Одержимость

Если бы Йорвета спросили, как, почему и с чего именно это началось, он бы не ответил. Лишь яростно посмотрел бы единственным глазом, слишком быстро раскуривая трубку, скрывая бурю эмоций внутри. Уж чему он точно научился у своего когда-то командира — так это сдерживаться в трудные моменты, даже когда гордая кровь Aen Seidhe кипит, требуя выплеснуть все чувства наружу. Но Йорвет бы сдержался. Еще и потому, что сам не знает ответа на этот вопрос. Союз с dh’oine — мера временная. Вынужденная. Возможно, в этот раз они выполнят свои обещания. А может и нет. И тогда придется их всех убить, чего эльф и не скрывал. Одна ошибка, одно неверное слово и свой меч он будет отмывать от крови Вернона Роше. Но у Роше ведь тоже выбор невелик. Он потерял свою страну, хочет ее вернуть. С кучкой темерских партизан и сомнительным союзом с бывшим шпиком Редании успех не такой уж и вероятный. Поэтому ему и понадобились другие союзники. Трудные времена заставляют искать их среди врагов. Они оба уже толком и не вспомнят, как так получилось. Никто и не ожидал, что будет легко. Никто и не надеялся, что эльфы и люди будут дружно сидеть у одного костра и болтать по душам. До драк дело, конечно же, не доходило. И Йорвет, и Вернон Роше — оба умеют держать своих подчиненных в узде. Но себя каждому из них не всегда получалось сдерживать. Оба не были трезвы в ту, первую ночь. Оба не задумывались над тем, как эмоции, старые обиды, удары по больным местам друг друга — каждый из них неплохо изучил оппонента за все годы их вражды — перестали выражаться привычным образом. Это случилось неожиданно. Потом еще раз. И снова. Йорвет предпочитает не говорить об этом. Даже не думать. Он понимает, что стоит признать подобное вслух, и это его сломает. Всю свою жизнь он ненавидел dh’oine, не отступал от своих убеждений. Йорвет слишком упрям, до последнего придерживается своих принципов. И не хочет признавать вслух, насколько сильно он стал зависим от этой странной связи. Роше, казалось бы, издевается над ним. Йорвет старается не приближаться к нему лишний раз. Держаться на расстоянии, даже мимолетно не касаться. Все разговоры — только о деле и короткие. Роше нарочно нарушает его личное пространство. Йорвет уверен, что нарочно. Заглядывает Йорвету за плечо, когда тот склоняется над картой. От Роше пахнет сильным табаком — не таким, как легкий табак эльфа, разбавленный лесными травами. Йорвет готов поклясться каждый раз, что чужая щека с грубой щетиной (D’yaebl, как эти dh’oine вообще живут с таким количеством растительности на лице?!) почти касается его собственной, а к его телу прижимается чужое. Может быть, ему уже мерещится после стольких раз. Может быть, кто-то скажет, что Йорвет принимает желаемое за действительное. Но если кто посмеет сказать подобное вслух, Йорвет отрежет ему язык. И неважно, свой он или чужой. Йорвет все еще отрицает. Уговаривает себя, что это ничего не значит. Один раз можно ошибиться, поддаться какому-то неизвестному порыву. Второй? Возможно. Третий? Уже не похоже. Эльфу легче думать, что он дает слабину. И может прекратить это в любой момент. Роше никогда бы не подумал, что соперничество с Йорветом закончится подобным образом. Он видел множество негодяев за всю свою жизнь, с самого детства. Он видел, как эти подонки бьют его мать и других женщин, которые вынуждены торговать собственным телом, чтобы прокормить детей и поесть самим. Мама смотрела на него виновато, отводила взгляд. Но Вернон никогда ее не осуждал. Он не был сопливым идиотом, он знал, что мама его любит и заботится о нем. Просто нет другого способа лично для нее, но она старается. Мамы давно уже нет, а подонки остались. Он мог бы спиться и быть зарезанным в пьяной драке, если бы не Его Величество Фольтест. Он дал ему смысл, подарил ему цель и позволил жить лучше, чем Вернон себе представлял. Он утешал себя, что именно такой бы участи хотела для него