Нарисуй на камне белым, пудру приготовь из мела. Добавь черный порошок — тот, что раньше не поджег. Черный и белый соедини, в один сосуд их помести. Еще три вещи надо, помни: кору, плод дерева и корень. На перекрестке нарисуй ты порошком тем круг. И в центр помести сосуд, чтоб появился друг. Ты круг тот самый подожги, огонь морковный запылает — Его я сразу проглочу, его вкуснее не бывает.
Совергон, увидев лишь начало первой строчки, восстановил в памяти всё оставшееся. Ему даже не пришлось скользить взглядом по остальным строчкам, которые были выведены приятным размашистым почерком. Миша в первый же миг, как эта записка оказалась в его дрожащих от волнения и неверия руках, побежал в свою спальню и отворил старый ржавый люк. Нужно было собраться обратно в Мышелесье. Хотелось пропасть в родном мышином городке хотя бы на денёк. Чтобы никаких забот, чтобы жевать остатки взрывного печенья Ании, пока Платон везёт тебя к ратуше от гномьего дома, если его велосипед не примёрз в очередной раз. Чтобы настроится на радиостанцию сто три и шесть… то есть, пять! Чтобы плясать с мышатами под хиты, которые подобрал Землерой. Парень вдохновенно прижал к груди волшебную палочку, жмурясь. Лишь бы в Мышелесье всё действительно было по-прежнему. Даже не верилось, что спустя столько лет Рэнделл вновь увлекает его за собой. Словно Миша вновь пятнадцатилетний мальчуган, который сейчас пойдёт собирать ежевику для любимого пирога, а перед его возвращением пройдёт долгих восемь месяцев в маленьком мире мышек и кроликов с белками. Совергон достал из шкафа слева от себя старый заплатанный рюкзачок. Да уж, в нём теперь наполненную синим соком кружку носить нельзя — чревато окрасить все свои вещи в соответствующий яркий цвет. Миша посмеялся своим же мыслям, когда закидывал в сумку блокнот — нужно будет записать несколько шуток от Джонатана. Парень затормозил, натыкаясь взглядом на что-то блестящее в одном из маленьких кармашков. Миша с неким трепетом и тихим ужасом выудил из него монетку с дыркой, через которую была продета красная нить. Из многих же передряг эта маленькая блестяшка его выручила. Совергон надел этот импровизированный кулон на шею, а по его спине пробежал табун мурашек. Ему очень сильно хотелось взглянуть на мир вокруг через эту монету, но не стоило сбивать наваждение перед встречей с учителем. Потом Миша станет носить этот амулет сродни моноклю, чтобы точно ничего и никого не упустить, но сейчас не время. Закинув в рюкзак волшебную палочку и подхватив письмо с пола, парень выбежал из комнаты, а затем и из дома. На лесном перекрёстке ему предстояло встретиться с самим Рэнделлом. Совергон покрутил в руках кружку с логотипом лесного радио, в которой была смесь для морковного огня. Он с теплотой вспоминал, что это было самое первое его заклинание. И даже то было исполнено лишь благодаря Дане. Рэнделл увидел в нём магический дар много лет назад. Миша начертил порошком круг и поставил кружку в центр. Он до последней мелочи помнил, как это работает — и даже ни разу за жизнь не попробовал морковного огня. Надо будет попросить у Дани более безопасный рецепт. Парень поджёг нарисованный круг и быстро отошёл на два шага назад. Совергон перекатывался с пятки на носок, чтобы успокоиться, но только больше волновался. Поднимались огромные клубы дыма. Сначала послышался тихий кашель, доносящийся из этого облака, а затем Миша увидел Рэнделла. Целого и невредимого, если не считать повязку на пустой глазнице. Но ничего — не впервой видеть его таким. — Я знал, что ты вытащишь меня, — раздался сдавленный голос, а его обладатель измученно вышел на лесной перекрёсток. — Странно, что Аро позволил тебе это сделать. — И тебе привет, — заулыбался парень, складывая руки на груди. По-другому он представлял приветственную речь Рэнделла. — Это был не Аро. — Так ты… — Сам. На несколько секунд Рэнделл удивлённо застыл, а затем рассмеялся в унисон с Совергоном. Оба прекрасно знали, что ему нельзя тут быть. Оба прекрасно знали, что он должен отбывать бесконечное наказание за разрушение миров и убийства их жителей. — Мы вернёмся в Мышелесье. Ты никого не тронешь, а я не сдам тебя Аро, — Миша хитро прищурился, замечая в глазах мужчины блеск. — Что скажешь? Ответ Рэнделла был намного красноречивее, чем простые слова. Он сбросил на холодную землю излюбленное оружие и подошёл к ученику, остервенело целуя.Часть 1
18 июня 2020 г. в 15:00
Совергон крутил в руках волшебную палочку, стараясь припомнить, как ей нужно пользоваться. Остальное содержимое коробки, найденной в погребе под комнатой парня, уже пропиталось пылью или даже плесенью. Миша не осмеливался притрагиваться к вещам до их тщательной обработки.
Он уже вырос, вытянулся, стал смелым воинственным юношей. Завтра его первый рабочий день в неприветливом, но уважаемом и прибыльном агентстве. Здесь уж не до мечтаний. Мама говорит, что так действительно будет лучше, и очень рада за Совергона.
Но, даже находясь по ту сторону телефонного провода, Миша чувствовал горькую тоску в женском голосе.
Пусть его родители и уехали давно, Совергон чувствовал, что дом их хранит. Их воспоминания, переживания, радость, грусть. Голоса. Парню иногда вовсе казалось, что он слышит чей-то шёпот у крыльца дома. Жаль, что был там только массивный каменный гном, который всю жизнь охранял их дом.
Миша до последнего верил, что другие миры ему не приснились и не были игрой его воображения. Он никому, даже маме, не рассказывал о них: он понимал, что это всё может закончиться очень плачевно. Но было то, что могло подтвердить правдивость его слов — потёртая фотография на пожелтевшей бумаге.
Парень кинул короткий взгляд на тумбочку. На дне одного из ящиков и покоилось фото, которое он хранил, как зеницу ока. На ней были запечатлены учитель и ученик.
Даниил Рэнделл и Михаил Совергон.
Великие Древоходы, о которых слагают легенды во многих известных мирах. Там, где магия разрешена не только на сцене. Там, где тебя не примут за чудака, если ты носишь плащ и цилиндр. Там, где тебя за разговоры с камнями не упекут в психлечебницу.
Миша мог дальше жить воспоминаниями, прогуливаться по лесу и молясь всем богам, лишь бы его не вырубили беспощадно. Тогда отрезали бы последние пути к посещению родного и прекрасного Мышелесья.
Совергон определённо мог бы дальше жить так. Если бы не нашёл среди своей груды вещей, знакомое до боли, письмо. В бордовом треугольном конверте с затёртой позолоченной печатью. В нём, как и десять лет назад, был написан, привычный уху, стих.