gellur

Скрип тяжелой деревянной двери заставил его обернуться. — Ах, это ты? Проходи, — окликнул звонкий голос. Кнуд сидел на корточках и что-то искал в своей сумке, лежащей на полу. — Я приходил к тебе сегодня, но тебя не было. Ни тебя ни слуг, даже спросить было не у кого. Шорох суетящегося Кнуда негромко раздавался по комнате. — Прости, нужно было отправиться в город. Сегодня в Йомсборг прибыли торговцы со всей Померании, а также других земель. Мне было интересно найти что-то новое, мы ведь уже месяц как здесь остановились. Кнуд достал какую-то маленькую стеклянную бутылочку, закрытую деревянной строганной пробкой и поднес ее в сторону света, разглядывая содержимое. — А чего не предупредил? Торфинн скрестил руки на груди и уперся о край дверного проёма. — Я уехал с первыми лучами солнца, посчитал странным врываться к тебе и будить лишь из-за этого. Его голос был добрым и непринужденным. Таким, словно солнце, о котором он говорит, продолжало светить в этой комнате. — Как бы то ни было, мне поручено охранять тебя, поэтому лучше бы тебе говорить мне каждый раз, когда собираешься покинуть лагерь. Пусть это и приказ Аскеладда, но- … — Извини, — перебил его Кнуд, обернув голову в сторону Торфинна. На секунду на его лице застыла теплая улыбка, после чего тот принялся дальше разбирать свои новые приобретения. — Неужели Его Величество ходит среди торговых рядов и спрашивает о ценах? — усмехнулся Торфинн. — Понимаю твою иронию, — сказал он улыбаясь, — я же, все-таки, принц. Таким как я не принято иметь ничего общего с теми, кого королевские толстосумы называют «простолюдинами». Голос Кнуда каждый раз становится тверже, стоит ему только упомянуть королевскую семью. Презрение ощущалось, как бы он не пытался его скрыть. — Даже мой отец, несмотря на то, что прозван «Мудрым», — не общается с крестьянами и жителями своего королевства. Кнуду очень хотелось не погружаться с нова в тревожащую его тему. Так и будешь стоять на пороге или все-таки пройдешь? — задорно спросил принц, развернувшись к Торфинну. — Я просто уже собираюсь уходить. Кнуд посмотрел на него немного недоумевающе, но после секундной паузы, продолжил что-то искать среди вещей. — Ясно, — невозмутимо сказал он. Дверь захлопнулась. Несмотря на невысокий рост, отдаляющиеся шаги Торфинна были слышны очень отчетливо. «Не стоит удивляться, его ведь поставили главным мне в охрану, но то что он явился чтоб вот так быстро уйти достаточно забавно» — подумал про себя Кнуд. — Эх.. — протяжно вздохнув продолжил принц, — даже не спросил, что я купил. Вряд ли его вообще подобное интересует. Кнуд на мгновение остановился. Внутренний монолог отвлек его внимание. «Столько времени прошло, а я до сих пор практически ничего о нем не знаю. Есть ли что-то, о чем он хотел бы мне рассказать? Должен ли я провоцировать его на откровения? Уместно ли это?» Холодными руками принц положил очередной стеклянный флакон на стол. Его взгляд обратился к шкафу и застыл на шлеме, обрамленном белыми стальными крыльями и символикой королевской семьи. «Такому как я легко представить, что значит жить среди врагов и людей, которые тебе ненавистны, но кто знает, что было бы со мной, пройди я этот путь в одиночку, как это было с ним.» Взгляд Кнуда плавно перешел на пол. «Нет. Я и близко не знаю его чувств. В этом дворце сплетен и интриг у меня было место, куда я мог сбежать. Сбежать от жестокости и равнодушия своей семьи. Место, в котором мне было позволено оставаться человеком. Если бы я-…» Дверь резко открылась. Распознав на пороге виднеющийся знакомый силуэт, Кнуд в этот же момент встал. На его лице было неловкое удивление. Губы слегка разомкнулись в желании что-то сказать. — Ты что-то держишь? Позволь помочь тебе. — вытянув руку он направился к открывшейся двери. Свет единственно горящей в углу свечи, подергиваясь от ветра, плохо доходил до той части комнаты, отчего в помещении сохранялся полумрак. — Ничего. Не пачкайся. Тут ничего тяжелого. Кнуд запер дверь. Дрожащее пламя свечи снова замерло. Торфинн прошел вдоль стоящего посреди