мама. Как минимум. Роше привязался к Фольтесту как к отцу, которого никогда не знал. Он заразился от него любовью к государству и был готов на все ради Темерии. Да и сейчас готов, чего греха таить. Если какая-то банда эльфов в лесах мешает благополучию в его стране, значит, Вернон Роше разберется с ними. Он не щадил негодяев и не чувствовал раскаяния. Они — преступники и заслужили смерти. И совсем неважно — эльфы это или люди. Так получилось, что в Махакаме ему пришлось усмирять нелюдей. Так получилось, что от эльфов на трактах больше всего неприятностей. Значит, с ними будет покончено. Плевать, как его называют за глаза (если не бросают в лицо «ублюдок»), плевать, что он делает. Все, что делает Вернон Роше — ради блага своей страны. Плевать на средства. Йорвет стал настоящей занозой, бельмом на глазу, прыщом на заднице и костью в горле. Вернон Роше мог найти любого эльфа и проводить его на виселицу. Но только не Йорвета. Ловко ускользнувший с зачистки вблизи Брокилона эльфский командир очень старался превратить жизнь темерца в кошмар. И у него это даже получалось. Ненавидеть его было бы слишком просто. Роше часто задавал себе вопрос — какие эмоции у него вызывает Йорвет? Тот даже не скрывал своей ненависти. Он смотрел на Роше жгучим взглядом зеленых глаз, а позже — уже лишь одного, не скрывая бешеной смеси из агрессии, презрения и нотки безумия на своей высокомерной остроухой харе. Он не раз грозился его убить и пытался воплотить угрозу в жизнь. Роше же хотел сделать с Йорветом то, что и полагается. Скрутить и отвести на виселицу. И повесить его там, в назидании. Нельзя сказать, что темерец сильно удивился факту избежания Йорветом казни, в отличие от других эльфских командиров. Он с самого начала знал — этот точно вылезет из любой задницы, пока жив Вернон Роше. Не успокоится ведь. Потом это начало забавлять. Ненадолго. Сменилось все быстро легким интересом — кто кого достанет первым. На счету Роше — множество убитых и брошенных в темницы скоя’таэлей, не таких матерых, как его главный враг. На счету Йорвета — четыре убитых командира специальных отрядов Северных королевств. Поневоле здесь рождается уважение. Когда Роше оказался в отчаянном положении, он пошел искать себе союзников среди скоя’таэлей. Оказалось не так уж легко. Йорвет смеялся ему в лицо, щурил единственный глаз и говорил, что еще не опустился до союза с dh’oine. Позже согласился. Осознавал же, что его бригаде тоже трудно, пока Радовид кусками отхватывает себе территории убитых королей, а остальные завоевывает Нильфгаард. Вместе работать оказалось достаточно просто. И тяжело одновременно. Пусть полная луна светит ярко, но оба лагеря — и Йорвета, и его собственный, виднеются едва-едва. Они отошли достаточно далеко, чтобы их никто не заметил и не услышал. Роше ухмыляется, когда берет эльфа за плечи и прижимает к дереву спиной, тут же отрезая ему путь к бегству своим телом с другой стороны. Ладонь скользит по щеке Йорвета, приподнимая красный платок и обнажая шрам. Кусок ткани летит на землю, а пальцы Вернона зарываются в черные пряди отросших волос. Йорвет смотрит ему в лицо, сжимая губы. Выглядит недовольным. Но Роше чувствует, как командир скоя’таэлей слегка дрожит от его прикосновений. — Последний раз. Ясно? — коротко бросает Йорвет, но короткий вздох тут же смягчает фразу. Ладонь Роше уже под его тонкой рубахой и аккуратно гладит живот, переползая к груди. — Ты постоянно в этом кого-то убеждаешь. Меня или себя, Йорвет? — человек прижимается ближе, тихо шепчет на ухо, обдавая его горячим дыханием. — Aep arse te va, dh’oine, — Йорвет только тяжело вздыхает и Роше не может сдержать ухмылки. — Как раз туда и собираюсь. Резкий, порывистый поцелуй уже не позволяет эльфу ответить. Йорвет отвечает на него спустя долгие тридцать секунд — не в первый раз Роше застает его с этим врасплох. Эльф был готов ко всему с его стороны: нападению сзади, удару