Репка

Тучи низкие прячут лунный свет, Полететь бы мне, да вот крыльев нет.

Она уже и не помнит, как это – быть в тени. Прятаться, не издавая ни звука, чтоб не отыскали на чердаке. Ждать, пока останется одна, и тогда выдыхать, ведь если одна – со спины никто не нападет. А лопатки все равно напряжены, плечи подобраны, будто защищая шею от чужой грубой хватки. Тогда она не знала, сколько лет пройдет, прежде чем получится понемногу учиться их расправлять. Кажется, что та жизнь, полная нарывов и нарываний, боли – своей и чужой, физической и душевной, шквала матерных слов и безразличного молчания… Та жизнь, словно выдуманная, – теперь останется лишь на телеэкране, куда она осмелилась ее отнести. Где из нее сделали прецедент, едва ли не героиню диснеевской сказки – про злую мачеху, которая совсем не мачеха, про злых сестер, которые братья, про бедность, потерянность, агрессию на грани сумасшествия. Потому что золушки и белоснежки всем кажутся милыми, пока не замечают их бесед с птицами и мышатами. В жизни такое не спускают, в жизни – в темном сарае ты сама, а мышки и крысы – совсем не дружелюбные персонажи мультиков. Подписчики, узнаваемость, рейтинги, хайп, деньги от рекламы – за чем там еще идут на реалити-шоу? Она бы с радостью согласилась, что преследовала лишь меркантильные цели. Пусть бы думали, что ей было не больно, что каждое откровение на визитке и кастинге – выверенные фразы, способные зацепить любое мало-мальски чувствующее сердце. Такие себе верняки. Ведь были те, кто свои истории приукрашивал, чтобы попасть на проект? Она, кстати, тоже приукрашивала. Чтоб сразу не пугать телевизионщиков непривлекательной правдой о детской жизни. Ее не особо волновал вопрос, почему именно ей пришлось все это пережить. В детдоме насмотрелась историй и похуже, чтобы мериться с кем-то своими трагедиями. Больно было спрашивать, почему все это ей приходилось переживать одной? С каких пор просить помощи страшно? Признавать уязвимость – стыдно? Хотеть любви – наказуемо? Почему маленький ребенок столкнулся с безжалостностью взрослого мира в одиночку? Любовь, которую она получала, всегда рано или поздно отнимали. Да так внезапно, что она решительно научилась не привыкать. Держать дистанцию. Тянуться, играть в привязанности, да так убедительно, чтоб самой верить. А потом обрывать. Пока не предали. Пока не слишком больно. Хотелось мстить Светке за нелюбовь. Да только старую суку ничем не проймешь. Нет в ее черствой душе слабых мест. Разве что стыд перед общественным порицанием. Если она когда-то признает, что делала что-то не так… А вот у других слабых мест полно. Не зная сердечных, можно бить в голову, можно разбивать лица и ломать носы. Физическое тело все стерпит, ей ли не знать. До поры до времени. А кто ж им виноват, что сдачи давать не научились? Их что, судьба не била? Жизнь пощадила, но от Бандитки пощады пусть не ждут. И она от других не ждала. Кто-то же должен научить. Кто-то же должен ответить за ее уроки. За боль. За шрамы от цепей, которые никогда не сравнятся с теми, что не заживают внутри. Но полно. Сейчас-то уже, кажется, совсем не так. Не зря же она – победительница этого проекта. Другая она – новая реальность. И совсем не хочется смотреть на все через искаженные болью воспоминания. Как там говорила психолог? Опираться на себя. На опыт общения с хорошими людьми, на моменты радости в детстве, когда можно было не быть бандиткой, а быть девчонкой, обожающей гонять по дворам с соседскими ребятами. Сарай с цепями она сожгла – и метафорически, и живьем. Она не одна теперь, не заперта, можно выходить из своей спасительной темноты, а не опасливо выглядывать из дверной щели, ожидая, что старший брат схватит и поволочет в хату. Она есть у себя. Сильная, осмелившаяся заявить. Осмелившаяся возродиться. Все же колония строгого режима у нее была – пьянки, беспамятство, потасовки. Исправилась, да. Только как решится на новых своих крыльях, как у феникса с их брошек, опробовать новую высоту? Не прибегая к трансформированной помощи бывших привычек? Популярность сейчас – ее алкоголь, чувство, что фанаты ждут в эфире как какую-нибудь Кадышеву с ее широкой рекой, пьянит и вызывает привыкание не меньшее, чем любимый кальян. Ее драки – словесные перепалки с глупыми подписчиками и хейтерами, ее бои – неравные стычки с бывшими одноклассницами в прямых эфирах и под постами. Неравные – потому никто никогда не узнает всей правды. А когда правда не вся – ее легко искривить, подогнать под нужную трактовку. Они не понимают, как много этот проект