***
- Освободите дорогу! Пациент при смерти! Парня со смертельными травмами везут из приёмного отделения. Медбрат еле попадает по нужной кнопке грузового лифта. Вниз, быстрее вниз. Пульс всё больше и больше отклоняется от нормы. Множественные переломы, повреждения внутренних органов, сотрясение мозга. Он сам почти не дышит. До дверей в операционную остаются считанные метры. Хирург уже ждёт. - Откуда он такой приехал? - спустя долгих восемь часов операция закончена. Мужчина падает на кресло в своём кабинете, разглядывает бумаги на столе. - Ли Гонхи. Автомобильная авария...? - читает он вслух записанные медсестрой данные, - Вождение в нетрезвом состоянии. Надо же, как интересно. Мужчина осознаёт, как сильно устал. Это уже вторая сложная операция за день и фиг знает какая по счету за неделю. Как такое вообще может быть? По всем правилам ему не имеют права давать столько экстренных. Но кому тут пожалуешься? Всем плевать. Главное - чтобы пациент смог выжить, остальное людей не волнует. - Ким Ёнджо, Вас вызывают осмотреть потерпевшего. У него показатели скачут, - врач реанимации буквально на секунду заглядывает в кабинет и, даже не дожидаясь ответа, закрывает дверь и убегает по делам. Многопрофильные сотрудники всегда были и будут в приоритете. Ёнджо был таким. Не то чтобы он жалел об этом, нет. Просто иногда даже вздохнуть некогда, не то что поесть или поспать. А сегодня вот - очередной дурачок решил погонять по городу после пары бутылок спиртного. Бывает такое. И часто. Кима это безумно раздражает. "Почему я должен спасать кого-то, кто так сильно жаждет смерти? Почему я должен помогать?" Потому что врач. Потому что выбора нет. Мужчина покидает кабинет, поднимается на лифте на нужный этаж. Всё осточертело. Все эти бедные люди, эти больничные стены, маски, перчатки, приборы. Всё достало. Наконец, двери лифта распахиваются. Ким сталкивается с врачом травматологического. А тот, как ни в чем не бывало, хлопает по плечу со словами "Хорошо постарались" и просто заходит в пустой лифт с улыбкой на лице. Кто постарался? Никакой помощи, никакой поддержки. Этот Гонхи... не его пациент. Он не должен сейчас висеть у него на шее. Только почему-то это теперь исключительно проблемы Ёнджо. Никто из здешних верхов не будет ничего решать. "Больнице требуются многопрофильные сотрудники". Ха-ха. Чтобы нагло ими пользоваться - да. Ёнджо давно хотел уйти. Даже зарплата уже слабо держит. Нравится ли ему быть хирургом? Нравится, безусловно. Но изо дня в день терпеть такую эксплуатацию. Уж лучше увольте. В двухместной палате Гонхи лежит один. Аппарат жизнеобеспечения издаёт раздражающий непрекращающийся звук. Киму сначала не хочется даже и близко подходить. Но он же обязан. Электрокардиограф сообщает, что с сердцем всё в порядке. Капельница подведена. Всё в норме. Ёнджо садится на стул для медсестры рядом с койкой. После окончания операции прошло уже несколько часов. Пациент скоро должен прийти в себя. Лицо Гонхи кажется таким измученным. Безжизненного цвета кожа, словно у трупа, сильно выступающие скулы, слишком длинные, как кажется мужчине, ресницы, тонкие изящные пальцы рук приковывают его внимание. Хирургу думается, что этот несчастный работает где-то в модельном агентстве. Такой худой да с красивой внешностью. Ёнджо почему-то на сто процентов уверен в своих догадках. - Не скачут у него никакие показатели... - Ким спешит прогнать странные мысли из своей головы, встаёт со стула и решает покинуть палату, оставив парня медсёстрам. Ёнджо давно осознал. Влюбляться в пациентов нельзя. Это слишком опасно. И слишком больно, когда они уходят. "Уходят" в любых смыслах этого