Виват, свобода и любовь!

*** Зелёные уличные фонари. Радость от того, что ты – проиграл. Она и не думала, что однажды всё будет именно так.   Она давно уже не бывала в Англии. Всё в этой стране напоминало ей о несбыточности надежд, прошедшей войне, погибших друзьях… И тех, кто перестал ими быть.   А ещё Англия напоминала ей о Гарри Поттере, которого вообще не должно было существовать.   ***   Если бы Габриэлле Поттер ещё десять лет назад сказали бы, что в новой школе все почему-то будут называть её «мистер Поттер», она бы покрутила пальцем у виска и назвала бы этого человека чокнутым. Но… Так оно и было.   И стоит, наверное, сразу сказать, что в детстве Гарри и правда была похожа на мальчишку. Она носила короткую стрижку, потому что так было удобнее, волосы не запутывались и выглядели довольно сносно, даже когда она забывала причесаться, а ещё она часто носила растянутые футболки Дадли, которые кузену были уже малы. Сначала она донашивала за ним одежду, просто потому что финансовое состояние Дурслей в первые несколько лет её пребывания в их доме оставляло желать лучшего, а потом Габриэлла просто привыкла, ведь мальчишеская одежда была намного удобнее всех этих узких рубашек с рюшечками и платьев, так и норовящих задраться, пока ты лезешь через забор. И даже Петунье, которой всегда хотелось иметь ещё и дочку, не удавалось сделать из Габриэллы «приличную английскую леди». И маленькая Габи забавлялась, когда взрослые люди путались, называя её то мисс, то мистер.   Но когда Габриэлла Поттер впервые появилась в Хогвартсе, она просто не знала, что ей делать. Во-первых, её поселили в комнате для мальчиков. Во-вторых все почему-то считали её парнем. И… Чёрт побери, ей было бы всё равно на эти две вещи, если бы только… с ней не происходили всякие странности.   Каждый год, будто по какому-то безумному сценарию, она попадала в различные передряги. Первый курс – философский камень и Волдеморт в затылке профессора Квиррела. Второй курс – «слава» наследника Слизерина и борьба с василиском, который чуть её не убил. Третий курс – беглый преступник-крёстный, путешествие во времени и целая толпа дементоров, которые, опять же, чуть их не убили. И ещё оборотень. И сбежавший предатель, превратившийся в крысу. И тут ей стоило бы вскричать: «Что за дичь вообще творится в этом волшебном мире?! И это вы называете образцом безопасности? Эту школу, больше похожую на дурдом?! », но… Во-первых ей было не до того – она начала становиться девушкой и всеми силами пыталась это скрыть. Петунья высылала ей прокладки, столько, что их хватало чуть ли не на полгода, и она старалась, чтобы их вообще никто не увидел, а ещё – у неё появлялась грудь, небольшая, слава богам, но всё же. Уже с четвёртого курса она носила бандаж*. И было ещё «во-вторых» - тётя Петунья привила ей острую нелюбовь ко всякого рода ругательствам. Нет, Гарри могла помянуть кого-нибудь крепким словцом, но то, как ругались однокурсники-мальчишки (как сапожники) наводило на неё печаль… (*Бандаж - это упруго облегающая повязка для поддержания отдельных частей тела в нужном положении. Правильно подобранный бандаж для утягиваемая груди не приносит вреда здоровью, в отличие от других средств.)   Если ещё на первом курсе Гарри пыталась доказать хоть кому-нибудь, что она – самая настоящая девчонка, то после… После того, как она прочитала в какой-то книге о правах волшебниц в Англии, а особенно о том, что опекун-волшебник может просто так выдать девушку замуж, а учитывая то, что опекуном тех учеников, кто жил у маглов, являлся Дамблдор… В общем, Гарри решила, что проще притворяться парнем до конца учёбы и не сильно отсвечивать, а при получении диплома – просто забрать родственников из страны и уехать. Ведь кто узнает в обычной девушке знаменитого Мальчика-Который-Выжил?..   А на четвёртом курсе случился Турнир Трёх Волшебников. И стоит отметить то, что не было ни одного человека, который узнал бы в Гарри девушку. Сначала, она серьёзно опасалась, что её обман раскусит Флёр, ведь та была на четверть вейлой, а на девушек, кажется, даже нетрадиционной ориентации, чары этих волшебных существ не действуют. Каждый раз, когда Флёр находилась рядом, она подозрительно щурилась, а когда Гарри пригласила её на Святочный бал, потому что совсем не знала, кого позвать, Флёр посоветовала «не идти против своей природы, ведь, Арри, если тебе не нравятся девушки, не надо притворяться, что это не так!» Гарри оставалось только улыбнуться и пойти куда подальше. И даже на самом балу, когда Гарри подошла к ней просто так, ведь ей нравилось кружиться по бальному залу даже и в мужском костюме, француженка отказалась с ней танцевать. Это было даже забавно.   Плюс, в тот год был ещё один опасный момент - второй этап Турнира. Гарри тогда пришлось намотать бандаж плотнее, чем обычно и надеть самую растянутую футболку Дадли. Смотрелось это нелепо, и многие над ней потом смеялись, но это сработало.   Пятый курс Гарри встречала с неимоверной радостью. Она была обязана отучиться в Хогвартсе всего пять лет. После этого она была вольна уехать на все четыре стороны.   «А как же Волдеморт?», спросите вы. А Гарри не наблюдала за его воскрешением. Кубка первым коснулся Диггори. И, если честно, Гарри было немного всё равно. Единственными важными для неё людьми оставались Дурсли, которые её вырастили, воспитали почти как родную. И что бы ни думали некоторые «всеведущие» личности, Петунья ведь по-настоящему любила её, свою племянницу. Она всегда хотела девочку.   Пятый курс пролетел незаметно. Гарри сдала СОВ и уехала из Хогвартса, попрощавшись с ним навсегда. На кровати Рона, под подушкой, она оставила записку, где просила «не искать меня, ведь я уехал навсегда, Гарри Поттер». Возможно, впоследствии думала она, эту записку выбросили домовики, делавшие летнюю уборку.   ***   И вот, прошло уже два года, как она жила во Франции, в семейном доме Поттеров, о котором она узнала только в местном банке. Вернон, Петунья и Дадли жили неподалёку. У Вернона была редкая непереносимость магии. Но Гарри ходила к ним в гости практически каждый день.   Она посещала вечернюю школу и языковые курсы. Магловские, конечно. А газеты магического мира просматривала по диагонали. В Англии, вроде бы, всё было более или менее спокойно.   Стиль она так и не сменила, не смогла привыкнуть ни к чему другому, но мальчишкой она больше не притворялась, бандаж не носила, и нарочито грубым голосом не говорила, представляясь исключительно Габриэллой. Среди нормальных людей, то есть не-магов и не-британцев, менять что-то в одежде было и не нужно, мало кто путал её с парнем, а кто путал… Ну что же, это были его проблемы.   ***   Гермиона как обычно поехала на каникулы во Францию. Родители в этом году неплохо заработали, и могли позволить себе небольшой отпуск за границей. Да и сама Гермиона рада была выбраться с Британских островов. В магической части страны в последнее время было неспокойно. Многие поговаривали о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, и, хотя его никто не видел, кроме Седрика, уже год с чем-то лежащего в магической коме, Гермиона верила Дамблдору, утверждавшему, что это чистая правда.   Гермиона как раз выходила из небольшого книжного магазина, когда увидела ЕГО.   Многие считали, что Гарри Поттер трусливо сбежал от назревающей войны, предпочтя прятаться за чужими спинами. Она, конечно, понимала, почему люди так думают, но сама не могла обвинить друга в трусости, ведь… было в этом утверждении что-то неправильное, что-то, откровенно напоминающее обычные малфоевские подначки. Сама Гермиона предпочитала думать, что Гарри либо не захотел подвергать друзей опасности и сам решился победить Волдеморта, ведь он практически каждый год сталкивался с ним и одерживал верх! Либо, полагала самая умная ученица Хогвартса, Гарри похитили и удерживают где-то силой. Правда, Дамблдор опроверг эту версию, загадочно поблёскивая глазами из-за своих очков, но ничего так и не объяснив… А совы до Гарри Поттера не доходили, и сама у него она спросить не могла.   Поэтому, Гермиона, склонявшаяся к первой версии, увидев Гарри на улице Парижа, пребывала в ступоре.   Её старый школьный друг выглядел совсем не так, как она запомнила. И вёл себя совсем иначе.   Гарри Поттер шёл по противоположной стороне улицы, не замечая её взгляда. За то время, что они не виделись, он стал чуть выше, перестал сутулиться и, вроде бы, немного поправился. Он был одет так же, как и все – обычная светлая рубашка, чуть большего размера, чем надо, но не рваная и не затёртая, как те его ужасные футболки. Обычные джинсы и убитые кроссовки. Гермиона никогда не понимала, почему парни думают, что на их дырявую обувь никто не смотрит. Гермиона и не узнала бы его, просто не обратив внимание на этого парня, ведь Гарри был без очков. Не узнала бы, если бы не шрам в виде молнии. Его не закрывала чёлка, ведь Гарри был пострижен чуть короче, чем обычно.   