Ludovico Einaudi — Experience
Том скучающе глядел в окно Северной башни. Прорицания в расписании всегда ставились последними, потому что преподаватели более серьёзных дисциплин предпочитали видеть на своих занятиях студентов свежими и более или менее сосредоточенными. На последние же пары группы редко приходили полным составом. Том тихо фыркнул, он-то никогда не прогуливал занятия. В конце концов, не ради этого он на них записался, а усталость — понятие растяжимое. Знания были важнее сна, еды и прочих праздных вещей, которыми были заполнены головы большинства его одногруппников. Тому всегда нравился кабинет, в котором проходили занятия по прорицаниям. Он находится на самом верху Северной башни, из окон которой открывалась удивительная панорама на Хогвартс и его окрестности. Сегодня они проходили гадание на хрустальных шарах, это было зачетным заданием, потому что такое гадание являлось достаточно серьёзным волшебством. Первую часть занятия они разбирали теорию, однако сейчас Мадам Майклджон, преподавательница дисциплины Прорицания в Хогвартсе уже больше десятка лет, задумчиво прошлась между столами, левитируя каждому ученику по шару для гадания. Том кивнул преподавательнице в знак благодарности, но та вряд ли обратила на него внимание, была слишком погружена в свои мысли. С ней это часто бывало, всем студентам было об этом хорошо известно, поэтому они уже давно не обращали на это внимания — прорицательница, что с неё взять. Стоило ей отойти от его стола, он вернулся к мыслям, которые занимали его до того, как она подошла. Так как склонности к предсказаниям были не у всех, преподавателю позволялось зажигать на таких занятиях условно разрешённые травы, вызывающие расширение сознания. Том всегда усмехался, когда слышал от профессора Майклджон это словосочетание. «Условно разрешённые травы, расширяющие сознание», ха. Он как человек, выросший в маггловском мире знал, что такое наркотические вещества. Он видел этих людей с «расширенным сознанием» на бедных улицах Лондона, скитающихся по трущобам и не понимающих, что происходит. У него лишь была надежда на то, что эти травы были хоть и «условно», но «разрешёнными». К тому же они в Хогвартсе, а не в подворотне... Погрузившись в свои мысли, Том не сразу заметил, как по аудитории распространился устойчивый аромат сбора трав. Он отметил, что в составе явно была мандрагора, дурман и кажется мак… У него начала слегка кружиться голова, сразу захотелось приоткрыть окно, чтобы ухватить хотя бы глоток свежего морозного воздуха. Но он не сделал этого, потому что тогда не смог бы выполнить задание. Профессор Майклджон, окружившая свою голову заклинанием воздушного пузыря, повторила, что сегодняшнее занятие является самым важным за этот семестр. Сегодня станет понятно, насколько хорошо студенты усвоили теорию, научились распознавать знаки предсказаний. Том кинул отстранённый взгляд на своего соседа по парте. Вперивший свой немного удивлённый взгляд в хрустальный шар Абраксас казался таким наивным ребёнком, что если бы Том не знал, кто он и на что способен, то решил бы, что рядом с ним сидит сущий ребёнок. Видимо, Малфой начал видеть видение раньше него. Мерлин, неужели он сейчас тоже будет выглядеть так… беззащитно? Дурман окончательно поглотил его сознание, мысли перестали вязаться друг с другом, а хрустальный шар, казалось, влёк его. Туман в шаре клубился словно дым, плавно перетекая из серебристого в сизый. Казалось, что у Тома в голове пустота, словно туман из шара как-то перетёк в его сознание и заполнил каждый его уголок. Постепенно в тумане начали проявляться очертания двух фигур. Том не осознавал, происходило это быстро или медленно, но в какой-то момент он всё-таки смог рассмотреть лица этих людей — одним из них явно был он, такой, каким он был сейчас. Второй же… Вторым был юноша не старше его самого, примерно той же комплекции, что и Том, разве что пониже. Видение было показано Тому с необычного ракурса, его сознание не обрело оболочку, его тело оставалось в душном кабинете Прорицаний, он сам словно был ветром или туманом, потому что он мог спокойно рассматривать как себя, так и юношу, стоящего напротив. Видение хоть и было в серых тонах, но сознание Риддла словно додумывало, что непокорная шевелюра на голове незнакомого парня была не тёмно-сизая, а всё-таки чёрная. Неожиданно движение с другой стороны обратило на себя внимание Тома. Он всмотрелся в свою фигуру и ужаснулся. Человек, который вроде бы был им, начал изменяться. Постепенные, поначалу едва уловимые