слова. У него не было бы подобных принципов, если бы он не наступил на эти грабли хотя бы раз в жизни. Семь лет назад. Ещё в самом начале карьеры, когда он был помощником главного хирурга. Он помнит тот день, как будто это было вчера. Привезли молодого парня, студента. Он болел чем-то. Чем - не знал никто. Точнее, никто не мог точно определить. Сам Ёнджо тоже был молод и глуп. Настолько глуп, что влюбился. В глаза медового цвета, в тёмно-каштановые волосы, в сладкий голос, в те нежные объятия. Ким оставался на ночные смены так часто, лишь бы посидеть в палате того парня. А самым опасным был момент, когда одна из медсестёр увидела их первый поцелуй. Устроили тогда скандал... Но Ёнджо не уволили: слишком уж перспективный был. Но любовь же не пропадает так просто. - Ты мне очень дорог, правда, - Ким сидел на краешке больничной кровати, держа любимого за руку, - Я помню, у тебя завтра день рождения... - Надо же, ты помнишь, - он с большими усилиями приподнялся тогда на локтях, чтобы поцеловать осторожно в уголок губ и лечь без сил обратно, - Придёшь? Я только тебя приглашаю. У меня больше нет никого. - Обещаю, я приду, - а он в тот вечер чувствовал, что что-то не так. Но всё равно не остался. Поцеловал в лоб на ночь и ушёл, буквально на несколько часов покинул больницу, чтобы поспать и привезти из дома подарок. Но следующим утром Ёнджо пришёл в палату в странных чувствах. И обнаружил, что она пуста. Парень умер. Ночью. От остановки сердца. А мысль "никогда ни в кого из них не влюбляйся" стала мантрой на каждый день. Прошло уже семь лет. Лицо того парня почти забылось. Но все прикосновения будто остались кровоточащими ранами на его чувствительной коже. Семь лет ему было спокойно. Но этот, сначала ненавистный, Ли Гонхи будто отрезал кусок от его сердца и забрал себе без права на возврат. Хотя Ким этого пока не заметил. Ли много спал. Некоторые думали даже, что он на грани комы. Благо, обошлось. Но Ёнджо ни разу не застал его в сознании за всю прошедшую неделю. И каждый день, как по расписанию, врач приходил к нему в палату, чтобы посидеть рядом. Чтобы полюбоваться его лицом и убедиться, что всё в порядке. Гонхи шёл на поправку. Но мужчина был абсолютно уверен, что он измучен жизнью. Чем именно - ему безумно хотелось узнать. Но эта заинтересованность стала его убивать. Резать сердце изнутри, заполнять голову глупыми мыслями, заставлять его снова и снова приходить в палату. А ведь его уже давно об этом не просят. Ли Гонхи - странный парень, которого невозможно застать в сознании, но во сне он выглядел как божество. Как тот, кого, увидев раз, забыть невозможно. Каждый раз, когда Ёнджо удавалось поспать, ему снилось одно и то же. Чёртов Ли Гонхи. В этой унылой больничной одежде. Но для Кима он был прекрасен даже вот так. - Снимайте его с аппарата тогда. Он почти восстановился, всё уже в норме, - Ёнджо стоит около кровати Гонхи, заполняя какие-то бумаги из того бесчисленного количества, что ему с улыбкой вручили недавно. Коллега приносит медицинскую карту, на которую врач обращает внимание не сразу. Аппарат искусственной вентиляции лёгких отключили ещё несколько дней назад, но оборудование увезли только сейчас. Теперь Ли осталось совсем немного. Переломы срастутся, царапины и синяки обязательно заживут. Но Ёнджо... он даже думать боится о том, что ему делать. С собой. Со своими дебильными чувствами. Со своей дурацкой привязанностью. И почему именно он: этот несчастный придурок, что решил выпить и погонять на машине. Ким слышит шумный вздох. Парень приоткрывает глаза, оглядывая часть палаты. А сердце Ёнджо сжимается. И почему он остался? Почему