Часть 1
2 июня 2020 г. в 12:37
Джереми хорошо знал то чувство влюбленности, когда по пятам ходишь за одним парнем, в восхищении от его характера и прекрасной внешности. Когда подмечаешь все детали его поведения, недоступные для посторонних, незаинтересованных в нем глаз: расслабленная и слегка несуразная походка, пристрастие к одеждам, подчёркивающих стройное юношеское тело, эти рыжие волосы, что с трудом расчесывались, и пряный запах древесных духов. Каждый раз, когда Адам проходил мимо, или, что бывало гораздо чаще, шел рядом с Джереми, нос улавливал приятный, пышный букет запахов, пестрящих то сочным яблоком, то кардамоном, то горьким послевкусием лаванды. И парфюм этот был так приятен и горяч, что им хотелось обладать. Хотелось примкнуть губами к надушенной шее чародея и чувственно, со вкусом целовать ее, дразня собственной нежностью и желанием также, как этот рыжеволосый юноша дразнил своим приятным запахом Джереми.
В этот вечер Джереми был на вечеринке, и, как социальная бабочка, был просто обязан "развлекать толпу и придумывать движ". А вот его ненаглядный Адам шел по общему холлу к своей комнате и самое последнее, что он ожидал увидеть на своей эдакой ночной прогулке — это Берт. Парень, старше казалось бы, всего на один курс, уже возносил себя так, как будто давным-давно поступил в Ларвуд. И что больше всего Адам не ожидал увидеть, а, точнее, услышать — это пение Берта. Может просто показалось? Рыжеволосый, поняв, что чудом остался незамеченным, ловко юркнул за какую-то из колонн и стал прислушиваться. И слух не подвел его: Берт действительно, глядя в окно с витражом, выходящее на тренировочную площадку, постукивая пальцами по стеклу, пел что-то незаурядное и простое себе под нос.
Адам очевидно чувствовал химию между собой и Джереми, но сердце рыжего, почему-то, все равно стремилось не к комфорту и уюту с заботливым и нежным блондином, а прямо в огонь, нет, в лаву, сжигающую все, что та встречает. Сердце Адама стремилось к Берту. Даже несмотря на его такое неуважительное и даже свинское, местами, отношение. Но, может быть, именно это и влекло парня?
Нервозно поправив одну из прядей и сотню раз мысленно выругавшись за то, что забыл сегодня утром расчесаться, парень тяжко выдохнул и вышел из своего укрытия.
— Какие люди! — с усмешкой привлек к себе внимание Адам, но про себя не мог не отметить, что голос его возлюбленного врага был весьма приятен.
— Что это ты, Адам, по углам ныкаешься? — со змеиной усмешкой ответил шатен. Впрочем, за этой недружелюбной маской он умело скрыл собственное удивление и смущение. Смущение тем, что его неприятель застал Берта за таким личным моментом уединения с прекрасным, лунным светом. Однако сейчас он не смог отвести взгляд от рыжеволосого, чей силуэт сейчас освещала луна сквозь искусный узор витража. Взгляд карих глаз ловко оглядел чародея с ног до головы и столь же быстро вернулся обратно, с вызовом смотря на собеседника, если его можно было таковым назвать. Их взгляды сплелись и, кажется, пытались задушить друг друга как парочка змей. — Хотя, впрочем, ожидаемо от тебя. Ведешь себя как крыса, — протянул злобно, будто смакуя, обидчик, и нахмурился. Адам, у которого, очевидно, настолько бурлила кровь от выпитого спиртного (хотя, впрочем, это было лишь состояние лёгкого хмеля, а не опьянения), смело встал напротив шатена и Берт мог четко увидеть, насколько расфокусированным был его взгляд.
— Почему ты на меня так накинулся вообще, оперная певица? — и, кажется, вместо презрительной перепалки Адам хотел всерьез разобраться что происходит. Ведь он, как и любой другой влюбленный, становится более проницательным и внимательным к знакам вокруг. И его, прямо говоря, достала эта неопределенность. Он видел взгляды Джереми и боялся разбивать сердце друга, но при этом ему самому были милы исключительно эти искрящие, готовые испепелить, карие глаза, всегда смотрящие на него с ненавистью, с презрением, но вечно разглядывающие дольше положенного. Хотя прямо сейчас, разумеется, всю степень своих терзаний перед ненаглядным врагом зеленоглазый не хотел выставлять на блюдечке. Берт непонимающе уставился на парня вместо ответа. — Почему ты молчишь?! — руки Адама вцепились в воротник соперника, притянув к себе непозволительно близко. В нос шатена почти мгновенно ударил пряный парфюм.