комнаты стола в сторону камина и присел напротив. — Что? Это дрова? — спросил принц, пытаясь дотронуться до его плеча и разглядеть — Зачем ты- — Здесь холодно, — оборвал его Торфинн. Комната совсем остыла пока тебя не было. Кнуд неловко молчал, не ожидая такого жеста. . . — Знаешь, — обернувшись сказал исландец, — Аскеладд с меня ведь шкуру спустит, если ты заболеешь. Его глаза стали добрее. Увидев этот дружеский жест напряженность в теле Кнуда ушла. Он невольно отвел слабо протянутую руку назад, прижав сомкнутые в кулак пальцы к груди. — Я ведь и не замерз вовсе. — Конечно не замерз, ты ведь еще даже своей мантии не снял. Смотри. Торфинн положил дрова на пол и встал лицом к принцу. — Хаааа, — протяжно произнес Торфинн приоткрыв рот. — Здесь так холодно, что изо рта пар идет. Ночь обещает быть холодной, вчера я не видел ни одной звезды на небе. Кнуд смотрел на него и улыбался. — Чего лыбишься? — Нет-нет, просто я редко вижу тебя не серьезным, ты только что выглядел по-детски мило. — хихикая разъяснялся принц. Торфинн немного смутился, что выдали его поджавшиеся губы и слегка выпученные глаза. — Смотри, у тебя даже руки замерзли, — сказал он, кивнув головой в сторону Кнуда. Торфинн протянул руку и приложил раскрытую ладонь к пальцам принца. — Видишь, даже мои руки теплее, хотя я только с улицы пришел. Кнуд немного опешил от лежащей поверх его руки ладони, но быстро ответил. — И правда теплее моих. — Сейчас я разведу огонь и здесь станет теплее. Торфинн отвернулся и принялся укладывать дрова в камин. Кнуд продолжал смотреть ему в спину. — Ну и? Тебя целый день не было, и ты даже ничего не расскажешь? — сказал Торфинн с ухмылкой. — На первый взгляд твоя сумка стала больше раза в три. Кнуд засмеялся и пошел к своим вещам, начав выкладывать их на стол. — Да, я много интересного купил в Йомсборге! Там были всякие штуки, я даже не всем им знал применение, — говорил принц, не сдерживая смеха, — но мне любезно все разъяснили. — Еще бы им не быть любезными, — усмехнулся Торфинн, — вокруг тебя полно стражи. — Я был один. Торфинн бросил ветку и обернулся, недовольно приподняв край верхней губы, как он это обычно делает. — Один? Совсем спятил? Ты понимаешь что делаешь? — Понимаю, — утвердительно сказал Кнуд, — я не хочу привлекать лишнее внимание и светить оружием своих слуг. Я не хочу, чтобы передо мной расступались. В этот день мне хотелось побыть простым человеком. Мне не хочется видеть лицемерные улыбки просто потому что я из королевской семьи. Я не терплю хамства и унижений, не терплю нахалов и бестактных животных, но лучше я буду видеть людей настоящими и такими, какие они есть. Видеть правду, а не и дальше убегать от этого мира! Голос Кнуда был взволнованным и слегка подрагивал, но он верил во все, что говорил и не имел и доли сомнений. — Знаешь… — опустил голову Торфинн, — этот мир… и все эти люди… Это вовсе не то, на что хотелось бы смотреть. В комнате повисла тишина. Торфинн принялся подпаливать основание уложенных им дров, периодически дуя на слабо разгорающийся огонь. — Прости, оно будто само вырвалось, я и сам этого не понял. Кнуд будто оправдывался, чувствуя свою вину. Торфинн же чувствовал его неловкость. — Ты просто озвучил то, что думаешь. Торфинн встал с корточек и посмотрел на принца. — Но тебе стоит понять одну вещь. Твоя сохранность — это моя обязанность. И именно от тебя зависит будущее этой страны. В этом городе куча моряков, наемников и головорезов с других земель. Ты понятия не имеешь, что это за люди и как они относятся к королевству. Когда ты один — ты легкая добыча для таких животных, как они. Тебя могли запросто убить или покалечить сегодня. Голос Торфинна был серьезным, как и его взгляд, но в нем не было злобы. Это была ответственность и осознание всех возможных последствий. — Ты, — сказал он, показывая пальцем на Кнуда, — можешь сделать этот мир таким, каким захочешь его видеть. И пока ты жив — эта борьба будет иметь смысл. Во взгляде Кнуда в этот момент что-то прояснилось. Но не о мире, в котором о живет. О Торфинне. Это было о