не ушёл осматривать других? Всё просто. Ему интересен лишь Гонхи. И как пациент, и как обычный человек. Ли не замечает старшего до последнего. Но как только их взгляды пересекаются, Гонхи произносит лишь тихое: - Зачем? В смысле? Что за вопросы? Ким продолжает стоять, не двигаясь с места и, кажется, еле дыша. Он впервые слышит его голос. Хриплый и тихий от долгого молчания. Но этот вопрос застревает в голове. - О чём Вы? - врач решается подойти ближе. Он упорно старается не смотреть в эти глаза. Но сдерживаться вечно не представляется для него возможным. Ким просто не может отвести взгляда. - Не надо было меня спасать. Я не хотел жить, я устал. А Вы вытащили меня с того света. Зачем Вы это сделали? - он смотрит с таким презрением, но сквозь него пробивается горькое отчаяние. Такое чувство, будто ему хочется расплакаться прямо тут. - Ну, здравствуйте, приехали... Вы сейчас просто обесценили всю мою работу двумя предложениями... - он садится на стул рядом, а Гонхи в этот момент почему-то отводит глаза и отворачивается, - Вы очень красивы. Я уверен, у Вас есть много причин жить. - Вы ничего обо мне не знаете. - Так расскажи́те, - выдаёт Ёнджо, ни секунды не задумываясь. И как же стыдно ему становится за себя спустя пару мгновений. Он понимает, что сболтнул лишнего, - Нам с Вами всё равно... ещё столько работать вместе. Я хочу, чтобы Вы продолжали жить обычной жизнью. Что бы ни случилось, помните, что жизнь одна и- - Вы когда-нибудь теряли любимого человека? - Ли поворачивается лицом к хирургу, а в глазах теперь читается только ненависть, - Настолько любимого, что Вы могли бы эту самую "жизнь" отдать за него, не задумываясь? Настолько ценного, что могли не спать ночами, обнимая его, пока ему было плохо? А потом этот человек умирал из-за Вашей ошибки? Вы же врач... Не знаю, насколько Вы хорош в своём деле, но уверен, что тут постоянно кто-то да умирает. Вы привыкли видеть смерть. Для Вас это обыденность, не так ли? - А что, если я скажу Вам, что у меня было такое? Не поверите мне? Подумаете, что я просто стараюсь войти в контакт со своим пациентом? - Ким сжимает пальцами по́лы белого халата, - Я искренне Вам сочувствую и знаю, каково это. Любой врач - обычный человек. Вы думаете, врач не умеет чувствовать боль за тех, кого он мог спасти, но не спас? Думаете, врач не умеет любить... - Ёнджо молчит какое-то время, но продолжать находиться здесь ему больше не хочется, - Извините, я пойду. Ёнджо разочарован. Больше в Гонхи или в себе - он точно не понял. Но решил больше не донимать Ли вопросами. "А чувства так уйдут быстрее" - думал Ким тогда. И, боже, как же он ошибался. Прошел месяц. Целый месяц встреч, сопровождаемых молчанием. Но Ёнджо не переставал удивляться. Почему их истории так похожи? Почему мыслей о Гонхи с каждым днём всё больше? Почему теперь, даже стоя над очередным пациентом со скальпелем в руках, он не может перестать думать о словах Ли? Ну, почему снова? Почти весь медицинский персонал, работающий с ним, заметил изменения в его поведении. Опять появилась эта отстранённость и холодность. И опять не получается с головой погрузиться в работу, чтобы отвлечься. - Снова ты вытворяешь всякие глупости. Забудь. Забудь. Пожалуйста, забудь об этом. Эту войну ты не должен проиграть, Ёнджо... - Ким стоит в ванной уже битый час, пытаясь уговорить самого себя. А смысл? Один фиг, ничего не выйдет. Но он продолжает пытаться. Ёнджо почти не бывает дома. Почти не бывает в своём кабинете. Вся его жизнь теперь состоит из посещений операционной и палаты Гонхи. Всё. Больше ничего. Он боится оставлять Ли одного. Либо пережитые события так на нём