Ты ушел, но остался

— Я ухожу с канала.       Слова, будто гром среди ясного неба. Никто не понимал причину, никто не осознавал, почему, но все приняли и готовы были принять. Но все ли? Студия. Привычное место съемок — желтый фон, камеры на этапе подготовки, немного людей. — Жень? — отозвалась, наконец, девушка, что недавно протирала пыль со стола, видимо, готовясь к очередным съемкам. — Я понял, что давно моя деятельность не приносит мне должного удовольствия. Я решил уйти с канала, заняться тем, что интересует меня сейчас, продолжить развиваться самому... Я просто этого хочу, — слегка смущенно ответил Калинкин, отводя взгляд.       Как же давно он думал это сказать своим двум друзьям. Многие уже знали об этом, но им сообщить было намного сложнее. Именно этим двоим. Они стали практически как маленькая семья. Общее дело, общая радость, все одно на троих. Канал, съемки, путешествия — много чего радовало этих ребят, но правда ли все это было? — О, Жень... — опечаленным голосом, но с полным видом понимания и подбадривания отреагировала Гришечкина. — Мы ценим твой выбор, ты волен сам решать свою судьбу, мы ведь останемся друзьями, правда? Если ты уходишь с канала, это не значит, что мы больше совсем не увидимся. — Конечно, мы будем друзьями, но... Я долго думал и решил переехать. Простите, но мне казалось, что рядом с вами я просто не смогу сосредоточиться и... В общем, я не смогу... — выпалил Женя, оставляя мысль незаконченной.       Все это время за диалогом двух Жень наблюдал и третий игрок их команды. Но, в отличии от своей бывшей девушки, понять, о чем они все глагольствуют, было довольно запарно. — Вы...Вы это о чем?.. Женя? Ты уходишь? Уезжаешь? Навсегда? — внезапно сорвался обычно веселый парень, будто слетая с катушек. — Ты не врешь? Это взаправду?       Вася резко подбежал к парню, хватая его за руку. Ему хватило пары секунд, чтобы убежать, скрывшись от лишних глаз. Через несколько шагов они остановились на лестничной клетке, все ещё держась за руки. — Вась, отпусти, мне больно, — наконец разрушив угнетающую тишину, сказал Калинкин, после чего его рука медленно освободилась от болезненных оков. — Спасибо... — Скажи это, глядя мне в глаза. Скажи, что ты уходишь, — воскликнул он, не веря своим ушам. — Вась... Не надо так кричать, я же не говорю, что мы не увидимся вообще никогда, — с досадой в голосе пробормотал Женя. — СКАЖИ ЭТО МНЕ ПРЯМО В ЛИЦО, — не выдержал Шакулин, срываясь на бедном парне. — Я...ухожу с канала, — совсем тихо, еле слышно прошептал Женя, пытаясь остудить партнера.       Но стало лишь хуже. Эти слова пронзили воздух на пустой лестничной клетке, несмотря на то, что были произнесены слишком тихо. Они вонзились в Васины уши, заставляя того немного покачнуться, отходя назад. Он уже не знал, чему верить и чего ждать, у него были лишь глаза, полные страха. Страха потерять нечто очень родное. Всё такая же тишина была бы для любого обычного человека, но не для того, у кого в голове повисшая фраза. Агрессивная тишина, к сожалению или к счастью, была прервана запыхающейся девушкой, что поспешила догнать двух ребят.       Но все больше не могло быть, как раньше. И, бросив печальный взгляд на любимую подругу, рассерженный Калинкин в последний раз, с полной уверенностью произносит «Я ухожу с канала» и убегает, не в силах больше выдерживать такой напряженной атмосферы. — Он... Убежал.

*Та же квартира, позднее*

      Девушка отвела Васю обратно в квартиру, пытаясь успокоить старого друга. Она объясняла ему важность собственного выбора Жени, то, что они еще смогут встретиться, то, что он не ушел навсегда, и то, что это его жизнь. Но Вася вряд ли её слушал. Он смотрел. Смотрел на то место, где они вместе снимали видео, сверлил глазами Женины вещи, которые он еще не успел увезти с собой, вдыхал последний запах, который от него остался. Пытался забрать себе остатки его присутствия. — Я буду скучать, — впервые за долгое время вырвалось из опечаленного брюнета. — Мы все будем, — взволнованно отозвалась блондинка, по-дружески обнимая парня, пытаясь сдержать собственные слезы.       Как же сложно пытаться не заплакать, когда прямо перед тобой ревет твой хороший друг, что переполненный мужской гордостью, всячески пытается это скрыть.

