Соблазн двойной, без сахара

Казалось, что на работе все на меня глазеют. Какое-то обострение паранойи. В какой отдел ни зайду, люди сначала смолкают, а потом начинают говорить громче прежнего, наперебой, демонстративно – признак того, что мое появление про себя отметил каждый и твердо вознамерился показать, что не придал этому значения. Перед обеденным перерывом за мной заскочила Розита, мы иногда перекусывали вместе в кафе на первом этаже, когда не были завалены работой. На этот раз я приняла приглашение с удовольствием, с ней отношения у меня прекрасные, так у кого еще выяснять подробности? - Розита, как думаешь, обо мне уже идут сплетни? – я решительно спросила в лоб. - Идут, конечно. Я расстроилась и начала ковыряться вилкой в салате. Но Розита продолжила тем же будничным тоном: - И про меня идут. Секретарша просто обязана отсасывать боссу дважды в день для снятия напряжения, иначе в жизни не бывает! И бестолку что-то объяснять. На прошлый корпоратив я парня своего притащила – он у меня ого! Высокий, красивый, широкоплечий, любому фору даст. Думала, каждому сплетнику этим рот закрою. Да где там, на него просто смотрели с жалостью и продолжали шептаться. Я сплю с боссом, точка, неопровержимый факт. И это притом, что я ни разу повода не давала! А ты даешь, - она улыбнулась. Я же начала краснеть, ничего не могла с этим поделать. - И что же говорят про меня, если не секрет? - Да какие секреты? Уже все видели, что тебя то один подвозит, то другой. А сегодня вообще с обоими явилась. Начальники наши этого и не скрывают. Но тут даже самые злостные сплетницы растерялись: не спишь же ты с обоими по очереди, в самом деле. Сейчас ключевая версия самая фантастическая – ты дочь нефтяного магната, добрый папочка пристроил тебя сюда для практики, а боссам ничего другого не остается, кроме как тебя с ног до головы облизывать. Ну, чтобы отношения с магнатом не испортить, конечно. - Чего?! – я ошарашено уставилась на нее. Она легко рассмеялась и отмахнулась: - Забей, Ксюш. Пусть придумывают, что хотят! – она подалась немного вперед и заговорила тише: - Тем более я никому не сообщала, что ты на свидание с Мистером Паком бегала. Я же в курсе, помнишь? - Конечно. Он сам тебе позвонил, - признала я и невольно улыбнулась, припоминая, как пряталась с ним в шкафу во время жуткого розыгрыша. - Так что, все же Мистер Пак? – она изогнула подведенную бровь. Подумала и кивнула: - Да, он. И Розита снова махнула рукой: - Ну и молодец, что не непосредственный начальник. Работе бы мешало. А сплетни были, есть и будут. Будешь париться на этот счет - истратишься быстрее, чем от загруженности. Нет греха больше, чем быть молодой, красивой и самой близкой к мужчине, о котором все подряд мечтают. И тебе этот грех не простят, так прости ты им. Светлана мне с первого дня импонировала: умная, замечательная и ответственная девушка. А оказалось, что еще и не по годам мудрая. Я уточнила из простого интереса: - Ты считаешь меня красивой? - Не знаю, - она пожала плечами. – В любом случае, Мистер Пак так считает. Почему-то принято думать, что такие мужики клюют на идеальный маникюр и прокаченный лоск. А по факту чаще всего выходит наоборот: они от лоска до тошноты устают и зависают на естественном цвете волос или коже, не покрытой сантиметром тоналки. Ты не смотри на мои ресницы, я не о том! Если бы я охотилась за кем-то такого статуса, то вырядилась бы в рваные джинсы и вообще забыла бы накраситься. Вот тогда и есть один шанс на миллион попасть в поле зрения. И ты попала. А мне незачем, потому я делаю ставку на презентабельность. Какая интересная