***
— Мой милый братец наконец-то освободился и удостоил меня своим вниманием? Словно звонкая мелодия звучат слова очаровательной молодой Софи. В свои шестнадцать молодая леди линк могла похвастаться всем, о чем некоторые дамы даже мечтать не могли. Миловидное круглое личико, нежное тельце, о котором по ночам грезили многие мужчины города, достойное происхождение, занимающий важный пост старший брат, обеспечивающий ее всем необходимым. Пусть сестра с братом и были очень похожи внешне, у обоих округлые черты лица, стройное телосложение, мягкие темные волосы и зеленые глаза (разве что у девушки они были куда ярче), назвать Амоса красавцем обычно не решались. Из-за постоянного труда и недосыпаний кожа под глазами у него совсем потемнела, длинные пальцы покрылись множеством мозолей, очерствели. К тому же не прибавляли ему мужественности невысокий рост и практически субтильное телосложение. С чудесной Софи всё было совершенно иначе! Молодая госпожа и дня в жизни не проработала, а потому была весела и хороша собой. Времени на то, чтобы следить за внешним видом, у нее было предостаточно. Шелковистые волосы всегда были идеально расчесаны и украшены алой лентой. Кровавого цвета платья безупречно сидели на аккуратном тельце, подчеркивая такого же цвета пухлые губы и смуглую кожу. Ах, до чего же прекрасна была юная красавица! Не зря считали ее одной из самых желанных дев города. — Мой милый братец хорошо спал? Смог отдохнуть после долгой дороги? На лице, как и всегда, широкая улыбка, такая нежная и заботливая, что хочется выколоть себе глаза, лишь бы больше не видеть её. Ему хочется схватить со стола вилку или нож и вонзить оружие прямо в голову младшей сестры, хочется сжечь её тело, а прах закопать так далеко и так глубоко, что уже никто не смог бы его найти. Но он не может. Амос прекрасно знает, что его руки и ноги связаны, его горло крепко-накрепко сдавливает тугой ошейник. Стоит сделать одно лишнее движение, лишний поворот головы, как он задохнется. Старший едва находит в себе силы посмотреть в пустые, ледяные глаза сестры, и стоит ей это заметить, как Софи смеется. Её смех подобен звону колокольчиков, и юноша хочет закрыть уши, чтобы не слышать его. — Мой милый братец, кажется, сегодня особенно неразговорчив. Девушка продолжает смеяться, но в скором времени замолкает. Холодный взгляд ярких зеленых глаз так контрастирует с её поведением, что видит один лишь мистер Линк и, может быть, кто-то из прислуги, но они не в том положении, чтобы открывать рот. Господин и сам засмеялся бы от досады, если бы только умел. Противно. Так противно. Он один из самых богатых и важных людей во всём городе, но жизнь его настолько жалкая, не принадлежащая ему самому, что хочется реветь, вот только парень не плакал уже больше десяти лет. Не осталось слёз в худом, измученном теле. — Впрочем, я не виню братца. Он должен поесть и набраться сил, прежде чем встретиться с графиней этим вечером. — С-с госпожой? Голос юной хозяйки поместья мелодичный и звонкий, так что уставший и тихий голос старшего из семьи Линк звучит особенно убого. Уже больше десятилетия вся власть города принадлежала прекрасной деве, удивительной графине Лоранской, живущей в самом большем особняке в округе. Амос, как её верный цепной пёс, должен был встретиться с ней и рассказать о том, как было выполнено прошлое поручение, вот только он не ожидал, что встреча состоится так скоро. Обычно проходило около трёх-четырёх дней, а тут… Красавица Софи медленно кивнула, мягко посмеиваясь. — С кем же ещё, мой милый братец? Графиня передавала, что брат должен предстать перед ней сегодня же, ещё до того, как на дворе стемнеет, а потому… — девушка, не открывая глаз, взяла вилку одной рукой, приступая к трапезе. — …Кушай же, мой милый братец… Словно получив разрешение, молодой человек наконец-то неуверенно посмотрел на еду в тарелке, чувствуя, что сегодня ему точно ни один кусочек не полезет в горло.***
