Мертвые звезды

«Я рожден, чтоб целый мир был зритель</i></center><center>Торжества иль гибели моей.» Парень вылетел из собственного дома, громко хлопнув дверью, что и без того еле держалась на петлях. Холодный ветер тут же ударил в лицо, бросая в дрожь. Погода давала почувствовать скорое приближение зимы. Все жители пригорода горели ожиданием праздников, ощущение торжества давало на время забыть о бедности и других подарках жизни. Но вот Карлу было глубоко плевать на гребаные праздники, на гребаных радостных людишек, что как муравьи семенили по загаженным улицам городка, тускло освещенным фонарным светом. Карл натянул капюшон на голову, втянул плечи и поплелся в неизвестном направлении. Он и сам не думал, куда именно направляется, вернее идти ему было некуда. Миллер был известен своей хладнокровностью, что порой вводила в ужас. Он был жестоким человеком, но его мёртвые глаза пугали сильнее. Нельзя это спихнуть на какое-либо психологическое заболевание, никто Карлу диагнозов не ставил, но в том, что у него не все дома был уверен каждый. Он как спичка загорался от любой искры. Будь то фраза, небрежно брошенная ему каким-нибудь пьяницей в баре или же кто-то, по пьяни, возомнив себя смельчаком, пытался задеть юношу. И кончалось все дракой, битым стеклом, если повезет долгими лекциями сестры, но чаще ночевкой в полицейском участке. Обычно спокойный, Миллер был до жути зол и раздражен. Ненависть до боли сжимала все внутри, не давая возможности дышать. Ненависть к себе. Он томно шагал по мокрому от частых ливней тротуару, затягиваясь ненавистными Marlboro, дым которых проел легкие насквозь. Порой, мучаясь приступами кашля, он клялся, что это была его последняя сигарета, но быстро забывал о клятве. Карл ненавидел себя за паранойю, что не давала жить полной жизнью. Ему казалось будто миллионы глаз устремлены на него. И гнев рос так же как и неуверенность. Он ненавидел это больше всего. Ведь понимал, что слаб, что ничего не может без гребаных пилюль и табака. Кто он такой? Парень, что вечно встревает в самые невероятные ситуации, подставляя Мэнди? Нарик, что зависим от препаратов, что давно уже перестали помогать, но давали какую-никакую уверенность, что он больше не псих? Так он и шел, полностью поглощенный и раздавленный проблемами, что, казалось, не оставят его до самой гробовой доски. Но в такой компании проводить гребаную жизнь желания особого не было, но кто сказал, что есть выбор? Хотя выбор был. Либо дальше жить с не покидающим чувством тревоги, либо, наконец, закончить все.Миллер часто думал о смерти, о лекарстве от всего, об освобождении из цепких лап болезни, не дающей покоя ни днем, ни ночью. Думал о кончине, как о перерождении.Единственное, что отталкивало от подобных мыслей — сестра. Девушка, что вырастила его, что вложила слишком много и требовала слишком мало, что терпела все его выходки и всегда с нетерпением ждала своего младшего брата Карла Миллера. Девушка, что подарила ему прекрасную жизнь, позволяя забыть о детстве, где был лишь пьяный отец-тиран и мать до противного жалкая и слабая, как он сам. Именно Мэнди помогла парню вырваться из мира боли и страха. Но она не доглядела. Не успела понять, что ее брат остался вечным заложником прошлого. Остался тем мальчиком, зажатым в пыльный угол. Мальчиком, мечтающим лишь о мести. И сколько бы любви она не подарила бы ему, сколько бы не отдала себя, Карл Миллер всегда будет Карлом Миллером. Глупым юнцом, что толкает детям дурь. Парнишей, что вечно ищет приключения на свой тощий зад, отмечаясь в полицейском участке почти каждый месяц. Карл был явно не тем человеком, который заслуживает такую сестру как Мэнди. Но так считали лишь он и весь городок, но старшая Миллер знала, что каждый в этом прогнившем мире заслуживает любви и понимания. Даже ее глупый братец, которого любой был готов судить, так и не разобравшись в том, кем же является этот парень. И верно же, все мы можем судить окружающих нас людей, не зная, что там у них внутри. Все ли в порядке, счастлив ли он, здоров ли? Но кому какое дело до таких «мелочей», правда? Куда проще разнести грязный слушок, услышанный от какой-нибудь дамочки, что считает себя порядочной христианкой, ходящей в церковь по выходным, дающей сладости детям на Хэллоуин и трахающей чужих мужей. Может она полагает, что давая милостыню какому-нибудь бездомному на улице, она сможет замолить свои грехи не перед Богом, так перед собой? Он дошел до железнодорожной станции, где однажды повстречал свою первую подружку Бэки. Эта девчушка была донельзя наивным, но добрым и честным с ним человеком. Бэки Смит не была обладательницей «идеальной» фигуры, шикарных волос или голубых, цвета неба, глаз. Но она была хозяйкой своей жизни, той, кто знала, что будет делать дальше. Может именно эта уверенность и привлекла тогда Карла в ней.