сказываются, либо он просто дурак. А может быть, всё вместе. Гонхи продолжает молча встречать и провожать своего лечащего врача изо дня в день. Что-то будто не даёт ему произнести ни слова. Стыд за свои без раздумий брошенные слова? Стыд за стремление сделать больно тому, кто ни в чём не виноват, но попался под руку? Безусловно, так и есть. Очередная ночная смена. В очередной раз Ёнджо сидит в палате Гонхи. Рядом с ним, на том же стуле. А пациент спит, как и должен. Мужчина чувствует себя спокойно именно сейчас. Без лишних драм, слов, пустых взглядов, чувства вины. Старший вдруг отвлекается от бессмысленного разглядывания лица Ли, смотрит куда-то в сторону окна, вспоминая прошлое. Когда-то он сидел так же. Когда-то он чувствовал то же самое. Но всё это кончилось ужасно. Повторять такое ни за что не хотелось. От мыслей и воспоминаний отвлекает прикосновение к руке, что лежала на краю кровати. Гонхи каким-то образом смог почувствовать присутствие другого человека, попытался взять за руку, а Ёнджо так быстро и спокойно поддался. - Хванун... - парень шепчет сквозь сон, - Мне приснилось, что тебя больше нет... - он чуть хмурится, сжимая ладонь старшего пальцами, из уголка глаза по щеке скатывается слеза и моментально впитывается в ткань наволочки, оставляя маленькое мокрое пятнышко, - Не уходи больше, ладно...? - Конечно, - шепчет старший в ответ. Ёнджо думает, что так Гонхи будет легче. Тех, кто ушел, больше не вернуть, как только ни проси, как только ни умоляй. Ничего не сработает. Ким проводит рукой по волосам младшего, понимая, что тот дрожит. Его пальцы холодеют, дыхание сбивается. Ёнджо слишком сильно беспокоят эти резкие изменения. Спустя секунды Ли распахивает глаза, резко вскакивает с кровати, в панике оттягивая ворот больничной рубашки, будто задыхаясь. - Что случилось? Успокойтесь, пожалуйста, - старший тут же встаёт с места, хватает Ли за обе руки, чтобы привести в чувства и понять, что с ним происходит. - Я задыхаюсь... дышать трудно, - Гонхи хватает мужчину за ткань халата в районе плеч и тянет на себя. В глазах темнеет, руки почти перестают чувствоваться, а от накатившей паники всё становится только хуже, - Если я умру - это будет Ваша вина! - Это побочное действие таблеток. Прошу, успокойтесь, всё хорошо. - Ёнджо осторожно убирает руки Ли со своих плеч и решает обнять его. И всё-таки Гонхи боится смерти. А те слова были сказаны явно в порыве обиды и злости. Но кому теперь есть до этого дело. - Чуть-чуть потерпите, сейчас всё пройдет. Вы не задыхаетесь, поверьте мне... Но Гонхи боится. Всё ещё жмётся к Киму, будто к своему спасителю. Сам не замечает, как обнимает того за талию. Ёнджо всё стоит около койки, не в силах отпустить младшего. Его руки всё ещё трясутся, но ритм дыхания возвращается в норму. А биение сердца врача, которое Гонхи отчётливо слышит, прижавшись к его груди, потихоньку успокаивает, приводит мысли в порядок. Врач не должен позволять себе того, что делает сейчас Ким. Но ему правда больно. Больно осознавать то, насколько сильно его пациент страдает. Что ему снится тот, кого он навсегда потерял. Разъедающее разум чувство вины не покинет его до конца, с ним придётся жить и мириться. Ёнджо знает это как никто другой. Следующий день хирург проводит дома. Навязчивая мысль о том, что он делает что-то не так, не покидает его разум. "Уволиться? Бросить его? Отвратительно. Как ты только мог о таком подумать?" Спасения нет. Теперь и дома всё раздражает. Он вынимает батарейку из часов, потому что те слишком громко отсчитывали секунды. Пустая после кофе чашка разбивается об пол после обеда. Потом и календарь, что висел на