значит для нее. Не понимают, скольким она чувствует себя обязанной. Почему ей необходимо защищать эту свою маленькую жизнь. Мирок, пусть и вымышленный, искусственный, но более реальный, чем вся жизнь до него. Место, где она научилась жить нормально. Раньше было легко – в буквальном смысле выбивать внимание к себе. Сейчас внимание само липнет, желанное и навязчивое. От него хочется спрятаться, до того удушающее, в него же охота нырнуть с головой. Как на том видео Жениной визитки, когда она в ванной под воду уходила. Чтоб раствориться в ложном ощущении безопасности. Пока она не одна – никто не подойдет, никто не сломает. Пока она сама решает, сколько внимания брать – успокаивающее чувство контроля над своей жизнью не дает отказаться от публичности. На нее никогда раньше так не реагировали. Ее никогда так не обожали, не боготворили, не оправдывали, не принимали как есть, не интересовались ее делами, чувствами, предпочтениями, мыслями и желаниями. Она с детства умела руководить сверстниками, управлять. Лидировать, как привычно пыталась делать первые недели в Школе. Не терпела конкуренции – все эти сравнения, казалось, никогда не играли на ее стороне. Поэтому всех желающих постоять рядом впереди цепи – уничтожала. Женя стала одной из немногих, кого пожалела, приняла за равную. Кого попробовала обойти в честной конкуренции. И что? При первой же серьезной угрозе потерять их лидерство на двоих Женя слила ее. Хладнокровно, даже не собираясь оправдываться. Ради победы она пошла по головам – по ее голове. И легче было уйти в глухую ненависть, вернуться в коалицию с бывшей подружкой, убедить себя, что враги и друзья перепутались. Хотелось слить всех, хотелось драться, хотелось причинить такую же адскую боль или хотя бы разозлить до заходившихся на скулах желвак. А лучше, конечно, просто вмазать до сотрясения. Но леди ведь не бьют. В лицо. А исподтишка – это не удар, это интрига. Дело серого кардинала, как окрестили ее преподаватели. Сосредоточилась на цели – не замечать, как привычно ноет от очередного предательства где-то под легкими. А вымещать агонию, поколотив кого-то или сбив кулаки о раковину, уже не подобало. Наказывать себя через других, наказывать себя из-за других. Больше нет. А что выяснила, когда перестала клепать? Что люди мстят за страх и боль. Даже Синяк перестала вздрагивать, когда она делала резкие выпады руками в разговоре. Осмелела, как и другие, до того жавшиеся к ее мощным плечам в поисках даже не защиты - снисхождения. Люди отворачиваются, когда больше не боятся, что прилетит кулаком. А в спину она никогда не била. Теперь агрессии не нужно – ее любят без обязательства любить. Примирение с Женей. Новые друзья. Старые оставшиеся, прошедшие проверку. Поклонники в сетях. Пусть это все и временно – а что нет? Зато дает ей время окрепнуть достаточно, чтобы больше не зависеть, не искать. Насытиться этими обожанием и вниманием. Светке все еще посрать на нее. И эти сотни тысяч светкозаменителей даже всей толпой дыру внутри залатать не могут. При всем искреннем желании. Учителя пытались. Наталья, психолог, пыталась. Девочки пытались. Сама Юля все еще пытается. А душа – словно репка из сказки, застряла в омуте ужаса перед желанной близостью. Только если на Шри-Ланке дети увидели хэппи энд, то здесь, в Полтаво-Киеве, Юля пока до счастливого конца не дочитала. А если брать ответственность на себя, то не дописала. Еще. Ничего, очередные уроки пройдены и выучены на отлично. В ее жизни вообще много весили учителя. Те, что проявляли участие в школе. Те, что полюбили в Школе. Ее истории сочувствовали, пытались помочь. И тут: впервые предложили подлечить – не только сбитые кулаки, но и что-то глубокое, куда она сама не совалась. Чувства проживать теперь намного легче. Как и отпускать людей. Хотя пока что привязываться все равно тянет больше, чем фильтровать настоящих от иллюзорных. Так, чтобы до слияния, чтобы до дружбы и объятий до хруста костей, до вытатуированных крепчайших нитей. Наверное, она пугает других такой связью? И потому они отдаляются потом? Да? Устают? Не выдерживают? Или ее все же можно полюбить навсегда? Директриса говорила не торопиться и дать себе время. Так она и сделает. Жить не одним днем, как раньше, не задумываясь о последствиях. Но и не предсказывать всех и вся, мечтая себе яркую счастливую жизнь. Мечтать не вредно, но меру знать надо. Просто так ничего не достается. Только с боем – а его она могла этой своей жизни пообещать легко. В конце концов, она победительница этого проекта. И победитель по жизни.