метаморфозы искажали его лицо, изменяли его до неузнаваемости. Всё это время волшебник напротив проявлял эмоции от боли и отчаяния до злости и решимости, что проявлялось в изменениях выражения его лица, во взгляде. Взгляд юноши был очень выразительным — он смотрел на фигуру Тома впереди себя с какой-то странной эмоцией, вроде бы и не желая ему зла, но чувствуя необходимость сделать что-то плохое, чтобы предотвратить большее зло. Он стоял ровно, не двигаясь, помимо лица лишь судорожно сжимающие волшебную палочку руки выдавали волнующие его эмоции. Человек, в котором в начале видения Том узнал себя, больше им не был. Ничего общего не было и не могло быть у Тома с этим безобразным существом. У этого чудовища была болезненно бледная кожа, белое как мел, безумно напоминающее череп лицо, вместо носа ноздри как у змеи, тонкое скелетоподобное тело и длинные тонкие руки с неестественно длинными пальцами. Но не тело больше всего поразило сознание Тома, его поразили глаза. Кроваво-красные с кошачьими зрачками, лишённые каких-либо человеческих эмоций, глаза, они не могли принадлежать человеку. Они не могли принадлежать ему. Сохранивший свой человеческий облик юноша поднял палочку и, пристально всмотревшись в ополоумевшие глаза потерявшего себя мага напротив, тихо, но четко сказал: — Я должен остановить тебя. Иначе нельзя. И произнёс убивающее заклинание. Авада Кедавра вылетела из его палочки мощным лучом, попав в грудь изменившегося до неузнаваемости Тома Риддла и осветив своим ярким зелёным цветом всё вокруг. Последнее, что запомнил Том, перед тем, как вернуться в сознание, стали насыщенно зелёные глаза на лице юноши, судя по всему, только что убившего его у него же в видении. В его взгляде застыла обречённость. Очнувшись в кабинете Прорицаний, Том начал судорожно вдыхать морозный свежий воздух, который преподавательница Прорицаний впустила, открыв окна, чтобы прогнать аромат дурманящих трав и остановить видения студентов.* * *
Его появление в разных уголках школы уже некоторое время сопровождал возбужденный шёпот. Большинство восхищались им, кто-то завидовал, кто-то уважал его. Разных людей он привлекал разным — тут ему на руку играла красивая внешность, доставшаяся от отца, его ум, пытливость и тяга к знаниям. Его властность тоже привлекала людей. Ещё не закончив Хогвартс, Том уже успел окружить себя группой преданных ему людей. Пусть они и были ещё учениками, как и он сам, но все они были полезны своими связями, деньгами, знаниями и способностями. Том ещё не решил точно, какими методами он будет менять Магический мир, но не сомневался, что он это сделает, а люди, окружающие его, станут помощниками. Но не мысли об изменении Магического мира занимали Тома, когда он и Абраксас Малфой спускались из Северной башни в Большой зал на обед. Абраксас хоть и держался отстранённо с людьми не его круга общения, но с близкими, к которым он относил и Тома, раскрывалась его удивительная способность болтать не переставая. Когда Риддла это раздражало, он мог заставить Малфоя замолчать одним лишь взглядом, но вообще-то это был хороший способ узнать информацию обо всём и обо всех, не прилагая больших усилий. Сейчас же Малфой увлечённо делился видением, которое посетило его на уроке, и своими выводами о нём. — … После этого я понял, что дракон не собирается на меня нападать. Что довольно удивительно, учитывая, что магов они вообще ни во что не ставят. Мне даже показалось, что близость к дракону начала делать меня лучше, тело стало ощущаться иначе… Не знаю, это достаточно трудно объяснить, — возбуждённый голос Абраксаса говорил о том, что у него есть свои соображения по поводу этого видения, и он ждал лишь отмашки Тома, чтобы поделиться ими. У Тома же перед глазами продолжали стоять картины из его видения. Образ убившего его юноши не желал забываться, не позволял выбросить его из головы, как что-то несущественное. Также волновали мысли о том, что могло произойти с ним самим, что он так изменился. Это отвлекало и несколько раздражало. — И какие у тебя мысли на этот счёт, Абраксас? Как ты понял своё видение? — спросил Том у Малфоя, садясь за слизеринский стол и наливая себе стакан воды. Он всё ещё ощущал горьковатый привкус дурмана у себя на языке, словно не дышал им, а пил его. — Не хочу показаться чрезмерно самоуверенным, — начал было Абраксас, но замолчал. Посмотрел по сторонам и, убедившись, что никто не находится настолько близко, чтобы услышать, продолжил, — но мне кажется, что это видение — добрый знак. Думаю, Магия показала