***
А ведь как, Альбатрос возьми, хорошо все начиналось! Лето, солнышко, птички поют, травка зеленеет, ученики от экзаменов сходят с ума — благодать. Вот Глин со Звездокрылом и решили отдохнуть, вспомнить, так сказать, молодость, то бишь посидеть в библиотеке, наслаждаясь тишиной и покоем. Однако не сложилось.***
— Помоги мне, Глин! Я не знаю, как присобачить этот подснежник — он ведь сгорит! — Это ландыш, — выдал Звездокрыл. — Хоть бегония, главное, он защищает от порчи! — Да от какой порчи?! — Ты что, не знаешь? На морде Беды отразились сожаление и неловкость — как же, ведь она не успела вовремя предупредить и обезопасить своего ненаглядного земляного. — Мракокрад навел на Академию порчу. — Зачем? — удивился Глин. — Злобу, наверно, вымещает. Короче, не суть! Помоги мне вставить цветок в эту штуку! Беда вручила земляному кособокое подобие каски с прожженной посередине дырой. Глин, чье спокойствие потихоньку сходило на нет, засунул ландыш в каску. Небесная радостно нахлобучила причудливый головной убор и чмокнула Глина в щеку. — Спасибо, любимый! — Кхм, Беда, а ты не можешь поискать Холода? — Будет сделано! — козырнула Беда. — А потом пойду убивать Мракокрада! — Беда, погоди… Да почему меня никто сегодня не слушается? — А-а-а-а-а! — раздалось из коридора.***
— Спасите! Помогите, кто-нибудь! — Это Храбра! — охнул Звездокрыл. — УЙДИ, УЙДИ, ЗОМБЯЧКА! Перепуганная Храбра влетела в библиотеку и спряталась за Глина. — Кто зомбячка? Беда? — Да! — Она не зомбячка, а всего лишь… — Ты не понимаешь! — полным трагизма голосом заявила Храбра. — У нее ЛАНДЫШ! — И что? — Как, что? Ландыши — это символ древней организации отравителей «Первоцвет»! — Храбра, этой организации две с лишним тыщи лет. Ты еще Пожар вспомни. — Так и Мракокраду столько же! — прошептала ночная, нервно помахивая хвостом. — Он решил ее воссоздать, зомбировал наших и раздал им ландыши, чтобы все видели его могущество! — Ландыши раздавал Холод. — И он тоже? Тогда нам всем конец! Уж если даже он… А-а-а! У вас… они! Ла-ла-ла-ландыши! Прощайте! Ночная вышибла плечом оконную раму и исчезла в небе. — И не ищите меня, мерзкие мертвяки!***
— Мистика, сплошная мистика! — вопила активистка Анемона. — Точно порча! — С чего вдруг? — Я уже всех спросила — пророчество Луны сбывается! Если бы не она, мы бы все поумирали! — Какое пророчество? — Как — какое? Она предсказала, что Мракокрад наложит на нас порчу! — Ну какую, скажи на милость, порчу он мог наложить? — со страдальческой физиономией спросил Глин. — А такую! Карапакс хвост дверью прищемил — это точно из-за порчи. У Торфа наркота пропала — тоже Мракес постарался. У Вихря увели свиток с проектом — а он как раз писал про дракомантию! Все один к одному! — Что? Наркотики? У Торфа?! — Глин схватился за сердце. — Ой… я ничего вам не говорила!***
— Это какой-то массовый психоз. — Или та самая «наркота». — Или Вихрь, — обреченно сказал Звездокрыл. — Привет, Вихрь. — Умом я, конечно, понимаю, что все это полный бред, — начал песчаный, хлеща хвостом по бокам, — но больно точно совпало. — Что именно? — Ел я, значит, баранью ногу, — пустился в объяснения Вихрь. — С хреном. — Ты короче, короче говори, — нарочито заботливо сказал Глин. — Не буди во мне зверя. — Прожора, — тихонько фыркнул Звездокрыл. — Так вот. Ем я баранью ногу, и тут — Луна. Начинает пересказывать свой сон — небрежно так, я сразу смекнул — тут дело нечисто. Видела она, в общем, что Мракокрад проклянет нашу Академию. Я расспрашиваю, хочу подробности узнать, а она отнекивается. Потом выдумала отговорку — мол, ей пора идти. Не хочет своего дракоманта подставлять. О, женщины, вам имя — вероломство! — И не говори, — поддакнул Звездокрыл, но сразу же спохватился: — То есть, я хотел сказать, нет! Неправда это! Женщины разные бывают! — А потом у меня стибрили работу. Как раз про то, как дракоманты сходят с ума. Тут-то я и понял — сон сбылся. Я же всегда краж боялся — вот меня и сглазили. — Понятно…***
