Черная магнолия

      Она цвела невероятно долго. И даже в конце осени, когда весь мир стремительно терял свои насыщенные краски, она не сдавалась. Ей не страшны были ни холод, ни жара, ни даже одиночество. Изящный и гордый рубиновый бутон раскрывался нежным белым цветком.       Она была прекрасна.       Она была опасна.       Люси молча смотрела в окно автомобиля, совершенно не желая выискивать какие-либо изменения родного города, хоть и не видела его на протяжении уже… она не могла припомнить скольких лет. И едва ее разум начал погружаться в новые раздумья, машина остановилась.       Время.       Она прикрыла глаза на пару секунд и глубоко вдохнула, пытаясь хоть немного унять кошмарно болезненные удары сердца. Но тщетно. Набат внутри нее предвещал нечто судьбоносное, зловещее и ужасное, хотя вряд ли могло быть что-то хуже того, что она пережила час назад.       Неразговорчивый водитель покинул свое место и поспешил открыть ей дверь. В воздухе витал зябкий октябрь, а меховая накидка, увы, мало согревала. Люси поторопилась выйти. Грациозно пройдя на тонких шпильках и в длинном черном платье мимо любопытных репортеров, она остановилась у входа в самый престижный ресторан города, приоткрыла с одной стороны белоснежный мех соболя и продемонстрировала одному из четырех охранников приколотую к платью фамильную золотую брошь в виде витиеватого ключа, украшенного розовыми бриллиантами. Ошеломленные, мужчины незамедлительно распахнули двери. Приглашения у Люси не было, а другой возможности войти внутрь просто не существовало.       Ее здесь никто не ждал. И никто не знал, кроме одного человека.       В просторном светлом зале расхаживали одетые с иголочки люди. Как и подобает на светских раутах, количество фальшивых улыбок значительно превосходило количество драгоценностей. Приторный букет десятков элитных парфюмов до горечи на кончике языка подслащал претенциозные манеры. Может, поэтому богачи предпочитают исключительно сухие вина?       Окинув беглым взглядом присутствующих, она заметила того, кто был нужен, и смело нырнула в этот омут, направляясь к нему.       Омут? Нет-нет.       Пожалуй, для нее это был скорее аквариум, большой, даже слишком, для мелких рыбешек, возомнивших себя китами.       Люси плавно обогнула стайку «пираний-репортерш»; прошла мимо кучки пузатых «пингвинов» с лысым «тюленем»; мысленно усмехнулась, заметив двух «рыбок-клоунов» в красно-белом с несвойственными им надутыми губами; миновала явное желание познакомиться, исходящее от мелких «карасиков». Минутку, а это кто? Большой, носатый и почти неподвижный. Как их там называют? «Ждуны»? До нелепости смешон.       Наконец она приблизилась к статной черно-белой «касатке».       — Здравствуй, отец.       Сказанная, хоть и не громко, фраза привлекла внимание почти всех, кто был неподалеку. Невнятное «бульканье» на мгновение поутихло, а после возобновилось еще громче.       Отец Люси не поверил своим ушам, ведь его дочь никак не могла быть здесь и сейчас, но все же обернулся — удостовериться, что ему не померещилось. Высокий, степенный, суровый Джуд Хартфилия не отличался словоохотливостью или доброжелательностью, но в своем деле, в своей работе равных ему почти не было.       — Люси?! — то ли обрадовался, то ли возмутился мистер Хартфилия. — Что ты?..       — Нам надо срочно поговорить, — прервала она закономерный вопрос, а ее крайне серьезное выражение лица недвусмысленно намекало, что тема не для посторонних ушей.       Мужчина нахмурился и кивком указал нужное направление для уединения.       — Прошу нас извинить, — вежливо обратилась Люси к «большой белой акуле», от общения с которой она отвлекла отца.       От одного взгляда в рубиновые глаза Игнила Драгнила пальцы ее левой руки так сжали небольшой клатч, что болезненно побелели. Еще секунда, и мистер Драгнил заметил бы кипящую в ней ярость, но этой секунды не было. Она отвернулась и ушла вслед за отцом.       Плотно тонированная стеклянная дверь, ведущая на террасу, открылась прямо перед мистером Хартфилия. Оттуда вышла незнакомая девушка. Она уважительно кивнула ему, после чего, не переставая улыбаться, куда-то засеменила. Ее приторно счастливое лицо вызвало в Люси раздражение и только усугубило и без того бурлящие негативные эмоции. Парой больших, насколько это позволяло длинное платье, шагов, она стремительно вошла, шумно выдохнула, развернулась к отцу, и, не дожидаясь его вопроса, сразу выпалила:       — Маму убили…       Мистер Хартфилия замер в ошеломлении. Всего два слова — и прохладный октябрьский воздух стал ледяным. Два слова, и, казалось, ночь стала вечной.       