Он увидел Бэки, сидящей на ступеньках моста, ровно год назад с покрасневшими от мороза щеками, дрожащими руками и полными слез глазами. Она не отказалась от сигареты и даже предложила устроиться рядом. Сказала, что ждет брата. Кажется его звали Филом или Нилом, он уже точно не помнил. Девушка много говорила о нем, все бы оставалось обычной беседой двух затерявшихся в лабиринте жизни подростков, но как оказалось, этот самый Нил или Фил был самым что ни на есть настоящим мертвецом. Погиб в армии, слабое сердце, влажный климат и стресс дали о себе знать. Как же можно было взять больного на службу? Разве кто-то проверяет медицинскую карту пушечного мяса, главное молод и беден, то есть без права на выбор. Ты уже родился с клеймом ненужного миру человека, что останется с тобой до самой смерти. Все семейство быстро забыло курносого, веснушчатого паренька, вечно улыбающегося на фото, что остались единственным воспоминанием Бэк. Старший Смит был плодовитым мужиком, потому потеря одного члена семьи не сильно сказалась на численности, как бы это грубо не звучало. В мире, где царил хаос, не было места эмпатии, даже если ты и чувствовал что-то, то это лишь оголяло тебя перед всеми. Что вело к неизбежной кончине, таков он закон джунглей, расположившихся в штатах. -Небо сегодня невероятно чистое.-наконец заговорила новая знакомая. И Бэк была права, для поздней осени не была характерна умеренная погода. Либо лили дожди, либо небо затягивали густые облака. Потому эта ночь была поистине редкой и особенной. И хотя Карл не был романтиком, что-то внутри оторвалось и приятным теплом разошлось по телу. Он тогда подумал о Мэнди, ее не хватало. Сестра любила звезды. Может не сильнее брата, но что-то всегда влекло ее куда-то вдаль, куда-то в неизвестность.-Да, ничего такая погодка.-он даже не знал что следует ответить, но поддержать диалог с этой чудачкой хотелось.-Знаешь, -она резко повернулась в его сторону и посмотрела прямо в зеленые глаза. Бэк будто что-то искала там, от этого Карлу стало неловко, но он постарался не подавать виду. -Может к черту это все, может нужно начать все с самого начала? -она смотрела на него, но задавала все эти вопросы себе и Миллер это прекрасно понимал. Девушка вновь устремила свой взгляд в небо, прищурилась и ткнула пальцем куда-то в неизвестном направлении. -Смотри, эта самая яркая, пусть эта звезда будет нашей. Пусть она будет символом чего-то нового в наших жизнях? -улыбка на лице Смит растянулась до самых ушей, а по щекам покатились бусины слез. Карл смотрел на нее и никак не мог понять, кто из них свихнулся. Он, предложивший ей покурить, став тем самым ее заложником, или она, так легко открывшаяся незнакомцу. -Пускай будет так.-он снова затянулся, закрывая глаза, надеясь, что эта ночь никогда не закончится и он так и будет сидеть с Бэк Смит на холодных ступенях, курить и болтать о детской ерунде. И вот спустя год он вновь вернулся на то самое место, гонимый проклятой жизнью. Небо было таким же звездным, что и тогда. Карл увидел ту самую, самую яркую звезду.<i> Их звезду. Воспоминания нахлынули новой волной, заставляя захлебнуться. Ему было чертовски стыдно перед Мэнди. Он опять поступил как еблан. Узнал, что та уезжает с женихом в Чикаго, оставив брата подыхать в этой дыре. Нет, старшая Миллер и не думала о подобном, но Карл прекрасно понимал, что если увяжется за сестрой, она никогда не выберется из того дерьма, что заварил парень. Ему бы гнить в тюрьме и больше никому не портить жизнь, но Карл Миллер так не умеет. Было стыдно перед Бэк, что он так жестоко оттолкнул от себя, сказав что-то про ошибку, про мимолетное влечение. Что там ещё говорят мудаки? После с девушкой Карл никогда не пересекался, это было лучше для обоих. Струсил ли он? Конечно. Как всегда всех подставил, думая лишь о собственном благополучии, думая как жить проще. Но проще для окружающих ли? Ему нужно отпустить Мэнди, он это и сам прекрасно осознавал, но страх не позволил нормально мыслить и он снова сорвался, закатил девушке скандал, не дал и слова вымолвить, а затем просто сбежал. И кто после этого кидала? Вдруг их звезда покатилась по ночному куполу, как тогда слезы по щекам Бэк, скрывшись за горизонтом. Погасла, исчезла. Что и стало сигналом к действию для Карла. Он и сам был такой же звездой, но вот только не горел так ярко, лишь сжигал все и всех вокруг. Пора было и ему скрыться за горизонтом, погаснуть, исчезнуть, оставшись лишь теплым воспоминанием в сердце и горечью табачного дыма на языке.