели под ее многозначительным взором, а когда она извлекла из кармана наполовину пустой флакон «духов» и вовсе перестали дышать. Стоило остаткам зелья оказаться в руках Слизнорта, а Панси сесть на своё место, как ее тут же окликнули бывшие соучастницы. — В чем дело?! Ты узнала, кто она? — прошипела Милисента и кивнула в сторону Малфоя. Паркинсон удивилась. Неужели они так ничего не услышали и не поняли? Она посмотрела на краснеющего друга, который сжимал в пальцах маленького бумажного журавлика и никак не решался его отправить. Незаметно для остальных, она взмахнула под столом палочкой и, прошептав: «вингардиум левиоса», отправила послание адресату. Как дети малые, честное слово. Вроде пережили войну, а вроде в таких мелочах, как признание в чувствах бывшему врагу, теряют всю свою браваду. После всего, что она для этой парочки сделала, Дамблдор будет обязан принять ее на небесах с распростертыми объятиями и угостить ее своими легендарными лимонными дольками. Она тихо хихикнула, когда увидела потрясенное, но какое-то до жути довольное лицо Поттера и только после этого ответила на заданный вопрос. — Узнала. — она обернулась к однокурсницам, одаривая их насмешливым взглядом. — И поверьте, у вас нет ни единого шанса.