Перерождение цвета солнца.

Тунец — рыба не особо боевая, потому, я была весьма удивлена, когда меня вызвали к директору из-за того, что мелкий Савада стал зачинщиком школьной драки в своем классе. И это все без пули посмертной воли. Кто бы мог подумать, что этот с виду нежный и неуклюжий ребенок с наивными глазами сможет разбить нос двум мальцам и пырнуть одному карандаш в кисть. Видимо, мое воспитани тянет его не совсем в нужную сторону или, возможно, это даже лучше, если бы он был все тем же мямлей, что даже слово в ответ сказать не может. Сейчас я стою в кабинете директора со своим побитым дитяткой под боком, что хорошо, в отличие от своих опонентов, пока еще не Вонгола был немного покрыт синяками, не более. Хмыкаю, мои тренировки точно прошли не зазря, в шумихе этот ребенок стал победителем в неравной битве. Кладу свою ладонь на взъерошенную макушку тунца и треплю каштановые волосы, от чего те стали еще более запутанными. — Вы меня вообще слушаете?! — это был голос одной из «я же матерей», которая пришла сюда ради своего сыночка «корзиночки». Эти дамы просто стояли и покрывали грязью не только «невоспитанного и бесхозного» малыша, но и «разодетую иностранную фифу», коей у них считалась его приемной матрью. Мда, с соседями только недавно поладила, так теперь приходиться с этими грымзами разбираться, уж лучше на задание какое, там хоть неугодного можно было прикопать где-нибудь в лесочке или пустоши. А здесь, в Намимори, нужно быть законопослушным гражданином, дабы не влезть в неприятности. О себе я не беспокоюсь, со своими силами и в Сибири запросто выживу, чего того же не могу сказать о своем сынишке. Убираю ладонь с волос ребенка и сложив руки под грудью, с практически издевательской полуулыбкой смотрю на мамочек, за которых в «испуге» спрятались их «нежнейшие и самые милые на свете цветочки, что даже и мухи не обидят». _ Так, значит с ваших слов, мой дорогой bambino, ни с того ни с сего напал на ваших детей и избил? — приподняв уголки губ чуть выше, так же приподнимаю свою бровь, наблюдая, как родительницы начинают покрываться красным румянцем то ли от злости, то ли от смущения. — Именно так. — остальные мамочки поддакнули ее словам и укоризненно посмотрели в нашу сторону, а их детки с улыбкой глазели на младшего Саваду. Конечно, я приметила все эти гнусные взгляды, но не стала обращать на то внимание. — Тсуна, — единственное, что произнесла я, бросив взгляд на названного, — они сказали правду? Каштанчик с секунду глянул в мои глаза и опустил вниз, виновато сжимая пальцами края своей школьной формы и медленно кивая. — Скажи словами, — посмотрела на него более сурово. — Да… — произнес он. — Но… — тихонько добавил, прекращая движения пальцами. — Что «но»? — Я защищал… Хотела я только задать вопрос, кого он защищал, как в помещение окрылась дверь и в комнату вошла девочка, находившаяся вся в слезах и вытирая с глаз мокрые дорожки. Это была младшая Сасагава, Сасагава Киоко. — Тсуна-кун не виноват, он защищал меня, когда эти мальчики меня обижали. — всхлипнув и посмотрев на спрятавшихся, но теперь уже напуганных за своих мамочек мальчишек, она решительно посмотрела на меня. Теперь уже с уверенностью и приподняв бровь, бросаю взгляд на родительниц, — Вы уверены, что ваши дети правда ничего не сделали? Главная мамочка, чьему ребенку досталось больше всего, тот, чью руку карандашом проткнул Тунец, поджала губы и со злобой бросила взгляд на нашу парочку матери и сына. Я лишь слегка ухмыльнулась на это все. То, как маленькая девочка заставила заткнуться эту свору псинок, позабавило, им действительно было нечего сказать, видимо, они знали о шалостях своих дитяточк, но без доказательств хотели задавить нас числом, только вот ничего не вышло. Хотя, на их месте я бы даже после слов младшей Сасагавы все равно настаивала на своем, конечно, я за честность, но своего малыша в обиду не дала. В каком-то смысле сыграло и то, что я знаю — Савада никогда никого бы не побил просто так, север с югом перевернется с большей вероятности, чем Тсунаеши затеит драку. Учительница так же не стала раздувать скандал еще больше и просто отпустила, наказав мальчишкам больше не драться, а Тсуне в следующий раз обратиться к ней, а не за кулаки браться. На что названный кивнул и отложил всю информацию на дальний ящик, хрен он у нее когда что попросит, это я точно знаю, бесполезные нынче учителя. Это хорошо, что их не нашли всякие там Хибарины, а то так все просто не разрешилось. Савада довольный вышел, осторожно беря девочку за руку и достав платок, вытер слезы, ручьем текущие из ее глаз. — Спасибо, Тсуна-кун, — произнесла та и посмотрела на него своими медовыми глазами. — Я буду защищать