Болевая точка

Майкрофт мчится по городу на служебной машине, без конца торопя водителя. Руки еле заметно дрожат, губы стянуты в тонкую линию. Внутри все кружится и бурлит. Быстрее… Быстрее же! Только бы не опоздать… Подчиненные, вероятно, все еще в шоке. Стоило начальнику получить одно смс, как он мгновенно переменился в лице и вылетел не то что из своего кабинета, а из здания меньше, чем за минуту. Водитель уже гнал практически по встречке, обходя машины и общественный транспорт. Названный адрес вызвал его молчаливое удивление — одна из городских больниц, да и только. И куда же они так мчатся? Но Майкрофту было не до подчиненных. У него была одна большая проблема. Проблема на всю жизнь. И у этой проблемы сейчас были очень большие неприятности. «Ваш брат, больница по адресу ***», — писал один из условных шпионов, приглядывающих за его младшим братом. В силу свей гениальности, эмоций Майкрофт Холмс был практически лишен. Даже к родителям он испытывал не любовь, а скорее привязанность и чувство долга. Но все же и у него было слабое место. Его болевая точка, единственный человек, которого он искренне, хоть и своеобразно, любил, всегда и больше себя самого, за которого был готов отдать все, что было, даже собственную жизнь. И сейчас этот человек находился в больнице. Его ищейкам был отдан приказ — незамедлительно сообщать только об крайне опасных для жизни ситуациях. Братишка опять во что-то влип. И Майкрофт даже знал, во что. Он распутывает сеть каких-то преступлений и совсем недавно вдруг обмолвливается, что во всем этом замешана крупная мафиозная организация. Майкрофт еще тогда спрашивает, что он собирается делать в таком случае. И Шерлок с той же ухмылкой сообщает ему, что намерен добраться до самого верха этой сети и разрушить ее изнутри. Он перебирает пальцами за спиной. Хочется отвесить брату крепкую затрещину, выбить из головы как можно больше дури, запереть в комнате у себя в поместье, спрятать, запретить, уберечь… Но вместо этого он в очередной раз приподнимает брови. А Шерлок снова влипает в неприятности. Глупый, глупый мальчишка! Зачем он полез?! Почему не послушался? Хотя о чем это он? Ведь речь о великом детективе Шерлоке Холмсе! Дурачок… Какой же еще дурачок. Ему ведь всего девятнадцать, ну на что он рассчитывал? Да, окончил школу почти что в четырнадцать. Да, за плечами колледж. Но ему, черт возьми, девятнадцать лет! Родители будут в шоке… Только бы все обошлось… Только бы выжил… Он взбегает по лестнице, не желая дожидаться лифта. Как гром звучат слова врача: — Он на грани, мистер Холмс. Мы не можем ничем помочь. Его организм ослаблен, к тому же он принимал какие-то сильнодействующие препараты, содержащие наркотики, вероятно, это также сказалось. Еще и наркотики! Майкрофт же столько раз просил его покончить с этим! Столько раз уговаривал родителей уложить его в клинику, а они в ответ просили повлиять на брата… Но разве этого уложишь… О, Шерлок, что же ты натворил? — Могу я войти к нему? — даже свой сухой голос ему противен. Это он виноват. Он не уберег. Не сумел удержать. — Да, разумеется. Но будьте осторожны. Мы уже сняли повязки со швов, но их лучше не тревожить. Проходите. Да, можете прямо так, без костюма. Хуже ему не станет. Его проблема в том, что он не может отойти от наркоза. Как будто сил на жизнь не хватает. Это не патология. Такое случается. Многие успешно переживают операцию, а умирают от воздействий своего же собственного тела. Сейчас его состояние похоже на очень глубокий сон. Ему нужно только проснуться. На ватных ногах он входит в реанимационный блок. Там пусто — только одна койка. А на ней хрупкая фигурка юноши с черными кудрявыми волосами. Он, кажется, просто спит. Да так и есть — он все еще под наркозом. Вот только отчего-то не может выбраться. Или не хочет. Майкрофт дрожащей рукой сдвигает покрывало. Через тонкую послеоперационную робу видны шесть аккуратных швов. Шесть ударов ножом, неглубоких, но все же… О, Шерлок… Глупый мальчик… Во что же ты влез? Бледное лицо искажает гримаса то ли боли, то ли отвращения. Старший Холмс опускается на койку рядом с братом, осторожно поглаживает его по щеке, на которой четко видны тяжелые, налитые кровью продолговатые синяки от ударов чем-то вроде тонкой палки — прута? дубинки? — и мелкие ссадины. Точно такие же, только крупнее, по всему телу. На самой скуле мелкий кусочек пластыря, скорее обозначающий, чем прячущий место, где треснула кожа. — Шерлок, — тихо шепчет он. На большее его не хватает. Только на шепот. Иногда ему кажется, что брат его ненавидит. И большинство вещей делает ему на зло. Они еще с детства не были дружны. Лет до четырнадцати Шерлок представлялся ему обузой, его балластом, который мешал ему подниматься выше и выше. А потом он съехал к дяде. И только тогда ощутил острую нехватку маленького любопытного братишки, который до этого всегда был рядом, приставал, задавал свои недетские вопросы, на которые приходилось терпеливо отвечать, что-то мастерил, отвлекал от любимых занятий, которые, оказывается, из-за этого и были любимыми. Сами по себе чтение книг или расписывание формул вдруг перестали