стене, разорванный пополам, падает на пол. Он не хочет больше отсчитывать дни. А до чего их отсчитывать? Каждый день - как под копирку. Завтра не отличается от вчера ничем. Ему хочется верить, что всё будет хорошо. Но какая-то часть сознания кричит о том, что уже поздно на что-то надеяться. Входящее сообщение главврача отвлекает от самокопаний. Ёнджо еле находит телефон где-то под одеялом в незаправленной кровати. "Через 5 дней отпускаем Ли Гонхи домой. Готовь выписку" А на вопрос "почему так скоро?" Ким получает шокирующий ответ. "Он уже два месяца лежит, Ёнджо. Ты уже счёт времени потерял что ли?" Да, потерял. Страшно осознать. Это были два месяца молчания. Как Ёнджо удалось столько времени терпеть и ни разу не заикнуться о том, что он чувствует. Ах, да, он же врач. - Ты проиграл, Ёнджо... Проиграл с позором. - слова зеркалу, самому себе или в пустоту. Сам не понимает. А сердце будто разрывается, в горле что-то пульсирует. Противное чувство. Ким ложится спать позже обычного. Почему-то искренне хочется испортить себе здоровье, чтобы можно было хоть чем-то оправдать свою слабость. Веки потихоньку тяжелеют. Тиканья часов ведь теперь не слышно. Он дезориентирован в своей же квартире. Но вдруг Ёнджо чувствует прикосновение к щеке, потом ещё одно и ещё. Он распахивает глаза и видит перед собой Гонхи, что, опираясь на руки, нависает над хирургом, лежащим на спине. Самый настоящий Гонхи... Но как он тут оказался? - Как ты попал в мою квартиру? - сплошное возмущение в голосе, а в глазах лишь непонимание. Это какая-то шутка? Розыгрыш? Парень медленно наклоняется, оставляя вопрос старшего без ответа, нежно целует в шею несколько раз. Места касаний, кажется, огнём горят. Ёнджо не сопротивляется. Он хочет притянуть его поближе, завалить на себя и уснуть, прижавшись к Ли всем телом, но руки не хотят отрываться от простыни. А Гонхи продолжает играться. Залезает рукой под домашнюю серую футболку старшего, гладит медленно по животу и груди. Ким пытается убедить себя в том, что ему нравится, но ощущает он лишь неприятное жжение. Как будто кожу с него содрали и водят пальцами по этим незащищённым местам. - Я же нравлюсь тебе, да, Ёнджо? - Ли странно улыбается, а изо рта, сначала тонкой струйкой, а после - обильными массами, начинает выливаться вязкая красная жидкость. Кровь растекается по животу Кима, по его кровати. А Гонхи продолжает улыбаться, как будто ничего не происходит. Он по-хозяйски усаживается на бёдра Кима, пачкая свои светлые джинсы. А руками хватает Ёнджо за горло, всё сильнее и сильнее сжимая пальцы. - Тебе не нужно было начинать. Тебе ни за что не победить. Забудь. Забудь о себе, Ёнджо. У тебя нет шансов. Воздуха всё меньше и меньше. Его катастрофически не хватает. Но тело не слушается, оно будто онемело. Ким жмурится от боли. Но вдруг по закрытым векам бьёт яркий солнечный свет. Мужчина вскакивает на кровати, открывая глаза. Солнце слепит, сердце отбивает невероятный ритм. Холодный пот сменяется жаром под кожей. Приснилось… Просто плохой сон.***
- Спасибо Вам за всё, - Гонхи уже держит в руках все свои вещи, стоя в холле больницы, - И простите за мои... странности. "Я тебя не забуду, солнышко". "Пожалуйста, не уходи". "Позвони мне, когда доберешься домой, ладно?". Вот, что хочется Киму сказать. Но он выдавливает из себя короткое: - Будьте осторожны. - кивает в знак прощания и уходит. Что чувствует врач, который теряет своего пациента? Злость? Разочарование? Или, может… ничего? У парня на лице такая красивая, счастливая улыбка. А Ёнджо просто хочется перестать существовать. Зачем ему теперь всё это? Гонхи в его жизни больше нет. И не