Бумеранг

Когда я была маленькой, папа говорил мне, что я его единственная радость в жизни. И для меня это было странно, ведь я считала, что еще одна радость в его жизни – моя мама. Они всегда улыбались друг другу, редко ссорились, и я была рада. Я думала, что мои родители были из тех пар, которые женятся один раз и на всю жизнь. И как в сказках живут после этого долго и счастливо и умирают в один день. Но, как оказалось позже, эта была лишь иллюзия, обман, пьеса, которую они разыгрывали для меня. Я была не просто зрителем, я исполняла роль дочери. Идеальной. Мама всегда требовала от меня именно этого. С самого детства она требовала, чтобы у меня была идеальная осанка, чтобы я правильно питалась, она следила за тем, чтобы я не притрагивалась к фаст-фуду. Он был под запретовм. Не дай Бог она унюхала бы от меня запах гамбургера или картошки фри. Она хотела, чтобы я была лучшей в моем классе, заставляла меня смотреть вместе с ней фильмы наподобие Дрянных девчонок и внимательно наблюдала за тем смеюсь ли я тогда, когда главная стерва унижает других или же смотрю на нее с осуждением. Она хотела слепить из меня свою копию, но у нее плохо это получалось. Когда я делала что-то не так, она поджимала губы и долго смотрела на меня, а после натягивала жуткую улыбку на свое лицо и шла в свою комнату и не появлялась до вечера. Один раз я решила немного пошпионить за ней, но ничего не вышло. Замочная скважина была закрыта ключем, вставленным в дверь. Ничего не было слышно, как бы сильно я не прислушивалась. И мне всегда было интересно, чем она занимается в четырех стенах в одиночку. Отец был другим. Он любил встречать меня после школы, когда пораньше заканчивал на работе, и мы заезжали в Макдоналдс, где брали по большой картошке, коле и гамбургеру. Иногда заказ повторялся, а когда звонила мама, я говорила, что я на тренировке в школе. Она добилась, чтобы я стала чирдидером. Думаю, не нужно говорить, насколько сильно этого хотела я сама. Когда мама уезжала в командировки, мы заказывали большую пиццу, смотрели боевики и ужастики и после соревновались в том, кто кого напугает. А еще иногда сочиняли свои истории. И это было куда веселее, чем проводить время с матерью, которая читала мне лекции о том, как важно быть сильной и быть на стороне таких же, иначе тебя просто сожрут. Как будто школа была джунглями. Она дружила с моими «подругами» лучше, чем я сама. Мне не хотелось говорить по вечерам с Пейдж, потому что она только и делала, что обсуждала других. Стейси могла часами трепаться о баскетболистах из нашей школьной команды. Ну а Аманда была способна лишь жаловаться на то, какая она толстая, хотя весила всего сорок кило при росте сто семьдесят шесть. И проводя вечера с папой я по-настоящему отдыхала, по-настоящему расслаблялась. Мама всегда любила спрашивать за ужином, кого я люблю больше и мне приходилось говорить, что я больше люблю ее. Иначе она начинала злиться. В такие моменты она меня пугала ничуть не меньше Фредди Крюгера. Хотя и тот по сравнению с ней был просто пасхальным кроликом. Сейчас мне проще говорить это, потому что отец знает правду. Но в детстве я чуть ли не плакала из-за того, что не хотела его обидеть. Но, как оказалось, он видел правду в моих глазах. И от этого мне было легче. Когда отец рассказал мне о том, кем на самом деле являлась моя мать, и избавил нас от ее давления, была поздняя осень. В тот день я пришла из школы, сжимаясь как сущеный виноград. Я забыла о том, что должна была написать сочинение по литературе, потому что в тот вечер Коди Браун устроил вечеринку у себя дома, а я не смогла ему отказать. У вас когда-нибудь бывало такое, что человек смотрит на вас своими прекрасными зелеными глазами, а у вас при этом замирает сердце, становится нечем