Но в ступор Гермиону ввёл не непривычный вид пропавшего друга. Нет. Её удивило другое. Гарри выглядел абсолютно счастливым. Обычно, её друг всегда немного хмурился. К пятому курсу беспокойная морщинка между его бровей стала привычной его чертой. Даже когда он улыбался, морщинка никуда не исчезала. Ещё Гарри, которого она помнила, старался казаться как можно более незаметным. Гермиона считала, что так сказывается его непростое детство в семье его тётки. Конечно, Гарри никогда не жаловался, но девушка и сама понимала, что быть приёмным ребёнком в полной семье – не так уж и весело. Взять хотя бы порванные футболки, в которых тот вечно ходил.   Этот же Гарри, которого она увидела, выглядел по-настоящему счастливым. Гермиона, хоть и много читала, могла похвастаться идеальным зрением. И она видела – беспокойной морщинки больше не было и в помине. Гарри улыбался по-настоящему. Тепло и спокойно, а не нервно или немного грустно, как это бывало раньше. Гарри шёл прямо и ни от кого не прятался, не горбился, будто бы в попытках казаться меньше и незаметнее.   Вдруг, он улыбнулся ещё шире и кому-то помахал. Этим кем-то оказался высокий кудрявый парень примерно того же возраста. Он как раз выходил из какого-то проулка, пряча в рюкзаке баллончики с краской. Конечно, Гермиона не одобряла тех, кто портил стены, рисуя на них всякую чушь, но она невольно улыбнулась. Парень помахал в ответ. Кажется, это друг Гарри… Внутри что-то немного кольнуло, что-то, похожее на ревность, ведь они с Роном – тоже его друзья, а он им даже не написал… Но именно в этот момент парень, уже надевший на плечи свой рюкзак, подбежал к Гарри и нежно поцеловал его прямо в губы. И Гермиона могла поклясться, что Гарри был совсем не против.   Чёрт возьми! И как же она не догадалась об этом раньше?!   ***   Гермиона была уверена, что если бы она была хоть капельку внимательней, она бы поняла это сразу. Гарри был геем. То есть, ему нравились парни.   Конечно, она не была ханжой, она понимала, что это сейчас – абсолютно нормально, судя по некоторым исследованиям, но… Узнать, что друг скрывал от тебя большую часть своей личности… Это было больно. Но потом она задумалась… Кажется, Гарри давал им знаки. Она и правда могла бы понять это гораздо раньше.   Практически на протяжении всех пяти курсов Гарри не говорил ни о каких девушках в романтическом смысле. Тогда Гермиона думала, что он просто не был ни в кого влюблён. Первые три курса её друга больше интересовали квиддич и эти его ежегодные авантюры. Они вообще не говорили ни о чём таком. Ведь они по сути были ещё детьми.   На четвёртом курсе странности Гарри стали более заметны. Но только если задумываться об этом. Гермиона же отвлекалась на Рона, который ей, честно говоря, нравился. И если сравнивать поведение Гарри и Рона…   На чемпионате по квиддичу Рон не мог и взгляда оторвать от танцующих вейл, болеющих за болгарскую команду, а Гарри смотрел на них абсолютно спокойно. Далее, когда в Хогвартс прибыли ученики других школ, Рон, как и остальные парни, сходил с ума по этим кокеткам-француженкам, а Гарри… Она, конечно, видела, как парень подходил к Флёр… Она не подглядывала, нет! Просто случайно оказалась в том коридоре… Тогда Флёр сказала что-то о природе Гарри, она не расслышала… Но сейчас становилось предельно ясно, о чём говорила Чемпионка Шармбатона! Конечно! Она, как вейла, могла почувствовать отношение Гарри к себе!..   В итоге, Гарри пригласил Патил. В самый последний момент, будто бы и сам не верил в то, что он делал. Сейчас Гермионе многое становилось понятнее…   А пятый курс? Чжоу тогда пыталась привлечь внимание Гарри. Гермиона понимала, что та была той ещё вертихвосткой, ведь до этого она встречалась с Седриком, который впал в кому… И как-то, снова, совершенно случайно, вы не подумайте, Гермиона увидела, как Чжоу поцеловала Гарри. Тот застыл, будто бы не зная, что делать, а потом отстранился и ничего не выражающим голосом сказал Чжоу, что они не могут быть вместе…   И вот, сейчас она увидела Гарри, целующегося с парнем на одной из улиц Парижа. Конечно же, именно это и означали все те странные вещи…   Но Гермиона была хорошей подругой. И  ей очень хотелось узнать, что же заставило Гарри бросить школу и уехать из Британии. Ведь не то, что люди во Франции более терпимы?..   Именно поэтому, потому что она была хорошей подругой, и не собиралась рвать с человеком отношения из-за какой-то мелочи (хотя отец и не одобрял то, что делали эти люди, а Гермиона в душе была с ним всё таки согласна). И узнать. Она хотела узнать, почему Гарри бросил их, ничего не сказав.   ***   –  Так, когда вы познакомились? – Гермиона решила начать с более нейтральной темы. Она не хотела бросаться на Гарри с обвинениями. По крайней мере, сразу.   Кудрявый парень, представившейся Нилом, улыбнулся и ответил за Гарри, сосредоточенно жующим булочку и запивающим её кофе. Они сидели в одном из ближайших кафетериев. Гермиона, как только пришла в себя после того удивления, что ей пришлось испытать, подбежала к Гарри и его, видимо, парню, пригласив их где-нибудь посидеть и поговорить. Лицо Гарри выражало крайнюю степень удивления, а на дне его глаз Гермиона, кажется, разглядела страх. Поэтому, она и старалась не давить на Гарри. Как могла.   – Мы познакомились с Габи на концерте, года полтора назад, - Нил говорил, видимо, с чуть заметным акцентом. – Одна рок-группа приезжала в Париж. После этого мы ехали в одном вагоне метро, и в одном автобусе. У Габи не оказалось денег на автобус, и я за неё заплатил, а потом проводил до дома…   – За него, - поправила Гермиона. Она уже привыкла поправлять иностранцев на четвёртом курсе, когда они неправильно что-то говорили. Ведь английский язык не такой уж и сложный, и они должны были бы его знать…   – А, да-да, конечно, - легко согласился Нил и улыбнулся.   – Гарри, - повернулась она к другу, пытающемуся на неё не смотреть, - почему ты не предупредил нас с Роном, что уезжаешь?   – Как? Я ведь оставил записку у Рона под подушкой! – это были первые слова, что она от него услышала. Голос друга почти не изменился, оставшись таким же немного бархатистым, но и не таким глубоким, как, например, у Рона.   Гермиона задумалась о судьбе той записки, если она вообще была, хотя зачем бы ему врать, и не увидела вопросительный взгляд Нила. Не услышала она и то, как Гарри шепнул ему: «Потом объясню».   Беседа с Гарри и его парнем абсолютно не клеилась. Гермионе казалось, что у них не осталось никаких тем, на которые можно было бы поговорить. Тем более, она не знала, был ли Нил волшебником, а прямо спросить не могла.   – Как Снейп? Зверствует? – спросил Гарри, казалось, только для того, чтобы задать какой-нибудь вопрос.   – Профессор Снейп, Гарри. Он второй год преподаёт вместо Амбридж, - она покосилась на Нила. Тот спокойно сидел, слушая их беседу с вежливым интересом во взгляде.   – Гарри, мы можем на минуту отойти? Мне надо тебе кое-что сказать. Это личное.   Гарри вздохнул. Наверное, он ожидал этого.   – Я пока выйду на улицу, - Нил снова улыбнулся и подмигнул Гарри. – А ты говорила, что мои друзья собственники.   – Говорил, - снова поправила Гермиона. Похоже, Нил путал многие местоимения и формы глаголов.   – Да-да, конечно, - Нил встал и, легко поцеловав Гарри в щёку, вышел.   Разговора, на который она рассчитывала, не получилось. Гарри под конец даже нагрубил Гермионе, пообещав никогда не возвращаться в Англию и вообще сменить имя и внешность, чтобы его никто больше не узнал.   Из кафе Гермиона выходила в расстроенных чувствах. Гарри изменился. И, возможно, в этом была виновата другая страна. А может быть даже и этот его парень (подумать только!), Нил.   ***   Они сидели на скамейке в их любимом парке. Габриэлла закрыла глаза и сейчас прижималась щекой к его плечу. Нил легко обнимал её за талию.   – Ну, и что это было? – нарушил он вечернюю тишину.   Габи раньше не так уж и много рассказывала о своём прошлом, только в общих чертах. Его это не слишком напрягало, но узнать, что за странная девушка выловила их на улице, было интересно.   –  Ты не поверишь, - пробурчала Габриэлла.   – Я не поверю лишь в теорию плоской земли и в то, что динозавров не было, звёздочка, - Нил погладил девушку по голове. Было видно, что вся эта история выбила её из колеи.   Габи вздохнула:   – В моей старой школе все считали, что я парень.   – Да ладно! – Нил широко улыбнулся. – Я, конечно, понимаю, что ты далеко не принцесса.. Ой! И можешь больно пихаться, я понял! Но, чтобы так…   – Все британцы повёрнутые, - буркнула она.   Она рассказала, что, оказывается, пять лет она училась в пансионате, в Хогвартсе, где все считали её "героем Магической Британии". Нил знал о волшебстве, она не скрывала от него эту часть своей жизни. Сам он был сквибом и как-то не сильно расстраивался по этому поводу.   – Я знаю, что ты не интересуешься международными новостями, особенно магическими, и меня это абсолютно устраивает…   – Потому что магические газеты больше похожи на низкосортные таблоиды.   – Это точно.   И Габриэлла кратко рассказала о пяти годах обучения в британской Школе Магии, будучи Гарри Поттером.   – Ну ничего себе, - только и мог выговорить Нил. – Зато теперь я понимаю, почему эта твоя знакомая постоянно меня поправляла. И странно смотрела.   Нил хохотнул и повернул Габриэллу к себе лицом. Кажется, она действительно переживала насчёт того, как он воспринял новость, что его девушка была «Мальчиком-Который-Выжил». Он нежно провёл рукой по её коротким волосам. Для него она была самой красивым человеком на свете. Он поцеловал её и сказал совершенно серьёзным тоном:   – Я тебя люблю. И тебе не нужно меняться, а то знаю я, что ты сейчас думаешь о том, что тебе надо отрастить волосы, заплетать их в косу и каждый день носить юбки, как Джулия, - Габи слабо улыбнулась, - а потому, потому что мне нравишься именно ты, настоящая, с ветром в голове и даже в драных кедах, я готов сделать почти что угодно. Так что я могу притворяться парнем «Гарри Поттера» перед любым из твоих старых приятелей, если тебе это нужно.   Габриэлла посмотрела в его глаза, зеленые и почти что бездонные, и порывисто его обняла.   – Ты не представляешь, как много это для меня значит, - прошептала она. И поцеловала своего парня. Самого лучшего парня на свете.   А Нил даже представить не мог, как скоро он должен будет исполнить это обещание, данное своей девушке.   ***   Драко Малфой отдыхал во Франции не каждое лето. Прошлое он, например, провёл в испанском поместье своей семьи. И сейчас, сидя на лазурном берегу, чуть вдалеке от кромки воды, он лениво размышлял о том, что до конца последних его каникул оставалось всего ничего. А там – стажировка в Министерстве, и неизвестное будущее.   Возможно, он станет… Громкий визг, будто девчачий, прорезал спокойную вечернюю тишину.   Что бы не думали о Малфое некоторые гриффиндорцы, он не был бесчестным ублюдком. Он сразу же вскочил, выглядывая человека, который кричал. Возможно, какому-то утопающему придурку прямо сейчас нужна была его помощь.   И каково же было его удивление, когда он увидел… Поттера. Это он, что ли, визжал?   Драко находился на ничьей территории, прилегающей к тёплому морю. Поместье было километрах в трёх, а общественный пляж – в пяти. Обычно сюда никто не забредал. Но сейчас…   По песку, прямо у кромки воды, бежали два человека. И одного из них Драко узнал бы из тысячи. Поттер, не приехавший в школу два года назад. Тот, с кем они враждовали с первого курса. Тот, с кем он до сих пор мечтал иногда встретиться и стать хотя бы приятелями. И этот самый человек, Поттер, босиком, в одной футболке и шортах, с громкими визгами убегал от какого-то парня.   Драко мгновенно выхватил палочку и пустил в преследователя Петрификус. Тот свалился, как подкошенный, а Поттер издал какой-то непонятный звук (Драко ставил на то, что это был победный клич, а может и крик благодарности) и упал на колени рядом с парнем, смотря в сторону Драко, который неспешно пошёл в их сторону.   – А ну немедленно расколдуй его! – Поттер заговорил с ним на французском и каким-то странным голосом. Видимо, он его не узнал. Конечно, Драко немного изменился, сменил причёску и стал выше и шире в плечах. Надо бы, пожалуй, потом сказать Поттеру, что не все французы говорят на таких высоких тонах, а то как-то даже и неудобно. А тот тем временем продолжал. – Тебе повезло, что мы волшебники! У тебя что, такое хобби – целиться и обездвиживать бегущих людей? Я предупреждаю, я умею вызывать магических полицейских Франции и без палочки!   Глаза Драко становились всё шире. Он решительно ничего не понимал.   – Но ты же кричал…   – Мало ли кто кричал! Мы придуривались! По тебе видно, что ты сноб. Никогда раньше по пляжу не бегал?! А ну быстро расколдовал его!   Драко махнул палочкой, и парень тут же вскочил, легко поднимая на ноги и Гарри и заслоняя его собой. Драко уже хотел пошутить про трусов, прячущихся за чужими спинами, но почему-то передумал. Если Поттер его не узнал, значит не так уж сильно он его и ненавидел. Надо бы как-то напомнить ему, кто такой Малфой, но так, чтобы не ссориться, как в прошлый раз…   – Габи, ты в порядке? – тем временем спрашивал тот тип, закрывавший от него Гарри. – Ты его знаешь? Он ничего не сделал?   – Успокойся, Нил, это просто какой-то псих. Я напомнила ему про полицейских. Пойдём отсюда.   Гарри уже взял парня за руку, что показалось Драко немного странным, но он отбросил эти мысли, и они пошли в обратную сторону, откуда и бежали.   – Эй, Поттер! – он не придумал ничего лучше, чем выкрикнуть это, пока Поттер опять не пропал, уже, возможно, насовсем.   – Малфой?! – Поттер как-то странно дёрнулся и не веряще на него посмотрел. А потом крепче стиснул руку как-то хитро заулыбавшегося парня, развернулся и снова зашагал туда, откуда пришёл.   Драко не оставалось ничего другого, кроме как догнать их и пойти рядом, удивлённо разглядывая эту парочку. Стоп, парочку? Откуда у него такие мысли?   – Вы ведь типа друзья? – неуверенно спросил он, совершенно не представляя, о чём вообще говорить с Поттером, которого он два года не видел, а также зачем он вообще за ним пошёл.   – Гарри мой парень, - шедший рядом француз улыбнулся ещё шире и обнял Гарри за плечи. А тот тихонько засмеялся, уткнувшись ему в плечо. Драко подумал, что это нервное, и дело тут не чисто. А «парень Гарри» продолжал, - меня зовут Нил Ламбер*. А ты? Гарри о тебе не рассказывал… (*Ламбер - красивая французская фамилия, вовсе не означающая сорт сыра (ну, только если чуть-чуть))   – Я Драко Малфой, - то, что он обычно произносил с гордостью, прозвучало как-то жалко. Слова этого Ламбера просто не вписывались в его картину мира. – Мы с Гарри пять лет учились на одном курсе.   – Вы были друзьями?   – Нет, - протянул Драко, стушевавшись под серьёзным взглядом парня и уйдя в свои мысли.   Гарри Поттер уехал из Британии и встречается с парнем. Он бы не поверил в это и будучи в бреду. Но вот они. Нил Ламбер, судя по фамилии и внешности – из тех самых Ламберов, что основали свою печатную кампанию в магической Франции, аккуратно обнимает Поттера за плечи. Тот идёт рядом с ним привычно, видно, что его это ни капли не напрягает. Общество Ламбера его явно не тяготит, а перед старым однокурсником, который на протяжении пяти лет его доставал, он не испытывает не капли смущения и, видимо, не боится новых подначек. Это так странно, что становилось даже как-то не по себе…   – …и он вызвал меня на дуэль на первом курсе, представляешь? А потом не пришёл, - донёсся до него голос Гарри, отвлекая от размышлений. Как раз такой голос, который он запомнил, будто бы нарочито грубоватый. Хотя он и продолжал говорить на французском. – Я до сих пор горжусь этой своей победой. А до пятого курса мы вообще дрались, как не-маги, просто на кулаках, представь? На первом курсе дуэль, а потом всё куда-то пропало…   – Не так уж часто мы и дрались, - пробормотал Драко, увидев напряжённый взгляд Ламбера. – Да и вообще, все парни дерутся!.. Вот…   Гарри ещё что-то рассказывал, а Малфой не слушал, уже полностью уйдя в свои мысли.   – Ну что же, мы пришли, - Ламбер подошёл к шумной компании, состоящей из четырёх человек. – Марсель, Жуан, Джулия, Ник, позвольте представить вам школьного друга Габи, Драко. Они учились на одном курсе.   Он говорил на английском. Видимо, подумал Драко, не все из них были французами. Тот же Ник. Вполне себе англоязычное имя.   Драко кивнул ребятам. Он не очень-то любил незнакомые компании, особенно не нравилось ему общаться с ними одному, без своих приятелей. А потому он коротко извинился и сказал:   – К сожалению, у меня сейчас дела, и я не могу с вами остаться, - а потом повернулся к Поттеру. – Надеюсь, ты не против, что я буду тебе писать? Я не хотел бы терять связь со своими однокурсниками.   Гарри кивнул, и для Драко этого было достаточно. Когда он уже отошёл на приличное расстояние, ветер донёс до него общий смех и фразу, сказанную кем-то из друзей Ламбера:   – Надеюсь, он не уведёт у тебя Габи, друг! Этот Драко вроде симпатичный, как раз для нашей красавицы! – и снова взрыв хохота.   А Драко брёл домой по нагревшемуся на солнце песку. Когда он увидел Гарри и пошёл к нему, он не надел ботинки, лежавшие рядом с ним. И сейчас горячий песок неприятно жёг его босые ноги. Впрочем, это ничуть не заглушало неприятное чувство, разливавшееся внутри. Такое же обжигающее и злое, как полуденное солнце над головой.   Поттер смеялся вместе со всеми над этой отвратительной шуткой про «красавицу». Поттер обнимал этого Ламбера в ответ. Поттер не сразу его узнал. У Поттера уже давно была своя жизнь, непонятная и странная. И от этого почему-то было больно…   Но не мог ведь он, Драко, влюбиться в какого-то парня?.. А тем более, в Поттера?!..   ***   –  А вы и правда дрались в школе? Ты об этом не говорила, – они шли до квартиры, которую они снимали на этих небольших каникулах. Этот день и правда был слишком долгим и полным впечатлений. Кто же знал, что старые знакомые могут отдыхать где-то неподалёку? И это в другой стране?   – Да, но это было не так уж и часто. А ты ревнуешь? – усталая улыбка переменилась, и в её глазах загорелись хитрые огоньки. – Мы только на пятом курсе перестали заваливать друг друга на пол и оставлять фингалы на лицах.   – И он дрался с девушкой? Ты ведь могла просто не обращать на него внимания!   Габриэлла засмеялась.   – Он дрался со школьным недругом из враждебного факультета. А для меня это было делом чести! Чтобы какой-то мелкий придурок оскорблял меня и моих друзей!.. А потом драки вошли в привычку, и ты знаешь, как это закаляет!..   – Конечно знаю, - весело фыркнул Нил. – Как мы тогда отделали ту шпану! Надо было сказать Малфою спасибо за то, что научил мою девушку драться! – и тише добавил, - А потом двинуть ему в челюсть за твои синяки.   Габи легко рассмеялась и обняла своего парня. Они и правда хорошо намяли бока тем трём хулиганам, что приставали к какой-то девушке в тёмном переулке. После этого они даже подружились с ней. Эмма оказалась начинающим музыкантом. Пару раз они были на маленьких концертах её, пока ещё не такой популярной, группы.   – А знаешь что? Можешь даже не мстить ему за меня. Всё равно это я чаще всего побеждала, расквашивая ему нос!   ***   Где-то январе, на зимних каникулах, Габриэлла уговорила Нила поехать с ней на ежегодную конференцию в Германии, посвящённую последним открытиям в различных магических искусствах. Стоит сказать, что первые полгода во Франции она боялась, что её кто-нибудь обнаружит, и даже носила длинный светлый парик, над чем сейчас иногда посмеивался Нил. Но её, как оказалось, никто не искал. Возможно, подействовало то, что она обратилась к некоему Шарлю Дж. Мору, французскому юристу, довольно известному в магическом мире. А может быть её просто плохо искали.   Габриэлла до сих пор не понимала, воскрес Волдеморт или нет. В «Пророке» ничего об этом не писали, а если и писали, то это были статьи, обвиняющие Дамблдора во лжи. Ещё через полгода, проведённые в новой стране, она и начала читать эту газету. И какой чуши о ней, то есть о Гарри Поттере, конечно, только не писали! Поэтому тогда она и отправила в редакцию газеты письмо с помощью общественной французской почты, предварительно проконсультировавшись с месье Мором. Она написала, что уехала из страны, сдав основные экзамены в школе и закончив её, чтобы отправится в путешествие по миру. И она, то есть он, Гарри, не желает, чтобы его кто-либо искал, потому что в Англию он не вернётся. А ещё, что он не потерпит клеветы, которую уже написали о нём в этой газете. И потому, если он увидит что-то, кроме статьи с вот этим письмом, на публикацию которого он согласен, он подаст на «Пророк» в суд. Европейский независимый магический суд.   После этого в газете Гарри даже и не упоминали. А статью с приложенным письмом выпустили только в октябре, после того, как прошли министерские выборы. И то на какой-то там десятой странице. Гарри выставили в нейтральном свете, пожелав удачи в путешествии и выразив надежду, что он всё таки вернётся. Так и закончились долгие и непостоянные отношения Габриэллы с британской периодикой.   Так вот, о конференции в Германии. Там они с Нилом встретили того, кого совсем не ожидали встретить. Сначала они чуть не поругались по совершенно глупой причине, а потом от души повеселились за счёт старых знакомых. А дело было так.   ***   –  ...Таким образом, зачарование растений длится дольше, а эффект получается более сильным. Спасибо за внимание. – Женщина, стоявшая за кафедрой легко поклонилась зрителям. Она была признанным мастером Чар и выступала здесь каждый год, представляя свои новые проекты. – Можете задать свои вопросы сразу же после сессии.   Габриэлла сидела в первом ряду, с интересом слушая о том, как мастер Нельсон зачаровывала редкие растения-эндемики, для того, чтобы транспортировать их на другой континент, чтобы посадить в своей теплице. Её доклад представлял собой эдакую смесь чар и травологии, которые раньше были не самыми любимыми её предметами, но сейчас это немного изменилось. Основное и самое интересное Габи записывала в небольшую тетрадь.   Нил сидел рядом и тоже слушал доклады профессионалов разных сфер деятельности волшебников. Он не ощущал себя здесь лишним. Хоть он и не мог колдовать, ходил в обычную школу во Франции, дома родители рассказывали и объясняли ему основы волшебства. Сначала, надеясь, что в нём всё таки проснётся дар, а потом, мотивируя это тем, что ему нужно будет отвечать на всякие детские «почему?» и «как?», когда у мамы с папой, наконец, появятся внуки.   Слушал он, конечно, не так внимательно. По крайней мере, ту часть о чарах и трансфигурации. Но с интересом следил за нитью рассказа о рунах и зельях. В них он смыслил гораздо больше.   А пока Габриэлла писала в тетради, он оглядывал аудиторию и зарисовывал интересные типы людей. На глаза ему попался мрачного вида мужчина лет сорока, сверлящий взглядом холодных глаз, кажется, их с Габи.   – Эй, - он легонько толкнул в бок свою девушку, - Ты знаешь того типа? Он на нас как-то странно пялится.     Габриэлла посмотрела назад и чуть влево, куда он кивнул, и тут же отвернулась, немного съехав вниз по стулу и спрятавшись за Нилом. Тот хмыкнул и потрепал её по плечу. Знакомые из прошлой жизни у девушки были колоритные, будто бы их писали Рембрандт* и Караваджо** в одном лице. (*Ре́мбрандт ван Рейн - голландский художник 17 века. Он "сумел воплотить в своих произведениях весь спектр человеческих переживаний с такой эмоциональной насыщенностью, которой до него не знало изобразительное искусство." **Микела́нджело Меризи да Карава́джо - итальянский художник, реформатор европейской живописи 17 века, основатель реализма в живописи, мастер барокко. Одним из первых применил манеру письма «кьяроскуро»— резкое противопоставление света и тени. На мой взгляд, портреты этих художников отличаются выразительностью и харизматичностью.)   ***   Северус Снейп, каждый год посещающий эту конференцию в Германии, которая как раз выпадала на Рождественские каникулы. И в этот раз он, к своему удивлению, заметил Гарри Поттера в первых рядах. Дамблдор, когда Поттер исчез, сначала хоть и пытался разыскать мальчишку, но, получив письмо от некоего юриста из Франции, как-то поумерил свой пыл. Сам Снейп не знал, что же такого там было написано, да и не слишком интересовался. Но директор всё таки сказал ему, что самому ему к Поттеру не сунуться, да и приказать искать его другим он не может. Но вот случайно с ним столкнуться – может кто угодно, даже Северус.   Снейп понял, что так старик намекал на то, чтобы профессор зельеварения самостоятельно поискал мальчишку, но подставляться тому не хотелось. Что бы ни говорили о воскрешении Тёмного Лорда, это было неправдой. Да, метка чернела на какое-то время, да, они обнаружили в школе сумасшедшего Барти, да, Седрик Диггори вернулся из лабиринта уже в состоянии комы… Но метка снова стала еле видимой, почти исчезнув, да и никаких собраний Пожиратели не проводили. Всё было спокойно.   И Снейпу крайне не хотелось нарушать это спокойствие. Именно поэтому он и не искал Поттера, от которого, как он успел уже убедиться за те пять лет, что тот учился в Хогвартсе, были одни проблемы.   И, в конце концов, Поттер был совершеннолетним, закончившим школу волшебником. Его дела отныне Снейпа не касались, кто бы что ни думал.   Когда закончился последний на этой конференции доклад на тему зелий, представляемый каким-то юнцом, но довольно приличный, профессор Северус Снейп просто вышел из зала и аппарировал  в отель, в котором он остановился.   ***   Конференция закончилась. Габриэлла с опаской посмотрела назад и вздохнула с облегчением. Снейп ушёл.   – Судя по твоей реакции, и насколько я помню твои рассказы о школе, это был тот самый злобный зельевар?   – Да, это был он. Надеюсь, среди моих знакомых больше нет настолько же умных и одиноких людей, чтобы ходить на научные конференции почти что в Рождество.   – Звучит даже как-то грустно. А пойдём в бар? Мне кажется, если я не услышу сейчас простой речи, пусть даже и немецкой, у меня голова взорвётся. Особенно после последнего доклада. У меня чуть мозги не вытекли.   – Точно. Это же надо додуматься использовать драконий навоз именно так.   – И не говори.   Но их удача в тот день, видимо, приказала долго жить. В принципе, встретиться всего с тремя людьми, которых ты знал раньше, за целых два года, что ты живёшь в другой стране, это был хороший результат. Особенно, если учесть, что эти люди – волшебники, которых вообще было предельно мало, и которые посещают в основном немногочисленные магические кварталы. Но вот встретиться сразу с тремя старыми знакомыми в один день в стране, в которой ты даже не живёшь… Кажется, это было бы достаточно странно, если бы они с Нилом приехали не на конференцию со свободным посещением, какое-никакое, но событие для магического мира.   