touch too much

По мнению Дио, то, что происходило между ним и Джонатаном, можно было назвать взаимовыгодным соглашением. Джонатан был похотлив (и опытен), как озабоченный подросток, и бесконечно щедрый Дио мог время от времени ласкать член Джонатана своим ртом. Он делал это нечасто (и из такой ситуации, как можно заметить, Дио извлекал выгоду), поскольку не хотел баловать Джонатана, и, что более важно, он хотел надолго оставлять его терзаться в догадках по этому поводу. В их ночных свиданиях не было никакого смысла, что производило прекрасный эффект на Джонатана, вынуждая постоянно быть на взводе, когда Дио находился рядом. Так Дио извлекал из этого максимум выгоды. Он нависает над Джонатаном, задерживается чуть дольше, чем следовало бы. Когда они одни, он молча гладит внутреннюю сторону бедер Джонатана, горячо дышит и влажно прижимается к его шее. Когда они не одни, он подначивает Джонатана таким образом, чтобы не вызывать подозрений: лениво кусает и облизывает губы так, что Джонатан не может оторвать глаз от его пухлых красных губ; когда он потягивается, то выгибает спину и тихо стонет. Это не было вызывающим, но всегда заставляло Джонатана краснеть и демонстративно закидывать ногу на ногу. Когда Джонатан кончает в рот Дио, он умеет получать столько удовольствия, сколько и сам Дио, наблюдающий за тем, как тот думает об этом. И почти каждую ночь Дио оставляет Джонатана наедине с этими образами. Хотя порой Дио осчастливливает Джонатана тем, что остаётся, и позволяет отыметь себя в рот. Всякий раз, когда кажется, что Джонатан привыкает к однообразию, Дио меняет стратегию. Он прекращает видеться с Джонатаном несколько недель подряд и не говорит ему ни слова, а потом как ни с того ни с сего находит Джонатана одного в кабинете, запирает дверь и залезает под стол. А затем в чуланы, за углы пустых коридоров. Дио искушает и искушает, а Джонатан бормочет и запинается, но никогда не говорит «нет». Вот, чего хочет Дио. Он хочет, чтобы Джонатан был послушным и готовым сделать все, что он скажет. Он желает, чтобы Джонатан любил (или хотел, смотря, что проще) его так, что, доставлять ему, Дио, удовольствие было бы тем же, что и доставлять удовольствие самому себе. Дело в том, что Джонатан очень-очень хорош, и то, что Дио очень-очень влечет к нему — действительно приятный бонус. Это значит, что порой он уступает Джонатану и уделяет внимание мелочам. Глубоко личным, не пошлым вещам. Переплетает их пальцы под столом, кладет голову на плечо Джонатана. Это пустяки, говорит себе Дио, на которые стоит тратить время, чтобы Джонатан не чувствовал себя использованным (однако следует сказать, что Джонатан был менее мнительным, чем считал Дио). Когда в этот раз Дио находится в спальне Джонатана, сидит на его коленях и теребит пояс его штанов, он замечает, что его де-факто любовник выглядит более беспокойным, чем обычно. Руки Джонатана неуверенно лежат на плечах Дио, и большие пальцы поглаживают изгибы его подбородка. Его взгляд в нетерпении мечется по лицу Дио, от его рук у своего паха к его губам. Дио знает, о чем думает Джонатан. — Все нормально. Сделай это. Джонатан тут же теряет дар речи, не веря своим ушам. — Сделать… сделать что? Дио так сильно закатывает глаза, что у него начинает кружиться голова. — Не заставляй меня вечно быть твоим поводырем, ДжоДжо. Я дам тебе поцеловать себя. Я знаю, ты считаешь, что это все будет неправильным, если мы не сделаем этого. Дио решает не упоминать о том, что связь между мужчинами, которые, помимо прочего, были братьями в глазах закона, непристойна (или упоминание о некоторой степени неприличия, которой он хотел добиться). Но он знает, что Джонатан романтик. Поэтому он позволяет ему уделить внимание подобной мелочи. Несмотря на такое отношение Дио, Джонатан искривляется в радостной, как у