Голубой плен

Пауль

Отойдя от дома Тилля, мы направились в сторону студии, которая находилась у Ульриха. Рихард был погружён в свои мысли и говорить со мной, по всей видимости, не собирался, так что я решил заговорить первым. — А знаешь, это хорошая идея. Ну, я имею ввиду, играть вместе в группе. Взгляд на музыку у нас практически одинаковый, да и ладим мы хорошо. Думаю, мы будем хорошо дополнять друг друга, — начал я. Рахард бросил на меня озадаченный взгляд. — Пауль, ты ведь понимаешь, что у меня сейчас другие заботы. У моей группы наконец-то появился шанс что-то записать, я не могу предать ребят. — Так никто и не говорит о предательстве. Ты просто будешь работать на две группы, вот и всё. И со своей группой запишешься, и с Тиллем сможешь репетировать. Ну если уже совсем не будет хватать времени, то уйдёшь, но попробовать стоит. — Я не знаю, честно. Нужно ещё спросить у парней, что они думают на этот счёт. А что, моя игра в двух группах может тормозить процесс записи. — Я тебя уверяю, если правильно распределить время никто никого тормозить не будет. Я уже несколько лет работаю одновременно на несколько фронтов, и пока всё идёт хорошо. Главное, уметь вовремя вернуться к своей основной работе. — И всё же, мне нужно подумать. — Думай, торопить не буду. Но надеюсь, что ты согласишься. Рихард лишь улыбнулся мне в ответ, не сказав ни слова. Оставшуюся дорогу мы шли молча. Цвен думал о чём-то своём, а я разглядывал улицу, по которой мы шли, и размышлял о том, что хорошо было бы приобрести один из этих ухоженных домиков и остаться здесь навсегда. Но в реале это невозможно. Закончатся мои, так называемые каникулы, и я буду вынужден вернуться в Берлин. Если честно, хоть я на Feeling B ничего и не зарабатываю, но без них я никто, группа — это моё всё. Да и жить постоянно на одном месте я бы не смог: так я чувствую себя взаперти. С тех пор, как в шестнадцать лет я сбежал из дома, долго я на одном месте не задерживался. Поначалу мы с Флаке жили нелегально в съёмных квартирах, потом к нам присоединился Алёша, и вместе с ним мы начали ездить по разным городам и давать концерты. Естественно, местом нашего более-менее постоянного пристанища является Берлин, где мы записываемся, репетируем и проводим свободное от гастролей время. И возможно, после того, как я вернусь в Берлин, я больше никогда не встречу Рихарда, но мне бы не хотелось терять с ним связь. — Мы пришли, — Цвен прервал мои размышления. — Надеюсь, Ульрих не спит и парни уже здесь. Рихард подёргал ручку, дверь оказалась открыта, и он, не дожидаясь хозяина, прошёл внутрь дома. — Ульрих, мы пришли, — Цвен громко известил домочадцев о своём прибытии. — О, ну наконец-то, — белобрысая голова высунулась из-за дверного проёма, и её обладатель сразу же уставился на меня. — А ты, должно быть, Пауль, если я не ошибаюсь. Я Герман, — он протянул мне руку. — Пауль, приятно познакомиться. Мы прошли в комнату, в которой находились остальные ребята, и я принялся рассматривать её. Комнатка была не очень большая, два небольших окна, находящихся там, прекрасно освещали её. Возле окон стоял диван, на котором с лёгкостью могло уместиться человек шесть с таким телосложением, как у Рихарда. Возле стены напротив окна стоял стол, на котором размещалась кое-какая аппаратура. Конечно этого было мало, да и судя по виду, аппаратура была готова сломаться в любой момент. Но за шесть лет я успел повидать многое, значит и с этим как-нибудь справлюсь. Все стены в этой комнате были обклеены плакатами рок-групп, и похоже тот, кто клеил эти плакаты особенно любил Kiss. — Ну, как тебе? — похоже Рихард заметил, с каким интересом я разглядываю их студию. — Ничего так, мне нравится. — Знакомься, это Ульрих и Марко, — Цвен указал на двух парней, сидящих за аппаратурой. — Ооочень приятно, — протянул брюнет с короткими волосами, торчащими во все стороны, смерив меня неодобрительным взглядом. — Ульрих, — Рихард посмотрел на него с укором. Да, похоже мне здесь не все рады. Но раз уж я обещал Цвену, что помогу, значит нужно потерпеть все упрёки и постараться выложиться по максимуму, особенно с такой аппаратурой. — Ну