Полный контроль

— Мне надо покурить. Сигареты есть? — Шерлок нервно подходит к кровати, садится на нее и смотрит прямо перед собой. Мориарти мученически закатывает глаза, но выходит слишком театрально, и он рад тому, что Шерлок его не видит. — Уйдешь сейчас — у нас ничего не будет, — он закидывает руки за голову и, весело улыбаясь, смотрит в потолок. Шерлок начинает смеяться. Нет, даже не так: Холмс просто ржет над ним и, обернувшись вполоборота, спрашивает: — А с чего ты взял, что я этого хочу? — Джиму кажется, что он тоже переиграл. Их личный счет один-один. Только вот свидетелей его ошибке не было — значит, счет примерно один к пяти десятым. — А с чего бы ты тогда сюда приперся? — Мориарти хмыкает, поворачивается к нему и, положив голову на согнутый локоть, смотрит с усмешкой. Отчаянно хочется надеяться, что страха, заполнившего все внутри, по глазам не прочитать. — Ну, подумай сам. Ты ведь мой враг как-никак. Преступник и, возможно, благодаря Майкрофту, уже международный, — детектив все улыбается, но Джим уже понял, что это его очередная маска и самая лучшая. Одна из самых непроницаемых. — Хотел бы убить — убил бы. Хотел бы поймать — поймал бы. Или, на крайний случай, сдал бы меня своему ручному инспектору, — Мориарти зло кривится. — Или брату. Или ненаглядного Джона с собой позвал бы — у него хоть пистолет, чтобы пристрелить меня, есть. Не будь слабаком. — Это скучно, разве ты не понял? — тон Шерлока явно дает понять, кто тут злится, а вот лицо непроницаемо, почти как у старшего брата. — Куда как интересней за тобой наблюдать. Пока ты не перешел те рамки, которые я могу тебе позволить. — Ты уже мне позволяешь? — Такое заявление заводит его похлеще всей ситуации, и Джим снова поворачивается. — А что еще ты готов мне позволить? Пока длится пауза, он лениво размышляет о том, что номер в дешевом отеле с огромной кроватью явно отдает пошлостью. И немного обыденно, хотя сама необычность ситуации с лихвой компенсирует этот факт. Все-таки Шерлок пришел, значит хотя бы половина из того, что он делал, была сделана не зря. — О, немного, — Холмс резко разворачивается, — потому что именно это тебя и бесит. Ты психопат, ты привык получать то, что тебе нужно. Он не зря перелопатил горы литературы, чтобы разобраться в истоках поведения своего личного оппонента, и труды Карла Ясперса, надо заметить, были далеко не самыми узкоспециализированными. В конце концов, неумение понимать эмоции приходится компенсировать упорной работой с книгами. — А у тебя Аспергер, — Джим показывает язык, — и мне на это похеру. Шерлок морщится от такого явного проявления глупости и, отвернувшись, с тоской оглядывает номер: дурацкие шторы, дурацкая кровать, дурацкая люстра. Одним словом, весь номер абсолютно дурацкий и совсем банальный. Коего черта его сюда принесло сразу же после смс-ки с фривольным текстом, ему непонятно. В этот раз пауза повисает на гораздо большее время. На третьей минуте обоим кажется, что тишина вокруг них сгущается и стекает по стенам. На четвертой Шерлок растягивается на почти необъятной кровати и отрешенно смотрит в потолок, пытаясь прикинуть историю предыдущих жильцов. Выходит не очень. Возможно потому, что карие глаза его извечного оппонента и врага неотрывно следят за каждым его вдохом. Джим приподнимается на локте: — Интересно? — Не очень, — откровенно скучающий тон вряд ли может обмануть слишком опытного противника. Тем более, что людские эмоции ему слишком знакомы. Джим резко перекатывается на кровати и оказывается в опасной близости. Шерлок предупреждающе поворачивается, но все равно не успевает среагировать. Теперь уровень близости граничит с катастрофическим: Мориарти в прямом смысле лежит на нем, прижимая к кровати и удерживая