ребенка, улыбке. Он столь простодушен и искренен, и этого достаточно, чтобы Дио почувствовал себя виноватым (если Дио когда-либо был человеком, способным ощущать чувство вины. А он вообще-то им не был). По крайней мере, Джонатану хватает ума понять, что глупая широкая улыбка не столь соблазнительна, как могла бы быть, и ему удается стереть ее с лица (на самом деле нет). Он наклоняется было к Дио, но тут же останавливается. После нескольких секунд молчаливого зрительного контакта Дио спрашивает: — Ну и? Я жду. Джонатан слегка хмурится. — Разве ты не собираешься… — Ты хочешь, чтобы я взял инициативу на себя? — Нет, нет, это не… ну, если ты хочешь, — уступает Джонатан, слегка отодвигаясь назад. — Просто… обычно, разве ты обычно не закрываешь глаза? Когда целуешься. Дио беззлобно фыркает. Джонатан занимает оборонительную позицию. — Не смейся! Я никогда раньше не делал этого! — Мне следовало догадываться, — довольно говорит Дио. Но он поддается ему. Он закрывает глаза. Спустя мгновение он чувствует легкое прикосновение к своим губам, мимолетную тень нежности. Этого воздушного прикосновения достаточно, чтобы заставить себя открыть глаза и просто посмотреть на Джонатана. — Что это было? — Я… я поцеловал тебя, — отвечает Джонатан, краснея до ушей. — Неправда. Пока Джонатан возмущается и пытается вызвать ответную реакцию, Дио обхватывает его подбородок одной рукой. — Давай я тебе покажу. Он двигается с грацией и быстротой хищной птицы, когда сталкивается с губами ДжоДжо. Джонатан замирает. Все равно что целовать Эрину, с неприязнью вспоминает Дио и готовится к тому, что его оттолкнут, но этого так и не происходит. Вместо этого, когда шок проходит, Джонатан расслабляется и позволяет себе плыть по течению. Дио чувствует, как теплая рука ложится ему на подбородок. Джонатан выдыхает, и воздух из носа свистит над щекой Дио. ДжоДжо бесспорно чуткий партнер, что неплохо, но немного скучно. Дио зажимает нижнюю губу Джонатана между своими и медленно отстраняется. Глаза Джонатана все еще закрыты, а губы разомкнуты. Часть Дио хочет покончить с обязательным проявлением чувств и как можно скорее осквернить чистоту (или то, что от нее осталось) постели Джонатана, но сопротивляться своему желанию, когда Джонатан столь чуток, слишком трудно. Поэтому Дио набрасывается вновь, на этот раз более агрессивно. Джонатан откидывается назад. Дио загоняет его в угол, расставляя руки по обе стороны от него, и получает в ответ вздох, когда оскаливается прямо перед губами Джонатана. ДжоДжо ослабевает оборону, рот приоткрывается, и Дио проникает языком внутрь. Для Джонатана это уже слишком, он с отвращением отодвигается. — Что это было?! — спрашивает он, прижимая ко рту тыльную сторону ладони. — Так делают итальянцы, — Дио объясняет так, будто это самая очевидная в мире вещь. — Мы англичане! Однако уверенность Дио подрывает убеждения Джонатана. — А если я заражусь чем-нибудь? — ДжоДжо, я уверен, нет ничего, что ты мог бы подхватить с моего языка, чего нет на моих губах, — он делает паузу для большей выразительности. — Или заразиться от того, что твой член был у меня во рту. Это грязный ход, но его хватает, чтобы Джонатан смущенно замолчал. Он задумчиво проводит кончиками пальцев по изгибу губ и соглашается: — Хорошо, — говорит он, — ты можешь поцеловать меня, как делают итальянцы. Но не торопись. Думаю, мне придется к этому привыкнуть. На этот раз Дио целует Джонатана всем собой. Его руки находятся по бокам от Джонатана, словно смертельная ловушка, замаскированная под объятия; он прижимается к груди Джонатана, чувствуя, как каждый громкий удар за грудной клеткой Джонатана, стучит о его собственную. Дио исполняет просьбу Джонатана, и целует на этот раз без языка так чувственно, как только может: он посасывает и обдает дыханием, кусает и мнет зубами нежную кожу