Я под водой, но продолжаю дышать

      Когда Иен чувствовал острое жжение в носу и глотке — одно из последних ощущений его жизни, как он думал, — то не ожидал, что после наступления темноты вновь увидит... Увидит.       Он открыл глаза. Веки поднялись тяжело, туго, а перед глазами было только размытое сине-зелёно-чёрное пространство. Зрачки нервно задвигались, когда взгляд забегал из стороны в сторону, и Иен ощутил лёгкое давление на глазных яблоках при их движении. Он моргнул. Это была вода. Вокруг него была вода. Руки непроизвольно вздёрнулись в разные стороны, как при последнем жгучем вдохе, когда Иен думал, знал, что умирает. Но он только взбил верхний слой ила и почвы, на которых лежал всё это время. Под водой. Закрыв глаза, Иен вдохнул и захотел в этот же момент почувствовать, как сердце дребезжит от страха или как лёгкие разрываются от несоответствующего их наполнения. Всё, что он получил, это привычное ощущение того, как вздымается и опускается его живот и грудь. Это был чёртов сюр.       Заставив своё тело двигаться (что было до безобразия привычно, будто бы он не умирал в своих последних воспоминаниях), Иен оттолкнулся и плавно скользнул в окружающей его толще воды, делая мощные гребки руками и плывя вверх. Блики неяркого света выглядели мутными из-под воды, словно сверху есть толстый слой грязного стекла.       Наконец вынырнув, Иен оглянулся, узнавая это место. Впервые за эти несколько минут его состояние говорило, что это не сон: пальцы охватила мелкая дрожь даже несмотря на то, что вода ощущалась приятно тёплой, такой, как слегка подогретое молоко обволакивало язык. Больше всего на свете Иену сейчас нужна была твёрдая земля под ногами, и не только в метафорическом смысле. Поэтому он тут же двинулся в сторону берега, с которого был выброшен несколько часов, или дней, или недель или... Неважно, Иен не знает, сколько прошло с последнего его осознанно прожитого момента. Он буквально не знает ничего, что бы ему помогло сейчас собрать мысли в кучу, так что нужно начать с малого — выбраться из этой чёртовой воды.       Действия, которые он совершал, в голове проносились в обратном порядке, в порядке страшного воспоминания. Иен приближается к берегу, уже чувствуя смену давления — руки соскальзывают в последней попытке удержаться на поверхности. Пальцы цепляются за сочную поросль прибрежной травы — его тело ударяется о гладь воды и немедленно погружается глубже. Пальцы ног застревают в вязкой глине, скрючиваются, чтобы можно было оттолкнуться и поднять себя на выступ — мощный толчок в спину и  руки, сжимающие голову и одно плечо Иена надёжно под водой.        Сидя на траве в растянутых от воды одеждах, Иена затапливает паника, и он рад, что её не было, пока он не оказался в безопасном месте на суше.       Озёрная вода продолжала стекать с него без намёка на ближайшее иссыхание, и шум небольших ручейков и остаточных от них капель, разбивающихся о землю, начал оглушать отвратительно пустое сознание Иена, пока он сидел в нескольких метрах от водоёма, прижавшись к одинокому на этой поляне валуну. Микки бросил его в эту воду, в это озеро, и его подёрнутый влагой и злостью взгляд отпечатался в мозге Иена.       Слишком много жидкости за последнее время.       Сердце Иена показало признаки жизни, однако не самым приятным способом. Парень ни за что бы не хотел чувствовать его так — как будто мышцу свело в сильнейшем спазме, вместе с этим сдавливая горло, не давая нормально пропустить воздух в лёгкие. Он и не подозревал, что ему придётся столкнуться с последствиями того кошмара, который устроил им Терри. Сын пса, готовый разменять чьё угодно счастье, чью угодно жизнь ради того, чтобы всё было по его правилам. Грёбаный комплекс Бога, не иначе. Что ж, это только доказывает, что Бог — жестокий эгоистичный ублюдок.       Дав себе ещё несколько минут, чтобы вдоволь упиться ненавистью к этому человеку, Иен взял себя в руки. Ему нужно увидеть Микки, нужно дать ему понять, что он жив, что Микки не убил его. Блядь, это слишком странно. Почему он не мёртв?       Растопырив пальцы перед своим лицом, Иен вглядывался, пытаясь увидеть какие-то изменения, но его руки оставались такими же привычными, как в любой другой день. Под ногтями была грязь, а на запястьях налипли тонкие полоски озёрных водорослей, которые в свете луны выглядели как размазанная по коже чёрная краска. Разочарованно опустив руки, Иен глубоко вздохнул. И вспомнил, как точно такой же вдох сделал под водой. Он дышал под водой. Нахмурившись, Иен поднялся с насиженного места, опять подходя к берегу и всей душой проклиная это место, но в порыве добыть хоть какую-то информацию падает на колени, прижимается грудью к земле, чуть свешивая голову над тёмной водой и упираясь ладонями в край суши, придерживая себя.       Не долго думая, он опускает лицо под воду. В этот раз открыть глаза было страшно, потому Иен просто вдыхает, ощущая поток жидкости, проникающий в носоглотку и затапливающий полость рта. Он чувствует, как он движется вдоль позвоночника по трахее и расщепляется, наполняя каждую альвеолу его лёгких. