Соблазн двойной, без сахара

Открыла глаза и уже через секунду все осознала. Осознанию помогли мужские руки, обнимающие меня с двух сторон. Осторожно повернула голову вправо: Чимин тихо посапывает, а волосы в невероятном бардаке, отчего хочется потянуться и пригладить. Посмотрела влево: Чонгук спит бесшумно, а темные пряди упали на лоб, делая из него почти подростка. Снова уставилась в потолок и затаила дыхание, боясь разбудить монстров до того, как я буду готова ко встрече с монстрами. Допинывать себя излишней рефлексией я не собиралась, но как-то все равно придавливало. Чонгук– мой начальник! Уже в понедельник я буду готовить ему кофе и приносить документы! С каким, интересно, лицом? Да и Чимин постоянно в поле зрения, а у того хватит наглости напоминать о чем угодно и сколько угодно раз, если это будет повышать ему настроение. Да и понадобится ли напоминать? Произошедшее ночью было приятным и стыдным. Жутко приятным и зверски стыдным… Да, рефлексия меня добьет. Лучше подумать о том, что делать прямо сейчас. Итак, их двое, и нет никакой возможности выбрать одного. Невыносимо разные, и как раз по этой причине сумевшие занять все мои мысли: просто Чимин справа, а Чонгук слева. А у мозга всего два полушария, перевес невозможен. Соми где-то в другой комнате – спит себе преспокойно, о таких треволнениях и не подозревает. Я в мужской рубашке, даже трусики вчера свои не разыскала. Чонгук и Чимин в штанах. Похоже, это самая лучшая новость за утро. Протяжно выдохнула, и тотчас услышала спокойное: - Проснулась? Я глянула на Чонгука – он не выглядел так, будто только что крепко спал. Я не удивилась – наверное, он из тех, кто просыпается за несколько секунд и сразу бодрым. Но сейчас начальник улыбался. Начальник… Я начала краснеть и все же выдавила шепотом: - Я так неловко себя чувствую. Он вместо ответа приподнял руку с моего живота и повел пальцем вверх. Лишь коснулся груди, но сосок уже начал напрягаться. Чонгук, заметив такую реакцию, улыбнулся шире. И, уже глядя мне пристально в глаза, повел тем же пальцем вниз, перескочил через запястье Чимина и дотронулся до края рубашки, которая едва прикрывала интимное место. Я знала, что он собирается делать дальше… - Не надо, - выдохнула резко и перехватила его ладонь. - Почему вдруг? Тебе уже все равно неловко, сама призналась, так что ситуация не изменится. - Чонгук! – я продолжала сжимать его пальцы. – Дай мне хоть немного времени для адаптации. - Это игра такая, Ксюш, - с лукавой улыбкой шептал он. – Называется «Не разбуди Чимина». Его по утрам не добудишься, так что, считай, у тебя огромная фора. Я не могла не ответить на его иронию: - А что будет, если я проиграю? - В смысле, если его разбудишь? Уверен, тогда нас сразу станет двое – тех, кто будет делать тебе неловко, - и рассмеялся тихо. - Чонгук! Но он неожиданно развернул кисть, и запястье легко вынырнуло из моего захвата. Пальцы пробежали вниз по голому бедру, заставив меня судорожно выдохнуть. Чимин что-то сонно буркнул, сгреб меня в охапку и с силой прижал к себе спиной. Уткнулся носом в волосы и продолжил мирно сопеть. Я, замерев, наблюдала за беззвучно смеющимся Чонгуком. - Ты чуть всю миссию не провалила, Ксюш! Держи себя в руках. Сложно держать себя в руках, когда один тебя крепко прижимает, даже не просыпаясь, а другой пользуется ситуацией. Да с такой хитрющей физиономией, как будто ему пообещали сладкое – осталось только взять. Но он и не делал ничего экстремального, потому я просто расслабилась. Пальцы на бедре, перескакивают на ткань