пухлых губ Джонатана. Джонатан безуспешно пытается не отставать. В то время как Дио целует его, он оседает всем телом на Джонатане, прижимая колени к его крепким бедрам. В этот раз Дио просит разрешения, хотя, если он его получит, оно не будет играть для него никакой роли. Он проводит языком по губам Джонатана. Они немного потрескались, и Дио разминает их так усердно, что они становятся солоновато-сладкими и с оттенком медного привкуса. В любом случае, это не останавливает его, и на этот раз одного нежного движения достаточно, чтобы заставить ДжоДжо со вздохом раскрыть губы. Дио жадно исследует рот Джонатана. Он не настолько трогателен, чтобы получать удовольствие от его привкуса (Джонатан не чистил зубы с тех пор, как ел в последний раз), но одно только осознание того, что Джонатан впустил его в свой рот, придает его ощущениям особый вкус. Язык Дио напорист и ненасытен, а звуки их целующихся губ и выдохи Джонатана в рот Дио опьяняют. Дио ловит себя на том, что наслаждается этим действом гораздо больше, чем ожидал. Как и ДжоДжо, по-видимому, тоже, о чем говорит неприятное ерзание его бедер, когда он пытается скрыть от Дио начинающий твердеть член. Дио любит смотреть, как тот извивается, но ему не хватает терпения, поэтому он ловко опускает руку и нежно сжимает выпуклость Джонатана. Неожиданное прикосновение заставляет Джонатана выдохнуть прямо в рот Дио. Он чувствует быстрое, рваное дыхание Джонатана, пытающегося вернуть себе самообладание. Дио сжимает снова, и ответное движение, которое он получает, действительно прекрасно. Он задается вопросом, сможет ли вечно жить теми звуками, что издает ДжоДжо, когда возбуждение лишает его сил. Дио подключает к работе вторую руку, быстрые пальцы расстегивают пуговицы Джонатана на его брюках. В тот момент, когда он касается шаловливо дергающегося члена, он убирает свой язык из чужого рта. Их губы соединяет нить слюны, которая обрывается и непристойно стекает по подбородку Джонатана. — У меня есть кое-что новенькое для нас этим вечером, ДжоДжо, — заявляет Дио. Его рука двигается медленно, размеренно. Он не думает, что Джонатан откажет ему, в любом случае это не мешает ему распалять его. — В смысле? — Я хочу, чтобы мы стали ближе, — Дио подтверждает свои слова ласковым оглаживанием головки и получает ответное движение бедер Джонатана. — Физически. Хочу почувствовать тебя в себе. Я хочу проглотить тебя целиком, думает он. Хочу съесть тебя живьем. — Ох, — выдыхает Джонатан. Его плечи расслабляются, но мышцы пресса продолжают сжиматься; его бедра покачиваются, подстраиваясь под движения руки Дио. — Ты ведь понимаешь, к чему я клоню? — Дио кусает ямочки на щеках Джонатана острыми белыми зубами, ожидая услышать ответ. Джонатан простодушный и порядочный, но не глупый. Дио знает — по крайней мере, надеется, — что Джонатан знает об интимной связи между мужчинами и хорошо разбирается в этой теме и Дио не придется просвещать его в ней. Но Джонатан никогда не упускал возможности превзойти ожидания Дио. — Мы мужчины, — возражает он. — Это не… я не могу быть столь близок с тобой. Его дыхание прерывается от удовольствия, и от того, как Дио сжимает его член, все его возражения едва ли звучат убедительно. Дио вздыхает про себя и продолжает давить. — Есть много способов любить другого человека, ДжоДжо. Он двигается ягодицами к бедрам Джонатана и обратно к голеням. Естественно, ДжоДжо не настолько глуп, чтобы отвергнуть это приглашение. Джонатан скулит и зажмуривает глаза. Дио читает его как раскрытую книгу и знает, что сейчас в нем чопорные джентльменские манеры борются с природным животным инстинктом. — Разве… разве это не мерзко? — спрашивает он. Затем он уточняет понизившимся до шепота голосом, будто ему стыдно произносить само это слово: — Мужеложство, я имею в виду. Дио обхватывает пальцами