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Пальцы опять начинают дрожать.       Иен выныривает и отплёвывается, хотя, очевидно, это для него не жизненно необходимо. Что за чертовщина происходит?!       – Блядь, блядь, блядь... Ну нахуй... – его голос звучит привычно, если не считать откровенно звенящий в нём испуг.       – Вау, как красноречиво.       Иен отрывисто вскрикивает и чуть не валится обратно в воду, но чужая рука дёргает его в противоположную сторону, и Иен тут же встаёт в полный рост, отходя на добрых три метра от этого, э, парня?       Они минуту стояли молча, не отрывая друг от друга взгляда, пока незнакомец не вздыхает обречённо, скуксив лицо, и говорит:       – Добро пожаловать в нашу компанию «Русалки и КО», – говорит парень монотонно.       – Р... Что?..       – Очнись уже, олух, – раздражённо выплёвает он, пока Иен продолжает таращиться на него. – Ты не понял, что с тобой произошло? Ничего не чувствуешь странного, типа, ты проснулся на дне озера и можешь дышать под водой, а ещё /ты должен был быть мёртв/, но ты нихуёво так жив, ага?       Иен замедленно моргнул, усваивая, что ему сказал этот слишком недовольный и слишком дерзкий некто. Некто тряхнул головой, отчего его волосы рассыпались, образуя подобие чёлки.       – Ладно, Простачок, начнём ещё раз. Меня зовут Ривен, сегодня я твой гид в преимущественно женское царство...       Иен останавливает его, махая рукой и делая ещё пару шагов назад.       – Русалки? Что за нахуй?       – Ты утонул, к тому же не по своей воле, а матушка-природа родила тебя обратно. – в глазах Ривена буквально читалось «думай реще, тупица», но при этом он не скупился на объяснения. – Это всё... языческая хрень, ясно? В смысле, если говорить человеческим языком, ха.       – То есть это как... Я воскрес? – пальцы Иена нервно расчёсывают сырые волосы, убирая выпавшие пряди с лица.       – То есть ты стал нечистью, дубина.       Ёбаный нахуй. Это явно было перебором. Но Иен не мог отрицать всего того, что уже произошло, что он сам увидел и заметил. Ладно, возможно, он продолжал надеяться, что это какой-то сон или галлюцинация (он бы очень хотел, чтобы то, что произошло перед его становлением, э-эм, русалом? было бы галлюцинацией), но реальность была слишком реально пугающей, чтобы быть даже очередным кошмаром.       Ривен быстро сокращает между ними расстояние и бьёт ладонью по плечу так, что Иен чуть не валится на землю.       – Чё это?!       – Не спишь.       Иен испугался, думая, что этот парень читает его мысли, но тот опровергает его догадку:       – Я неделю ходил и думал, что это какой-то хренов приход, но нет. – Иен промолчал. – Тебе надо переодеться, у меня есть спизженные шмотки. Ты, конечно, не простудишься, но натрёшь себе всё знатно, прежде чем твоё барахло высохнет.       Что ж, Иен был не против избавиться от ощущения липкой сырой одежды на себе.       – Ривен? – неуверенно спрашивает Иен своего сопровождающего, пока они двигались в сторону неплотно засаженного леса. Тот поднимет брови, ожидая продолжения. – И что всё это значит?       – Это значит, что теперь ты дух природы, как и все мы тут.       – Вас много?       Ривен смеётся, прежде чем ответить.       – О, достаточно, чтобы не заскучать от заебонов каждого. – он делает паузу, увидев поваленный наземь ствол дерева, и мигом становится серьёзным. Иен наблюдал, как парень бережно проводит по сухой коре пальцами. – Опять эти малолетние ублюдки.       – Кто-то делает это нарочно?       – Да, мелкая кучка не местных.       – Вот чёрт...       – Знаешь, вообще-то я рад, что ты у нас новенький, – бодро начал Ривен, – хотя причина твоего присоединения в любом случае будет дерьмо: смерть — дерьмовая штука. Но наконец-то это не ещё одна девка, серьёзно.       Ривен усмехнулся своим словам, пока Иен шёл рядом с ним, всматриваясь в ночной лес.       – То есть, я мёртв?       – Ага, парень.       – Иен.       – Приятно познакомиться, Иен. – Ривен останавливается, разворачиваясь лицом к нему. – Тусуйся рядом со мной, и мы разберёмся, чтобы у тебя не было проблем, окей?       В горле резко образовался комок, и Иен просто кивнул. Если у него есть возможность не иметь проблемы, он воспользуется ею. Как бы он хотел воспользоваться своей возможностью ходить, чтобы, ну да, прийти к Микки.       Ривен хлопнул его по спине в дружественном жесте и подтолкнул, призывая идти дальше.       И Иен испугался бы своей покорности, следуя за ним дальше, только вот всё ещё работающее сердце, мозг, лёгкие, в конце концов, чувствовались слишком живыми для простого человека, пролежавшего под водой хрен знает сколько. Ёбаная сказка братьев Гримм, не иначе. Микки придётся подождать, пока Иен не будет уверен, что всё это дерьмо безопасно для него. Для них обоих.       – Расскажешь, как всё это работает?       – Обязательно, но позже. Нужно тебя представить.