дышать и весь мир вокруг исчезает, остается только этот взгляд. Вот у меня подгибались коленки каждый раз, когда я видела его в коридорах школы, а уж когда он заговорил со мной впервые, я могла бы умереть. Думаю, в тот момент у меня реально был микроинфаркт. Так что я не смогла сказать «нет». Надела самые лучшие шмотки, чтобы выглядеть настолько классно, насколько была способна и пошла покорять сердце Коди. Правда, как только я перешагнула порог его дома, стало понятно, что миссия моя провалена еще до того, как я ее начала. Коди Браун стоял около входа на кухню и лобзался с Рокси Уильямс. В тот момент мне хотелось убежать, провалиться под землю, стереть себе память – да все, что угодно лишь бы увиденная картинка не прокручивалась в голове каждую секунду. Я прибежала домой вся в слезах. Мне повезло, что матери не было дома. Отец услышал, как я хлопнула входной дверью, и застал меня на кухне за мороженым. Не нужно было что-то объяснять, он достаточно хорошо меня знал. - В холодильнике были шоколадные чипсы, если хочешь заесть проблемы на сто процентов, - улыбнулся он, присаживаясь на барный стул рядом со мной. – Мне нужно знать, что произошло? - Думаю, что нет. Я еще не готова рассказать об этом. Лучше завтра утром, - ответила я, немного подумав. - Как скажешь, принцесса, - он взял в руки ложку и зачерпнул немного мороженого, а после отправил его к себе в рот. - Вообще-то здесь порция только на одного человека. - Если ты съешь все это одна, будешь весить как четыре, - усмехнулся отец и успел спрыгнуть со стула до того, как я попыталась стукнуть его ложкой. Он был таким веселым только тогда, когда мамы не было дома. Я имею ввиду по-настоящему веселым, по-настоящему счастливым. И я знала причину. Потому что сама чувствовала себя точно также. - Почему ты женился на маме? – этот вопрос вертелся на языке с шестнадцати, но я решилась задать его лишь через год. - Мне казалось, что мы будем счастливы, - на секунду он испугался, что ляпнул не то, но позже вспомнил – я знаю о том, что он несчастен в браке с мамой. Я была достаточно умной девочкой, чтобы это понять. С годами мамина игра не впечатляла. - Почему вы не развелись? Из-за меня? – это было логичное объяснение. Я знала папу, который всегда любил свободу, но не находил в себе сил и смелости сказать своей жене о том, что хочет развода. – Я хочу сказать, что даже если бы вы разошлись, мы бы все равно встречались, разве нет? – только тогда, когда я произнесла это вслух, я поняла, что задала глупый вопрос. Моя мать была не из тех женщин, которые идут навстречу бывшим мужьям. Она была из тех, кто люто их ненавидит и заставляет своего ребенка делать тоже самое. – Ладно, забудь. Пойду спать. - А как же мороженое? – спросил отец, попытавшись улыбнуться. - Там порция на четверых, разве нет? Давай ты заберешь половину моего лишнего веса? – и он засмеялся, а я пошла наверх в свою комнату с улыбкой на губах. Тот вечер был одним из тех хороших воспоминаний, которые грели сердце. Отец перестал мне врать с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. А я не скрывала от него то, что не говорила матери. Мы были книгами друг для друга. Книгами, в которых храниться бесценная информация. Мы были близки. Он был не просто моим папой, он был моим лучшим другом, моей опорой, человеком, который всегда меня поддержит, примет, утешит. И если бы матери не было дома, вопрос о моей отвратительной оценке за невыполненное задание по литературе был бы замят. Он был бы решен. Мы бы просто сели на кухню и поговорили. Возможно, отец позвонил бы учителю и придумал бы что-нибудь, какую-нибудь провдоподобную отговорку, почему так все вышло. И мне бы просто дали возможность исправиться. Но в тот день на пороге дома меня встретила