свободной руки одну руку ДжоДжо и кладет ее себе на бедро. — Я давно к этому готовился. Следующая фраза вылетает из его рта, как смертельная пуля. — Моя дырочка настолько чистая, что из нее можно есть. Слова действуют именно так, как рассчитывает Дио, и член Джонатана пульсирует в его руке. Джонатан всхлипывает (Дио не лжет и задумывается, действительно ли он сможет заставить Джонатана вылизать себя изнутри; представляет его жаркий, влажный язык, проникающий в него… Это выглядит очень заманчиво, но он оставляет эту мысль на потом, или нет, для следующих вечеров. Погружать Джонатана в разврат лучше постепенно). Джонатан пытается найти предлог, чтобы сразу же не поддаться искушению: — Разве это не будет больно? Я не хочу навредить тебе. Хочу, чтобы тебе было так же приятно, как и мне. И эти абсолютно невинные слова звучат так очаровательно по сравнению с тем, что говорит Дио, но в устах Джонатана они выглядят неприлично. Но это именно то, что Дио нравится в Джонатане. Развращать его и превращать в похотливого зверя не было бы так забавно, если бы ему это легко удавалось. — Сейчас я покажу тебе кое-что. Он убирает свою руку с члена Джонатана (и смакует легкий вздох разочарования, который Джонатан невольно испускает), чтобы расстегнуть и стащить с себя брюки. Он стягивает их до лодыжек и копается рядом с ними, пока не находит то, что ищет, — в одном из его карманов лежит маленькая стеклянная бутылочка. Он откупоривает ее и спрашивает: — Ты хорошо знаешь анатомию, ДжоДжо? — Я не уверен. Взгляд Джонатана бегает от бутылочки к стоящему члену Дио. Он не знает, что полагается делать в данной ситуации, но он хочет занять чем-нибудь свои руки и кладет их на бедра Дио. — В теле мужчины есть определенное место… вот, дай мне свои пальцы, — он берет правую руку Джонатана и смазывает его указательный и средний пальцы маслом из бутылочки. Оно теплое оттого, что весь вечер пролежало у Дио в кармане. Он водит смазанной рукой вперед и назад, скользя пальцами Джонатана между ягодиц. Джонатан задыхается вдохом. Дио сжимает собственными пальцами костяшки на пальцах Джонатана и прижимает скользкий кончик указательного пальца ко входу. Конечно, Дио уже делал это с собой ранее, но ощущение пальцев Джонатана совершенно иное. Они толще его собственных, и, в отличие от Дио, который точно знает, куда надавливать и направлять пальцы, Джонатан понятия не имеет, что он делает. Он позволяет Дио вести себя. Когда пальцы Джонатана преодолевают колечко мышц, он нервно прикусывает губу, как будто те проникают в него самого (о чем Дио не жалеет — видеть Джонатана таким возбужденным само по себе доставляет огромное удовольствие). Дио толкает пальцы дальше, медленно и наслаждается ощущением того, что его растягивает кто-то другой, а не он сам. — Еще чуть-чуть, — выдыхает он, удивляясь тому, что сам запыхался. Джонатан сглатывает и кивает. Дио вводит пальцы по первую фалангу и чувствует, как его живот сжимается в предвкушении. Он не думал, что так быстро возбудится. Не то чтобы с этим были проблемы. Он толкает дальше и дальше ко второй костяшке, выгибает пальцы Джонатана под нужным углом… да, именно здесь, он внезапно вздрагивает, и ему приходится поддержать себя свободной рукой. — Вот оно, вот это место, — выдыхает он. Он снова надавливает на пальцы Джонатана и урчит от тепла, которое устремляется прямо к кончику его члена. Он так занят своими мыслями, что не замечает, как в какой-то момент закрывает глаза. Он распахивает их и видит ДжоДжо: его рот раскрыт, будто зачарованный тем, как Дио тонет в наслаждении. — Видишь? — усмехается Дио, отпуская руку Джонатана. — Именно здесь… ты можешь трахать меня, прямо как женщину, если будешь попадать по этому месту. Введи еще один палец, — приказывает он. Джонатан нервничает, но все же берет себя в руки и