мне, что драконы покровительствуют роду Малфой. Я собираюсь провести исследование на эту тему, когда закончу школу. Даже жаль, что мы с Катериной уже выбрали имя для нашего будущего сына… Я хотел бы, чтобы покровительство драконов дому Малфой нашло отражение в имени одного из моих потомков. Драко Малфой, звучит, правда? — пафосно завершил он своё небольшое откровение. Его глаза горели предвкушением и триумфом, даже жаль было ему говорить, что это лишь его догадки о смысле видения, но не факт, что верные. Малфой был очень привязан к своему роду, Тому было этого не понять, но он удачно играл на этой слабости Абраксаса. Тот видел в Риддле силу, которая была выгодна его роду, поэтому он держался за него из-за всех сил, несмотря на то, что у Тома была маггловская фамилия. Абраксас уже давно не верил, что лидер их пока небольшой группы может быть полукровкой или даже магглорожденным. Хотя этот вопрос не обсуждался, все люди, входящие в круг общения Тома, считали, что его маггловская фамилия — это лишь способ не привлекать внимание к громкой фамилии основателя их факультета — Слизерина. Риддлу их заблуждения были только на пользу. — Неплохо, но ты же не можешь быть уверен, что твоё видение обозначает именно это? Кстати, кажется прошлым летом я видел у вас в библиотеке фолиант о гаданиях Марии Ленорман. Тогда он не особо привлёк меня, но сейчас, в связи с расплывчатостью моего видения, я хотел бы изучить его, — Том сказал это скучающим голосом, словно упомянул какую-то распространённую книгу вроде «Истории Хогвартса», и положил себе в рот последний кусок стейка, который выбрал себе на обед сегодня. На самом деле книга известной французской гадалки Марии Ленорман существовала буквально в нескольких экземплярах, в Англии же был один, у Малфоев. Абраксас знал, что отец бы не одобрил, если бы узнал, что его сын таскает Тому из семейной библиотеки редкие фолианты. Отец хоть и уважал Тома, но не очень доверял ему. Его отталкивала маггловская фамилия, мешавшая ему даже подумать о том, чтобы узнать Риддла поближе, разобраться в том, чем он так привлёк его сына. Но Абраксас знал этот тон. Том пусть и не сказал об этом напрямую, но дал понять, что рассчитывает на получение этого фолианта в ближайшее время. Он хотел было задать ему вопрос о посетившем его видении, но понял, что не стоит. Ему вдруг стало понятно, что за подобное любопытство по головке его не погладят. — Я перемещусь сегодня вечером домой за фолиантом. У меня все равно были вопросы к матери по поводу подарка для Катерины к свадьбе, — ровным тоном ответил на его просьбу-приказ Абраксас. Вопросов к матери у него не было, великолепное колье для невесты ждало своего часа уже несколько лет. Том удовлетворённо кивнул и, промокнув уголки губ салфеткой, встал из-за стола. — Мне нужно написать эссе по трансфигурации, увидимся позже. Жду фолиант вечером, — кинул Том Малфой и вышел из Большого зала. Малфой тяжело вздохнул и вернулся к салату у себя на тарелке.* * *
Книга Ленорман не особо помогла ему, последней надеждой Риддла стал темномагический ритуал призыва человека из видения. Тома начинало злить то, что у него не получается разобраться с тем, что он видел. Очевидно, что его убьют. Успеет ли он достигнуть своей цели? Маловероятно. Убивают ли успешных и мудрых правителей благополучных стран? Конечно, да, но тут была другая проблема. Те изменения, которые он видел в себе в видении не делали его похожим на того, кем он хотел быть — великим реформатором Магической Великобритании. Тем, кто восстановит магический баланс в стране, разрешит магию всех отраслей, поставит на место магглорождённых. Том Риддл из видения не был похож на такого человека, нет, он был похож на безумца, чудовище. Что привело его к этому? Его прокляли, опоили каким-то зельем? Или… неужели он перешёл ту черту в использовании тёмной магии, которую нельзя переходить? Том сидел нервно сжал губы в тонкую полоску. Вокруг не было никого, для кого ему стоило бы удерживать маску равнодушия, от кого бы он прятал свой… да что скрывать, страх! Он, Том Марволо Риддл, до безумия боялся умереть! Он хотел уважения, хотел власти, но после смерти ничего из этого его не ждало. Он не верил в загробный мир, всё, что могло его ожидать после смерти — это бесконечное ничего. Ритуал, описание которого он нашёл в книге Ленорман, не был в полной мере гаданием. Он был изобретён для того, чтобы прорицатели имели возможность расшифровать свои видения, хотя пользовались им редко, но Том так и не нашёл упоминания, почему. А