рубашки, останавливаются чуть выше талии, над рукой Чимина, после чего горячая ладонь расправляется и с силой сжимает. Еще выше – такими же нежными, едва уловимыми касаниями. Следующая остановка на пуговичках на груди. Он расстегивает быстро, не отрывая взгляда от моего, а я снова перехватываю его руку – заставляю отступить. Ответом на мое действие Чонгук пододвигается ко мне ближе – почти впритык. Лицо напротив моего и слишком близко губы, но не целует, а я уж не против, чтобы поцеловал. И в какой-то момент я теряю бдительность, поскольку чувствую, как пальцы касаются уже голой кожи, ладонь скользит в расстегнутую рубашку и накрывает грудь, сжимая сосок между пальцами. Дышать становится немного труднее. Теперь я уже не хочу останавливать, а наоборот, мечтаю податься немного вперед и все-таки дотянуться до его губ. Он тоже начинает дышать иначе – как-то поверхностно, немного рвано. И ласкает мою грудь уже с нажимом, почти ритмично, отчего хочется стонать. - Тихо, - шепчет Чонгук, хотя я, кажется, и не издала ни единого звука. – Правила, помнишь? Но мне хочется коснуться его губ. Вот так, оставаясь в объятиях Чимина, поцеловать Чонгука. И как только я решаюсь, он вдруг оставляет мою грудь в покое. Я выдыхаю недовольно, но сразу же растворяюсь в новой ласке – пальцы нежно поглаживают ключицы, шею, ненадолго замирают на скуле. - Поцелуй, - прошу я едва слышно. Плевать уже на то, что это признание поражения. Но в зеленых глазах пляшут черти, а Чонгук молча качает головой. Теперь он расстегивает рубашку дальше, а я не останавливаю. Прошелся по животу – щекотно. И почти тотчас опустился ниже, прижал ладонь между ног. Я рефлекторно сжимаюсь, но хочется чего-то непонятного – такого, о чем даже попросить невозможно, потому как точно не сформулируешь. Чтобы просто продолжал, чтобы не останавливался? Он смотрит на меня пристально – ловит каждый выдох. Мои бедра сжаты, но он медленно проникает средним пальцем между складок. Проводит туда и обратно. Тихий стон я уже сдержать не могу. И хочется закрыть глаза, чтобы погрузиться в ощущения полностью, но я буквально заставляю себя смотреть. Вижу, что его цепляет каждая моя реакция – теперь и улыбка пропала, и рот немного приоткрыт. Еще одно медленное движение по клитору – вскользь вниз и вверх, а в животе уже все скручивает. Я готова умолять, но не приходится – Чонгук видит мое возбуждение и усиливает нажим. Еще немного пододвигается, почти касается губ. Я открываю рот, чтобы принять его язык, но оттого и стон от следующего движения звучит громче. Вдруг рука, обнимающая меня за талию напрягается, а потом прижимает еще сильнее. Проснулся, точно, проснулся! И в доказательство Чимин резко выдыхает мне в волосы и перемещает ладонь на грудь, сразу сжимая, массируя, каждым движением вдавливая в себя еще сильнее. А Чонгук, заметив пробуждение друга, отвлекаться на такую мелочь на стал – его палец внутри так и продолжал мучительные скольжения, а губы наконец-то коснулись моих. Язык сразу проник внутрь, с напором, а Чонгук немного приподнялся, заставляя меня еще сильнее облокотиться, почти лечь на Чимина. И целовал как-то дико, не давая опомниться. Как будто брал меня языком, не позволяя ответить или перехватить инициативу. Я знала чем все закончится – была уже близка к вчерашнему взрыву. Слишком много происходило сразу, чтобы пытаться понять хоть что-то по отдельности. Руки Чимина уже сжимают мои голые бедра, а потом перемещаются, но не мешают Чонгуку, а давят со внутренней стороны, заставляют раскрыться. Не сопротивляюсь – от