Торфинне и о нем самом. Кнуд почувствовал, что в него верят и на него полагаются. Впервые он осознал свою значимость. Тишина прервалась звонким голосом Торфинна. — Ну, порядок, теперь нужно только поддерживать огонь, подкидывая дрова. — сказал он, стряхивая пыль с рук. — Правда, извини меня, — продолжил принц — Я не до конца осознавал чем все может обернуться. — Главное, что с тобой ничего не случилось. Считай тебе повезло. Я, наверно, испортил тебе настроение. Ты был очень радостным, когда я застал тебя роющимся в вещах. — Ах, да ничего, — сказал Кнуд, немного махнув рукой. — С тех пор как Рагнара нет немного нравоучений мне не помешает. Слова Торфинна о его важности снова воспроизвелись в памяти. — Ну что? — сказал Торфинн, оперевшись об угол камина, — покажешь что у тебя там? У Кнуда зажглись глаза и он поспешил к сумке с привезенными из города вещами. — Я купил немного сушеной рыбы, два больших камня соли из средиземного моря и много-много пряностей. А еще несколько трав из тёплых стран. Кнуд стал поспешно выкладывать все содержимое на стол, который постепенно заполнялся новыми и новыми свёртками и бутылочками. — А это, — он достал из сумки пучок странных стеблей, похожих скорее на полевой сорняк, — это… как же он назывался? — принц нахмурился. — Кажется тимьян? Слышал что-то о таком? — спросил Кнуд, протянув неприметные стебли. — Я в этих твоих цветочках не разбираюсь. И он даже на цветок не похож, — сказал Торфинн, наклонив голову на бок. — Так это и не цветок, такой в воду не поставишь хаха, — улыбнулся принц. — А для чего он тогда? — приподняв бровь спросил Торфинн. — Его в еду добавляют. Я очень хотел что-то приготовить. Особенное. Чего раньше не делал. — И всё это для готовки? — спросил Торфинн, указывая головой на кучу, лежащую на столе, казавшуюся ему абсолютно бесполезной, но занимательной. — Да, — улыбнулся принц, — почти. Еще я купил разные масла, но они, вроде, не все в еду ставятся. Кнуд приложил указательный палец к подбородку, пытаясь вспомнить что есть что. — Так, с оранжевой лентой — для еды, с коричневой леской — не для еды! — говорил Кнуд, водя указательным пальцем. Торфинн пристально смотрел на Кнуда, перебирающего разные стекляшки. Принц покачивал их в разные стороны, разглядывал и пытался сложить картину воедино. — Смешной ты, — продолжал смеяться Торфинн. — А это что, в дальнем углу? — Это? — указал пальцем на горсть каких-то зёрен. — Это кориандр, и если его размолоть и добавить во что-то горячее — запах сразу изменится! В наших краях его редко сыщешь. Мне доводилось раньше его пробовать, когда Рагнар покупал его у торговцев из Рима. В этот раз я взял побольше, чтоб получше в нем разобраться. — Рим? — повторил Торфинн. — Да, а что такое? Ты бывал там?  — Нет, не был, но много слышал о Римской Империи. Перед глазами Торфинна снова тот холм. Холодный ветер колышет еще не раскрывшиеся полевые цветы. Там, на обломках былой цивилизации сидел Аскеладд. В его памяти снова произошел этот диалог о величии некогда существовавшей империи. И о варварстве, пришедшем ей на смену. — Рагнар рассказывал мне, что в Риме очень тепло, поэтому там растут такие удивительные растения. — Ты мечтаешь попасть туда? «Аскеладд, наверно, тоже мечтает», — подумал про себя Торфинн. — Было бы очень здорово. Я надеюсь побывать во многих местах, где раньше не был, как только закончится война. — говорил Кнуд, перебирая зерна специй. Торфинн задумчиво смотрел в пол. — Я все хотел тебя спросить. — Да? — Торфинн поднял глаза на стоящего у стола принца. — Какую еду… ты любишь? Есть что-то, что тебе нравится? — Еду? Ахаха, — Торфин рассмеялся, почесывая левой рукой затылок, — я с шести лет ем что придется. Иногда это тушеный кролик на костре, а иногда кусок черствого хлеба. Мне не всегда приходится выбирать, что поесть. — Я понял- — Но знаешь, — перебил его Торфинн, — когда я был ребенком, и все еще было как раньше, я очень любил мамину еду. Рука Торфинна медленно опустилась. Взгляд устремился вдаль, без определенного фокуса. Мыслями он был уже не здесь. — А