мама. - Кейси, дорогая. Как я по тебе соскучилась! Иди ко мне, - она распахнула свои объятья, в которые я попала нехотя, потому что знала, что будет сейчас. Обычно родители перестают проверять твой дневник со средней школы. Но моя мама была не такая. Она продолжала следить за моими успехами в учебе, при этом совершенно не интересуясь все ли у меня хорошо. Хотя, думаю, это она узнавала от моих «подруг». - Как дела в школе? Все хорошо? Учителя тобой довольны? – О, Боже, мама, разве не важнее, чтобы я была собой довольна?! Может быть ты хоть раз спросишь меня о том, что я чувствую?! Или я для тебя твой очередной проект?! Хотя я и без того знала ответ. - Все в порядке, - я бы хотела, чтобы на этом наш разговор о школе закончился, но она сделала ожидаемый жест в мою сторону. Медленно, с тошнотворной улыбкой она протянула мне свою руку ладонью вверх. Я смотрела в ее глаза, а она тем временем кивнула и сжала пару раз пальцы в кулак. Я хотела закатить глаза, но сдержалась. Вот сейчас страх куда-то исчез, на его место встала злость. Почему я, уже практически совершеннолетняя, не могу распоряжаться своей жизнью и временем так, как хочу я? Я хотела идти в медицинский, но мать настояла на том, чтобы я шла на журналистику. Она получила то, что хотела. В ее руках был мой дневник. Хотя он был ей и не нужен. - Мистер Портер сообщил мне, что ты не сдала сочинение. Могу я узнать почему? – она говорила спокойным тоном, но от этого становилось еще страшнее. От такого ее голоса у меня бежали мурашки по коже, и полз холод по спине. Мне казалось, что она даже может меня убить, если этого захочет. - Мама, я… - я даже ничего не успела сказать, но в следующую секунду почувствовала тупую боль на щеке, она горела от удара, который только что нанесла мне моя мать. И за что? За долбанное сочинение? За неуд, который я запросто могла исправить, потратив всего пару часов за ноутбуком? – Ты… - Ты моя дочь, Кейси. Ты должна быть совершенной. Я рожала тебя такой. Такой ты должна остаться. Взгляни на нашу семью. Наши отношения с твоим отцом идеальны. Я идеальна. Он идеален. Вся страна знает нас, она любит нашу семью. И ты не посмеешь разрушить ее репутацию. Я хочу ответить. Но вижу за спиной матери папу. Он одним только жестом говорит, что мне лучше промолчать. И я слушаюсь его. Я пытаюсь успокоиться, но смотреть на женщину, которая только что меня ударила и не попросила прощения за это, больше не могла. Я сорвалась со своего места, быстро вбежала по лестнице на второй этаж, слушая, как мать приказывает, именно приказывает, моему любимому отцу отнести ее сумки наверх. Я буквально влетаю в свою комнату и закрываю за собой дверь. В зеркале видно, какой красный след остался от ладони моей матери. Я лежу на своей кровати и смотрю в потолок, прижимая к щеке холодное полотенце. Так боль становиться легче. Я думаю. Во многих книгах или фильмах, интервью с матерями говориться о том, что материнская любовь – самая сильная. Что мать умрет за своего ребенка, она будет всегда на его стороне, всегда защитит его. Он всегда будет для нее бесценным сокровищем. Что не так с моей матерью? Почему я чувствую любовь отца сильнее, чем ее? Если она вообще меня любит как дочь, а не как часть красивой фантазии, которую она так рьяно желает воплотить в свою жизнь? Возможно, она родила меня просто для того, чтобы удержать рядом своего мужа? И раз уж она на это пошла, решила сделать своего ребенка идеальным? Но я знала одно. Я обижена, я зла на свою мать. Я люблю и готова пойти куда угодно за моим отцом. Это то, в чем я уверенна. Мама постучала в мою дверь и позвала ужинать, но я не пошла. Она не стала заставлять меня, а просто ушла к себе. На следующий день в школе я встретила Коди. Он подошел ко мне, держа в руках учебник по биологии. И