Берт окончательно впал в ступор. По правде говоря, он и сам не понимал, почему. Давление со всех сторон склоняло его не то, чтобы ненавидеть чародея, а скорее судьба смеялась так, что моменты, когда он со своим характером не выдерживал и задевал юношу она умело предоставляла, но вот шанса извиниться — нет. Как, впрочем, и желания. Но тот факт, что выпивший Адам вот так орет на него, держа за грудки, порядком смущал и злил одновременно.
— Хватит уже орать, бесишь, — с той же агрессией ответил Берт, но на тон тише, пока его руки впились в плечи парня. А вот хватка самого рыжего от такого действия самую малость ослабла, но ненадолго:
— Я буду орать сколько захочу, понял? Я буду кричать, визжать, стонать, пока до твоей тупой башки не дойдет, что меня кое-что очень сильно не устраивает! — Берт сразу хотел резонно отрезать, мол, а какое ему должно быть дело до того, что там не устраивает чародея, но его глубокий вздох для ответа сразу был выбит из груди следующей фразой зеленоглазого. — Думаешь, я одноклеточный и ничего не замечаю? Твоих взглядов, ухмылок, фраз с подтекстом? Тогда одноклеточный скорее тут ты!
После такой пронзительной и обезоруживающей тирады подвыпившего юноши, Берт почувствовал себя нагим, безоружным. Повисло долгое молчание, во время которого темные брови нахмурились сильнее, и, не найдя что ответить выскочке Адаму, в томительном желании отнять контроль над ситуацией и в импульсивном порыве руки парня отпустили чужие плечи и обхватили запястья рыжеволосого, прижав их к ближайшей стене. Все произошло слишком спонтанно, слишком резко и несуразно — Берт некоторое время смотрел на уста Адама, а тот, поймав взгляд шатена, усмехнулся и прикусил свою губу, будто бросая вызов. Но в следующее же мгновение они синхронно поддаются вперед, чуть ли не сталкиваясь с друг другом зубами. Страсть сплетает их губы. Тяжело дыша, подростки целовались и кусались так жадно, что, казалось, для каждого из них это была своеобразная игра — кто же первым сдастся в этом состязании? Берт напирал все настырнее — его ладони сжимались на запястьях юноши с каждой секундой все сильнее. Даже он, совершенно трезвый и разве что слегка одурманенный терпким запахом, перестал отдавать себе отчёт о том, что делает. Ну а о состоянии и мыслях возвращавшегося с вечеринки Адама и вовсе упоминать страшно.
Рыжеволосый вовсю тщетно извивался и старался напирать, чтобы даже обездвиженным все равно выйти победителем. Смирившись со своей ролью принимающего он, напоследок, укусил Берта в нижнюю губу, за что поплатился очередным толчком языка в свои уста. Парень все же отпустил чародея и позволил его ладоням исследовать тело кареглазого. Все это было так неправильно — целовались без нежности, без любви, лишь движимые страстью, два ненавистных врага. Они безмолвно — взгляды и движения тел говорили сами за себя — тянулись друг к другу каждой своей клеточкой тела. Лишь холодная и суровая каменная статуя неподалеку была свидетелем этого действа. Шатен тем временем прекратил терзать губы Адама и спустился чуть ниже к бледной незащищенной шее и осыпал ее поцелуями-укусами, словно пытаясь забрать манящий аромат духов. Сам же зеленоглазый мог лишь смотреть куда-то в пустоту сквозь затуманенный разум и давить собственные стоны, вцепившись тонкими пальцами в плечи Берта.
Но ни что не может длится вечно. Сейчас, в тишине ночи, студенты не на шутку перепугались, когда услышали вдалеке коридора шаги. Они моментально, так же, как и прильнули друг к другу, отстранились и, даже не переглянувшись, направились в свои комнаты. Однако издающий эти самые шаги заметил ребят раньше, чем те успели уйти. А точнее их заметил Джереми.
— Адам! Ты-то мне как раз и нужен, — произнес юноша с какой-то большой надеждой в голосе, будто по очень важному делу.
— Не сейчас, Джер, мне надо отдохнуть, — коротко ответил Адам, кажется, с такой интонацией, что твердо обозначил — если голубоглазый постучится, или посмеет взломать дверь чародея, мало тому не покажется. Рыжеволосый сразу, не оборачиваясь, вошёл в свою комнату и закрылся там, не планируя выходить до самого обеда, мучаясь то ли от слабого, но похмелья, то ли от неопределенности и чувств к Берту.
Когда Джереми, ошарашенный таким холодом тайно любимого друга, встал на месте как вкопанный, к нему подошел кареглазый. На мгновение тот остановился рядом и презрительно осмотрел. Так ничего и не сказав, он ехидно улыбнулся, и, нарочно толкнув парня плечом, устремился вдаль коридора. Этим вечером соперники безмолвно разошлись, так и не узнав, что когда задира проходил мимо Джереми, тот обо всем догадался, почувствовав знакомый древесный парфюм Адама от чужого человека.