что готовила твоя мама? — Кнуд повернулся к нему и немного наклонился. — Я уже не помню, есть ли у этого какое-то название, но… там была.. рыба, — Торфинн обрывисто произносил по слову, делая длинные паузы. Пытаясь соединить обрывки воспоминаний о том времени говорить становилось трудно. — Рыба, её ловил отец. Я помню блеск его ножа. А мать и сестра... «Сестра?» — подумал в этот момент про себя Кнуд, его лицо выдало легкую эмоцию удивления, но он внимательно слушал каждое слово. -.. Мать и сестра занимались овощами и готовкой. Маленький я собирал хворост для огня, на котором всё это должно было приготовиться. Торфинн видел самого себя. Видел улыбки родителей и мальчишек, с которыми когда-то играл. Холодное, но яркое солнце Исландии, казалось, ослепляло его даже сейчас. Он посмотрел на свою ладонь. На секунду ладошка маленького мальчика из прошлого промелькнула у него в голове, после чего бесследно исчезла. На ее месте осталась рука взрослого юноши, растертая из-за рукоятки кинжала. — Торфинн, — оборвал принц, — давай приготовим… это блюдо? Торфинн поднял глаза на Кнуда. Взгляд был испуганно-удивленным, его испугал прилив воспоминаний, в который его окунули. Кнуд же смотрел с трепетом и уважением. Он ценил каждую секунду этого момента. И очень им проникся. — Я.. хм, я даже не знаю, — отнекивался Торфинн, — я почти ничего не помню, это было так давно. Кнуд желал вывести Торфинна из болезненных воспоминаний и вернуть в настоящий момент. — Ну ты же помнишь её вкус? Уверен, мы сможем это сделать. И еще… я с самого утра ничего не ел! Голос принца стал по-детски обиженным после этой фразы. Торфинн поднял голову и посмотрел ему в глаза. — Ну, давай попробуем, раз ты этого хочешь. — робко и с долей сомнения сказал он. Его смутила затея готовки, но еще больше его смутило то, что их близость с Кнудом приобретает новую форму. Становится крепче и искреннее, но от осознания этого на душе, почему-то, становилось чуточку легче. — Отлично! — сказал Кнуд, положив руку ему на предплечье — Я так рад! Ты можешь вспомнить, из чего оно было? Рыба, или мясо, или может быть птица? Когда я возвращался в лагерь встретившие меня слуги сказали, что только вернулись с охоты и в погребе за моей комнатой много еды. — Знаешь, — ухмыляясь сказал Торфинн, — выглядит как хорошо продуманный план. Кнуд резко и смущенно убрал руку, хлопая длинными ресницами. — Вот и нет! Все люди должны есть! А ты о себе совсем не заботишься, вот я и-.. — Да тише, тише, — перебил его Торфинн, — я просто пошутил. Кнуд быстро отвернулся и стал рассеянно что-то искать на столе. — Там была рыба, — продолжил Торфинн. Помню.. отец разделывал её как-то по особенному. Я много раз ел и ловил её на корабле Аскеладда с тех пор, как ушел из дома, но я так и не смог повторить то, что он делал, слишком маленьким был, чтобы разобраться. И я ни разу не видел, чтобы кто-то за пределами Исландии так разрезал рыбу, видимо, эта еда — особенность именно моих земель. Торфинн непроизвольно начал вспоминать стада овец, которых разводили жители его поселения. Как Ильва состригала шерсть со взрослых овец с приходом весны, и как они с мамой пряли из ее ниток ковры и теплую одежду. Еще никогда это место не казалось ему таким мирным и беззаботным, как сейчас. — Ты можешь вспомнить, что еще там было? — спросил Кнуд. — Да, там был картофель и.. эм, зелень, кажется молодой лук. А сверху все накрыто козьим сыром, мы делали его сами из молока. Торфинн уперся о стол, вирисовывая правой рукой на его поверхности визуальный образ того, что он помнил. — Звучит достаточно посильно, главный нюанс в рыбе. Если я помогу, сможешь разобраться? — с энтузиазмом спросил Кнуд, как тот энтузиазм, который испытывают перед чем-то неизвестным, но интригующим. — Хаха, смогу, теперь мне и самому хотелось бы это сделать, — сказал исландец, посмотрев на принца. — Тогда ты — сходи за рыбой, она в бочке с солью в погребе, а я пока приготовлю овощи и освобожу стол. — Хорошо, — улыбнулся Торфинн. — Тогда жду тебя. На лице Кнуда была теплая, несползающая