мысль. Розита, сама о том не подозревая, вполне возможно интуитивно нащупала первопричину. Я не уродина и никогда так не считала, но если оглядеться по сторонам, то я и выделяюсь – хотя бы тем, что у меня нет нарощенных ресниц. Чимин все к одежде моей придирался поначалу, а заметил бы он меня, если бы я выглядела так же безупречно, как Розита? Выделил бы из остальных? И Чонгук так же. Ирония судьбы, не иначе. Я, желающая остаться в тени, именно этим и проявилась. И свалилось на меня счастье, в двойном размере. После этого разговора настроение снова стало эйфорично-зашкаливающим. Сплетни сплетнями, но ведь никому и в голову не приходит, что все запущеннее, чем рисует самая неуемная фантазия. Смешно, когда про тебя придумывают небылицы, потому что правда вообще в рамки воображения не вписывается. Я победила, даже не сражаясь! Опять. - Ты чему это так улыбаешься? – перехватил меня Чимин возле моей приемной. - Ничему, - я смутилась. - Нет-нет, Ксюш, ты улыбаешься в ожидании вечера! И не спорь, меня все равно не переубедишь. И я буду улыбаться по тому же поводу, не смей мне запрещать! Все, Ксюнь. Беги к Чонгуку, у него там накладка с документами. - О, конечно, - я поспешила. А настроение еще сильнее приподнялось. Ну вот что за Чимин – чистый восторг, а не человек! Всегда легкий, смешной, открытый. С таким любая девушка бы открылась, потому что душа тянется к тому, где ей хорошо, а с Чимином именно хорошо. И моя значимость для него очевидна: он, любитель жизни и людей, нашел ту, которая отражает все его эмоции по максимуму, реагирует на них, компенсирует весь негатив от других людей. Чонгук, к моему спокойствию, на работе был склонен чаще заниматься именно работой, потому и мне удавалось делать вид, что между нами ничего не происходит. Вот только к концу дня я дрожала. У босса было замечательное настроение – сделка заключена, все документы подбиты, ему пришлось задержаться минут на двадцать, чтобы закончить, но я и заранее видела, что он безотчетно улыбается самому себе. Чимина радуют любые позитивные эмоции и события. Я улыбаюсь, когда в душе порядок и понимание, чего хочу. А вот Чонгук так улыбаться умеет, только когда работа в идеальном состоянии. Он тоже в некотором смысле романтик, просто его чувственность направлена на другие вопросы, а остальное является лишь вкусной приправой к главному. И почему-то мне нравилось в нем даже это. Непрошибаемость какая-то, самодостаточность. И даже отсутствие в его лексиконе нежных слов. Как если бы он, назвав меня какой-нибудь «кисонькой» или «мусипусечкой», перестал быть самим собой. И моя значимость для него в другом – он, непривыкший вообще выделять время на эмоции, для меня сделал исключение. И тем самым, возможно, открыл в себе то, чего раньше не знал. Это меня, наверное, Розита рассудительностью заразила! Сижу себе, жду начальника и придумываю объяснения всему на свете. Или я это делаю только затем, чтобы не так сильно трястись от волнения? Чимин уже уехал, а нам пришлось задержаться. Но Чонгук вышел из кабинета с последней папкой и положил на мой стол. - Все, Ксюш, это завтра в архив. Теперь поехали. И что поделать с собой, если после этого у меня и ноги затряслись? Но я не думала сдаваться. В машине, правда, отмалчивалась, а Чонгук не донимал. Вошли в дом и остолбенели на входе. Чимин к нашему приезду успел заказать ужин из ресторана, а теперь носился по всей гостиной, зажигая… свечи! Самые натуральные свечи, какие в мелодрамах показывают. Я немного как Чонгук– не вполне понимаю смысла в антураже. Но именно в этот момент мне отчего-то стало приятно: нет, не от