будет. Так он думал. Три месяца пролетели незаметно. Опять всё это время слилось для Кима в один день. Попытки бороться с собой не прекращались, но результат нулевой. Прощай, Ким Ёнджо... прими уже поражение и успокойся. Но всё никак. Голова забита мыслями о тех красивых глазах, о голосе, который он слышал лишь несколько раз за то долгое нахождение рядом с ценным пациентом. Всё вокруг как в тумане, операция за операцией как длинный-длинный ночной кошмар. Вот уже и какая-то по счету пятница. Но что-то случилось. По дороге в больницу карета скорой помощи попала в аварию, перевернулась. Тяжёлый пациент получил ещё больше травм. И снова Ёнджо крайний. Снова "Ну, возьми его на себя, ну, пожалуйста... У тебя сейчас нет экстренных. Возьми, прошу. Он умирает, у нас нет больше свободных хирургов" словно серия ударов по лицу. И Ким не может отказать. Снова эти дурацкие белые стены, снова этот яркий противный свет, снова операционный стол, снова кровь, его уже тошнит. "Гонхи...?" - осознание стальными раскалёнными иглами пронзает голову и сердце. Он видит знакомое лицо. Ассистент произносит вслух фамилию и имя. Ли Гонхи. Это он. Наглотался таблеток, пытался утопиться. Бригада скорой сделала всё, что было только возможно. Во время аварии он снова сильно пострадал. Но за что ему опять всё это? За что все эти мучения? Что он сделал не так? Парень в сознании, еле дышит. Он замечает что-то знакомое в чертах лица Кима, но сил думать нет. Глаза закатываются от наркоза. Обратный отсчёт до его смерти уже идёт. А остановить это может лишь Ёнджо. "Почему он снова достался мне? Судьбы не существует, так ведь? Почему я должен спасать его? Он хочет умереть, так зачем я мешаю ему?" - все эти долгие пять часов одни и те же дурацкие мысли в его голове. Ким больше не хочет никого видеть, никого слышать. Пациента увозят в реанимационную палату, а Ёнджо чувствует себя отвратительно. Перед глазами плывёт, все части тела немеют. Он пытается ухватиться хоть за что-то, чтобы не упасть, но не выходит. Мужчина теряет сознание, падая прямо на холодный кафельный пол операционной. Я проиграл. Я проиграл. Я проиграл. Я проиграл ему... - Мы могли бы спасти друг друга от смерти. Но он не захочет даже слушать меня, я уверен, - говорит Ёнджо сам с собой, лёжа на диване в своём кабинете. Плечо, на которое он упал, всё ещё неприятно побаливает, сердце стучит как ненормальное. Гонхи уже давно очнулся, как ему передали медсёстры. Надо идти, чтобы осмотреть его. Но видеть эти, уже отчасти родные, черты лица, слышать любимый голос, чувствовать совсем недавно утихшую боль с новой силой желания совсем нет. Зачем? Для чего? - Опять Вы, - Ли в этот раз улыбается, а в глазах пустота. Он отчаялся окончательно, - Вы снова мешаете мне. Интересное совпадение, да? - Зачем ты делаешь это, ответь? - он дожидается, пока все выйдут из одиночной палаты, чтобы задать вопрос, - Гонхи, ответь мне, зачем? Тебе станет легче, если ты уйдешь? Ты уверен? Ли сначала удивляется от такого резкого перехода с "Вы" на "ты". Но, если честно и по секрету, ему так даже больше нравится. Каждое движение даётся Гонхи с трудом. Тело ужасно ломит из-за аварии, кожа зудит после ледяной ванны, а тёмно-синие круги под глазами при таком освещении кажутся ещё темнее. - Вы зря боретесь, Ёнджо, - он снова натягивает улыбку, смотря в тёмные и почти стеклянные глаза напротив, - Я не останусь тут надолго. Вы тратите своё время впустую... Что? Что Вы делаете? Ким больше не пытается сдержать чувств. Подходит чуть ближе, наклоняется и осторожно целует в губы. Гонхи не протестует, наоборот: наслаждается происходящим. Даже дышать дико больно, но