улыбка, от которой чувствовалась поддержка. Чужие люди так не улыбаются. Торфинн вышел из комнаты. Пламя свечи снова задрожало от открывшейся двери. «Как же хочется, чтобы все получилось». Когда дверь закрылась, Кнуд подкинул пару бревнышек в огонь и начал освобождать стол, чтобы подготовить его для предстоящей готовки. Для себя он оставил пару специй, молотый перец, масло оливы и тимьян. Из маленькой кладовой принц достал все нужные ему овощи и принялся делать заготовки. «Интересно, как он там. В погребе столько всего набросано. Стукнется в темноте, потом еще будет ворчать» — думал про себя Кнуд не сдерживая смеха. В это время Торфинн с зажженным факелом уже спускался по каменным ступеням. Нащупав нужную бочку, он стал рассматривать ее содержимое, ища ту самую рыбу. «Мне нужна длинная рыбина с тремя плавниками на спине и двумя на животе. По другому в этой темноте ни черта не разобраться» — думал он про себя. «Черт. От этого вида еще больше есть хочется» — недовольно цыкнул Торфинн. Наконец найдя то, что ему нужно, он отправился к выходу. Подъем был слабо освещен лунным светом, проскальзывающим сквозь открытую дверь. Замерзшие снежинки отблескивали серебром на паутине, покрывавшей углы и стены каменной постройки. «Ну и странный же он». Выйдя наружу и погасив огонь Торфинн пристально смотрел на небо. От былого ветра не осталось и следа. Несмотря на не столь поздний час, на улице не было ни души. Снег почти весь растаял, лишь тонкие слои льда виднелись в лужах.

«Надо поторопиться»

В это время Кнуд уже очистил овощи, измельчил понравившиеся ему травы и специи и принялся за подготовку посуды. От жара горящего огня в комнате стало достаточно тепло. На нем осталась свободная голубая рубашка с епископским рукавом, закатанным кверху, и походные брюки. Длинные белые волосы принца были аккуратно собраны в пучок, концы которых покрывали его плечо. Он делал такую простую работу, но оставался очень элегантным, без напускной манерности. Кнуд просто любил то, что делает и получал от этого неподдельное удовольствие. Радость ощущать прекрасные мелочи, которые для него под запретом. Скрипящая деревянная дверь снова отворилась. — Это я, — раздался из двери голос Торфинна. — «Это мы», — дразнил его Кнуд, — ты же не один пришел. — Очень смешно. На самом деле Торфинн улыбнулся своей фирменной ехидной улыбкой. — Ты нашел то, что искал? — спросил Кнуд, положив нож на стол. — Да, это треска, рыба северных вод. Именно такую мама готовила нам в Исландии. Торфинн прошел к столу и положил ее перед принцем. — Значит, ее нужно как-то по-особенному разделать? — Да, отец как-то отделял мышцы с её головы. Они считаются самыми вкусными, хоть они и незначительны, относительно количества остального мяса, — говорил Торфинн, повторяя по памяти рассекающие движение, которые делал отец. Кнуд внимательно слушал и протянул ему руку. — Позволишь? Торфин передал ему доску с будущим ужином и наблюдал. — Мне кажется, твой отец вырезал щечные мышцы и те, что находятся под языком. Во дворце их иногда подают в виде королевской закуски. Кончиком ножа Кнуд очерчивал линии, по которым, как ему казалось, нужно разрезать. — Да, похоже на то, — сказал Торфинн, оперевшись о стол. — Присядь, я все сделаю. Только думаю мой нож здесь не подойдет, нужно что-то более острое, но при этом аккуратное. Сможешь одолжить один из своих кинжалов? — спросил Кнуд, переведя взгляд на исландца. — Кинжалов? — недоумевая посмеялся тот — Я их, как бы, в людей бросаю. Лисья улыбка не сползала с лица Кнуда. — Я закалю его над огнем, и тогда переживать будет не о чем. — Делай как знаешь. Торфинн снял свою накидку и достал кинжал из нагрудного ремня, проверив острие большим пальцем. — Этот в самый раз. Самый тонкий из всех, что у меня есть. Он протянул его принцу и сел за стол. — Знаешь, а колющие предметы ведь передаются острием на себя, а рукоятью — на собеседника, — беззаботно ответил принц. — То есть направить опасность на себя? Смеешься? — спросил Торфинн, приподняв одну бровь — Какой дурак такое придумал? — Это тест на