что ж, давайте посмотрим, что тут у вас есть, — я подошёл ближе к столу и стал внимательней рассматривать его содержимое. — Ну вообще, аппаратура у вас не из лучших, думаю вы и сами это прекрасно понимаете. — Конечно понимаем и очень надеемся, что ты с ней справишься. — Я постараюсь. Вообще-то я со многим работал, так что думаю и с этим я справлюсь. Но для начала мне нужно посмотреть ваш материал, узнать кто какую роль выполняет в группе. Рихард принялся представлять состав группы. — Я гитарист, это ты знаешь, пишу гитарные рифы, под которые потом все подстраиваются. Ульрих у нас басист, он неплохо сводит мелодии, иногда пишет текст вместе с Германом. Герман, к слову, вокалист. Ну и Марко — ударник, он тоже помогает сводить мелодии. — Прекрасно, а можно мне послушать то, с чем мне предстоит работать? — Да, конечно. Рихард взял акустическую гитару и стал наигрывать красивую мелодию, а Герман напевал какую-то песню. Судя по всему, она у них была ещё не полностью готова, но звучала она уже потрясающе, даже в таком исполнении. Мне эти ребята понравились, такие душевные. И я был бы полным идиотом, если бы отказался с ними работать, даже несмотря на то, что один из них явно был против моей кандидатуры. Правда я понять не могу, что я ему такого сделал. *** Мы просидели в студии ещё часов шесть, обсуждая наш дальнейший план работы и наигрывая различные мелодии. Когда все порядком подустали, Герман достал откуда-то три бутылки водки. Это было как раз то, что мне сейчас так необходимо, чтобы расслабиться. — Ну что, давайте выпьем за знакомство и за то, чтобы всё у нас получилось, — предложил Герман. — Прекрасная идея. Ты просто молодец, что притащил с собой водку, — обрадовался Ульрих. — Э, ребята, только давайте немного, нам завтра опять в студию идти, — Рихард, похоже, был не в восторге от идеи напиться сегодня. — Да ладно тебе, не постоянно же нам работать, нужно когда-то и отдохнуть. Это ведь за знакомство. — Ладно, но только сильно не напиваться. И не зря Цвен беспокоился, потому что, как только с тремя бутылками было покончено, Герман где-то раздобыл ещё две. Покурив наверх ещё и травы, мы приняли решение, что пора уже заканчивать наше веселье. — Я собираюсь идти домой. Пауль, думаю будет лучше, если ты пойдёшь со мной, — предложил Рихард. — К Штефану ты вряд ли сегодня попадёшь, уже поздно, а идти далеко. А у Ульриха и так три человека, да и с ними ты не выспишься нормально. — Да, я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением. Уговаривать меня не пришлось. Места в доме было не особо много, и мне не хотелось никого стеснять. И вообще мне будет намного спокойнее, если я останусь на ночь у Цвена, которого я уже хоть немного знаю, чем ночевать дома у человека, который мне не особо-то и рад. Мы попрощались с ребятами и пошли по направлению к дому Рихарда. *** Рихард Наконец-то мы добрались до дома. Алкоголь всё никак не отпускал, а трава явно была лишней. Я постелил Паулю в гостиной и, пожелав ему спокойной ночи, пошёл в свою комнату. Я провалялся в кровати минут двадцать, пытаясь уснуть, но сон никак не приходил. Когда я привстал, чтобы пойти на кухню покурить, дверь в комнату приоткрылась и на пороге показался Пауль. — Рихард? Ты спишь? — поинтересовался он. — Нет, проходи, составишь мне компанию, — я окончательно вылез из-под одеяла и уселся на край кровати. — А ты почему не спишь? — Не знаю, что-то мне не спится. Обычно я быстро отрубаюсь. А ты чего не спишь? — Та же проблема, не могу уснуть. Ну раз ты всё равно здесь, может что-нибудь сыграешь? — Я?! Может лучше ты? Мне нравится, как ты играешь. — Ну уж нет! Я ещё не слышал твоей игры. — Слышал! Ты ведь был на концерте! — Да, но это было твоё выступление вместе с группой, а я хочу послушать именно тебя, в акустическом исполнении. Сыграй что-нибудь своё личное. Я думаю у тебя есть что-то, что ты просто пишешь для себя, а не для группы. Пауль, похоже, немного смутился. Странно, что человек, который столько лет веселит народ, давая концерты, и с лёгкостью может найти общий язык с любым незнакомцем, засмущался из-за просьбы сыграть что-нибудь из своего