*На следующий день*

      Вся студийная комната была перерыта. Судя по всему, Гришечкина эту ночь решила провести у себя в квартире, в отличие от Шакулина, который все это время не мог уснуть. Женя вернулась к себе около полуночи, посчитав, что Вася уже достаточно оправился, но это было совсем не так. Как только она перешагнула за порог, парень смог, наконец, выпустить из себя пар и просто разрыдаться, несмотря на ранее побеждающую гордость. Как жаль, что через двери можно слышать, но Женя посчитала, что ему сейчас лучше побыть одному. После пары часов истерики, Вася начал перерывать все вещи Калинкина. Он откопал его укулеле, осознавая, что больше не услышит его песен, нашел его старые костюмы, вспоминая, как они вместе смеялись над их собственным видом в подобных вещах, а так же его подарки, сценарии, игрушки и прочий реквизит. Все это время он повторял лишь одно. — Не лгал ли он?       О своём будущем счастье, о своей радости, о том, что так будет лучше. Но что остаётся? Не получится же просто сказать Жене, что хочешь, чтобы тот остался, к тому же после того, что тот наговорил. Три простых слова, а столько боли, столько разочарования, столько непонимания и страха.       Вася отчаянно пытался найти хоть какое-то доказательство того, что Калинкин просто солгал, хотя и разумного объяснения для этого никак не выходило. А что будет дальше, как они будут без него, что им делать? Так дело не пойдёт, нужно его искать.       Вытереть слёзы и искать.       Окинув взглядом разруху вокруг, Шакулин решил для начала позвонить старой подруге, дабы хоть она помогла найти сбежавшего товарища, хоть и мысли о том, что он, так-то, никуда не сбегал, остались при нём. Ну и правда, Женя же ничего не скрывал, ни о чём не просил, так к чему же вся эта бесполезная драма? Но сердце, почему-то, хочет услышать ответ на тот вопрос, который само себе задаёт.       Вася не принимает этой причины.       Подойдя к одному из перевёрнутых шкафов, парень случайно заметил разлетевшуюся стопку листов. — Аргх, чёрт, я бы прибрался, но совершенно не хочется тратить на это время, — он прекрасно понимает, что слегка набедакурил в офисе, но уж слишком ему хотелось найти Калинкина, чтобы просто хотя бы поговорить.       Но так уж получилось, что среди аккуратных и чистых бумаг затерялся один скомканный листик, что сумел заинтересовать Васю. Обычно всё использованное или неудачное лежит в мусоре, а вдруг это что-то запрещённое, оставленное ушедшим другом? Надежды, надежды и мечты. Это так очаровательно. Развернув этот полный веры комочек, Шакулин обнаружил нечто вроде записки или послания, написанное до боли знакомым почерком.       О нет.       Телефон, гудки, набранный знакомый номер, Гришечкина всегда поможет, пусть и причины такого внезапного рвения она не знает. И не узнает никогда. — Вась? Уже проснулся? — слегка сонно ответила девушка, подняв трубку. — Женя... Женя, нам нужно его найти, срочно! — сразу начал Шакулин, игнорируя все вопросы подруги, дело не терпит отлагательств. — Пожалуйста. — Его? Женю что ли? А зачем? — если честно, когда тебя будят, вообще пофиг на то, что там вякают по ту сторону провода, да и времени что-то понимать нет. — Он не ушёл с канала. Нет, найти, просто скажи мне, где он! — уж слишком напористо, явно что-то странное случилось, и Бог его знает, что именно.       Смущённое молчание, странные звуки набора или поиска чего-то, неловкая тишина, но скорое понимание и нужный ответ. — Он мне писал, что сегодня часов в 10 заедет к Паше, заберёт какие-то вещи.       Ни спасибо, ни объяснения, ничего — бросил трубку и поехал. Ну вот тебе и помогай людям, молодец, Вася. А он и правда лишь забыл про такую глупость, как благодарность, ему нужно быстрее бежать, собираться и бежать.       Время не ждёт.

***

— И зачем, — встретились, значит, на мосту судьбы два старых друга, звучит как начало анекдота.       Вася успел перехватить спешившего куда-то Калинкина, что уже тащил за собой пару чемоданов, явно собираясь как можно быстрее куда-то уехать, лишь бы забыть на время этот чудесный город.       Город, который познакомил его с ними. — Вася? Ты что тут делаешь? А, ладно, не объясняй, я же вчера всё сказал, — ноль эмоций, так и должно быть, Женя лишь отвёл свой взгляд куда подальше, разворачиваясь и надеясь побыстрее смыться. — Зачем ты солгал. Просто скажи мне правду, — а Шакулин не пошёл за ним, они давно друг друга знают, так что он был уверен, что Калинкин не посмеет не остановиться. — Я... — надежда сказать что-то в своё оправдание разрушается, как только до несчастного беженца доходит, что произошло. — Зачем мне говорить тебе правду... — Мы же друзья, верно? — самому-то не смешно, какие ещё друзья, умник. — ...Ты слишком рано нашёл записку.       И правда, всё дело в ней, не так ли? Почему ты просто не сказал сразу, зачем было так говорить, ты не понимал... что так лишь больнее. — Жень... — хватает сил лишь обнять дорогого друга, не выпускать его больше никогда.       Он не уходил с канала, не переезжал, не хотел бросать всё то, что так любил в этом городе. Он просто хотел жить. Женя бы не смог работать со своими друзьями в таком состоянии, слишком многое бы их беспокоило, да и... Смог ли он бы вообще работать?..       Простая бумажка, где красовалась выписка от врача, гласящая о том, что последующая счастливая Женина жизнь обречена. Простая глупая болезнь, лишающая бедного парня возможности многое поведать. Например, чистую и верную дружескую любовь. — Я бы ни за что... От тебя не ушёл... — сказал Женя так, будто говорит правду, несмотря на то, что только вчера сделал обратное. — Когда бы ты ни... Я всегда буду с тобой.