доверие. Торфинн сосредоточился. — Достаточно ли ты доверяешь человеку, что способен направить на себя потенциальную смерть? Передать свою жизнь в его руки на мгновение, где всё будет зависеть лишь от того, решит он пронзить твоё сердце, или же разделит эту опасность вместе с тобой. Торфинн внимательно слушал. — Это метафора, которую я вижу в обыденном жесте, но её значимость очень показательна в мире, где люди обречены на взаимодействие. — Позволь попробовать еще раз, — попросил Торфинн, не спуская глаз с тонкой руки принца, держащей кинжал. — Держи, — сказал принц, плавно развернув острее на себя и передав оружие Торфинну. — Ты сделал это так ловко, словно всю жизнь убиваешь людей. — Ловкий здесь ты, я всего лишь искренне верю в ту истину, которой живу. Взгляд Кнуда стал столь же острым, как переданный им нож. Торфин взял из его рук кинжал и, прокрутив его тремя пальцами на себя, снова протянул Кнуду. В этот раз рукоятью вперед. Он не сводил глаз с лица принца и не заметил, как тонкое остриё уперлось в его запястье. Зрительный контакт стал выше физических ощущений. — Торфинн. — сказал принц, пристально глядя ему в глаза. — Я знаю. На коже в месте касания острия стала виднеться красная, постепенно наполняющаяся точка. Это капли крови сочились наружу. — Тогда почему ты, — спросил Кнуд, не успев договорить. — Потому что я тебе доверяю. И потому что минуту назад я оставил на тебе такой же след. Кнуд развернул свою правую руку ладонью вверх и увидел тонкую красную струю, сочащуюся по его запястью. — Не говори, что не почувствовал, — продолжил Торфинн. Они продолжали также пристально смотреть друг на друга. Все происходящее стало похоже на психологическую игру. Никто не знал, что будет дальше, но каждый был совершенно спокоен. — Правда не почувствовал. — лаконично ответил принц. — В этом твоя главная слабость. Ты считаешь людей вокруг себя слишком хорошими и можешь быть ослеплен иллюзией добродетели. — Так было с моей верой в Бога. — Так происходит и с твоей верой в людей. Кровь продолжала тонкой, еле видимой красной линией, огибать две вытянутые друг к другу руки. Атмосфера стала совсем не той, какой была раньше. — Я никогда не думал, что мы можем быть настолько похожи, Торфинн. На лице Кнуда появилась уверенная, но еле заметая ухмылка. — Я тоже. Но сейчас мне становится ясно, почему Аскеладд поручил именно мне охранять тебя. — Почему же? — злорадно спросил принц. — Потому что несмотря на мою ненависть к этой земле, к этому отряду и тому, что я делаю, — я никогда не предам тебя, а значит — не предам и его. Взгляд Торфинна был устремлен прямо в глаза Кнуда. — Ты никогда. Никого. Не предавал. Верно? — Никогда. И никогда не стану. — Когда-то моя трактовка слов Бога была ошибочной. Я вселял в нее ту истину, которой было удобно следовать. Бог не даровал никому спасения, о котором говорил. Он лишь погружал людей в агонию его поиска. Выходит, он предал нас. Я отказался от его руки, желая спасти себя сам. Выходит, я предал Бога? — Ты не предал. Поняв портрет Бога ты смог стать на его сторону. В комнате повисло молчание. Было настолько тихо, что каждый мог услышать стук бьющегося в груди сердца. — Спасибо, — сказал Кнуд. Он взял нож из рук Торфинна и положил на стол. Обхватив снизу его запястье своей рукой, он стер кровавый след, слабо растерев его подушечкой большого пальца. — Больше так не делай, — продолжил он. Я не хочу чтобы кто-либо проливал кровь из-за меня не на поле битвы. Разомкнув руку, принц принялся аккуратно и методично рассекать рыбьи плавники. Сняв кожу с черепа он аккуратно отделил необходимые для блюда части. Дальше перешел на тело. Вынув позвоночник и крупные кости, Кнуд дальше разрезал мясо. В голове Торфинна картинка стала раздваиваться. — Ты делаешь это как мой отец, точь в точь. Так аккуратно и точно, я словно вижу его руки, — удивленно говорил Торфинн. — Я просто люблю то, что делаю, — улыбнулся принц. — Но мой отец не был любителем готовки. — Он любил вас, — сказал Кнуд, подняв глаза на Торфинна. В комнате снова повисло молчание. Лишь