подчиняется. Это приятно, даже слишком. Джонатан так стремится угодить своему партнеру, что не дразнит его и не сдерживается сам. Он нежно массирует сладкий бугорок Дио, заставляя того напрягаться и вздрагивать, и Дио боится, что с таким успехом он кончит быстрее, чем член Джонатана войдет в него. — Ладно, хватит… этого достаточно, — бормочет он. Джонатан пугается. — Я сделал тебе больно? — Нет, нет, — заверяет его Дио (но и не говорит обратного; он знает, что Джонатану было приятно доставлять ему удовольствие, но он пока не хочет раскрывать все свои карты). — Просто дай мне немного раскрыть себя. Вот. Он протягивает стеклянную бутылочку Джонатану. — Смажь себя. Свой член, я имею в виду. (С любым другим партнером Дио не чувствовал бы необходимости уточнять, но он сомневался, что Джонатан смог бы сложить дважды два, зайди речь о плотских наслаждениях). Дио смазывает маслом пальцы (они тоньше, чем у Джонатана, но, в любом случае, ему понадобится больше двух) и начинает раскрывать себя обеими руками. Джонатан уже распалил его, но этого недостаточно: Дио хорошо знает член Джонатана, и он гораздо толще двух пальцев. Он подготавливал себя пальцами и игрушками, но в реальности член выглядит гораздо внушительнее; Джонатан все еще лежит под ним, и Дио чувствует головку его твердого члена: скользкая от масла, теперь она касается тыльной стороны его бедер. Каждый раз, когда он двигается и задевает ее, он слышит, как Джонатан выдыхает через нос, и его дырочка становится податливее. Дио раздвигает в себе как ножницы два пальца, затем три; он использует указательный палец второй руки, чтобы раскрыть себя, насколько может, и не сделать себе больно (чего, благодаря практике, вполне достаточно). — Ладно, — наконец, говорит он. Напряженный, Джонатан застывает в предвкушении, и его руки возвращаются на свое законное место на бедрах Дио. Тот садится прямо, опирается одной рукой сзади о колено Джонатана, а второй продолжает растягивать себя. Он встречается с Джонатаном взглядом и спрашивает: — Ты готов? Джонатан медленно кивает, что Дио принимает за «вообще-то нет, но продолжай». Что он и делает. — Подержи его для меня, — командует он. Джонатану требуется доля секунды, чтобы понять, что от него просят, прежде чем он протягивает руку к основанию члена и фиксирует его. Дио опускается, пока не чувствует влажную головку напротив своего растянутого входа. Он закусывает губу, дождавшись момента истины, и напрягает бедра. Член Джонатана толкается внутрь и наружу, проскальзывая сквозь колечко мышц. Дио уже заполнял себя до конца, но настоящим партнером — никогда. Ни разу — самим Джонатаном. Осознание того, что внутри него ДжоДжо, что сам ДжоДжо излучает жар под ним и между его бедер, заставляет член Дио дернуться. Он выдыхает с тихим, едва слышным «ах», когда опускается и чувствует, как Джонатан дюйм за дюймом входит в него, растягивая его, заполняя его. Он наклоняется вперед и опирается обеими руками о его грудь. Джонатан еще и наполовину не вошел в него, а Дио уже чувствует, что вот-вот кончит. Член Джонатана не просто длинный, он толстый; большой и твердый, и Дио кажется, что он порвет его. Он ворчит и сбавляет скорость, чтобы не навредить себе. Руки Джонатана сжимают бедра Дио мертвой хваткой, пальцы так глубоко впиваются в его мягкую кожу, что Дио задумывается, останутся ли на ней синяки. Одного этого достаточно, чтобы подстегнуть его. Если он был настолько возбужден еще до того, как в него полностью вошли, черт, он просто сойдет с ума еще до того, как закончится эта ночь. Дио опускается все ниже и ниже, раз или два он делает паузу, чтобы перевести дыхание. Кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем он чувствует под собой бедра Джонатана, и затем он расслабляется. Джонатан полностью в нем, и Дио кажется, что в него вошли по самые