самих свечей и букета роз на столе, это все мелочи, а оттого, что Чимин все это продумал и сделал – лишь для того, чтобы меня порадовать. Разве может быть человек несчастным, если кто-то ради него делает подобное? Возможно, впервые в жизни я поняла суть романтической атмосферы или букетов, они трогают сердце иным образом, но все равно неизбежно. Ужин затянулся. Я наслаждалась блюдами и невероятным шампанским, расслаблялась и ловила себя на мысли, что продолжала бы слушать их разговоры вечно. То, как Чонгук постоянно возвращается к работе и планам на следующий квартал. То, как Чимин его постоянно пытается увести от этой темы, подкалывает и называет сумасшедшим перфекционистом. Само собой, я понимала, что приятными разговорами сегодня никто ограничиваться не намерен. Но шампанское ударило в голову, прямо сейчас я готова была на какие угодно приключения, и со временем даже начала ожидать, когда же парни перейдут к «десерту». Они же будто осознанно тянули время. Или намеренно меня мариновали. И что говорить, стратегия работала. Потому что когда Чонгук встал и протянул мне руку, то я сама была готова повиснуть на его шее, но он кивнул Чимину, тот остался на месте, и повел меня в душ. Я распалялась уже оттого, как он быстро меня раздевал, постоянно касаясь губами волос. - Почему Чимин к нам не присоединился? – поинтересовалась я лукаво. Казалось, что совместный душ сам по себе знаменует начало ласк. Но вместо ответа Чонгук подхватил меня за талию и прижал к себе. Переместил меня на весу под теплые струи и там, не дав опомниться, поцеловал. Так страстно, с напором, что я растерялась. Мы решили начать одни? Но я отвечала, стонала ему в рот, позволяла рукам сжимать с силой, а потом поглаживать. И снова целовать, я горела от одних таких поцелуев. Он щедро плеснул на руки геля для душа, отчего касания стали скользкими, еще более волнующими. Ладони Чонгука остановились на ягодицах, сжались так, что, наверное, синяки останутся, но такое меня только еще сильнее распаляло. Но я напряглась, когда палец занырнул между ягодиц, толкнулся с силой и остановился. - Чонгук! - выдохнула нервно. Но он шептал мне в губы настойчиво, сбивая с мыслей: - Сейчас расслабься, Ксюш. Просто доверься мне. Поняв, к чему все идет, я забыла о недавнем возбуждении. Ноги снова затряслись, хотя теперь не от сладкого предвкушения. - Чонгук, не надо, я боюсь, - призналась честно. Но палец внутри не останавливался, он немного расширял сжатое мышечное колечко – неприятно и непривычно. Чонгук водил туда и обратно, растягивал, ловил реакции на моем лице. - Разве тебе больно? К таким ощущениям сразу не привыкнешь, мне нужно тебя подготовить. Тогда и боли не будет. - Я… Я не уверена… - и тут же изогнулась, поскольку он медленно ввел второй палец. Снова замер. - Ксюш, сегодня скажешь сразу, если почувствуешь боль, хорошо? И тогда я остановлюсь, - посмотрел на мои расширенные от страха глаза и усмехнулся. – Понял. Снова паника. Тогда попробуем иначе. Он снова наклонился для поцелуя, а пальцы другой руки нырнули мне между ног, сразу нашли между складок нужную точку и задвигались по какому-то мучительному кругу. Я буквально вцепилась в его плечи, чтобы не упасть. Неприятные ощущения в анальном колечке перестали беспокоить очень сильно, точнее я не могла сосредоточиться на этом беспокойстве. И даже пропустила тот момент, когда он медленно начал вводить и третий палец. Наклонился к уху и заметил не без удовольствия: - Ты почти готова. Не напрягайся. Я тотчас очнулась от приятных ощущений. - Чонгук, это все? Экзекуция закончилась? - По блеску твоих глаз не