огонек свечи изредка подергивался, подтверждая, что время не остановилось и всё также продолжает идти. Это не была неловкая тишина. Многие важные слова говорятся негласно. Каждый из них в этот момент думал о чем-то своём, но абсолютно точно можно сказать, что эту тишину никто не хотел нарушить. По комнате раздавался звук стучащего о доску ножа. Кнуд быстро разделывался с овощами, скидывая их в общую посуду. — А теперь самое главное, — сказал он. — Что? — Тимьян. Можешь передать его, он на окне за твоей спиной. Торфинн встал и подошел к окну. Взяв в руки стебли этого неказистого пучка он почувствовал что-то очень родное. Будто это что-то из далекого прошлого, покрытое годами, но все равно занимающее отдаленный уголок в его сердце. Он поднес листья тимьяна к лицу. В эту секунду его взгляд стал яснее. Ком подскочил к горлу. «Это… это? Оно? Это правда оно?!» — промелькнуло в голове Торфинна. — Что-то случилось? — окликнул ему в спину принц, вытягивая голову в сторону, чтобы разглядеть. — Кнуд… где ты это достал? — удивленно спросил Торфинн, протягивая лежащие у него в руках стебли тимьяна. — Ах, я уже говорил тебе о нем сегодня, но не успел закончить. Торговец, у которого я его купил, приплыл из Исландии. Когда я узнал, что он оттуда, то сразу захотел купить. — Я помню этот запах от еды, которую готовила мама. — говорил Торфинн, садясь за стол. — Интересно, получится ли у меня наделить блюдо его вкусом, не растеряв аромат. Кнуд взял пряность из протянутой руки исландца и нарвал листьев поверх уложенной в посуду рыбы и овощей. Торфинн наблюдал за его действиями. — Ну, время ставить наше творение на огонь. — радостно сказал Кнуд. — Давай я, этот котелок выглядит тяжелым. — сказал исландец, протягивая руки. — Он не тяжелый, я ведь не первый раз в нем готовлю. — И все же лучше это сделать мне, а ты пока найди чем перевязать свою рану. — Такой боец как ты называет царапину на руке раной, я удивлен. Со мной все в порядке, не беспокойся, её уже толком и нет. — улыбнулся Кнуд. Торфинн взял посуду и подвесил над огнем, подбросив в него пару свежих дров. — И долго оно должно готовиться? — спросил Торинн, почесывая затылок. — Не знаю, будем наблюдать время от времени. Мясо этой рыбы нежное, я думаю оно будет готово, когда догорят две тонкие свечи. (пометка: в то время не было механических часов и время измеряли по скорости сгорания свечи. допустим 1 свеча = 10 мин). — Довольно быстро. — Не мог бы ты зажечь их, пока я буду приготавливать стол для ужина? Торфинн подошел в окну, на котором лежали свечи и, установив их на металлическую подставку, поджег одну из них. Кнуд встал из-за стола и принялся прибирать остатки после приготовления. Волосы соскользнули с плеча и свисали, плавно развиваясь вместе с его движениями. Торфинн смотрел на принца, вытирающего обеденный стол и поражался контрасту, который предстал перед ним. Его тонкие пальцы и аккуратные черты лица, тело, не отягощенное тяжелой физической работой, всё было очень утонченно, но при этом он вел себя так, будто делает это всю жизнь. Как самый обычный человек. «Даже я так тщательно не делаю уборку, как он» — подумал Торфинн. Кнуд поднял на него свой взгляд и спросил: — Чего ты так смотришь? — Да ничего, куда же мне еще смотреть, здесь больше никого нет. Кнуд улыбнулся. Разложив все по своим местам он обернулся полубоком к Торфинну. — Ну, сколько там еще осталось? Торфин оглянулся на стоящую свечу. — Первая почти догорела. Как-то быстро время прошло, я просто стоял и смотрел, как ты наводишь порядок. — Монотонные вещи успокаивают. Наблюдая за ними чувствуешь себя легче. — Возможно, но я, на самом деле, боюсь монотонности и спокойствия, хоть и больше всего на свете мечтаю о них. Торфинн уперся о край окна, скрестив руки на груди. Его взгляд с Кнуда перешел в сторону. — Почему так? — спросил принц. Наблюдая за горящим огнем, Торфинн, не долго думая, сказал: — Потому что когда тебя окружает спокойствие — всё может обрушиться в один момент. И когда бы этот момент не наступил — ты никогда не будешь к нему