собственного репертуара. Я поднялся с кровати и пошёл за гитарой, которая стояла в углу комнаты. — Ну давай, сыграй, — протягивая гитару Паулю, говорю я. Хайко молча берёт инструмент и садится на кровать, а я ложусь рядом с ним. Пауль долго рассматривает гитару и всё же начинает наигрывать мелодию, тихо напевая мотив какой-то песни. Мягкий голос моего ночного гостя ласкает слух, начиная медленно убаюкивать. Я закрываю глаза и будто впадаю в транс. Мне так хорошо, не хочу, чтобы это заканчивалось. Алкоголь почему-то начинает действовать с новой силой. Или может это уже не он оказывает на меня такое воздействие? Открываю глаза. Сколько я так пролежал? Двадцать? Тридцать минут? Пауль всё ещё играет, поворачиваю голову в его сторону и замираю. В лунном свете, льющемся в окно, Хайко казался ещё прекрасней. Несколько белых прядей спадали на лицо, мешая играть, и Пауль забавно морщился, сдувая их. — Ты очень красиво поёшь, — шепчу я. — Никогда не хотел стать вокалистом? — Да какой из меня вокалист? — смеётся Пауль. — К тому же гитару я люблю больше. С детства на ней играю. Хайко отложил гитару в сторону и лёг на кровать рядом со мной. — Пауль… — Мммм. — Скажи, ты никогда не думал, какого жить там, за пределами ГДР? Там, наверное, больше возможностей и нет столько запретов. У меня, например, возникали мысли о побеге. — О побеге? Ты имеешь ввиду пересечь Берлинскую стену? — Именно! — Но там столько человек расстреляли при попытке к бегству, — его голос казался взволнованным. — Да, но представь, какая там свобода. Ради этого стоит рискнуть. — А я много думал об Америке. Страна возможностей, свобода выбора. Там бы мы добились успеха. Вон, большинство американских рок-групп даже в ГДР известны. А мы что? Если мы чего-то и добьёмся, дальше, чем пределы ГДР наша слава не дойдёт. Мы здесь как в клетке. — А с чего началось твоё увлечение роком? Какая группа на тебя повлияла больше всего? — Pantera. Классные ребята, заряжают энергией. Мне всегда хотелось сделать что-то в таком стиле, но, к сожалению, у нас популярен панк-рок. Мне, конечно, нравится то, что мы делаем, но я не чувствую, что это моё. — Я тебя прекрасно понимаю. Я сам люблю Kiss. — Аааа, — засмеялся Пауль. — Так вот значит кто обклеил всю стену их плакатами у вас в студии. — Да, это был я, — рассмеялся я в ответ. — Когда мне было двенадцать лет, у меня в комнате над дверью висел огромный плакат Kiss. Однажды отчим его порвал на мелкие кусочки, и я просидел всю ночь, склеивая этот плакат. Я ненавидел своего отчима. — Я тебя прекрасно понимаю, мне тоже не повезло с отчимом. Из-за него я и сбежал из дома, когда мне было шестнадцать. Я повернулся на бок так, что мы с Паулем оказались лицом к лицу. Мы пролежали так некоторое время, ничего не говоря и просто изучая друг друга взглядом. Интересно, а какого это: поцеловать парня? Его губы так манили, а действие алкоголя вперемешку с чувствами, вызванными при первой нашей встрече, толкали на неверный шаг. Не задумываясь о последствиях, я закрыл глаза и придвинулся чуть ближе к Паулю, слегка касаясь губами его губ. Они были мягкие и холодные, и на секунду мне даже показалось, что Хайко собирается ответить на поцелуй. Но почувствовав учащённое дыхание на своих губах, я резко распахнул глаза и увидел перед собой его испуганное лицо. И тут в один миг я протрезвел. Мы одновременно вскочили на ноги, оказавшись в паре метров друг от друга. Дыхание Пауля было тяжёлым и прерывистым. — Наверное, мне лучше уйти, — задыхаясь сказал он. — Нет, сейчас ночь, не надо тебе никуда идти. Ложись спать, такого больше не повторится, обещаю. Это всё выпитое спиртное. Прости, — взволнованно пробормотал я. Пауль вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, а я лёг обратно в кровать, уткнувшись лицом в подушку. Боже, какой же я идиот, мы толком даже не успели подружиться, а я уже чуть всё не испортил. Ведь знаю прекрасно, как Пауль к этому относится. Не успел он ненадолго отделаться от Алёши, тут я со своим поцелуем. Утром нужно будет обязательно с ним поговорить и всё ему объяснить. Не хочу из-за своей глупой выходки так быстро его потерять.