он мирится с отвратительными ощущениями ради происходящего. Свободной рукой притягивает хирурга к себе за шею, углубляя поцелуй, прикусывая нижнюю губу старшего. Ему откровенно всё равно. И он всем видом старается показать это. А Ёнджо слишком поздно задумывается о последствиях. Отстраняется и даже не знает, что сказать. Но Ли не даёт ему оправдаться - притягивает к себе за ворот халата и снова целует. Киму почему-то больно. Слишком больно в груди. А Гонхи целует так нежно и медленно, будто на прощание. - Спасибо за всё, Ёнджо... Но я не останусь, - та же улыбка на лице, будто бы счастливом лице. Но Гонхи скрывает за ней истерику. И слёзы, которые, кажется, вот-вот скатятся по щекам. Ночной смены сегодня не должно было быть. Но Ким всё равно остался. В рабочем кабинете снова темно, горит лишь настольная лампа. В голове почему-то пусто. А перед глазами больничная карта Гонхи. Половина третьего. Ёнджо чувствует себя выжженным изнутри. Как будто ни органов, ни эмоций - ничего не осталось. Почему Ли так изменился? Зачем? Что это значит? Спустя какое-то время Ким слышит робкий стук в дверь. - Ким Ёнджо. Ваш пациент, - медсестра делает паузу, не может напрямую сказать такое, - Ли Гонхи... он умер. Тишина. Такая противная, давящая на сознание и психику. Тело болит, мозг с концами отключается. Хирург встаёт со стула, всё ещё не в силах отпустить столешницу. Голова кружится. Ему кажется, будто перед глазами снова всё расплывается. - Мы не успели ничего сделать. Предполагаем, что открылось внутреннее кровотечение. Сердце остановилось, дефибриллятор не сработал... С Вами всё хорошо? - девушка подходит чуть ближе, но Ёнджо жестом останавливает её. - Я в порядке. Сейчас поднимусь. Глупости. Это всё такие глупости. Гонхи не мог уйти так просто. Он сказал бы что-то более изящное на прощание. Что-нибудь такое, что Ёнджо запомнил бы навсегда. Попрощался бы по-нормальному, так ведь? Закрыть глаза - и уйти. Разве Ли Гонхи такой? Ёнджо не чувствует собственных рук, не чувствует, что сердце бьётся, в ушах всё та же тишина, а в голове одно и то же повторяется, как заевшая пластинка. "Он не мог. Он не мог. Он не мог. Он не мог." В палате собрались все. Главврач, с десяток медсестёр и медбратьев, штатные врачи отделения. Ким подходит чуть ближе. "Нет, такого быть не может. Это неправда." - Проведём вскрытие минут через двадцать, - говорит один из присутствующих хирургов, - Контакты его родных есть? - У него, кажется, нет родственников, - одна из медсестёр, стоящая где-то около главврача, листает документы, скреплённые степлером. Все приборы по нулям. На экране электрокардиографа белая полоска - сердцебиения нет. А его лицо... такое спокойное. Кожа всё теряет свой здоровый цвет, становясь почти белой. Сердце Ёнджо в один момент будто прокалывают спицей и не вынимают её. Больно... так больно и неприятно. Он хотел, чтобы Ли жил. Он мечтал, чтобы Гонхи стал его спасением. Он воображал, как целовал бы эти нежные губы каждое утро, обнимал бы хрупкое тело каждую ночь, слышал бы шёпотом на ухо произнесённые слова о любви. Он мечтал. Но теперь ничего не осталось. Желание к жизни словно обрубили. Отрезали хорошо заточенными ножницами судьбы. Скажи, Ёнджо, ты продолжить жить после этого? Ким снова смотрит на своё отражение в зеркале. Пустая и холодная квартира. А он стоит босиком на кафельном полу. Ничего не изменилось. - Ты точно проиграл, - горсть белых крупных таблеток из ладони оказывается во рту, а после - падает в желудок, - А теперь... умри, пожалуйста. Что чувствует врач, который теряет самого себя? Страх? Отчаяние? Опустошённость? Панику? А, может… ничего?