я практически наверняка знала, что сейчас он спросит про тест, что должен был состояться сегодня. - Слушай, Кейс, - терпеть не могла это прозвище, хотя раньше из его уст оно казалось даже милым, теперь же просто бесило. – Вчера мне нужно было съездить к моей больной бабушке, понимаешь? Я просидел там весь день и не успел подготовиться. Ухаживал за ней, - врет он так же хреново, как учится, но я сделала вид, будто внимательно его слушаю. – Помоги написать тест, а? Если она узнает, что я получил неуд, ей станет еще хуже. - Я сожалею твоей больной бабушке, но не парит меня, какую оценку ты получишь, - я знала, что его бабушки нет в живых как три года. Он говорил об этом, когда вернулся в школу после похорон. Он что, за идиотку меня держит? – Второй раз она не умрет. Грубо? Жестко? Спасибо моей матери. Но он и заслужил такое отношение. Нечего бабушкой своей прикрываться. Старушка, наверное, в гробу переворачивается, наблюдая за тем, как ее внучок увивается за каждой юбкой. Я потратила два часа на то, чтобы слушать своих «подруг». Одна из них нажралась вчера ночью в каком-то клубе и не помнит, что было, но клянется, что взяла номер у какого-то красавчика и неплохо оттянулась. Вторая снова обсуждала шикарную сумку из новой коллекции итальянского дизайнера, а я сидела и мешала трубочкой свой молочный коктейль, думая о том, в чем я провинилась, что заслужила такую мать. У многих и таких нет, но по мне лучше не иметь вообще никакую, чем такую, как моя. - Твоя мама обещала подогнать нам билеты на концерт Бибера, - начала Аманда. – Говорила, что достанет пропуск за кулисы. - Она мне ничего про это не говорила, - без особо энтузиазма ответила я, сделав глоток. - Неужели она забыла? Спроси у нее сегодня и позвони мне, - она надула губы. Я хотела ответить, хотела рассказать о том, что произошло между нами в гостиной вчера днем. Но вспомнила папу, который говорил мне молчать. Да и они все равно не поверят, а если и поверят, то не перестанут возносить мою мать до статуса античной богине, которая преподносит им бесценные дары. Еще бы! Не у всех мать может подогнать бесплатные билеты на Бибера. Именно на это мои «подруги» и покупаются. Дома меня ждет отец. - А где…она? – у меня язык не поворачивается назвать ее матерью, и отец меня в этом не винит. - Уехала уладить вопросы насчет ее завтрашнего интервью. Кейси, насчет вчерашнего… - я промолчала. – Прости, что не защитил тебя. Я посмотрела на него. Отец выглядел виноватым, он жалел о том, что ничего не сделал. Но я прекрасно знала, что его слова не подействуют на маму. И он не смог бы так быстро оказаться около нас, чтобы остановить ее руку. Но все равно его извинения вызвали тепло в груди. Я по-настоящему улыбнулась в первый раз за сегодня. - Знаешь, если бы ты решил уйти, я бы ушла с тобой, - у меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом. Папа подошел ко мне и обнял. Не так, как мать. Его объятья были теплыми, родными, они успокаивали, защищали от всего мира. Я любила их. Я любила его шутки. Я просто его любила, потому что он был самым лучшим отцом на свете, несмотря на то, что его жена была такой сволочью, если использовала ребенка именно так, как я предполагала. - Мне было важно услышать это, Кейси, - сказал он до того, как машина матери подъехала к дому. – Я попрошу тебя только об одном, - дверь машины захлопнулась, послышался сигнал после нажатия кнопки на брелке, - делай вид, что ничего не произошло. Улыбайся ей и соглашайся, - ее каблуки цокали по дорожке, - Просто доверься мне, и все будет хорошо. Он решил все уже тогда, просто не посвящал меня в свои планы. Мама была довольна собой. Она поставила пакеты на кухне и сказала мне разобрать их. Отец сидел и наблюдал за нами. Он был напряжен. Сильнее, чем