Нежелание признавать правду никак не могло ее изменить, и произнести подобное вслух помогло Люси окончательно смириться с произошедшим.       — М-мы… — спрятанные за редким самообладанием эмоции начинали пробираться наружу. — Мы хотели сделать тебе сюрприз и…       — О, простите, я подслушал не специально, — сказал некто, стоящий за одной из колонн и потушил сигарету. — Думаю, мне лучше удалиться, пока я не стал свидетелем еще каких-нибудь не касающихся меня семейных дел.       Люси ошибочно решила, что если террасу покинула та девушка, то они останутся с отцом наедине. Разглядев в полумраке спину случайного свидетеля разговора, почувствовав знакомый кофейный запах сигаретного дыма, приметив черный костюм и те самые розовые, беспорядочно уложенные волосы, она будто сорвалась с цепи.       Молодой человек вышел на свет.       Ошибки быть не могло.       Люси моментально достала из сумочки небольшой пистолет и уверенно направила его на парня.       — Тише, тише, — посмеиваясь, произнес он, чуть приподняв руки и показывая ими опустить оружие. — Не всех свидетелей «убирают».       Но Люси было явно не до смеха.       — Ты обезумела! — воскликнул отец. — Что ты делаешь? Это же Нацу Драгнил. Откуда вообще у тебя оружие?       Но Люси даже не шелохнулась.       — Юная леди, — мягко произнес Нацу и опустил руки. В пару шагов он сократил расстояние между ним и Люси до нескольких метров, — если вы боитесь, что я кому-то что-то расскажу, то не стоит переживать. Я не…       — Заткнись! — громкий и твердый женский голос заставил обоих несколько напрячься, даже не придав значения фамильярному обращению.       Шальная мысль пронырливой мышкой проскользнула в голове Нацу, что перед ним сейчас одна из самых красивых блондинок в его жизни, хотя ее красоту заметно искажал гнев. У Люси же его пронизывающие серые глаза и дерзкая улыбка вызывали исключительно противоположные ощущения.       — Ты. Убил. Мою. Маму. — Отчеканенные полушепотом слова эхом отозвались в головах мистера Хартфилия и Нацу, но если первый стал предельно серьезным, все еще переваривая эту информацию, то второй — рассмеялся.       Люси возвела курок.       — Понял. Прошу прощения. — Осознание своей неуместной реакции посетило Драгнила незамедлительно. — Давайте-ка разберемся: если бы я и вправду кого-то убил, то никто и никогда об этом бы не узнал, не нашел бы ни свидетелей, ни тела, ни единой возможности меня хотя бы заподозрить. Потрудитесь объяснить, мисс Хартфилия, почему вы решили, что я убил вашу мать?       — Я надеюсь, Люси, ты осознаешь, что беспочвенные обвинения недопустимы, — добавил мистер Хартфилия.       — Нацу Драгнил, ты — сын Игнила Драгнила, известного также, как Дона мафиозной семьи, только что подтвердил, что способен хладнокровно убивать людей.       — Люси Хартфилия, ты — дочь Джудо Хартфилия, мэра этого города, должна быть самым законопослушным гражданином, однако готова меня пристрелить, — невозмутимо парировал Нацу. Люси поджала губы.       — Час назад на парковке отеля «Royal Magnolia». Черный костюм от Brioni, розовая шевелюра, странные кофейные сигареты и красный Aston Martin One.       — Невозможно, — с усмешкой заявил Нацу. — Моя красавица только одна в городе, а я час назад еще был дома.       — Чего, разумеется, никто не может подтвердить.       — Я был с другом, но вряд ли ты примешь его за надежного свидетеля.       — Верно. Все улики указывают на тебя. И, кроме того, я сама была свидетельницей.       — То есть ты видела мое лицо?       Люси снова на секунду чуть поджала губы, и Драгнил понял, что задал очень даже правильный вопрос.       Его победная ухмылка разлилась внутри нее ядовитой горечью.       Десятки раз та злосчастная минута играла в памяти на повторе. В десятки раз боль усиливалась. А он улыбался. Просто стоял и улыбался в то время, как она страдала.       Кажется, еще немного, и уже будет не важно, он убил маму или нет. И даже более того, Люси теперь хотелось, чтобы это был именно он. Стереть бы эту самодовольную ухмылку, испачкать бы дорогую белоснежную рубашку кровью, лишить бы его счастливого будущего, как он лишил маму без всякой на то причины.       — Почему? — уверенный голос опустился до слабого шепота. Она отчаянно искала в холодных серых глазах ответы, но он был неприступен, а она разбита.       Нацу сочувственно вздохнул и повернул голову в сторону.       — Я не могу сказать ничего, что бы тебя устроило. Это был не я.       — Разумеется, — отозвался, наконец, и мистер Хартфилия, стоящий ранее чуть в стороне, а теперь приблизившийся к своей дочери. Он аккуратно опустил ладонь ей на плечо. — Однако, Нацу, похоже, что кто-то приложил немало усилий, чтобы выставить тебя виновным.       — Вы правы. — Драгнил засунул руки в карманы брюк и всерьез задумался над этим. В то время, как мистер Хартфилия убеждал Люси убрать оружие, пока не дай бог кто-нибудь не увидел, Нацу принял решение, навсегда связавшее их с Люси судьбы: — Я найду убийцу твоей матери.       Недавняя уверенность отбросила тень сомнений, но этого было по-прежнему недостаточно.       — Я уже его нашла, — продолжала она настаивать, хоть и не так твердо, что становилось заметно.       — И собираешься вынести приговор не только без суда и следствия, но и без улик?       Вот теперь убедил.       Люси вернула предохранитель на пистолете и явно без удовольствия убрала его в клатч. Мистер Хартфилия чуть слышно облегченно выдохнул. Даже в самом страшном сне он не мог предположить, что его смышленая и серьезная дочь способна на подобное безрассудство, а потому и благополучный исход этой странной вооруженной беседы, мягко говоря, подвергался сомнениям.       Нацу же был очарован. Впрочем, насладиться неторопливо разливающимся внутри, словно тягучий горький шоколад, новым увлечением возможности не представилось. Пока что. Гораздо важнее на данный момент было выяснить, какой такой бессмертный самонадеянный идиот посмел притвориться Нацу Драгнилом и совершить от его лица преступление, еще и в абсолютно несвойственном ему стиле.       — С чего предлагаешь нам начать? — поинтересовалась Люси.       — Судя по рассказу, есть одна серьезная зацепка, — мистер Хартфилия и молодая мисс Хартфилия мгновенно сосредоточили свое внимание, — машина. Мои предпочтения в одежде многим известны, как и сигареты, волосы… допустим, парик, но вот красный Aston Martin One раздобыть не так просто, поэтому можно начать с тачки. — Довольный, что есть от чего отталкиваться, он не сразу понял вопрос именно в том смысле, какой в него вложила Люси, а когда осознал — явно не обрадовался. — Погоди-ка, ты сказала «нам»? — возмутился он. — Нет никаких «мы». Я найду тупицу, который мной прикинулся и поделюсь информацией, поскольку речь идет о твоей матери, но ни о какой совместной работе речи и быть не может.       — Разузнай все, что сможешь. Я позвоню тебе завтра утром. — Люси благополучно проигнорировала все, до чего ей не было дела.       — Знаешь мой номер? — неподдельно удивился Нацу и отвлекся, но удостоить этот вопрос ответом Люси, судя по тому, что она уже направилась к двери, явно не собиралась.       Джуд Хартфилия устало и печально потер переносицу.       — Прости, Нацу, нам придется покинуть вечеринку. — Осуждающе и одновременно понимающе он посмотрел вслед уже почти ушедшей Люси, восполняя своими хорошими манерами недостаток их у дочери.       — Разумеется. Я понимаю. И никому ничего не скажу, — опередил он просьбу мэра. — И примите мои соболезнования.       — Спасибо.       Тихая благодарность ощутимо утяжелила воздух, оставив послевкусие скрываемого глубоко внутри безутешного горя. Не все могут открыто проявлять эмоции. Не всем это нужно. Не все этого хотят.       Драгнил достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет. Из-за стеклянной двери не доносилось ни звука. Слабое освещение на террасе и сильное в зале позволило ему заметить мелькающие чрезмерно любопытные и косые взгляды на мэра и его дочь. Сигареты вернулись на место, а сам он поторопился за ними, словно отважный герой, жаждущий спасти прекрасную принцессу.       Но она не нуждалась в спасении, да и он был на самом деле вовсе не герой.       Короткого официального знакомства с мистером Игнилом Драгнилом Люси избежать не удалось. Молчаливые улыбки, сдержанные эмоции и беглые поглядывания в сторону выхода говорили сами за себя, потому их сильно не задерживали.       Однако…       Всеми уважаемый мэр города — мистер Джуд Хартфилия, его дочь — мисс Люси Хартфилия, грозный глава мафиозной семьи — Дон Игнил Драгнил, его сын и наследник — мистер Нацу Драгнил…       Стоящие вместе эти четверо людей овладели куда большим всеобщим вниманием, чем им казалось. Особенно Нацу и Люси. Кто-то посчитал их надежными будущими союзниками, кто-то прекрасными преемниками своих отцов, кто-то блистательной парой, кто-то заклятыми конкурентами. Но для Люси было лишь одно определение их отношений…

враги.

      27 октября, когда опадали последние цветы магнолий.