скажешь, что была именно экзекуция. Как-нибудь возьму тебя без подготовки, если… например, на работу опоздаешь. Или сама попросишь. А сегодня будет только приятно. Нет, Ксюш, все только начинается. Он на руках вынес меня из душевой кабины. Целуя, вытер полотенцем, но снова как будто не спешил. Повернул меня спиной к себе. Увидев свое отражение в зеркале, я поняла, что он имел в виду – на щеках почти болезненный румянец, а глаза горят. Мне страшно, но и любопытно одновременно. И еще – я доверяю ему настолько, что готова экспериментировать. Но вздрогнула, когда Чонгук открыл верхний ящик и вытащил оттуда… резиновый член. Совсем небольшой, меньше, чем оригинал, который я могла рассматривать в отражении – Чонгук был возбужден и не думал от меня закрываться. Усмехнулась и от волнения пошутила: - То есть мы пришли к тому, что мне вас двоих уже мало? Требуются игрушки? - Угу, - буркнул он довольно. – Ноги раздвинь, расслабься. Я использую смазку, но скажешь про боль, помнишь? И я позволила ему медленно ввести скользкий от смазки, немного мягкий дилдо мне в задний проход. Теперь и на свое отражение в зеркале смотреть было стыдно. Потому я неловко развернулась к нему и тут же оказалась в объятиях. - Как ощущения? – поинтересовались у меня. Призналась честно: - Не больно. Но очень неприятно. - Тогда продолжим. Уверен, что Чимин просто мечтает быть тобой изнасилованным. Сделай это. - Что?! - Ксюш, - он снова коснулся моих губ. – У тебя от волнения слух портится? - С этой штукой внутри я и шага сделать не смогу! Какое изнасилование? - Сможешь, - и он нагло развернул меня в сторону двери, а потом и толкнул к выходу. А еще и лестница! Я застонала, но ответом мне был только тихий смех. Чимин ждал в спальне, раздетый по пояс. Красивый, как греческий бог. А я направлялась к нему только с одной мыслью: он не знает про игрушку у меня внутри! И лучше бы не узнал, это выбило бы меня из колеи, заставило бы смутиться. Потому просто притворилась, что меня вообще ничего не беспокоит. Чимин перехватил меня и сразу поцеловал жадно. Как будто годами не видел и изголодался. Проник языком в мой рот, как-то с подчеркнутой похотью почти вылизывая. И я сдалась окончательно. Внизу тянуло уже не только неприятной штукой, но и нарастающей страстью. А я была полностью обнажена – этот диссонанс нервировал. Потому сама начала расстегивать его штаны, потом потянула вниз вместе с бельем. Чонгук был прав – Чимин с легкостью передал мне инициативу, он будто с ума сходил, наблюдая за моими неловкими движениями. И только когда мне пришлось наклониться и снять с него брюки, я снова вспомнила о своем неудобстве. Чимин и не собирался помогать мне с этим, кто бы сомневался. - Хочешь быть сверху? – спросил Чимин, подхватывая меня за талию и поднимая. Сам двинулся к кровати. И я не удержалась: - Строгий начальник распорядился, чтобы я тебя изнасиловала! - Ого! – тот выдохнул стоном. – Потом привет ему передам! Он сжал мои бедра, отчего я простонала. И Чимин это уловил. Его ладонь тут же переместилась мне между ягодиц. - Вау… - он почти проскулил. – Тогда поспеши с изнасилованием, Ксюш. Я готов кончить только от одной мысли. Он сам разместился повыше на подушку. Я осторожно опустилась на член, принимая его внутрь. И замерла. Меня будто разрывало слишком сложными ощущениями и переполненностью. Руки Чонгука обвили сзади, погладили грудь, сжали соски. - Ксюш, поймай свой ритм, - подсказывал он. - И давай уже, трахни этого говоруна. И я начала медленно двигать бедрами. Чимин едва сдерживался, чтобы мне не мешать. Закрыла глаза, немного наклонилась вперед и уперлась