обычно. - Аманда звонила мне сегодня. Спрашивала насчет билетов на концерт Бибера, - начала мама, пролистывая сообщения на телефоне. - Ах да, она попросила спросить тебя об этом, - ответила я. Кажется, мать была удивлена, что я говорю с ней так, как будто она никогда не давала мне пощечины. Минуту она просто молчала. После улыбнулась и натянула маску идеальной жены и матери. Молодой, красивой, амбициозной. Подруги своей дочери, с которой можно говорить обо всем на свете. Вот только это было не так. - Скажи ей, что они будут у меня через пару дней, пусть не беспокоится, - сказала женщина и поправила свою прическу. - Хорошо. Спасибо, - отец встал со своего места и поднялся наверх, а я продолжала делать вид, что все хорошо, и я нисколько не ненавижу свою собственную мать. - Что с твоим сочинением, Кейси? – я тут же напряглась. Вспомнила, как она ударила меня, а после говорила так, словно я была виновата в смертельной болезни или массовых бойнях. - Все в порядке. Я просто напишу его и сдам чуть позже, - как ни в чем не бывало ответила я. - Оценка будет снижена на балл? – я собиралась кивнуть и сказать, что таковы принципы нашего учителя, как сверху донесся голос отца. Он звал маму, чтобы та помогла ему. Она сказала, что он вечно не может ни с чем справиться без нее. Мама потрепала меня по голове, встала и стала подниматься по лестнице. Я слышала, как заскрипели ступеньки под ее шагами. А потом она сказала что-то папе. Что-то похожее на «что ты делаешь» и «ты об этом пожалеешь», после послышался глухой удар и все затихло. - Пап! – я сделала пару шагов и прислушалась. Он не ответил, поэтому я ускорила шаг. Но в тот момент, когда я была в метре от лестницы, по ней стало с большой скоростью скатываться что-то тяжелое. Через несколько секунд увидела собственную мать. С закрытыми глазами, повернувшую свою голову в мою сторону. Из раны на голове текла кровь, расплывалась вязкой алой лужицей на безупречном паркете, который, конечно же, выбиралась моя мать. Я забыла как дышать. Стояла на месте, как вкопанная и не могла поверить, что действительно вижу то, что вижу. Я видела все, как будто была под водой. Из глаз текли слезы. Хоть я и не любила свою мать, но смерти ей не желала. Или желала? - О, Боже! – это первое, что я смогла произнести. Отец подбежал ко мне и хотел опустить руки на мои плечи, но вовремя заметил, что на них кровь. - Послушай меня, Кейси, сейчас ты не будешь кричать, хорошо? Просто стой на месте и ничего не делай, ничего не трогай, поняла меня? Я вернусь, как только избавлюсь от улик, и все тебе объясню, хорошо? Я машинально кивнула. Моя мать мертва. Ее убил мой отец. Как я должна реагировать? Я была на грани истерики. Я еще никогда не видела смерти. Никогда. Это страшно. Но через какое-то время я начинаю вспоминать о том, какой была моя мать, какие у нас были с ней отношения, и что она сделала для меня. Она сделала многое, но она делала это скорее для себя, чем для меня. Я с детства занималась тем, чего хотела она, я с детства говорила то, что хотела она, вела себя так, как хотела она. Я – это отражение ее желания иметь идеального ребенка. Но я была человеком, а не роботом, у меня были недостатки, как и у всех остальных, она просто не хотела этого принимать. Отец вернулся, взглянул на меня, и тогда я поняла, что сделаю то, что он мне скажет. Он освободил меня. Возможно, улики найдут. Возможно, его посадят, но он сделал это ради меня, ради себя, ради нас. - Кейси… - Я скажу, что она запнулась и упала с лестницы сама, а после ударилась головой и больше не очнулась, - сказала я с заплаканными глазами в тот момент, когда вдалеке уже слышался вой сирен. Если вы считайте, что только мать может любить самозабвенно любить своего ребенка, то вы глубоко ошибаетесь.