Медведь

Ноги ныли настолько сильно, что хотелось упасть на колени и свалиться в сугроб лицом, уснуть. Холодный воздух обжигал легкие и забирался под одежду, заставляя дрожать, снег — колючий и жесткий бил по лицу, впереди — бескрайняя ледяная пустыня с редкими деревьями, в которую лучше не идти, ведь смерть совсем недалеко и дышит в затылок, заставляя сморщиться и посмотреть по сторонам. Не только Фольке плохо, позади еле-еле тащатся люди, по колено застревая в сугробах, отцы несут своих детей на руках, а жены стараются не отставать.  — Ты ведь тоже устал, нам нужно остановиться, — глубоко дыша и стряхивая снег с плеч сказала Фолька. Больверк повернулся к женщине и молча смотрел, кажется, он думал.  — Нам нельзя надолго останавливаться, это все из-за этого сброда? — он взглядом показал на караван, промолчал и добавил: — ладно, следующим утром нас тут быть не должно. — Фыркнул в бороду варл, презрительно скривившись. Люди и даже варлы обрадовались отдыху и начали располагаться: спихивали снег ногами в сугробы, привязали повозки к деревьям, собирали ветки для небольшого костра, доставали положенные пайки, дети уже нашли себе место для игр, не давая покоя измученным родителям. Больверк вообще не принимал участия в сборах, просто сидел на поваленном бревне, думая о чем-то своем, снег таял на его волосах и те, кажется, начинали закручиваться, Фольке показалось это забавным, но виду она не подала, усаживаясь чуть подальше от костра и доставая свою еду. Между деревьями пурга доставала меньше, теперь снег мирно падал, чуть поблескивая и застревая на сухих листьях. Холодный шум нарушал гогот и разговоры, кто-то, кажется, спорил на то, кто сможет больше выпить, другие держались в стороне, какая-то парочка зажималась в почти голых кустах, а остальные делали вид, что не видят. «Жалкие людишки» — Думал Больверк, уловив шуршание листьев позади и приглушенные стоны, которые человеческий слух не смог бы уловить с такого расстояния.  — Ты совсем что ли охренел?! — вскочила Фолька и с размаху ударила в плечо какому-то невысокому мужчине, — я все видела, отдай мой мед! Тот отшатнулся и чуть ли не завизжал:  — Какой мед?! Я ничего не брал, ты чокнутая! Женщина взяла наглеца за грудки и плотно прижала к дереву.  — Ты вздумал шутить со мной? — прошипела она ему в лицо. От такого напора воришка растерял свою наглость и сглотнул, он очень не хотел показаться слабым перед своими друзьями, тем более испугаться какой-то женщины, конечно, она была воином, но в первую очередь она была женщиной, которая, судя по всему, добивалась своего всегда.  — Отпусти, — мужчина оттолкнул Фольку, наклонился и с некоторой горечью и стыдом достал кружку, спрятанную за сугробом, — на, — он чуть ли не швырнул ее, отчего мед чуть выплеснулся на снег. Та с довольным видом взяла свое и уселась обратно, кажется, кто-то посмеивался, кто-то молчал, насторожившись, но никто не остался равнодушным, кроме Больверка, который знал о наглости и твердости своей боевой, если так можно выразиться, подруги. Под шумок парочка, что зажималась в кустах вылезла и незаметно подсела к остальным, и принялась расспрашивать о том, что произошло. Стало немного темней, кажется, снег повалил еще сильнее и люди с варлами принялись расходиться, укладываться спать, через пару часов стало особенно холодно, вновь колючий снег бил по лицу и приходилось укрываться чем попало, ведь палаток на всех не хватало. Фольке не спалось, она постоянно стряхивала с себя снег и ежилась от холода, осматриваясь по сторонам, в метрах трех от нее лежал огромный варл, его не волновал холод, он фырчал и выдыхал горячий воздух, положив руку под рогатую голову. Черные волосы струились на снег, какие-то пряди обвились вокруг сломанных рогов, на мощном носу таяли снежинки, из-за бороды не было видно остальной части лица, но Фолька почему-то подумала о том, что у Больверка сухие и горячие губы. Такой… красивый. По-звериному. Мощный, сильный, большой и теплый, как медведь. Фолька вновь осмотрелась по сторонам, руки ее окоченели, она не чувствовала пальцев и губ, сердце ее заколотилось быстрее и этот звук стал для нее единственным во вселенной, руки почему-то стали потеть и она ощутила себя ребенком, который собирался нашкодить, прекрасно зная, что его ждет жестокое наказание. Она глубоко вдохнула и немного пододвинулась в сторону Больверка, пугливо осмотрелась и, кажется, в глазах у нее потемнело, руки задрожали, но она продолжила двигаться в его сторону, оказавшись так близко, что слышала его дыхание. Она прислушалась. Только ветер и мирное сопение. Фолька пододвинулась еще ближе и ей показалось, что тот дернулся, из-за чего она чуть ли не вскочила на ноги, придумывая оправдание.  — Показалось. — Прошептала женщина, еле упираясь руками в колючий снег. Она легла на бок лицом к Больверку и стала думать о том, чтоб случайно не уснуть. Не удержавшись, она пододвинулась еще ближе и оказалась на смертельном, таком близком расстоянии, что их носы чуть ли не соприкасались. Вот Больверк открывает глаза, смотрит на нее злобно, хватает за ворот и отбрасывает к дереву, оглушая всех своим звериным ревом. Спит. Фолька где-то внутри ликует, что сейчас она так близко. Что даже может прикоснуться… Кончиком пальца провести по груди или даже коснуться лица, приманивая к себе… Но нет, она и двинуться не смеет, замирая в предвкушении разоблачения. Внезапно Больверк странно поднял руку и загреб Фольку под себя, холодный кончик ее носа уткнулся в горячую грудь и ей казалось, что она сейчас умрет. А утром он скажет ей, что она глупая женщина — слабая и беззащитная, еще и сумасшедшая, раз ей такое привиделось и что порубит ее на мельчайшие кусочки, если она посмеет назвать его по имени.