перевозбуждения сознание плывет. Если Чонгук чуть ускорится, то мне хватит двух движений для срыва, а он будто специально медлит! Зато не позволяет прервать поцелуй. Чимина вдруг отстраняется, я слышу звук расстегиваемой ширинки. Но даже это не помогает собраться, испытать страх. Почему-то есть твердая уверенность, что они ничего не сделают, если я остановлю, если прямо заявлю, что не хочу. Я чувствую прикосновение горячей, напряженной головки к ягодице, он бесстыдно трется об меня, и эта пошлость возбуждает еще сильнее. И за секунду до оргазма, когда уже все тело сжалось в предвкушении… я слышу: - Эй, народ, а вы где все? Три синхронных разочарованных стона. Но я тут же взвилась. Как я могла забыть про Соми! Да что вообще со мной происходит? - Может, сначала кончишь? – интересуется Чонгук, снова улыбаясь. Но я уже могу соображать и уверенно трясу головой, приводя мысли в окончательный порядок. Чонгук тут же отстраняется – ну вот и доказательство моих ожиданий. И Чимин неожиданно громко кричит: - Сейчас спустимся! Не заходи – пощади свои глазки, Сомь! Я срываюсь с постели, хватаю свою одежду быстро одеваюсь. Чонгук почему-то тихо смеется, но тоже тянется за своей футболкой. Лишь Чимин смотрит на меня голодными глазами и медленно, демонстративно застегивает штаны. - Успокойся, - Чонгук сделал шаг ко мне и нежно погладил по щеке. – Твоя подруга точно не из тех, кто будет за что-то осуждать. - Я знаю, - ответила, но щеки горели так, что на них можно было жарить омлет. Подошла к двери, чтобы выйти, но Чимин неожиданно метнулся ко мне, развернул за плечо и наклонился. Резко проник языком в мой рот, но не стал затягивать поцелуй. Отстранился и произнес: - Может, даже и лучше, когда столько ждешь. Сейчас я хочу тебя уже так сильно, что потом тебе не поздоровится, Ксюш. Вот это я тебе точно обещаю. Кричать будешь между нами и просить еще. И получать еще. За каждую минуту этого ожидания. Прозвучало угрозой. Потому я поспешила покинуть спальню. Завтрак, как ни странно, прошел довольно спокойно. Очевидно, волновалась я одна. Соми посматривала на всех троих по очереди круглыми глазами, но ни о чем спрашивать не стала – понятное дело, она перейдет к допросу, когда мы останемся вдвоем! Она и всю имеющуюся тактичность проявила – неожиданно заявила, что у нее возникли срочные дела, потому ей придется вот прямо сейчас уехать. Я же не дала ей возможности сбежать и с нажимом сказала: - Я тоже домой. Настигла запоздалая паника. Не могу им сопротивляться, и понятно, что как только Соми уедет, то я уже не отделаюсь. Нет, я хотела – обоих хотела и очень сильно, но все же предпочитаю принимать такие решения холодной головой, а не при массированной атаке, когда думать не позволяют. Слишком многое уже произошло, надо примириться с этим, а потом уже решаться на большее. Даже удивилась тому, что ни Чонгук, ни Чимин не стали уговаривать остаться. Чимин вообще сразу отправился заказывать такси, а Чонгук подлил нам с Соми еще кофе. Самое обычное утро в компании самых обычных знакомых, между которыми нет никаких странностей… Вот только когда мы уже выходили, меня сначала поцеловал в губы Чонгука, а сразу за ним Чимин. Просто поцеловали – коснулись губами, не больше, но это уже само по себе о многом говорило. Они не собирались стесняться моей подруги, как и не собирались позволить мне сбежать без этой нежности. Соми ойкнула и поспешила в подъезд, забыв попрощаться. Надо же, они своей непосредственностью вывели из строя и смутили торпедную торпеду! Что уж говорить о трепетной мне?