руками в постель. Тут же задохнулась от новых ощущений, а бедра теперь заскользили сами, будто рефлекторно. Мне нравился именно такой угол, когда внутри при каждом толчке задевается какая-то точка. Нравились сдавленные стоны Чимина – он лишь положил ладони мне на бедра, но не направлял, не ускорял. И нравились руки Чонгука, проходившиеся по груди, талии, вдоль позвоночника. Казалось, этого слишком много, чтобы осознать и почувствовать, но тело реагировало само, без анализа, выбивая последние мысли из рассудка. Вдруг Чонгук надавил мне между лопаток, вынуждая почти лечь на Чимина. Ноги мои были согнуты в коленях, а я не знала, стоит ли их выпрямлять. Член внутри пульсировал, Чимин закусывал губу, но все еще держался – не подавался бедрами вверх. Игрушка вынырнула из меня, заставив почувствовать резкое облегчение. Я и забыла про нее, но теперь сразу стало свободнее. Однако не надолго. Чонгук приставил головку к расслабленному колечку и толкнулся в меня. Немного вышел и толкнулся снова, на этот раз глубже. И теперь я чувствовала, насколько меньше был резиновый орган. Теперь я стонала и вскрикивала от каждого его движения, но он проникал в меня уже довольно глубоко, но плавно. - Не больно? – снова спросил. Я качнула головой. Это не боль, но даже к боли привыкнуть проще. Боль понятна, локализована, осознаваема. Эти же ощущения были качественно другими. На каждом его плавном движении внутри я невольно подавалась вперед, а потом обратно. И оттого член Чимина скользил во влагалище. Мне и нравилось, и не нравилось чувство полной растянутости. Что-то настолько мощнее, чем обычное воздействие на клитор, что перед глазами встала пелена. Я почти плакала от какой-то чувственной перегруженности. И только слышала собственные выдохи. Чонгук начал ускоряться, теперь он входил быстро и на полную длину, выходил и снова проникал внутрь. Я притом насаживалась до самого основания на Чимина и стонала ему в рот, пыталась прикусить губы, но стоны вырывались уже почти криками. Хотелось что-то сказать, но не выходило. «Остановись! Хватит!» или «Еще резче, Чонгук, еще немного быстрее!» - не знаю точно. Но это было слишком. Я пыталась целовать Чимина и тут же сама забывала о том, как это делается. Невыносимо. Быстрые толчки, взрывающие все внутри удовольствием, стоны - то ли мои, то ли Чимина, перемешивающиеся, рваные. Спазмы сильные, неконтролируемые, отзывающиеся иглами во всем теле. Оргазм настиг слишком быстро. У меня не было шансов еще хоть чуть-чуть его отдалить. Сознание еще до срыва отключилось, а спираль внутри выкручивалась, как никогда раньше. И потом раскрутилась резко, но Чонгук все не останавливался, только ускорялся. Возможно, внутри я теперь расслабилась настолько, что он мог себе позволить вколачиваться еще мощнее, чем раньше. Значит, до этого все-таки осторожничал. Чимин, заметив мое состояние, придержал меня за плечи и начал тоже подаваться бедрами вверх, доводя и себя до оргазма. Понятия не имею, кто из них кончил первым. Единственное, что я могла бы вспомнить о том моменте, - это мысль, что я никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не соглашусь на повторение подобного. Что от такого можно свихнуться, вообще забыть собственное имя. Что по сравнению с этим любые эмоции меркнут, не стоят ничего. Чимин еще долго целовал меня, безвольно упавшую ему на плечо. А потом целовал и Чонгук. Они о чем-то говорили тихо, смеялись. Гладили обнаженную кожу, касались губами груди, бедра. И целовали по очереди, не обращая внимания на то, что я не отвечаю. Кажется. Я не могу сказать точно, что мне это не приснилось.