Когда они зашли в бар, Гарри сразу же обратила внимание на две рыжие макушки, находящиеся за стойкой, но не придала этому значения. Мало ли на свете рыжих людей?   Сегодня Габриэлла была одета в объёмный свитер, доходящий чуть ли не до колен, тёмные джинсы и тяжёлые ботинки. Куртку она держала в руках, всё таки на улице для зимы было довольно тепло. Нил был одет почти так же.   Они прошли и сели за дальний столик в углу, спиной ко всем. Вскоре к ним подошёл официант, и они сделали заказ.   Габриэлла открыла для себя бары, как раз когда ей исполнилось восемнадцать. С Нилом, который был старше неё всего на два года, в то время они уже встречались. И тогда, в её день рождения, он провёл Габи по самым известным барам Парижа. Конечно, тогда она перепила и не помнила примерно трети событий того вечера, но точно помнила, как Нил отвёл её домой, уложил в постель и оставил досыпать, сам устроившись на кресле и тоже задремав.   Именно этим он ей и нравился. Ведь она жила в общей комнате с парнями на протяжении долгих пяти лет, и, конечно же, ей приходилось слушать их разговоры. Как-то раз они обсуждали, как затащить девчонку в постель, и самым популярным вариантом было – напоить её. С тех самых пор в ней жил непонятный страх, что когда-нибудь она напьётся и её «затащат в постель». Но… Нилу хотелось верить. И проснувшись с утра, пока парень ещё спал, скрючившись в кресле, она поняла, что не ошиблась в нём. Конечно, если бы она ошиблась, она бы никогда себе этого не простила, как и ему, но… Она была абсолютным профаном в отношениях. Как бы то ни было, в то утро она впервые сказала Нилу «люблю». Не просто «ты мне нравишься, давай встречаться», а фразу, которую она никогда и никому не говорила, кроме семьи, конечно.   В этом баре, который назывался «wie zu Hause*», они заказали пиво. Ведь что ещё пить в Германии? В основном, здесь сидели пожилые люди. Они негромко переговаривались между собой и пили. Габриэлла не знала, было ли это особенностью всех баров в Германии по четвергам, или именно этот был таким особенным. (*«Как дома», с немецкого)   Нил и Габриэлла успели прикончить по бутылке тёмного пива, которое не казалось таким уж крепким, когда к ним подошла пожилая пара.   – Молодые люди, можно к вам подсесть? Как-то в этом баре сегодня слишком шумно.   – Да, конечно, - Нил глянул на улыбнувшуюся Габи и кивнул.   Они говорили на немецком. Нил знал его довольно хорошо, а Габриэлла улавливала общий смысл, сказанный в некоторых простых словах. Гретта и Эмиль, как оказалось, приехали в Мюнхен из Берлина, чтобы навестить здесь внуков. Сегодня же они решили немного развеяться и отдохнуть. Они, в отличии от Нила с Габи, пили вино.   – А вы, значит, из Британии, мисс? – посмотрел на Габриэллу Эмиль.   – Почему вы так думаете? – улыбнулась она, и когда мужчина указал на свой лоб и снова взглянул на неё, а точнее на её шрам, она громко вздохнула и спрятала лицо в ладонях. Нил хмуро посмотрел на старика.   – Вы простите за любопытство, конечно, - в примиряющем жесте поднял руки Эмиль, - просто это такой интересный феномен. Большинство континентальных как-то не интересуется внутренней политикой Британии, так что тут мало кто о вас знает, мисс. Но у меня специфика такая, так что я рад был вас повстречать… Вот… Я правда надеюсь, что я вас не слишком расстроил.   – Постойте, как вы меня назвали? – Габи подняла глаза.   – Мисс. Я же не ошибся? Вы, вроде бы, ещё не миссис?   Габриэль покачала головой и пробормотала, что всё в порядке. А Нил взглянул на будто выпавшую из реальности девушку и уже хотел спросить о специфике, то есть о профессии Эмиля, но Габи его опередила.   – Специфика? – тот переглянулся с женой и видимо что-то для себя решил. – У вас на родине о таком не говорят, чтобы не угодить в тюрьму, но я изучаю некромантию.   – И как же это связано со мной? – удивилась девушка.   Как оказалось, очень даже. Эмиль привёл некоторые цитаты, взятые из научных работ того времени. После того, как обычный британский ребёнок выжил после убивающего проклятья, некоторые исследователи изучали этот вопрос. Но так как на их просьбы показать ребёнка никто не откликнулся, освещался этот феномен не долго.   – Большинство сходилось на кровной защите матери или на защите последнего в роду, - говорил Эмиль. – И вот сейчас я смотрю на вас и вижу, что у вас совершенно непростой шрам, мисс.   – Это движение палочкой при аваде, ведь так? Я читала в некоторых книгах.   – Да, верно. Но есть и кое-что ещё, природу чего я понять пока ещё не могу. Сама по себе, авада ведь не оставляет следов. Но я бы сказал, что в шраме застряло и кое-что ещё… Похоже на часть какой-то личности или достаточно старый остаточный след, что бывает не часто…   Габриэлла задумалась. Она никогда не думала о шраме с такой, научной стороны. Она уже хотела что-то ответить, когда к их столу подошли двое. Двое рыжих парней, на которых она обратила внимание на входе. Которых Габи знала.   – Гарри! Гарри, неужели это ты? – немного громче, чем надо, воскликнул один из них.   Девушка понимала, что внешне за два года она не очень-то сильно и изменилась, а эти двое знают её достаточно хорошо, чтобы не узнать. Да ещё и шрам, который она перестала прятать, почувствовав свободу оттого что в Европе на него никто не пялился. И ей впервые за уже довольно долгое время захотелось от него избавиться.   Она кисло улыбнулась Биллу и Рону Уизли, узнавшими её и вдруг подошедшими в совершенно чужой для всех троих стране. Тогда, когда она уже этого и не ожидала.   – Привет ребята. Давно мы с вами не виделись.   – Что значит «давно не виделись», друг? – Рон выразительно поднял брови и без стеснения сел за столик, заставив Эмиля немного подвинуться. – Ты ушёл из школы, ни о чём нас не предупредив! Как ты можешь говорить посте этого просто «давно не виделись», будто мы общались в прошлые каникулы?!   Габриэлла вздохнула. Она не любила выслушивать обвинения от кого бы то ни было. Даже если это и был её школьный друг.   – Рон, Билл, знакомьтесь, - она решила игнорировать любые обвинения и жалобы. Как поступила, так поступила. А иначе она и не могла. – Это Нил. А это мои хорошие знакомые Эмиль и Гретта. Эмиль, Гретта, это мой школьный друг Рон Уизли и его брат Билл. (*жирным шрифтом в данном отрывке выделены слова, произнесённые на немецком)   Билл поздоровался и аккуратно подсел к Габриэлле. Они молчали несколько минут, видимо не зная о чём говорить.   – Что вы делаете в Германии? – нашлась Габи.   – А, да мы отмечаем скорое окончание школы Джинни. Родители просто на зимние каникулы меня с Джин отпустили к Биллу. Он сейчас тут работает.   – Ага, - она кивнула и отхлебнула пива.   – Давно не общались с приятелем? – хмыкнула Гретта и хитро посмотрела на Рона и Билла. Те, похоже не слишком хорошо знали немецкий. Если знали вообще. Габи улыбнулась и кивнула. Этим и забавляли её интернациональные компании, и именно поэтому она и взялась учить немецкий, когда довольно сносно заговорила на французском.   – Что она сказала? – Билл с любопытством посмотрел на пожилую пару. – Я тут недавно, язык пока что вообще не знаю. Да гоблинам и всё равно, я с ними на их языке общаюсь.   – Скажите, что я не знаю английского. Это может быть забавно, - хитро улыбнулась та. А Эмиль посмотрел на свою жену и по-доброму усмехнулся:   – И всё таки женщины коварный народ! А она ведь преподаёт английский в университете!   – Они говорят, что не знают английского, и попросили переводить для них, что будет интересного, - сама не зная, почему, Габриэлла включилась в эту игру.   – А он тоже не знает? Вон как хмурится, – Рон кивнул на необычно молчаливого Нила. Он немного перепил и сейчас и правда немного хмуро разглядывал их с братом.   – Знаю, - отозвался тот, заставив Рона немного смутиться.   Ещё полчаса они разговаривали на несущественные темы. Рон довольно неплохо сдал экзамены, и сейчас работал  в лавке близнецов. Джинни сдала СОВ на удовлетворительно и выше ожидаемо, а сейчас готовилась к ЖАБА. Билл переписывается с Флёр и иногда с ней встречается, вроде бы они стали хорошими друзьями.   – А Тот-Кого-Нельзя-Называть, говорят, всё таки воскрес. И сейчас готовится к чему-то, собирает армию, наверное. А поч-почему ты нас бросил, друг? Ведь с т-тобой мы бы точно победили. Вы ведь знаете, что это Гарри Поттер? Он ведь уехал из Британии, бросив нас там!   Рон тоже не заметил, как опьянел. Габи и так пропускала некоторые его слова мимо ушей, а сейчас вообще предпочла не отвечать и пожала плечами. Билл сидел так же молчаливо, как и парень Габриэллы.   – А почему Гарри? – нахмурилась Гретта. – Вы же сказали, что вас зовут Габриэлла? И почему «он»? Может быть, мистеру англичанину пора в отель, а то упадёт по дороге?   