легкие. Ощущение того, что в него вошли до самого основания, потрясающе, и Дио дает себе привыкнуть к нему. Не двигаясь обратно вверх, Дио шевелит бедрами вперед и назад. Джонатан постанывает, и Дио чувствует, как вибрация гудит внутри него, гудит по всему его телу. — Господи, ДжоДжо, ты просто огромный, — стонет Дио, водя бедрами и сжимаясь внутри. Джонатан имеет абсолютную наглость выглядеть смущенным в ответ на это замечание. — Из-извини, — бормочет он, будто не знает, что ответить. Дио тихо смеется и переносит свой вес на предплечья, чтобы вновь подняться. На этот раз он двигается быстрее, но все еще осторожно. Когда член Джонатана почти выходит из него, оставаясь внутри лишь головкой, он чувствует себя опустошенным; он чувствует себя сосудом, вылепленным для того, чтобы принять в себя Джонатана, и когда его нет в нем, он явственно ощущает эту незаконченность. Поэтому он насаживается обратно, еще более неожиданно. Его собственный член качается в такт движениям. Джонатан издает сдавленный хрип и двигает бедрами вверх, навстречу Дио. — Хороший мальчик! — хвалит Дио. Он снова приподнимается, немного быстрее, а потом снова опускается, еще быстрее. Когда Дио подстраивается под ритм, ему становится неудобно опираться о грудь Джонатана, и поэтому он меняет позу под себя. Он садится прямо, выгибается в пояснице и опирается руками сзади себя о бедра Джонатана. Дио чувствует, как под иным углом Джонатан глубже входит в него, и ему приходится прикусить губу, чтобы не застонать в голос. А еще перед ним раскрывается прекрасный вид: Дио находится в выгодном положении, с которого он видит разложенного под ним Джонатана, его широкую грудь, поднимающуюся каждым рваным вздохом, мышцы его предплечий двигаются каждый раз, когда он сжимает пальцы на бедрах Дио. А какое у него сейчас лицо… Его рот так бесстыдно раскрыт, что Дио удивлен, как с него не начинает капать слюна. Его взгляд напряжен, его зрачки расширены, когда он смотрит в то место, где бедра Дио соприкасаются с его собственными бедрами. Вот, что нравится ДжоДжо, — думает Дио — ДжоДжо, попавшемуся в его ловушку, потерявшему от удовольствия рассудок и всецело находящемуся в его власти. Дио вновь наращивает темп, упиваясь сдавленными стонами, которые он вытягивает из Джонатана, когда начинает двигаться. Когда он полностью насаживается на его член, головка не столько не задевает простату (это невозможно просто из-за его огромных размеров), сколько просто настойчиво трется о нее, но, несмотря на это, Дио вскрикивает. Он чувствует теплую обволакивающую тяжесть в животе, которая заставляет его член пульсировать и капать смазкой на пресс Джонатана. — ДжоДжо, смотри, — подзадоривает он (не то чтобы Джонатану нужно было об этом говорить; он завороженно смотрит, как Дио полностью принимает в себя его член). Он кладет его ладонь себе на живот и обращает внимание Джонатана на то место под пупком, где под кожей выпирает член. — Смотри, что ты со мной делаешь, — дразнит он. Он убеждается, что Джонатан видит, как выпуклость исчезает, когда он приподнимается, и появляется снова, когда он опускается. — Смотри, как ты заполняешь меня. Джонатан выдыхает, вздрагивает и шепчет:  — Боже, Дио. Но Дио этого недостаточно. Ему нужно услышать больше. — Говори, ДжоДжо, — приказывает он. — Говори со мной. Расскажи, каково это. Дио знает, что никогда не сможет заставить Джонатана сказать что-нибудь действительно грязное, но он вполне может попытаться. По крайней мере, ему приятно смотреть, как Джонатан пытается сказать подобное. — Это как… — начинает Джонатан, но потом передумывает. — Это… Дио выжидающе покачивает бедрами. Джонатан судорожно вздыхает. — Дио, ты прекрасен, — ему почти удается произнести это, но чересчур нежно и совсем не так похотливо, как надеялся Дио. — Ну же, ты можешь лучше, — говорит Дио. — Я хочу услышать, насколько тебе приятно трахать меня. Джонатан вертит головой в знак протеста (но его руки все еще сдавливают, все еще сжимают ягодицы Дио, как последний на земле спасательный круг, за который он может схватиться). Дио немного разочарованно вздыхает. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — говорит он. — Смотри на меня, когда я верхом на тебе. Джонатан не может заставить себя посмотреть Дио в глаза. Но как разумный компромиссный вариант он действительно начинает говорить. — Ты такой узкий, — говорит он дрожащим голосом. — И такой горячий. Дио, мне кажется, я сейчас умру. Это звучит так честно и искренне, что Дио смеется — это больше похоже на хихиканье, — но когда Джонатан в ответ резко приподнимает бедра, на всю длину толкаясь в Дио, чего тот не ждет, ему приходится задохнуться. Он не думал, что заставит ДжоДжо сделать это сегодняшним вечером, впрочем, почему бы и нет. На самом деле это лишь сбережет силы Дио. — Повтори, — затаив дыхание, говорит Дио, — как ты сделал, еще раз. Он будто вымаливает. Но это срабатывает. Джонатан несколько раз двигается внутри него в настойчивом темпе, пока не привыкает и не находит нужный ритм. Его хватка на ягодицах Дио становится менее отчаянной и более властной, он двигает своими бедрами вверх и вниз, самостоятельно задавая темп. И сейчас он смотрит, прикусив губу, наблюдает, как Дио скачет на его члене. — Вот так? — спрашивает он тихим голосом. — Да, — Дио шипит вперемежку с всхлипывающими вздохами, — именно так, Боже. Когда Джонатану не хватает опыта, он просто восполняет его своим усердием. Дио направляет его, давая понять, когда он хочет, чтобы его трахали сильнее, быстрее, и Джонатан подчиняется. Он толкается с такой силой, что Дио выгибается в спине и его пальцы впиваются в напряженные бедра Джонатана. И Дио хвалит его. — О боже, ох, ох черт… да, да, да, здесь, именно здесь, ох, — бормочет он, все больше и больше сходя с ума, когда член Джонатана растягивает его задницу и посылает разряды вверх по позвоночнику. Будь он в другом настроении, он был бы унижен той легкостью, с которой Джонатан повернул ситуацию в свою пользу (даже не собираясь этого делать). Но только не сейчас. Ему не хватает сил для раздумий, пока его трахают. Джонатан слегка ерзает, в то время как Дио все еще сидит прямо на его коленях, прямо на его члене. Он внезапно сокращает расстояние, приближается к лицу Дио, но прежде чем тот успевает отшатнуться, он с силой толкается в него. Новый угол, под которым он входит, необычный, и Дио стонет. — Так нормально? — спрашивает Джонатан. Дио понимает, что не может четко и ясно ответить, поэтому кивает. Джонатан выдыхает и входит в него снова, и снова, и снова, вновь находя ритм. Дио крепко обхватывает ногами талию Джонатана и делает все возможное, чтобы с каждым толчком его член проникал все глубже и глубже. Голова Дио откидывается назад, он едва осознает, что у него распахивается рот, что по нему неаккуратно стекает слюна и что он вскрикивает каждый раз, как толстый член Джонатана задевает сладкую точку внутри него. Дио чувствует, как внизу живота нарастает теплое, приятное давление, и он чувствует тяжесть с каждым разом, как кончик его члена трется о пресс Джонатана. — ДжоДжо-о-о, — невнятно бормочет он, — почти, почти. И прежде чем он успевает произнести связную фразу, Джонатан ускоряет ритм. Раз, другой, и на третьем толчке Дио чувствует, как что-то внутри него не выдерживает, и он неряшливо кончает на живот Джонатана и свой. Джонатан замедляется, но продолжает непрерывно толкаться внутрь, пока Дио переживает оргазм. Его голос дрожит, а пальцы ног сжимаются за спиной Джонатана. Дио теряется в прострации. Он падает навзничь, его плечи подпрыгивают, когда он ударяется о матрас, грудь вздымается, все тело расслаблено. Он