Следующим заявился Жар. — Вы как хотите, а я так не могу! Либо увольняйте этого распроклятого ночного, либо я улетаю! — Вот счастье-то будет… кхм! Какого ночного? — Какого-какого! — язвительно прошипел Жар. — Мракокрада! — Он не ночной, он полукровка, — не удержался Звездокрыл. — Порча? — понимающе поинтересовался Глин. — Она, гадюка! — И что произошло? На списывании спалили? — Хуже, — убито выдавил Жар. — Тотальная непруха. — Конкретнее, пожалуйста. — Меня достал Холод. — По-моему, он тебя достает даже без порчи. — И я решил ему подсыпать в газировку слабительного. — Жар! — Что? Он такой расфуфыренный ходит! Тьфу, аж смотреть противно. — Подсыпал ты ему слабительного, а дальше что? — А Луна возьми и выпей! — И? — Я смотрю — а это вытяжка из дурмана! Ну, думаю, блин, удружил мне Торф! — Глин, у тебя не семья, а сплошные уголовники, — вздохнул Звездокрыл. Глин насупился. — Зато они добрые. — Потом иду — мать твою, пролил суп! Да еще и на чей-то доклад! Пришлось быстренько утилизировать. — Кажется, я начинаю понимать… — пробормотал Звездокрыл. — Слушай, а тебе не кажется, — вступил Глин, — что, если бы Мракокрад взялся накладывать порчу, он бы сделал оговорку, чтобы она не навредила Луне? Они ведь друзья не разлей вода. — Кто этого гада разберет! Такой и подругу не пожалеет! А еще — вы видели, какие у него глаза? — Большие? — предположил Глин. — Черные! Совсем! Дурной глаз! — Тогда у нас в каждом крылышке по дракону с дурным глазом, — вздохнул Звездокрыл. — У всех песчаных глаза черные. Даже чернее, чем у Мрака — у него хоть белки нормальные. — Они его подручные! — ахнул Жар. — Великие Луны! Это же заговор! Они наводят на нас сглаз и порчу! И еще один ученик умчался в неизвестном направлении — видимо, раскрывать заговор. — Знаешь, Звезд, — протянул Глин. — Никогда не понимал — чем порча отличается от сглаза. А то всякие экстрасенсы пишут: «Снимаем сглаз и порчу». Вот в чем разница? А если ее нет — так зачем растягивать? Рекламный слоган должен быть коротким. — Да ну их, — устало махнул лапой ночной. — Дай отдохнуть, у меня уже мозги киснут.***
— Мракокрад? — Он самый, — вздохнул дракомант. — Тебя только и ждем. — Да я уже давно пришел, — признался полукровка. — Но ваши умы так жадно алкали покоя, что я решил подождать. — Мрак… — Знаю. Нет, не накладывал. Разве что пюре в столовой. У меня только одна просьба — пусть Беда наконец отстанет. Эта своло… нехорошая дракониха ткнула меня горящей головней прямо в глаз. На мне, конечно, все как на дракоманте заживает, но больно же! — Я ей скажу. А ты скажи всем, что никого не пытался сглазить. — Не поверят. — Глин! Я тебя везде ищу! В библиотеку ворвалась Луна. — Передай Мраку, чтобы он… — … снял свою порчу. Да-да, всенепременно, — заявил Мракокрад. — Да нет! — досадливо поморщилась ночная. — Чтобы он — то есть ты! — не носил мне больше те свитки про инопланетян! После них такая дребедень снится! — Нормальные комиксы! — обиделся Мракокрад. — Я потом еще Вихрю наговорила не пойми чего, а он решил, что мой сон — это пророчество! Ну какая порча? Вы мне еще скажите, что Холод с цветами по коридорам бегает и признается всем в любви! Трое преподавателей переглянулись. — Я слышал про такое, — сказал Мракокрад. — Называется «самоисполняющееся пророчество». Это когда всякий бред истолковывают как знаменье и руководство к действию, тут-то и оно сбывается. — Луна, понимаешь… Это долгая история, но если вкратце — тебе дурмана в чай подмешали. Случайно. — В газировку! — снова не выдержал искажения фактов Звездокрыл. — Что?! — Я нашел их! Лилии! Холод. Вовремя, ничего не скажешь. — А-а-а! ЧТО ЭТА ОБРАЗИНА НОЧНАЯ ТУТ ДЕЛАЕТ? — Это ты про кого? — оскорбились Луна и Звездокрыл. — Да не вы, а ОН! — Знаешь, Луна, — торопливо зашептал Мракокрад, — лучшее средство от похмелья — прогулка на свежем воздухе. Айда на озера, шашлыки жарить? — А давай! — легко согласилась Луна. — Погнали! Дракомант обхватил ее за талию, и оба дракона исчезли. — Вот так всегда, — с досадой сказал Звездокрыл. — Все валят, а мы расхлебывай. — И не говори, брат, — печально вздохнул Глин. — Пошли, надо избавлять Академию от Мракокрадовской порчи! И Драконята Судьбы обреченно поплелись в Главный зал.