Они с Эмилем почти допили бутылку вина, но было видно, что ей не очень-то хочется оставлять Габи наедине со старыми товарищами, очевидно, имеющими к ней какие-то претензии, и Нилом, который хоть и был достаточно сильным парнем, но был пьян чуть сильнее, чем нужно. Сейчас парень сидел и смотрел в одну точку.   – Я притворялась парнем в школе. Сначала так просто вышло, а потом я узнала о правах женщин в Магической Британии, - ответила девушка. – А никому из своих друзей, уехав из страны, я ничего не сказала. Там вроде бы было неспокойно.   – Но, помилуйте, если вы тогда притворялись, то сейчас ведь нет? Я же вижу, что вы девушка. Вы похожи на одну из моих племянниц.   – Порою мы бываем очень слепы, когда думаем, что знаем что-то очень хорошо и довольно долго, - улыбнулся ей Эмиль, а Габи кивнула на это. Она пришла примерно к такому же выводу, размышляя, почему никто в Британии так ничего и не понял.   – Да ещё и те десять лет, что меня считали Мальчиком-Который-Выжил, - добавила она, - перед тем, как я появилась в школе. Думаю, только поэтому моя маскировка и выгорела.   – Прямо как в каком-то приключенческом романе, - вздохнула Гретта. – А как же ваш принц? – она посмотрела на Нила, всё так же неподвижно сидящего. – Неужели сегодня он вас не спасёт от дракона?   Габриэлла рассмеялась такому сравнению. Она взглянула на рыжего Рона, немного покрасневшего от выпитого алкоголя и сейчас смотрящего на них. Видимо, он силился понять, о чём они говорят.   – А я сама уже сражалась с драконом на Турнире школ, - Габриэлла продолжала тихонько смеяться. Видимо, ей тоже достаточно пива. Бутылку она отодвинула.   – А, точно, этот Турнир несколько лет назад… И вы участвовали? - протянула Гретта, а Рон, видимо раздражённый тем, что на него не обращают внимания и не отвечают на его вопросы, стукнул по столу и почти что крикнул:   – О чём это вы говорите? Над нами смеётесь? Уехали, не предупредив, и рады?! – он вскочил из-за стола и наклонился через него, посмотрев Габи в лицо.   – А ну, не кричи на мою девушку! – Нил будто бы проснулся и тоже подскочил на ноги. – Никто не смеет кричать на мою любимую Габи!   – Что? Друг, да ты перепил, - Рон даже сбавил тон и отстранился, немного покачнувшись. – У Гарри у самого девушка есть…   – Что?! – одновременно воскликнули Нил и Габриэлла.   Нил посмотрел на свою девушку немного затуманенными глазами, сел на своё место рядом с ней и неожиданно поцеловал. Они знали друг друга чуть меньше двух лет, а встречались лишь около года, и для Габриэллы каждый поцелуй был, можно сказать, особенным. А она с детства не любила пьяных людей. Да и целоваться при Роне, с которым они всё таки дружили в течение пяти лет было как-то неудобно… В общем, у неё было достаточно причин мягко отстраниться от Нила и прошептать, аккуратно погладив его по щеке:   – Ну всё, всё… Ты немного перепил, Нил…   – Гарри! Какого хрена? И по-твоему это нормально?! – Рон, до этого притихший и, видимо, с шоком смотревший на то, как его давний друг целуется с каким-то парнем, закричал на весь бар дурным голосом.   И если их компания и до этого привлекала слишком много внимания, и некоторые люди следили за ними поверх стаканов, то сейчас на крики обернулись все. Половина посетителей смотрела с неодобрением, а половина – с жадным интересом. Иностранцы устроили скандал в баре, полном местных! Об этом можно будет и рассказать потом, и дополнить историю красочными деталями! Тем более, что ситуация была пикантная. Вроде бы два парня ругаются друг с другом из-за девушки. Или это тоже парень? Ну и мода пошла у молодёжи, даже и не разберёшь издалека!   Спас ситуацию Эмиль. Он уже давно хотел что-нибудь сделать, но жена крепко держала его за руку под столом. Всё таки она была очень любопытной женщиной! «Всё равно ведь будет скандал у них, рано или поздно. А так, хоть на наших глазах! Да и помочь мы, если что, сможем…» - Эмиль знал, что именно так она в тот момент и думала. Но когда этот британец закричал на весь зал, делать что-то было просто необходимо. Иначе была вероятность, что выгонят отсюда не только англичан, но и их с Греттой. За компанию, так сказать. А потому, он спокойно сказал уже подходящим к ним бармену и официанту:   – Господа, два этих джентльмена, - он указал на Рона, ещё более красного, видимо, уже от злости, и Билла, который просто лежал на руках, ни на что не обращая внимания, - много выпили. Я их хорошо не знаю и поручиться за них не могу, ведь это всего лишь – знакомые наших друзей, - он указал на взволнованную Габриэллу и на Нила, лежащего у неё на плече и уткнувшегося лицом куда-то в шею. – Один из них тоже перебрал, но его мы проводим до дома, он не конфликтный. А вот этим молодым людям, кажется, уже хватит.   Бармен оценивающе посмотрел на парня, громко сопящего в плечо коротко стриженной девушки, которая успокаивающе поглаживала его по голове и, кажется, понимала, о чём говорил пожилой герр*. Она даже кивнула его словам, подтверждая их. А вот один из рыжих, кажется, это были ирландцы, сжимал кулаки и просто зверски смотрел на пару. Второй просто, по всей видимости, засыпал. Бармен крякнул. Похоже, придётся вызывать полицию. (*Герр - обращение к мужчинам в Германии, что можно, в принципе, перевести и как "господин" (обращение - как "мистер" на английском))   Но как только он об этом подумал, к ним подошёл ещё один человек. Он достал из кармана какой-то значок, вроде бы полицейский, и басом сказал:   – Герр Майер, а давайте я уведу их в участок? Проспятся, протрезвеют, сразу же тогда и отпущу их. А скажут адрес, если поймут меня, я ведь по-английски ни гу-гу… так вот, если адрес назовут, я и домой их отведу, в отель, или где там они остановились.   – Ага, - обрадовался бармен, который уже думал вызывать ли этим малым такси, а может и так их выставить, - господин полицейский, вы выручаете меня уже который раз! Как хорошо, что вы к нам ходите! Следующий раз – за счёт заведения.   – Так я поэтому сюда и хожу, - рассмеялся тот. – Тут этих учёных, итить их, с конференций всяких, каждый год собирается. Вот, пить и не умеют! С конференции же? Бриташки?   Он осмотрел оставшихся четверых за столом и сделал рукой неопределённый жест, в котором Габриэлла узнала движения для Левиосы. Видимо, он был местным аврором. Габриэлла подумала, что это очень умно, определять так волшебников, уводя совсем никаких из бара, чтобы они не натворили дел. А ещё он упомянул конференцию. Видимо, каждый год тут дежурит. Девушка кивнула и повторила его жест:   – Да, британцы. Мы – с конференции, а они может быть завтра там будут.   – Ну, вот и я говорю, - он подмигнул ей и одной рукой ухватил ничего не понимающего Рона. Второй подхватил качающегося Билла, так и норовящего упасть. И кивнул, указывая на Нила у неё на плече, - А этот на вашей совести.   Они дошли до ближайшего отеля, где, остановились Габи с Нилом. Эмиль очень помог девушке, почти что дотащив Нила на себе. Тот хоть и не был таки же тяжёлым как Дадли, которого она как-то тащила до дома после встречи с дементорами, но и пушинкой тоже не был.   – Спасибо огромное, - Габи улыбнулась Эмилю с Греттой, когда они стояли уже у двери их комнаты. – Не знаю, что бы я без вас и делала.   – Да пожалуйста, - махнул рукой мужчина, тоже немного пошатнувшись. А Гретта поддержала его, негромко усмехнувшись.   – А как можно с вами связаться? – вспомнила Габриэлла, - Насчёт шрама? А то я не успела ничего спросить…   – А, сейчас-сейчас, подожди ка, - Гретта достала из кармана маленький блокнот, написала там что-то и вырвала этот листочек.   Эмиль тем временем оперся спиной о стену и блаженно, как сказала бы сама Габриэлла, улыбался, глядя на жену. Наверное, Нил тоже на неё так смотрит, пока она не видит; она на это надеялась. Сама она знала, что порою она глядит на него именно так.   – Это наш номер телефона, - Гретта отдала бумажку, на которой было написано несколько цифр. – Звонить из телефонной будки или любого стационарного. Там есть автоответчик. Ведь вы знаете, что это такое?   – Да, конечно, - Габи улыбнулась, вспоминая, как британские маги ладят с этим вот «нафелетом» да и другой магловской техникой, - спасибо большое. А вас не надо проводить до дома? А то, может, ходят всякие. Уже довольно поздно.   – Спасибо, не стоит. Там портье уже вызвал такси…   ***   А на следующее утро у них случился скандал. Габи точно не поняла, из-за чего он произошёл, но в какой-то момент они с Нилом просто стали друг на друга кричать, да так, что стены вокруг них чуть ли не дрожали.   Портье внизу, как и некоторые постояльцы, замерев, слушали ругань на французском. Возможно, у кого-то из них случился разрыв шаблона о «самом романтичном в мире языке», а кто-то только философски кивнул, пробормотав про себя что-то вроде: «страстные они натуры, эти французы… или это об испанцах?..». По крайней мере, я думаю, им повезло, что никто из тех, кто слышал этот скандал, французским не владел…   Как бы то ни было, покричали они знатно.   – И ты как будто стесняешься меня при своих старых друзьях! Как будто я чем-то плох для тебя! И знаешь что? Может быть, это действительно так?!   – Да что ты вообще об этом знаешь? Как ты не можешь понять этого?! Я жила нормально, считай, только до одиннадцати лет! А потом началась вся это хрень со школой магии и с долбаным «мистером Поттером»!   – Так зачем этот твой мистер Поттер вообще появился?! Может это и есть ты, настоящая? Ведь тот твой «дру-у-уг» говорил что-то о твоей девушке? Так зачем я тебе вообще, а Габриэлла? Или будет лучше называть тебя Гарри?!   – Да если бы не было «мистера Поттера», меня бы давно выдали замуж за того же Рона! Ты знаешь, как почти все навязывали мне его сестру в качестве девушки?! А узнали бы, кто я на самом деле, не было бы меня ни во Франции, и ни на какой конференции рядом с тобой! И ты бы вообще меня никогда не узнал! Отрастила бы косы, заставили бы меня носить платья в пол и не рыпаться! Детишек рожать! Или вообще бы убили, ведь кому нужен Герой, который не мужчина! - В глазах Габриэллы стояли слёзы.   – А как же я? – неожиданно тихо спросил Нил. – Мне теперь изображать перед всеми британцами парня Героя Гарри Поттера? А этот Гарри будет меня стыдиться, оправдываясь перед друзьями? А вдруг я однажды встречу тебя на улице, а ты – уже не моя Габриэлла Поттер, в которую я влюбился, а Гарри, который решит вернутся в Британию и там жениться, работать и умереть…   – Какие же мы с тобой придурки, - Габриэлла расплакалась и кинулась Нилу на шею. Тот неуверенно обнял её и тоже зажмурил слезящиеся глаза. Ему и правда было страшно, что его девушка просто исчезнет в какой-то момент. А она…   – Я жила как Гарри слишком долго, - почти прошептала она. – Я просыпалась, ходила на занятия, влипала в авантюры, и я была Гарри в такие моменты. А ощущать себя Габриэлой, обычной девушкой, которая может не опасаться за свою жизнь, я могла только на кратких каникулах летом. И мне тоже было страшно, что она однажды исчезнет, оставив после себя только испуганного парня, который не знает, что делать…   – Но ты Габриэлла уже целых два года…   – Да, - выдохнула она. – Я Габриэлла целых два года. Но… когда я вижу своих старых знакомых… неважно кого… Я хочу спрятаться где-нибудь, забиться в такой дальний угол, чтобы меня никогда не нашли… Так ощущал себя Гарри, когда ему снились кошмары… И я будто снова отыгрываю эту роль при них. Прости… Нил громко выдохнул. Он всею душой ненавидел скандалы, как часто звучавшие в его старом доме, где он жил с родителями.   – Прости и ты меня, звёздочка, я сорвался, - прошептал Нил и ещё крепче сжал свою девушку в объятьях, немного покачивая её, как маленького ребёнка. – Но я слышу тебя. Я постараюсь понять.   – Спасибо, Нил, - она поцеловала своего парня, улыбаясь сквозь слёзы. – Но я не смогу быть Габриэллой на конференции, ведь там скорее всего будет Снейп. Давай уедем домой.   – Ну что ты, милая, - Нил всё так же укачивал её, легко водя носом по её щеке и будто бы вытирая им слёзы, - ты ждала эту конференцию целый год.   – Да… Тётя рассказывала, что мама однажды там выступала… Но, Нил…   – Я знаю… - он принял решение. Его девушка будет на этой чёртовой конференции, в любом виде, ведь она в этом нуждалась. - Но если Габриэлла не может находиться в одном помещении с неким злобным готическим зельеваром, больше похожим на средневековую ведьму, - у Габи вырвался полузадушенный смешок, и Нил улыбнулся, довольный тем, что ему удалось её развеселить, - то пусть там присутствует Гарри Поттер, ребёнок своей матери, которая однажды выступала на конференции… и его парень-художник из Франции. И этот художник не будет целовать Гарри, если он не захочет. Просто держать за руку, назло всем рыжим драконам и злобным ведьмам… Ну как? Ты согласна, Габриэлла?   – Спасибо тебе большое... Ты просто парень мечты!.. – она тоже его обняла, крепко-крепко. – И я говорю это как Габриэлла, твоя девушка.   ***   В тот день Северус Снейп снова увидел Гарри Поттера на одном из первых рядов аудитории, там же, где он сидел и день назад. Профессор Хогвартса специально сел поближе и чуть сбоку, чтобы украдкой наблюдать за бывшим студентом во время неинтересных ему самому докладов.   – …таким образом, рунический круг, в который вписывается эта руна, становится более прочным. И об этом не напишут в учебниках, о нет..   Сегодня Поттер выглядел ещё более растрёпанным, чем обычно, хотя его причёска и была непривычно короткой. За те два года, что Снейп его не видел, мальчишка стал вести себя, по его скромному профессорскому мнению, ещё более расковано. Поттер распрямил плечи, а в его глазах, когда он слушал доклады, горел неподдельный интерес, чего никогда не бывало на уроках зельеварения. А вот от этой дурацкой привычки носить рубашки размеров на десять больше, чем это было нужно, он не избавился. Светло-серая рубашка была помятой и топорщилась неровными буграми. Возможно, так он пытался скрыть худобу. Всё таки для парня его лет он был слишком тощим и каким-то даже маленьким.   Снейп перевёл взгляд на парня, с которым Поттер сюда пришёл. Он был довольно высоким, чуть выше самого зельевара и выше Поттера почти на целую голову. Волосы у него были длинные, почти до плеч, каштановые и кудрявые. Нос с небольшой горбинкой, тяжёлый подбородок и выразительные широкие брови. Пожалуй, он напоминал одного знакомого ему француза, некоего месье Ламбера, отказавшего тогда ещё двадцатилетнему Снейпу в публикации в его научном журнале. Возможно, это был его родственник, слишком уж парнишка был на него похож. Так, что это даже раздражало.   Условно названный «Ламбером» держал в руках остро заточенный карандаш. На коленях у него лежала маленькая тетрадь. Когда выступающий докладывал на тему рун или зелий, а также артефакторики, он что-то туда записывал. Когда же освещались другие темы, он незаметно оглядывал зал, выцеплял какого-нибудь человека с наиболее выразительными чертами лица и набрасывал его портрет. Когда этот, так сказать, художник переворачивал страницу, Снейп мог поклясться, что разглядел в тетради и своё лицо, грозно нависшее над котлом.   В тот день Северус Снейп так и не подошёл к Поттеру, хотя слабое желание поздороваться, как-нибудь напомнить этому мальчишке о себе, и о Британии в целом у него возникло.   А вот на следующий, в третий и последний день конференции, у него просто не было возможности это сделать.   ***   Нил сидел рядом с Габриэллой, внимательно слушающей что-то про травы Черногории и их применении в трансфигурации и анимагии, и рисовал. Если быть честным, ему нравилось находиться здесь, сама атмосфера настраивала его на нужный, немного академический, лад. Эскизы, тренировочные, а может и подходящие для некоторых его будущих работ, получались просто отлично. Он знал, что Габи здесь тоже хорошо, не было бы ещё этого Снейпа, уже третий день наблюдающего за ними из угла… Эх, мечты…   Похоже, он немного накаркал, накликав дурной рок. Потому что, когда конференция почти заканчивалась, входные двери тихонько хлопнули, он обернулся и увидел две рыжие макушки, только сейчас, вроде бы, одна из них принадлежала девчонке. Значит, той самой Джинни.   – Бля… Не мог же этот чёртов день пройти спокойно!.. – в сердцах пробормотал он себе под нос. Бормотал на испанском, которого Габи ещё не знала. Она не очень любила, когда люди вокруг сквернословили, особенно он.   Сосед справа удивлённо на него посмотрел и улыбнулся:   – А я отчего-то думал, что вы француз… Что же такого случилось, что вы так расстроились, а? Вы не показались мне тем, кто ругается на каждую проезжую лошадь… (*здесь и далее в этом отрывке выделенные слова произносятся на испанском).   – Я француз, меня зовут месье Ламбер, - ответил он шёпотом, - просто моя девушка не любит, когда я ругаюсь, а испанский она ещё не знает.   – А вам повезло с девушкой, - тот хитро посмотрел на Габриэллу, записывающую тезисы последнего, кажется, выступающего, - такие яркие глаза, такие глаза… В прошлом у нас за такое сжигали, и теперь вы вряд ли найдёте в Испании кого-то хоть сколько-нибудь похожего…   – А я и не буду искать, - улыбнулся Нил.   Испанец тоже улыбнулся и кивнул. Потом вздохнул и чуть ближе подвинулся к парню, уже размышляющему, как же избежать встречи с Уизли, которые пришли сюда уж точно не лекции послушать!..   – Моё имя сеньор Де ла Пенья, - быстро проговорил он и посмотрел в сторону кафедры, рассказ должен был закончиться совсем скоро, - и вы, месье Ламбер, вздыхаете так же тяжело, как вздыхают скорбящие в сердце сыновья Испании. И мне очень любопытно, может ли помочь такому хорошему художнику, как вы, - он кивнул на закрытую тетрадь в руках Нила, - такой печально известный писатель, как я.   Де ла Пенья* посмотрел на маленький блокнотик, который он держал до этого. Там была лишь пара строк, написанных на испанском.   (*испанская фамилия, довольно распространённая, имеющая значение "из скалы") – А вы говорите на английском?   – Ещё как, месье, - тот улыбнулся в усы, - я знаю такие слова, как «красавица», «завтрак», «прощайте» и «нет денег». А большего мне и не надо, поверьте! Так что же вас тревожит, приятель?   – Вон те люди с рыжими волосами, - он кивнул в сторону Уизли всё ещё стоящих у входа, - пришли из прошлого моей девушки. И не хотят от неё отвязаться. Но самое главное, они считают мою Габриэллу мужчиной, которого зовут Гарри… - у испанца округлились глаза, а Нил добавил. – Но и не это самое страшное…   – А что же, о благородный рыцарь своей зеленоглазой дамы? – у Нила мелькнула мысль, что Де ла Пенья, похоже, и правда был писателем. Сейчас он выражался практически словами испанских рыцарских романов.   – А то, что Рон, тот рыжеволосый, считает, похоже, что его сестра Джинни, стоящая рядом с ним, является девушкой моей Габриэллы.   – О, провидение, куда ты нас заводишь, - театрально вздохнул писатель и чуть тише добавил, - и медь волос не скроет нрав девицы...   Докладчик, тем временем, закончил свой рассказ. Аудитория разразилась аплодисментами. Некоторые стали подходить к нему с вопросами. Габи развернулась к Нилу и вежливо кивнула испанцу, с которым, как она заметила, тот тихо переговаривался.   – Здравствуйте, сеньорита, - улыбнулся тот. Потом он указал на Джинни Уизли, застывшую в дверях и почти в упор смотрящую на Габриэллу. – Дорогая красавица, я должен позвать синьорину на завтрак. Прощайте!   Нил рассмеялся и кивнул ему:   – Спасибо, сеньор Де ла Пенья!   – Спасибо за сюжет, месье Ламберр! Сеньорита Габриэлла!   ***   Северус Снейп, уже решившийся подойти к Поттеру, наблюдал странную картину.   Некий испанец сначала долго о чём то шептался с «Ламбером», потом что-то говорил ещё и Поттеру. Увидев их кивки на дверь, он посмотрел туда и заметил там младших Уизли. Похоже, в этом году у Поттера просто не хватит душевных сил, чтобы встретиться не только с шумными рыжими, но ещё и с ним, Снейпом. Он вздохнул, чуть развернул свой стул и так же незаметно, как и раньше, сел в углу. Это должно было быть любопытным зрелищем. И предчувствие его не подвело.   Резвый испанец подбежал к дверям и, как чёрт из табакерки, выскочил перед Джинни.   – Синьорина, синьорина, красавица! – восторженно заговорил он, немного подпрыгивая, будто от восхищения. Он залихватски подкрутил усы, подправил непонятного вида головной убор и рухнул перед удивлённой девчонкой на одно колено, протянув к ней руки. – Красавица! Манифик*! (*magnifique (франц. яз.) - прекрасный(ая))   – Что вам нужно, сэр? – девушка аккуратно отодвинулась подальше от этого странного человека.   Тот что-то залопотал по-испански, а потом экспрессивно выкрикнул:   – Завтрак, красавица!   – Послушайте, отойдите от Джинни, мистер… - Рон не слишком уверенно подошёл к испанцу и помахал руками, видимо для верности.   – Джинни, Гвеневра* - красавица! Красавица! – испанец тоже потряс руками, но более уверенно. Казалось, что он только что их помыл и стряхивает таким образом воду. Он вскочил, но тут же снова бухнулся на колени. – Завтрак синьорина! Уно завтрак! Красавица! (* - происхождение у этих имён, Джиневра и Гвеневра, можно сказать, одно. Просто произносятся по-разному. Причём, Гвеневрой звали возлюбленную короля Артура в легендах Альбиона. Говорят, она и правда была редкой красавицей.)   Хоть Джинни и пыталась отвернуться от испанца, обойти его, ей это не удавалось. У дверей уже скопилась пара десятков наблюдателей. Остальные, не успевшие уйти, наблюдали за ними из зала. А испанец всё говорил и говорил на своём языке, и Снейп даже пожалел о том, что он его не понимает.   – Давайте, красавица! – выкрикнул кто-то из них. – Он вам так красиво в любви признаётся! Знали бы вы, милая!   – Милая! – в отчаянье выкрикнул испанец и продолжил свой монолог на испанском, выкрикивая иногда это своё «Красавица!».   – Ах, какие слова! – вздохнула одна женщина средних лет. Довольно сухонькая. И, уж не она ли читала доклад о свойствах данной добровольно крови единорогов? Которые, к слову, подпускают к себе только «непорочных дев, знающих цену любви, но способных от неё отказаться». – Говорил бы так кто-нибудь и мне!   Рона Уизли толпа уже давно оттеснила куда-то в коридор. А те, кто всё ещё наблюдал данное, с позволения сказать, представление, всё громче и чаще кричали Джинни соглашаться. Все - в силу своего знания английского языка. Кто-то - говорил стихами Шекспира, а кто - так же как и испанец выкрикивал «Завтрак, красавица!».   Джинни уже давно покраснела от такого внимания к своей персоне. Она опускала глаза, что-то бормотала, оборачивалась, казалось, ища того, кто скажет отказать напирающему испанцу, но таких не находилось.   – Ну хорошо, сеньор, - проговорила Джинни, жестами показывая тому подняться.   Снейп хмыкнул. Под таким напором и человек с каменным сердцем согласился бы, только чтобы от него отстали. А толпа ликовала. Оставшиеся люди хлопали даже громче и уж точно с большим энтузиазмом, чем делали это в конце конференции. Испанец же, добившись своего, аккуратно поцеловал руку Джинни, встал в полный рост и поклонился ей. Потом повернулся к публике, поклонился и им и выразительно воскликнул:   – Прощайте!   Потом он повернулся к Джинни и чуть тише, но совершенно счастливым тоном  произнёс:   – Завтрак, красавица!   Через мгновение они ушли, а оставшиеся в зале загомонили ещё больше. Кто-то засмеялся, а кто-то заговорил на другом языке, объясняя что-то или переводя монолог испанца остальным. Сам Снейп понял лишь пару слов, в общем-то не несущих какого-нибудь большого смысла.   – Кто это был? – тихо спросил он у ведьмы, сидящей на ряд ближе к кафедре. Он видел эту женщину здесь каждый год и знал, что она говорит на английском, хотя сама она вроде бы была из Греции. – И почему эти люди так реагируют? Мне стоит опасаться за мисс Уизли?   – О, так вы знакомы с милой девушкой? – глаза у гречанки загорелись любопытным огоньком.   Но Снейп неопределённо пожал плечами, что должно было означать нечто вроде: «Милой? Только если вы глухой и не боитесь летучемышинного сглаза!», хотя ведьма поняла его жест как-то так: «Ответьте на мои вопросы и я отвечу на ваши!», и поэтому она развернулась к нему, опираясь на спинку стула:   – Мастер Снейп, я вижу вас здесь практически каждый год вот уже на протяжении двадцати лет! И неужели вы никогда его раньше не видели? – судя по всему, она была крайне удивлена, и тем не менее, не дожидаясь от него хотя какой-то ответной реакции, она продолжила. – Этот человек известен в узких кругах литературоведов магической Испании, а также Каталонии, как сеньор Пабло Де ла Пенья, гениальный памфлетист* и лирический поэт. А здесь, в наших прямо таки широких кругах учёных людей он прославился своими ежегодными эксцентричными выходками. И каждый год, в последний день конференции, он устраивает здесь что-то такое! Не буду говорить, что было в прошлый раз, но года три назад, он наколдовал всем нам забавнейшего вида канареечно-жёлтые платки, завязанные на голове на русский манер! (*Памфлетист - тот, кто пишет памфлеты. Памфле́т — разновидность художественно-публицистического произведения, вид политической литературы, брошюра или статья резко обличительного содержания. Имеет сходство с пасквилем, но отличается от него тем, что касается не личной жизни, а общественной деятельности обличаемого лица.)   – Как же мне сегодня повезло… - пробормотал Снейп, пытаясь избавится от образа себя в нелепом жёлтом платке, тут же возникшего в его голове.   И зельевар уже собрался уходить, когда эта дама, кажется её имя было Агейп*, аккуратно подхватила его за локоть, и пристроилась рядом. Она величественно поправила свой шарф и произнесла: (*Агейп - греческое имя, означающее "любовь". Символично, не так ли?)   – Пойдёмте, мастер Снейп, посидим в каком-нибудь местном кафе, перед тем, как возвращаться домой. А вы мне как раз и расскажете, что за красавицу уломал на завтрак в восемь вечера наш уважаемый сеньор Писатель! – и Северус почему-то знал - отказ не принимается.   Те люди, что ещё оставались в зале, постепенно расходились. И, какая ирония, Снейп, которого тянула вперёд, казалась бы, такая хрупкая, но неожиданно сильная Агейп, прошёл мимо Гарри Поттера, к которому он всё таки намеревался подойти после всего этого балагана. Тот откровенно смеялся, держась за «Ламбера», как смеялся и тот, обнимая Поттера за плечи.   – …и знаешь что он сказал? Четвёртое слово, которое он знает по-английски, помимо «красавицы», «завтрака» и «прощайте», это «нет денег»!.. – услышал профессор часть того, что парень говорил Поттеру. После этих слов странная парочка совершенно неприлично расхохоталась.   – Тогда они друг друга стоят, - пробормотал он почти не слышно, и сам не совсем понимая, кого он имел в виду, Уизли с этим писателем, или громко смеющихся и, кажется, счастливых Поттера с «Ламбером».   – А в следующем году мы приедем опять, мне понравились наши каникулы, - это было последнее, что он услышал от пары, идущей уже далеко впереди, перед тем как они завернули за угол.