***
Большую часть времени она одна. Время от времени Сальная Сэй приходит, чтобы проверить, дышит ли она. Однажды она встречает Хеймитча в Голубой Луне. Он, как и всегда, пьян. Она винит себя за то, что прогнала Гейла. Гейла, который подставил свое плечо. Гейла, который разжигает огонь внутри нее. Гейла, который остался бы, если бы она попросила. Но как только она начинает думать о нем, то вспоминает Прим, и все, что она теперь знает, — это то, что эти мысли лучше не смешивать. Быть может, быть одной — не такая уж плохая идея. Но потом появляются кошмары. Пита нет рядом, чтобы прогнать их. Гейла нет рядом, чтобы попытаться. Потому что они ушли, и это все — ее вина.***
Однажды приходит Финник. На его губах кокетливая, ослепительная улыбка, как и в тот день, когда они впервые встретились. Но она знает, конечно, знает, что за этим всем стоит разбитый, сломленный человек, и этого уже никогда не исправить. Такой же сломленный, как она. Рядом с ним спортивная сумка, и Китнисс сразу же понимает, почему он здесь и чего хочет. В конце концов, она тоже хочет этого. Она позволяет ему войти.***
— Почему ты здесь? Они на Луговине, и Финник занят тем, что пускает по озеру круги. Ей кажется, что Финник на самом деле не любит это озеро. Оно не похоже на огромное море четвертого дистрикта. Но это то, чем придется довольствоваться. Пока. Он просто пристально смотрит на нее и, собираясь с силами, произносит: — Я не мог остаться. Не тогда, когда вижу ее везде, куда бы ни шел. Он ныряет прежде, чем дождется ее ответа.***
Финник не так хорош, как Пит, когда речь идет о том, чтобы отгонять ночные кошмары. Обычно, когда она просыпается от крика, он подходит к ней и становится рядом, спрашивая, все ли в порядке, не решаясь успокоить ее. Не решаясь занять место Пита. Но позже она позволяет ему, когда не может больше это выносить. Позволяет ему забраться в кровать и держать ее в объятиях до рассвета. — Ничего, если я…? — спрашивает он и притягивает ее ближе к себе. Китнисс закрывает глаза и представляет, что вдыхает запах свежеиспеченного хлеба, а не соленого моря. Она переплетает их ноги и зарывается носом в его шею. — Да, — шепчет она.***
Сальная Сэй не приходит так часто, как обычно. Может, она хочет, чтобы у них было больше места. Возможно, она чувствует, что вторгается в пространство их неблизких отношений. Китнисс учится готовить, потому что не хочет обременять Сальную Сэй. И не хочет, чтобы та чувствовала себя неловко из-за присутствия Финника. Финник отправляется к озеру на рыбалку. Приходит домой с жалобами на качество и однообразие рыбы, что приводит к горячим спорам, бессмысленным поцелуям и тихим сожалениям. Финник на вкус как соль, соль и…соль. Она винит в этом слезы, что катятся у него из глаз. Она винит в этом и собственные слезы. — Энни, — прошептал он, когда их губы встретились. — Пит, — шептала она в ответ.***
Они занимаются и другими делами. Китнисс предлагает создать книгу воспоминаний — частично с целью исцеления, частично — чтобы сохранить воспоминания. Финник соглашается. Она пишет, а он рисует. Он не так хорош, как Пит, но все же лучше ее. Иногда она наблюдает за тем, как меняется его лицо, когда он сосредоточен на какой-то задаче. Ей нравится в нем этот внимательный взгляд. Вскоре страницы заполняются сведениями о людях, которые ушли: о Пите и Энни, Мэгс, Прим и Цинне, — и о людях, которые еще живы, как Гейл, Джоанна и Хеймитч. Поначалу было тяжело, и они больше рыдали, чем записывали. Со временем стало лучше. Но этого было недостаточно. Недостаточно, чтобы исцелить ее.***
Когда она решает сдаться на милость своих кошмаров, то тонет в озере. Сначала паникует, пытаясь выплыть на поверхность. Но разум отключается, когда она позволяет легким все больше и больше заполняться водой и перестает двигаться, позволяя телу погружаться в вечную темноту. Затем сильные руки обхватывают ее, и она вновь начинает бороться. Ей хочется кричать. Хочется ударить напавшего. Хочется просто умереть. Но мужественные руки побеждают, поднимая ее на поверхность. Она кашляет, задыхаясь от слез и озерной воды, и кричит. Кричит, кричит и кричит. Финник держит ее, поглаживает по волосам, успокаивая. На какое-то время они замирают. — Почему мы не можем к ним присоединиться? — произносит она охрипшим голосом. — Просто потому, что не можем.***
Китнисс размышляет о том, какого цвета глаза у Пита, когда голова Финника высовывается из-за двери ее комнаты. — Четвертый дистрикт? Она моргает. — Хорошо. Четвертый дистрикт. Конечно.***
Море сверкает под ярким солнцем, играя разными оттенками, от глубокого фиолетового до лазурно-голубого, цвета глаз Финника. Это прекрасно. Финник показывает ей округу. Оживленно рассказывает о пляжах и образе жизни, которого придерживаются жители дистрикта. Он говорит о плавании и замках из песка. Говорит о приливах и волнах. Но Китнисс видит, что его глаза не улыбаются.***
Она слышит его крики ночью, и ее тело сводит от боли. Они напоминают о ее собственных слезах. Поэтому она стучит в его дверь, забирается к нему в кровать, игнорируя его шепот об Энни, и обнимает его, пока не взойдет солнце. Точно так же, как он обнимает ее. — Спасибо, — говорит он позже. Она пожимает плечами. — Комфорт нужен всем, правда? Он улыбается. — Правда.***