привлекать. Он стал замечать, что ждет, когда в дверь постучится маленький кулачок, и неугомонное чудо, не дожидаясь разрешения, вломится в личное пространство, перевернет все с ног на голову и задаст тысячу вопросов. В мозгу же у повзрослевшего Шерлока явно сохранились в основном воспоминания о том, как его гоняли из комнаты, как за ним все поправляли, как брат жаловался на него родителям. Майкрофт же помнил и те редкие моменты, когда они не ссорились. На пикниках, иногда вечерами, когда Шерлок вымаливал у брата прочтение книжки вслух, или в школе, где их обоих одинаково не вывозили одногруппники. Отчего-то в памяти братишки держался образ невыносимого жирдяя, которым когда-то был Майкрофт. А то, что жирдяй иногда бывал добр, он не помнил, впрочем, тот его за избирательность и не винил. Но старший Холмс не рассчитывал на то, что все будет хоть немного по-другому. Ему легче было приглядывать за юношей, когда все вокруг, и даже родители, считали, что они друг друга на дух не переносят. В одну сторону это было правдой. Но сейчас ему было все равно. Только бы мальчик выкарабкался… Только бы у него хватило сил очнуться от этого странного сна… Если бы это могло помочь, Майкрофт отдал бы ему все оставшиеся года своей жизни, всю свою силу, все, что у него есть сейчас и может быть вообще… — Не умирай, Шерлок, — тихо шепчет он, поглаживая брата по голове. — Не умирай. Ты нужен родителям. Ты нужен сам себе… — брат, будто слыша все, хмурится. — Ты нужен мне. Пожалуйста, Шерлок… Ему ведь всего девятнадцать… Пожалуйста… Если Бог существует. Если существует хоть какая-то высшая сила, наблюдающая за нами. Не забирай его. Он ведь еще мальчик. Он не заслужил такой смерти. Ее заслуживает, может быть, сам Майкрофт, но не он. Не забирай. Пожалуйста… — М-майк… — тихо выдавливает юноша, слегка вздрагивая. — Майкрофт… Он смотрит на брата, не веря, что все получилось. Его мальчик, его маленький глупый мальчик… Жив… Выбрался… Услышал… — Мистер Браун, — кое-как справляясь с эмоциями, зовет старший Холмс. Доктор будто стоит все это время под дверью, ожидая оповещения об исцелении пациента. Он вбегает в палату с фонариком наперевес, бегло осматривает парня. — Как общее самочувствие? — Шерлок устало прикрывает глаза и тихо что-то произносит. — Ну, это ничего. Не спите пока, молодой человек. Так, сердечные ритмы стали поживее… Хорошо. Все отлично, мистер Холмс. Будет бегать через пару недель. Только с обезболивающими надо поосторожнее. До скорого, я еще зайду. — Какие обезболивающие? — еле произносит Шерлок. — Он думает, ты пил что-то наркосодержащее, — у Майкрофта нет сил ни ругаться, ни объяснять, что он предупреждал — это он делает каждый раз, когда брат влипает. Детектив доморощенный… — Ты чуть не умер, Шерлок, — только тихо говорит он. Брат пытается сесть на постели, сотрясаясь всем телом и медленно синея. Майкрофт встает и быстро наливает стакан воды, садится в изголовье кровати и под протестующее, но очень слабое «я и сам могу о себе позаботиться» помогает выпить его содержимое. Руки у него самого тоже дрожат, он не сводит глаз с братишки, пытаясь понять, насколько ему плохо, используя свои обширные знания физиологии человека. К слову, со швами ему бы лучше пока не двигаться… — Чего ты уставился? — совсем полубессознательным голосом лепечет тот, пытаясь дерзить и ехидничать в привычной ему манере. — Шерлок… — Майкрофт осторожно, чтобы не навредить, тянет юношу к себе, медленно, плавно. Тот вяло сопротивляется, уже не в силах сказать и слова. А потом сдается и, дрожа, утыкается ему в плечо. — Я чуть не потерял тебя, Шерлок. Я не хочу оплакивать тебя. Пожалуйста, я прошу в который раз, съедь ко мне от родителей? — он только что-то неразборчиво выдыхает, но больше это все напоминает жалостливый стон. Или просто всхлип. — Б-у-д-е-ш-ь-с-л-е-д-и-т-ь-з-а-м-н-о-й… — с трудом выговаривает он. — Да, — Майкрофт не хочет спорить. Пусть он думает, что хочет, только бы был в безопасности. — За что… — он судорожно вдыхает, продолжая практически лежать в объятиях брата. — …ты меня так… ненавидишь… Майкрофт вздыхает, поглаживая его по голове. Больше он не потеряет его, как потерял когда-то из-за собственной заносчивой глупости. — Я люблю тебя, братец мой. Прости меня. — Л-любишь? — он огромным усилием поднимает голову, чтобы посмотреть на брата. — Да, Шерлок. Люблю, — юноша окончательно падает в его руки, цепляясь за чужой пиджак. Майкрофт слышит тихий всхлип. — Шерлок… — Ты всегда от меня отмахивался… — Прости меня. Я действительно люблю тебя. Переедешь ко мне? — И ты дашь мне выбор? Он спрашивает так, как будто ему противна даже сама мысль о переезде. Но Майкрофт слышит в этом похожем на стон ехидном вопросе тщательно скрытую мольбу о том, чтобы его, наконец, заставили, не бросили просто выбирать свою жизнь, а резко толкнули в нужном направлении. Поэтому мужчина вздыхает и произносит «Нет». Шерлок обхватывает его тонкими руками, создавая хотя бы имитацию своеобразных объятий. У них это большая редкость. Они обнимались всего пару раз в жизни. А по инициативе Майкрофта — ни одного. Может, хотя бы теперь все наладится?