ведь ему пришлось приложить много усилий, чтобы провести его. Том усмехнулся, вспомнив, как искал крысу в подземельях, чтобы принести её в жертву перед гаданием. Обряд пришлось провести в Тайной комнате, чтобы о всплеске тёмной магии в Хогвартсе не стало известно директору. Этот своего рода ритуал позволил Тому вызвать образ юноши из его сна. Он не знал, существовал ли он сейчас, родился ли вообще, но ритуалу это не было помехой — оно вызывало образ человека из гадания, которое было проведено перед этим. У него получилось, причём даже с первого раза. Хоть он и не был гением в прорицаниях, но в тёмной магии разбирался хорошо, и опыт у него уже был неплохой. Он начертил на полу круг призыва, умертвил крысу и написал её кровью необходимые слова по кругу, после чего произнёс длинное заковыристое заклинание на старонормадском, которое тщательно изучил, а затем заранее заучил. Он сразу понял, что ритуал сработал. Внезапно в Тайной комнате с её влажным, тяжелым воздухом, пахнущим сыростью и плесенью, Том почувствовал морозный лесной аромат, будто он сейчас стоял посреди Запретного леса. Так же неожиданно в кругу призыва появился юноша. Риддл сразу его узнал — тот же невысокий рост, та же непокорная шевелюра. Сейчас, когда он был не сероватой картинкой, а полным красок человеком, Том неожиданно обратил внимание на то, что молодой человек из его видения был достаточно привлекателен — непослушные черные волосы удачно обрамляли его смугловатую кожу, фигура выдавала то, что парень был не чужд физической нагрузки. Сам Том был бледен, а загар никогда не ложился на его кожу ровно — он постоянно сгорал, поэтому старался держался подальше от прямых солнечных лучей. Как понял Том, он вызывал не конкретного волшебника, а слепок его души из будущего. После разговора с ним, этот человек, по идее, не должен был вспомнить о том, что такое событие имело место быть, возможно ему приснится сон об этом, но документальных подтверждений этому факту не существовало. Тома мало заботили последствия сейчас. Его волновало своё будущее. Ему нужны были ответы. Том подавил дрожь, когда встретился взглядом с ним. Глаза этого юноши были цвета авады. Том вдруг вспомнил, что он его убил (или убьёт?), и вздрогнул. — Зачем ты меня вызвал, Том? Время нашей встречи ещё не пришло, — начал разговор первым зеленоглазый волшебник, поняв, что разглядывающий его Том не торопится с ним заговарить. Он без проблем узнал Риддла. То ли был его сверстником, то ли знал, как он выглядел в молодости из посторонних источников. — Кто ты? И когда оно придёт, время нашей встречи? — нетерпеливо спрашивал Риддл, не отрывая взгляда от собеседника. — Разве я могу отвечать на твои вопросы? Это повлияет на будущее. Будущее нельзя менять, — ответил призванный парень, слегка пожимая плечами. На нём была легкая мантия синего цвета. Он внимательно вглядывался в его лицо в ответ. — Кто сказал, что будущее нельзя менять? Мы сами хозяева собственной жизни. Зачем гадать, если не имеешь возможность исправить то, что узнаешь? — надавил Том. Он не хотел умирать. И он не хотел, чтобы человек, заключенный в круг призыва перед ним, убивал его. Потому что своего убийцу, даже будущего, надо ненавидеть. А к парню, стоящему перед ним Том испытывал только болезненный интерес. Кем он был? Из какого времени он был призван? — Ты ошибаешься, Том, мы не хозяева собственной жизни. От рождения до смерти мы связаны с другими, своим прошлым и настоящим. И каждый наш проступок, как и каждое доброе дело, рождает наше будущее*, — задумчиво проговорил юноша, вспоминая о чём-то. Возможно, цитировал услышанные им когда-то слова, — Хочешь изменить свою судьбу? — было видно, что маг удивился его словам. Он заинтересованно наклонил голову на правый бок, словно птица, и посмотрел на него своими лукавыми зелёными глазами, — Что ж, попробуй. Я скажу тебе кое-что, что станет огромным соблазном для тебя, но если ты хочешь изменить судьбу, то тебе нельзя ему подчиняться, ни в коем случае. Если тебе суждено совершать ошибки, то совершай другие. Том затаил дыхание и с нетерпением уставился на волшебника из будущего. Ну же, говори! Что я сделал не так в твоём будущем?! Подросток заметил нетерпение Тома, уголки его губ поползли вверх. Потом он словно вспомнил о чём-то, оборвал улыбку, и посмотрел на него серьёзными глазами. Не доверяет? — Не создавай хокруксы, Том. Они испортят всё. Умирать не страшно — я умирал, поверь мне, — сказал он, взглянув Тому в глаза, и исчез. *Цитата из книги Дэвида Митчелла «Облачный атлас»