Она перестает вдыхать запах хлеба. Он перестает звать Энни.***
Однажды утром одно из событий заставляет ее вынырнуть из моря к прежней жизни. Финник сидит и болтает с ним у себя дома, как будто они старые друзья. Они прекращают говорить, обнаружив ее присутствие. Гейл мягко улыбается: — Привет, Кискис.***
Сначала они испытывают неловкость, но эй, это же Гейл. Рядом с ним она никогда не может чувствовать себя неловко. Она показывает ему округу, как это делал для нее Финник, исследуя вместе с ним морской берег. Они держатся за руки, похлопывают друг друга по плечу. Смеются и улыбаются. Несколько дней спустя Китнисс понимает, что наконец-то простила его.***
Но потом Финник отдаляется от нее. Это странно и так не похоже на Финника. Он ведет себя совсем не так, как когда получил известие о смерти Энни. Он жесткий и непоколебимый. Он редко встречается с ней взглядом и запирает дверь ночью, заглушая свои крики. Он холодно вежлив и здоровается с Китнисс, будто с незнакомкой. Когда в один из дней Гейл решает поплавать после обеда, она задает ему бесконечные вопросы, и он не выдерживает. — Просто замолчи! Замолчи! — Просто скажи, что не так? — кричит она в ответ. — Что я сделала не так? Он пропускает сквозь пальцы волосы: — Это не ты. Это не… — Тогда…тогда…почему ты…? — Это я! Она замолкает, уставившись на него. Не может расшифровать, что он только что сказал. — Это я! — повторяет он. — Теперь ты счастлива? — Что? Что ты… Это тот момент, когда он крепко ее целует, и впервые это что-то значит. О, это точно что-то значит. Она чувствует волнение в груди. У нее перехватывает дыхание. Ох. Ох. Он оставляет ее в растрепанных чувствах, на кухне, прислонившейся к стене.***
После этого они не разговаривают.***
— Четвертый дистрикт замечательный, — шепчет Гейл. Китнисс кивает в знак согласия и кладет голову ему на плечо. Они не говорят какое-то время. — Я кое-кого встретил. Она ожидает от себя гнева, грусти, удивления. Но, все, что она может чувствовать, — облегчение. Облегчение от того, что Гейл, наконец, продвинулся дальше. Этот Гейл больше не влюблен в хрупкую неё. — Это замечательно, — произносит она шепотом. — Да, — тихо отвечает он. — Ты тоже можешь быть счастлива, понимаешь? Она выглядит растерянной сначала, но затем ее накрывает осознание. Финник. Он имеет в виду Финника. — В последнее время наши отношения были напряженными. — Тогда исправь это. Он ведь делает тебя счастливой, разве нет? Не в последнее время. Она закрывает глаза: — Он помогает мне всю ночь. Гейл смеется: — Вот видишь, — он притягивает ее ближе. — Ты знаешь, почему я здесь? — Нет. — Он хочет, чтобы ты и я разобрались в наших отношениях. Сказал, что у нас есть незаконченное дело. Он желает знать, любишь ли ты меня до сих пор. Она продолжает любить его. И никогда не перестанет любить Гейла Хоторна. Но теперь она любит его по-другому. — Не бойся двигаться дальше. Он бы тоже этого хотел. Он бы… Он бы…***
Гейл возвращается в дистрикт два следующим утром. Они уезжают на следующий день.***
— Ты любишь меня? Финник стоит в дверном проеме, не двигаясь. Он упирается на него плечом, скрестив руки и устремив на нее взгляд зеленых глаз. Это первый раз за долгое время, когда он с ней заговорил. Она вздыхает: — Финник, давай не будем… — Ты любишь меня? Она надеется, что Пит не будет ненавидеть ее за это. Она вовлекает Финника в поцелуй. — Я не знаю, — тихо говорит она, отстраняясь. Я не знаю, что чувствовать, — она отмечает про себя его поникший взгляд. — Но дай мне время. Дай нам время. Долю секунды она боится, что он снова на нее накричит. Но выражение его лица становится мягче. — Тогда… ты хочешь, чтобы я остался? Она, не смущаясь, говорит «да».***
С каждым днем становится лучше. Они не просыпаются с криком и слезами, как раньше, и им больше не нужно об этом узнавать. Они остаются в одной постели, потому что им этого хочется. Через несколько лет Финник попросит ее выйти за него замуж. Она не откажет ему ради Пита. — Да. Да.***
У них близнецы: у мальчика его глаза и ее волосы, а у девочки — ее цвет глаз и его цвет волос. Она называет ее Энни, а он его — Питом. — Если следующей родится девочка, — говорит Финник, пока близнецы спят. — Я назову ее Прим. Ее сердце больше не разрывается от звука имени сестры. Она может говорить о ней и о Пите, не срываясь на плач или крик. Разумеется, как и Финник об Энни. Китнисс качает головой: — Нет. Больше никаких детей. Он смеется и целует ее. Хорошо. Может, еще всего один. Детский плач прерывает их диалог.***
— Я люблю тебя. Китнисс Одэйр улыбается. В другой Вселенной, где никто бы не умер, она бы не услышала от него этих слов. Черт возьми, она бы не встретила его. Не влюбилась в него. Это не значит, что она забыла про Пита. Ее милый пекарь где-то там, на небесах, и рад за нее. Она это знает. В конце концов, он Пит Мелларк. Он будет счастлив в независимости от того, какой выбор она сделает. Она не колеблется с ответом: — Я тоже люблю тебя.