тебя, Киоко-тян, ведь я буду лучшим киллером своего поколения. -с горящим пламенем в глазах произнес этот мужественный малец. Мда, и как связана защита и работа киллером? Да и как уверенно он это сказал, даже не знаю, оттого, что Киоко ему нравиться или в нем проснулись силы к защите тех, кто слабее. Да и другие раз десять подумают, прежде чем точить когти и клыки на моево боевого сынишку, главное, чтобы с возрастом не перегорел, а то сложно будет тренировать его, когда желания нет. Смотрю на эту парочку, что за ручки топает до дома, мда уж, если брать Киоко как будущую жену Десятого Босса Вонголы, то ей придется пройти жесткие тренировки для этого и я не уверена, что они будут ей по силу, проблема. Может правда через пару лет попробовать свести его с Хроме? И сама о себе позаботиться в крайнем случае сможет и мужа своего защитить, а не быть балластом. Вздыхаю, сколько еще надо сделать, а им ведь только по семь с половиной. *** На следующий день отправив сына в школу, а сама занимаясь домашними хлопотами, чувствую, как к дому приближается сгусток пламени, его владелец никак себя не скрывал, в отличие от своих предшественников. Помыв руки и сняв тот самый фартук с цыпленком и повесив тот на крючок в кухне, подхожу к входной двери. Открыв, по ту сторону меня ждал владелец зеленой соски, вот кого-кого, а увидеть в своих скромных хоромах Верде я никак не ожидала. Неужели пришел за стыренными мной втихаря приблудами? Неужели такой мелочный? На переферии собственных мыслей замечаю, как хранитель соски грозы слегка приподнимает уголки губ, видимо, знает, какие мысли роются в моей голове в данный момент. — Позволишь войти? — молчаливо кивнув, отхожу на шаг в сторону, дабы пропустить зеленовласого младенца в лабораторном халате и в очках в свою скромную обитель. Главное, чтобы тот не заставил меня вернуть все свои побрякушки, что были втихаря у него сворованы. — И зачем ты venuto ко мне, Верде? Названный улыбнулся еще шире и прикрыл глаза, опустив голову слегка вниз. — А ты все так же, когда взволнована или перевозбуждена, начинаешь смешивать языки. — Chiudi il becco, ничего я не взволнована. — … Черт, — Эта заноза в заднице всегда найдет, чем подколоть, да укусить побольнее. — Не волнуйся, я не буду требовать назад те вещи, что ты забрала, я наоборот, пришел предложить тебе более усовершенствованную версию этого устройства, — произнес Аркобалено и посмотрел в мою сторону, сверив взглядом от макушки до самых ног оценивающим взглядом, отчего по телу пробежался табун мурашек. Произеня свои слова, он протягивает небольшого размера коробочку с бантиком, немного посмотрев то на малыша, то на этот странный бантик, осторожно беру коробочку в руки, авось, бомбу какую подложил, от него станется. Сняв этот несуразный желтый бантик и развязав того же цвета ленточку, открываю крышку и вижу кулон, кулон в виде маленького солнышка. — … Это что? — приподняв бровь, бросаю взгляд на Верде, явно показывая все свое недоумение. Тот вздыхает, но после вновь растягивает губы в лёгкой улыбке и поправляет указательным пальцем очки. — Устройство, которое впитывает пламя аркобалено и позволяет на короткий период времени принять взрослый облик, даже когда соска находится на расстоянии. После этого он вытаскивает из-за пазухи наручные часы и что-то там вертит, циферблат начинает едва сиять изумрудным светом и ученый принимает свой взрослый облик. Что-то не припомню, чтобы в каноне он хоть раз в подобном появлялся. — О, неплохо. — Неплохо выгляжу я или работа устройства? — Верде ехидно приподнимает бровь, как будто так и ждал того, что сможет надо мной подшутить. — Давай к делу Верде. — хмурюсь и складываю руки под грудью. Мужчина вздыхвет и засунув в карман ладонь, выискивает там что-то и найдя, показывает мне, — это твоему сышишке, — в его ладони лежит игрушка в виде крокодильчика, маленькая пластмасовая фигурка. Вновь приподнимаю бровь, явно не понимая, зачем это. — В случае опасности это устройство среагирует и даст сигнал твоему кулону, — Аркобалено вертит фигурку пальцами и я замечаю, что это не совсем игрушка, а брелок. Хозяин зеленой соски передает мне крокодильчика и разворачивается в сторону выхода, собираясь уходить. — А чай? — что-то я не подумала пригласить его раньше. — Не нужно, а теперь прощай… Реборн. Он проговаривает мое имя медленно, словно смакуя. Лучше бы так же называл одноклеточной, всегда не по себе, когда называет по имени. Когда гроза покидает дом, я закрываю дверь, но затем подумав о чем-то на мгновение, открываю ее обратно и кричу вслед, — Ну хоть кто-то ушел не по-английски! — как бы побуждая в следующий так же не покидать без «прощай-пока», конечно, если следующий раз будет.