Большую комнату освещал лишь тусклый свет из окна. Небо было мрачным, тусклые облака совсем закрыли солнце, а потому и без того маловыразительный пейзаж выглядел ещё хуже. Амос стоял у двери, разглядывая уже давно знакомый кабинет. За последние несколько лет здесь ничего не изменилось, всё та же старая дорогая мебель из тёмного дерева, множество книг, бумаг и, что самое главное, хрупкая фигура, сидящая за столом посреди комнаты. — Чего же ты застыл подобно статуе? — холодный голос звучит так же твердо, как и всегда, а на бледном лице сияет сдержанная улыбка. — Проходи, милый друг. Доложи о том, как прошло выполнение моего приказа. Графине Лоранской было больше тридцати лет, но выглядела она совсем молодо. Любой человек, взглянув на половину её лица, неспрятанную за волосами, сказал бы, что это совсем юная леди не старше семнадцати. Вторая самая прекрасная дама в городе, к тому же самая богатая и влиятельная. Не было никого в округе, кто смог бы противостоять её власти, бросить графине вызов или пойти наперекор её воли. Амос больше, чем кто-либо другой осознавал — наказание будет страшным, поэтому он никогда не смел перечить своей госпоже. И сейчас, как и всегда, послушался, подойдя поближе к столу и поклонившись. — Всё прошло гладко, моя леди… Крайне удачно для нас, — юноша не осмелился поднять на девушку взгляда, а потому предпочёл смотреть в пол. — Тот человек больше не доставит вам проблем, хозяйка. — Отрадно слышать, мой маленький друг. Твоя служба очень важна всем нам. Как часто он слышал эти слова? Наверное, уже нельзя сосчитать. Эхом они отозвались в его голове, и брюнет едва сумел сдержать облегченный вздох. Графиня довольна. Графиня доверяет его словам, раз даже не попросила описать подробности. Радость прекрасной госпожи — всё, о чем он мог когда-либо мечтать. Амос решается поднять взгляд и окончательно замирает. Комната кажется совсем чёрной. Тёмный стол, шкафы, серые обои на стенах, из двух окон видно, что тучи заволокли небо ещё больше. Света так мало, но при этом он всё ещё был способен рассмотреть очаровательное лицо Жоан. Круглое лицо, острый подбородок, всегда прищуренные чёрные глаза, их лисий взгляд… Заметив то, как смотрит на неё слуга, и как играет румянец на его тёмной коже, Жоан тихо хмыкнула, тонкие губы расплылись в усмешке. — Я полагаю, ты готов к новому поручению, мальчик? Действительно, это очень, очень жестокая женщина. Зеленые глаза расширились от шока. — Н-но… Г-госпожа, как же так? Я вернулся домой меньше д-двадцати часов назад… Кровожадная ухмылка стала ещё шире. Послышался смешок, и графиня Лоранская встала из-за стола, ровным шагом подходя всё ближе и ближе к своему верному цепному псу. Шум от каблуков раздавался эхом в голове. Голос становится громче. — И что с того? Дело срочно. Ты и сам прекрасно знаешь, милый друг. До праздника осталось всего четыре месяца, у нас всех ещё так много работы… Ребята трудятся, не покладая рук, бедняжка Эви не спала уже три дня. С чего решил, что ты такой особенный и можешь позволить себе передышку? — девушка прищурилась ещё сильнее, и на несколько мгновений выражение её лица стало настолько жутким и злым, что по телу пробежала дрожь. Но спустя лишь пару секунд графиня снова улыбнулась, довольно хихикая. — Ох, мой милый, чудесный мальчик… Ледяная рука легла на плечо юноши, следом тонкие пальцы коснулись шеи и вскоре вцепились в подбородок. Леди повернула лицо Амоса к себе, и теперь, когда их носы были лишь в сантиметре друг от друга, тот раскраснелся не на шутку. Взгляд парня был неуверенным и робким, он стеснялся и отчаянно смущался, в то время как девушка чувствовала себя более чем прекрасно. Кажется, такая стеснительность верного слуги пришлась ей по вкусу. — Ты мой любимчик, дорогуша… Ты не посмеешь разочаровать свою хозяйку, верно? Ты сделаешь всё, чтобы угодить мне, ведь так? Жоан облизала свои губы, и бедняжка едва сдержал при себе желание поцеловать их. Он был немного выше леди, но всегда чувствовал себя рядом с ней крайне маленьким, слабым и уязвимым. Она