запястья. — Ты знаешь, что ты охуенный? — голос его не дрожит, кажется, что он почти спокоен, только говорит немного с придыханием. — Все эти твои пальто, шарф, пиджаки и рубашки… О, только не сопротивляйся, я не сделаю тебе плохо… Шерлок отвлеченно думает, что если ему понадобится, он сможет убить этого человека голыми руками, но пока все развивается слишком интересно. — Я бы предпочел что-нибудь вроде классный. Или очень красивый. Или, например, потрясный, — Шерлок кривит губы в улыбке, — твой вариант звучит слишком пошло. — Как тебе будет угодно. Ты — просто потрясный, — улыбается одними губами Мориарти и отпускает руку, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, и тут же выжидающе смотрит в лицо Шерлоку. Тот вроде активных попыток сопротивляться не предпринимает, поэтому все-таки он решает продолжить: смазано целует куда-то в скулу и расстегивает вторую пуговицу, тут же запуская туда руку. Кожа на ощупь оказывается теплой и слишком нежной. Он выдыхает. Шерлок думает, что Мориарти лапает его как подросток. И вместе с тем знает, что пока ему ничего не угрожает, поэтому заметно расслабляется и думает. В итоге всех размышлений он приходит к старому и давно проверенному выводу: чувства — это слишком предсказуемо и скучно. Ну вот, вроде адекватный человек был… а теперь — идиот идиотом. Джим влажно целует шею, шепчет: — И эти родинки, просто охрененные родинки, — спускается ниже, расстегивая рубашку, окончательно отпускает Шерлока и беспорядочно шарит руками по голой груди, — и соски… Во избежание продолжения бессвязной и жутко раздражающей речи Шерлок притягивает психопата к себе и легко целует. Все-таки чувства — вещь абсолютно бесполезная. Зато с помощью них очень легко человеком управлять. Джим целуется неплохо, но Шерлок куда лучше, поэтому он легко перехватывает инициативу и для интереса легко гладит того по спине. Реакция его забавляет: Мориарти чуть вздрагивает и стонет прямо ему в рот. Процесс Шерлоку не то чтобы неприятен, просто как-то безразличен, что ли… трудно сейчас разобраться. Одно можно сказать точно: ему не интересно, а значит пора прекращать. Джим уже почти уверен в своей победе над чертовым упертым детективом-девственником. Джим уже почти себя отпустил. Почти поверил. Он трется пахом о бедро, снова переходит на шею, стараясь оставить свои отметины, чтобы Шерлок не смог забыть и оставить все это просто так. Опускает руку и расстегивает ремень, воюет с пуговицей на брюках и пропускает момент, когда его руку перехватывают, заводят за спину, и вот уже он распластан на кровати. И уже его целуют куда-то в подбородок. Шерлок отстраняется, смотрит несколько секунд прямо в глаза, затем, легко чмокнув его в губы, встает, чем приводит Джима в крайнее замешательство. Невозможно красивый сейчас, он улыбается и смотрит сверху вниз: — Мне это не интересно, хотя, надо заметить, ты старался в достаточной мере, — он выжидающе смотрит, но реакции не получает, затем разворачивается, и, как был в расстегнутой рубашке, уходит. Нет, он не девственник вопреки сложившемуся мнению. Ему не противно, не страшно и совсем не в новинку происходящее. И это не издевка. Ему действительно скучно, но, уже застегиваясь, по дороге к выходу, он думает, что приехал не зря. Мориарти, попытавшийся было сесть, откидывается на подушки и выдыхает: — Я тебя уничтожу, сука… Я тебе выжгу сердце. Я сделаю все, чтобы тебе было плохо, — он закрывает глаза и устало трет лоб. — Ты достал меня окончательно. Ненависть и потребность уничтожить Шерлока столь ярки, что затмевают даже неудовлетворенное желание. Потому, что ни разу в жизни еще не было так обидно. Потому, что ни разу его не отвергали так. Потому, что его сердце с сегодняшнего дня уже выжжено.