по голове, арбалетному болту в спину, но только не к этому. Старые привычки пока не выветрились новыми ощущениями. Новыми, непривычными, странными, но… Как ни тяжело ему этого признавать — все-таки приятными. Йорвет отвечает на поцелуй в том же темпе, слегка кусает его за губу, уже не так больно, как в предыдущие разы. Прерывается, тяжело выдохнув. — Только быстрее, — собственный голос кажется ему слишком низким в такой ситуации. — Обойдешься, — Роше хмыкает в ответ, попутно стягивая с эльфа одежду. Йорвет тоже раздевает темерца. Эльф зарывается пальцами в короткие волосы Вернона, едва на землю летит шаперон. Роше обнимает его за талию, прижимая к себе. Его ладони опускаются ниже, прямо на ягодицы Йорвета. Член напрягается еще сильнее, прижимаясь к паху Йорвета, упираясь прямо в его стояк. В последнее время они близки все чаще. Они падают на землю, все еще слегка влажную после дождя днем, но обоим на это плевать. До одной из палаток дойти нет ни терпения, ни желания. Роше запоздало думает, что следовало бы подстелить хоть что-нибудь из одежды, но уже поздно. Он снова целует Йорвета, на сей раз глубоко, медленно. Языком исследует его рот, будто бы в первый раз, но ему слишком нравится этот процесс. Все, что происходило между ними раньше, теперь превратилось в это. Не раз многие говорили Вернону Роше, что он одержим этим эльфом. Видимо, так оно и есть. Одержимость вышла на новый уровень, когда они перестали быть врагами. Только Йорвет из-за своего гребанного эльфского упрямства все еще не желает это признать! Роше порой думает, что он успеет поседеть, когда случится обратное. В лучшем случае. Но этому всему нет места сейчас. Не в этот момент, когда Йорвет шумно дышит от его поцелуев, которыми Вернон уже переключился на его шею. Роше обводит языком почти что каждый листок на его татуировки, ладонями оглаживает торс, постепенно опускаясь ниже. И вот его губы уже на груди Йорвета, а ладонью он обхватывает возбужденный член. Йорвет по инерции выгибается, толкается в его руку, издает легкий стон и подается навстречу ласкам. Его эльфская гордость летит ко всем чертям, когда Роше к нему прикасается. Йорвет ненавидит себя за это, но не может остановиться. Ни разу не смог. Он подается темерцу навстречу, когда тот в него входит после короткой подготовки. Член dh’oine непривычно толстый в сравнении с эльфским, но это почему-то возбуждает еще сильнее. Йорвет обхватывает ногами чужие бедра, крепко цепляется пальцами в плечи Роше. Смотрит ему в глаза с вызовом, сжимая зубы, но позволяет себя трахать, растворяясь в ощущениях, что затмили все его принципы вместе взятые. Роше двигается в нем. Сначала аккуратно, будто бы набирая темп, а затем резко, размашисто и земля эльфу, в которую он упирается спиной, уже не кажется такой мокрой и холодной. Он двигает бедрами навстречу, не скрывая стонов, что, как ему кажется, разносятся на весь этот гребанный лес. Возможно, их даже слышат в лагере, но Йорвету все равно. Крепко прижимаясь к чужому телу, чувствуя, как волосы на груди Роше щекочут его кожу, он кончает первым… — Последний раз. Это был последний раз, Роше. Йорвет не смотрит на него, стоит спиной, пока надевает рубаху и тянется за повязкой, что обычно прикрывает изуродованную часть его лица. Йорвет чувствует, как пылают его щеки, догадывается, что выглядит слишком довольным и намеренно не показывает этих эмоций своему любовнику. Размечтался, dh’oine! — Ага. Конечно! Роше еще какое-то время смотрит ему вслед, а затем снова возвращается в лагерь. Нельзя, чтобы их видели вместе. Вернон знает, что Йорвет ему врет. Не только ему, конечно. Себе в первую очередь. Потому что каждый раз после того, как они занимаются сексом, Йорвет говорит, что этого больше не повторится. Вопрос времени, сколько еще придется Роше это услышать, прежде чем эльф перестанет быть настолько упрямым и признает, что их одержимость всегда была такой.