Делись

Мидория впервые целует ее после очередного фестиваля Юэй — за трибунами, и вряд ли их никто не видит, но Тодороки сейчас не до того. Да и наследнице Всемогущего — тоже. Мидория стеснительная, вспоминает Шото, Мидория абсолютный ноль в готовке, но она сильная и способна ослепить своей уверенностью в завтрашнем дне. Это Тодороки всегда в ней привлекало. У Мидории горячие полные губы, шершавые от того, что она часто в волнении их кусает, у нее щеки мягкие и теплые — когда Шото кладет ладонь на чужое лицо, ощущает под пальцами короткие волоски и улыбается в поцелуй. Целуется Мидория неумело — но так, что Тодороки становится понятно: она все решила. Она не отступит. Они не отрываются друг от друга минуту, две — Мидория не знает, не считала, а Шото и подавно: ведь столько времени прошло с того, как она призналась Деку, а та ее отвергла. Отвергла в первый раз — не сразу, сперва подумав сутки. Второй — ужасно смущенная чужим напором. Третий — когда Тодороки осталась с ней наедине в женской раздевалке. Третий был последним, потому что Мидория заплакала — и не то чтобы в обычных условиях это остановило бы Шото, но в тот раз… в тот раз все было так, что не задуматься означало быть конченой эгоисткой. Даже Тодороки это было понятно. Поэтому после третьего раза, не в силах видеть, как из-за ее действий плачет навзрыд без сил остановиться та, кто победила убийцу героев и Чисаки, Шото отступает. Продолжает смотреть из-за своей парты в другом конце класса, помогать носить тетради в учительскую, пусть Мидория и сама прекрасно с этим справляется, отвечать на вопросы о тренировках и чистить зубы над самой ближайшей к Мидории раковиной. Отстраняясь, Изуку смешно чихает, сильно жмурясь — ее костюм не обтягивающий, как у Яойрозу, но в этом этапе она, как и всегда в боях, порвала его в нескольких местах. Девушка ежится от прохладного воздуха вокруг и Тодороки молча нагибается, чтобы перехватить ее под колени. — Ч-что? Т-тодороки! Опусти меня! — с небольшим опозданием возмущается Мидория, но поздно — Шото только удобнее перехватывает ее и игнорирует задушенные воззвания к совести. — Боже, ну опусти. — Лицо Мидории краснеет так, что при одном взгляде на него Тодороки становится ясно: еще немного — и она снова заплачет. Тодороки качает головой: только все наладилось, и снова эта непомерно эмоциональная реакция, от которой… никуда не денешься. Шото не может сказать, что ей это не нравится. Сильнейшая в Юэй и до мурашек искренняя — такая Мидория ее полностью устраивает. Поэтому сейчас она приподнимает голову Мидорию своим локтем и склоняется лицом к ее лицу, прижимаясь горячо лбом в лоб. — Дай мне о тебе позаботиться, — говорит тихо, практически шепотом, и Мидория смотрит прямо в ее глаза, потому что больше-то и некуда, — ты сама подошла ко мне и поцеловала. Делись. Шото отстраняется и молча несет Мидорию на руках в раздевалку, а та старается не оглядываться на явно удивленные лица тех, мимо кого, не обращая никакого внимания, идет со своей драгоценной ношей Тодороки. Площадку для боев, как и в прошлом году, заливают цементом, а Мидория заливается краской, думая, что теперь так будет всегда. Ее слишком легко уломать.