готов. Даже если Один снизошлет Альва (пр: скандинавский прототип эльфа) в твой сон, который скажет «Завтра ты встретишь свою смерть» — ты все равно не будешь готов. Кнуд поправил расправившиеся волосы и внимательно слушал, что говорит ему Торфинн. — Мне кажется человек никогда не может быть готов к неизвестному. Как бы он себя не убеждал в своем героизме — это иллюзия, за которой прячется обычный человек, просто желающий быть счастливым. Торфинн невольно прижимал скрещенные руки ближе к груди. Но несмотря на борьбу, происходящую внутри него, он чувствовал себя абсолютно свободным и открытым, говоря то, что он на самом деле думает. Он понимал, что напротив него безмолвно стоит человек, который точно также прошел через всё это. И этот человек — его полная противоположность, с которым местами открывается парадоксальное, даже пугающее, сходство. — Эх, — вздохнул Торфинн, — чего это я. Он опустил руки, поставив их на таз и уперся одной ногой о стену. — Мне нравится, когда ты говоришь со мной, — сказал Кнуд, затянув пояс своей рубашки. — Так я не чувствую себя одиноко. И так я могу понять тебя. Торфинн направил взгляд на Кнуда. — Ты думаешь это важно? Понимать людей? — спросил принц, переведя взгляд на огонь. — Не знаю как ты, — сказал стоявший у стены Торфинн, разведя руками, — ты — принц, тебе положено понимать и чувствовать людей. Ты должен уметь это, иначе тебе, как правителю, нет смысла существовать. Но я людей вокруг совершенно не понимаю. Сколько бы лет не прошло, я видел разных людей, с разными жизнями и судьбами, многих из них больше нет в живых, но все бесполезно. Я даже не понимаю… Голоса раздались синхронно. — Самого себя? — Самого себя. Их взгляды сошлись на этом. — Знаешь, за всю жизнь во дворце, и за всю жизнь проведенную возле Рагнара, я могу сказать, что еще ни с кем не мог так свободно говорить, как с тобой в этот единственный вечер. Кнуд направился в сторону огня, чтобы проверить еду. — Черт, я совсем забыл про свечу. Я... — Торфинн поспешно развернулся к окну. — Она давно догорела, — оборвал его Кнуд. Принц наклонился над кипящим котелком и, приоткрыв крышку, отскочил от клубней вьющегося пара. — И почему ты мне об этом не сказал? — Я не хотел тебя перебивать, — отрывисто произнес Кнуд. — Да ну тебя, — сказал Торфинн, смущенно и недовольно поджав верхнюю губу. Принц аккуратно дул на кончик ложки, перед тем как попробовать, что у них получилось. — Ну и запах, мой живот сейчас будет кричать от голода, — сказал Торфинн, скрестив руки на животе. — Готово! Думаю, можно насыпать. Кнуд достал деревянные тарелки. Аккуратно уложив по центру кусочки рыбы, он обрамил их запеченными овощами и залил получившимся рыбно-овощным рагу. — Держи, это твоя, — сказал Кнуд, протягивая полную тарелку. Торфинн положил свою, а затем и тарелку Кнуда на стол. Достал две деревянные ложки и ждал, пока Кнуд сможет сесть за стол вместе с ним. — Ну? — радостно сказал Кнуд, — не будем медлить? — Я этого момента жду уже чертову кучу времени, спрашиваешь еще, — крикнул Торфинн отодвигая стул. Они вместе сели за стол. Кнуд подал к еде печеные ржаные булочки, которые купил утром в городе. С тарелок продолжал идти горячий пар. Огонь остался догорать, периодически издавая хруст иссохшегося дерева. Торфинн долго не мог приступить, так как еда была слишком горячей. Чего он боялся больше, обжечься едой или своими воспоминаниями не знает даже он сам, но только попробовав у него перед глазами появился образ матери. Мама сидит у котелка, в котором варится точно такое же блюдо. В голове раздается звонкий голос Ильвы: «Тоооорфиииинн, беги обедать! Еда почти готова!». — Это… — Ну как, вкусно? — спросил его Кнуд, оперев левую щеку об руку. — Очень вкусно, Кнуд! Торфинн не знал как правильно подобрать слова. В нем смешались удивление и восторг, будто он вернулся на 10 лет назад. Будто он вернулся домой. — Я вспомнил, — продолжал он, — это же Геллур! В Исландии все называют это Геллуром. Кнуд смотрел на него и тихо улыбнулся. — Я знаю. — Кнуд, я… — Приятного аппетита, Торфинн. :)