понимала каждую его мысль, угадывала каждое действие, любой взгляд, любой вздох… Ничего нельзя было утаить. И сейчас Жоан усмехнулась, прекрасно зная об этом. — Я жду ответа, дорогой, — опустив чужой подбородок, она отошла в сторону и встала около окна. Несмотря на свои собственные слова, графиня продолжила говорить, наблюдая за жизнью в гороле. — Все эти люди… Такие хрупкие. Легко управляемые. Подчиняющиеся мне. Подчиняющиеся нам. И если ты поговоришь с ещё одним нужным человеком, то ничто не сможет этого изменить. Побеседуешь с кое-каким графом ради меня? Она развернулась, и с уже нежной, тёплой улыбкой посмотрела на Амоса. Тот почувствовал, что действительно выполнит любой её приказ, лишь бы видеть эту улыбку как можно чаще. Он и сам приподнял уголки губ, медленно кляняясь. — Конечно, моя госпожа. Любой приказ будет исполнен, чтобы вы смогли сохранять эту власть как можно дольше. Графиня хихикнула и подошла ближе, протянув руку без перчатки вперед. Линк поцеловал её ладонь, длинные пальцы, затем поцеловал ещё раз, а потом ещё и ещё, едва найдя в себе силы оторваться от нежной кожи. Голос в голове насмехается.***
— Почему мой милый братец не хочет выходить из комнаты? Голос в голове хохочет. — Почему мой драгоценный братик не хочет поговорить со мной? Голос в голове визжит от радости. Амос ничего не отвечает и не хочет отвечать. Он лежит на большой и мягкой кровати, закрыв голову обеими руками. Взгляд его зеленых глаз был таким измученным, что ни одним словом нельзя описать. Он игнорировал настойчивый стук в дверь и высокий девчачий голос за ней. — Чем сейчас занимается дражайший братец? Почему он у себя в покоях? Почему не откроет мне дверь? Софи стучала еще долго, пока ей не надоело столь глупое занятие. Она хмыкнула, понимая, что никто не даст ей войти, и направилась прочь. Как только юноша позволил себе облегченно вздохнуть, радуясь уходу младшей родственницы, раздался новый стук, но уже робкий и совсем тихий. Парень раздраженно вздохнул. Сестра никогда не вела себя так. Ясно, что за дверью стоял слуга. Резко отворив её, Амос сразу же влепил светловолосой служанке пощечину, заставив хрупкую девушку сжаться от боли. Едва сдерживая слёзы, она медленно протянула ему поднос, на котором был горшочек с мазью, чашка с лекарством и ещё одна чашка с водой. — Ю-юная г-госпожа п-приказывала пер-редать вам, м-милорд… — Проваливай. Дважды повторять не пришлось. Всунув поднос в руки хозяина, бедняжка убежала так быстро, что через секунду коридор был уже пустым. В который раз тяжко вздыхая, он вернулся в комнату и положил всё на стол. Открыв горшочек, хозяин дома, шипя от боли, намазал кожу вокруг воспалённого глаза чем-то чёрным и холодным, а после этого выпил неприятный на вкус отвар, запив его водой. Уже не первый год страдая от недуга, господин Линк привык регулярно принимать лекарства, над которыми так усердно работал его личный лекарь. Весь остальной день прошёл, к удивлению, совершенно спокойно. Никто из слуг более не смел отвлекать Амоса от работы или отдыха, сестра провела свободное время за вязанием, не надоедая. На следующий день старший Линк всё-таки поел, чему красавица Софи, как заботливая сестрёнка, была несказанно рада. Ещё спустя день он приказал вновь собрать необходимые для поездки вещи и поздней ночью, пока младшая сестра спала, отправился в дорогу. Город провожал его всё теми же серыми домами, спящими на их ступеньках пьяницами и попрошайками. Ни на кого из них брюнет, облачённый в чёрный плащ, никогда не обращал внимания, но в этот раз что-то изменилось. Уже у городских ворот взгляд прицепила маленькая девочка, сидящая возле стены, одетая в платье из мешка из-под картошки. Её большие, но уставшие карие глаза пристально смотрели в скрытое благодаря капюшону лицо Амоса, и он почувствовал, как на мгновение по телу пробежала дрожь. «Идиот…» — тут же поругал себя юноша. — «Что в ней такого? Всего лишь жалкая простолюдинка, не более того». Голос в голове довольно хмыкает.