чувствует себя так, будто его поразили электрошокером. — Ты еще не кончил, — говорит он тихо, но разборчиво. — Я справлюсь с этим сам. Дио крепче сжимает его бедра: — Кончи в меня, — требует он. — Я хочу, чтобы ты сделал это. Дыхание Джонатана прерывается: — Ты уверен? Дио прикусывает губу и расплывается в хищном оскале, прижимая колени к груди. Он широко раздвигает бедра, чтобы Джонатан увидел его член, обмякший, испачканный в сперме, и его дырочку, розовую, растянутую, в которую наполовину входит член Джонатана. — Давай же, — говорит он, — ты не сделаешь мне больно. Джонатан делает глубокий вдох, как будто собирается с духом. Он сжимает бедра Дио, и под кончиками его пальцев на коже появляются мягкие, бледные ямочки. — Трахни меня, — приказывает Дио, — как тебе действительно хочется. Джонатан сглатывает и послушно кивает. Он ерзает, становясь на колени на постели и упираясь ими в нее. А затем он начинает действительно трахать Дио. Так быстро, как только может, и так жестко, что ягодицы Дио подпрыгивают каждый раз, когда он толкается бедрами вперед. После оргазма Дио столь чувствителен, что его ноги рефлекторно вздрагивают каждый раз, когда член Джонатана заполняет его. Хотя на самом деле это не больно; это больше похоже на легкие электрические толчки в животе. Он почти ничего вокруг не замечает, потому что смотреть на Джонатана просто невыносимо. Он тяжело дышит, почти рыча при каждом толчке бедер, и весь блестит от пота. Под кожей гипнотически двигаются мышцы живота. Дио откидывается назад, наслаждаясь этим зрелищем и приятным теплом после оргазма. — О… о Боже, — бормочет Джонатан. Его пальцы впиваются в бедра Дио. — О Боже, Дио, ох. Он всхлипывает и на мгновение теряет ритм, когда вздрагивает всем телом, а затем полностью погружается в Дио и тихо стонет. Дио все еще находится в приятном оцепенении, но он чувствует, как член Джонатана пульсирует и изливается в него, заполняя спермой. Внутри Дио все непроизвольно пульсирует, и Джонатан толкается в него несколько раз, пока кончает. Он не выходит из Дио, пока не обмякает в нем. Обессиленный, он падает на подушки. Дио вытягивает ноги и чувствует, как бедра становятся влажными, когда масло и сперма вытекают из его растянутой задницы. — Отлично сработано, ДжоДжо, — более чем снисходительно хвалит, задыхаясь, Дио. — Это ведь не так уж и плохо, правда? — Это было… — Джонатан замолкает. Дио смотрит в потолок и все, что он слышит, — это ровное, тяжелое дыхание Джонатана. — Хорошо. Очень. То есть спасибо. Дио фыркает. — Всегда пожалуйста. Около минуты тишина нависает над ними, над каждым на противоположных сторонах постели. Затем Джонатан говорит «эй», и Дио садится. Джонатан выглядит немного взволнованным. — Можно тебя снова поцеловать? — Затем он быстро добавляет, — если ты хочешь. Дио ждет какое-то время, чтобы Джонатан услышал, как нелепо это звучало со стороны. Но он соглашается, переползает на сторону Джонатана и аккуратно прижимается к его боку. Джонатан сдвигается, чтобы удобнее прижаться ко рту Дио — мягко, целомудренно, без языка и зубов. Это приятно, и Дио расстроен тем, как мало ему надо. Джонатан свободно кладет руку на живот Дио. — Тебе не обязательно уходить, ты же знаешь, — говорит он. — Можешь провести здесь остаток ночи. Я не думаю, что кто-то будет искать тебя, ведь ты рано встаешь. — А ты хочешь, чтобы я остался? — Дио старается, чтобы его голос звучал как можно более холодно и отстраненно. — Я не возражаю. Дио стоически смотрит на него, а Джонатан лениво поглаживает его талию. — Я тоже не возражаю, — наконец, говорит он. Джонатан устало улыбается, он слишком вымотан, чтобы чувствовать, как кружится его голова. — Хорошо, — он притягивает Дио чуть ближе к себе. — Я рад, что ты не возражаешь. Широкая, теплая грудь Джонатана кажется Дио теплее и комфортнее.