Ее Величество строптивая земная девчонка

— Ну, в принципе, — причмокивает, — в принципе, землянки не так уж и плохи. Молчит. Вздыхает, когтями по своему подлокотнику стучит, щурится, выжидает чего-то. Языком своим ярко-красным, ненормальным, губы ненормально-розовые облизывает, смотрит пристально. — Нет, серьезно, — глаза закатывает, круг проводит — дань уважения от королевской персоны, — ты хорошая дипломатка. — Смеётся. Странно так, не привычное «Ха-ха-ха», а что-то вроде «Ки-ки-ки», ей-богу, птичий щебет, убогий, вроде бы, когда слышишь его часто-часто, и красивый, если раз. — Я бы даже посоюзничала с Землёй. А ты стой. Стой, жди под ее «Ки-ки-ки», хвали ее мысленно — запугала, что мысли читает, или правда? — хвали, хвали, нахваливай, Королева это любит. — Я, как представитель Земной Империи и как межгалактический посол, буду рада заключить союз с Ее Величеством Королевой Чужих и Ее Великими Владениями… — фраза, полученная от какого-то добрейшего слуги, фраза, произнесенная на языке этого королевства размером с планету и ближайшие луны, хоть и косо-криво — строение рта другое, точно не произнесешь, но на Королеву впечатление произвела. — Буду рада принести себя и все свое имущество с сопутствующим объяснением рабочих технологий в дар к нашему вассалу, Королевству — по неимению достаточной информации Земли и невозможности произношения названия вида, — Чужих. Ки-ки-ки. Королева рода Ашидо ржёт, схватившись за то место, где у людей ключицы. Возле иссиня-черных глаз проступают прозрачные, блестящие в золотисто-белом для посланницы свете, которые по-земному были кислотой. У этих Чужих все кислота — слезы, пот, да даже кровь у них разъедает все, кроме специально созданных бинтов, и нет ничего не-кислотного, пригодного для землян на планете, где прикосновение к чужому виду «растений» и «животных» оставляет ожог. — Очаки Урараки, — то ли специально правильно не говорит, то ли случайно, — космонавтка Зэ-И, тридцать пять Зэ-Ишных лет без учёта нахождения в так называемом «гиперпространстве»… Ой-ё, — со своего нелепого трона вскакивает, — В общем! Знаю я, что на тебе прослушка-подвидка! — с возвышения чуть не соскальзывает, как на коньках или роликах. И Ашидо встаёт прямо перед Ураракой. Землянка вся — в нежно-розовом скафандре, в ботинках с тяжёлой, высокой и плотной подошвой, на небольшой подставке из земного материала, у которой ее мягкое-мягкое, доброе, улыбчивое — но Ашидо знает, что это лицо человека, пришедшего на переговоры, — с румянцем, такая хорошая-хорошая. — Для заключения союза между двумя воюющими государствами принимающий посла и посол должны заключить брак по традициям моего народа. — ЧТО?! — Очако не сдерживается, вскрикивает, и слышит, как через маленький-маленький динамик-жучок в ее ухе сыпятся проклятия всего правительства. Спрыгивает со своей подставки, из-за скафандра кажется выше на несколько сантиметров, прикладывает руки к груди и вся заливается алой краской злости. — ДА НИКОГДА В ЖИЗНИ! Ки-ки-ки. — Очако-чан, соглашайся, — среди шквала оскорблений в ее сторону пробивается добрый голос. — Соглашайся. Это наш единственный шанс. Понимаешь? Мы не выживем, если развяжем войну с Чужими. Вдох-выдох. Самодовольная морда Королевы Чужих так и пялится в карие глаза. — Только на нейтральной территории с учётом традиций Земной Империи. — Как скажешь, моя Очаки! * * * У Королевы Чужих зрение совсем-совсем другое. Как змеиное, но понятие цвета всё-таки присутствует. Она видит золотистый и розовый, и эти два цвета дальше идут: розовый — все теплое, золотистый — все холодное, и Очаки всегда была розовой-розовой, как ее собственная кожа. Руки у Ее Величества покрыты земной позолотой — единственное, что я не растворилось от крови Самой Ядовитой на планете. И теперь до локтя простирается блестящий закат, постоянно подкрашиваемый руками самой Урараки. Позолота тоньше волоса, тоньше всего, что только можно придумать, и позолота эта дала Ашидо прикасаться к своей Принцессе. — Очаки, — тянет свою руку и родное имя, — Очаки, как бы ты меня назвала? — Что? — Урарака поворачивает свое румяное лицо к, видите ли, новой жене. — Ее Величество Ашидо, или просто Ашидо… — У моего вида нет того, что вы называете «именем». У нас это, скорее, «фамилия», и в роду единственный ребенок. А потому: Ашидо-старшая, Ашидо-младшая, Ашидо-старейшая, и так с остальными. — М-м… И поднимает голову. Они сейчас не на ядовитой планете, где все так и злобно шипит-сверкает. Они на нейтральном, искусственно созданном спутнике, где были высажены и земные растения, и самые мирные чужие. Где, вообще-то, животных не было — только питомцы, и где была создана наиболее приятная среда для обоих видов. Спутник этот плавал возле Чужих, потому что в их Солнечной Системе не было других планет. Одна-единственная, кислотно-зеленая, ярко-голубая, ненормально-желтая планетка, с маленькой-маленькой белой луной и совсем рядом — с этим самым спутником, в основном зелёным. Как ей звать ту, с которой развод предполагает войну? Как ей звать ту, с которой от ненависти быстро перешли к дружбе? Как ей звать ту, что забрала из ее жизни теплый зелёный цвет? — Мина, — на выдохе. — Ми-и-и-и-ина, — наклоняется, — Мина… Ашидо и Урарака сидят перед небольшим прудом на этом самом спутнике, сокрытые ветвями ивы слева и полусухим стволом неизвестного растения с Чужой планеты. На воде играются опавшие листья, которые толком-то не двигаются — ни ветра, ни течений на этом спутнике не было. А ещё была благоприятная кислородная атмосфера, из-за которой на Очако была лишь болотного цвета обтягивающая ткань. Новинка, от всего защищает, а сама собирается в комок размером с голову носящего, при желании — рассасывается в нужном месте, или наоборот покрывает до конца… А пока что это был комбинезон, не облегающий, с рукавами на три четверти и штанами ниже колена. В принципе, все. Земной травки Очако так давно не видела, что не удержалась от удовольствия пройтись по ней босиком. — Мне нравится! — и вся сияет, что твое Солнце. — Ее Величество дерзкая земная девчонка желает узнать свою жену получше? — Очако убирает выбившуюся каштановую прядь за ухо, глядя на вырывающийся смех подруги. — Ки-и-и!.. — восклицает возмущённо, подобно земному «Э-э-эй!». Так забавно, что у космонавтов существуют чипы, в которые загружаешь словари-учебники внепланетные, и — раз! — ты говоришь настолько хорошо, насколько позволяет твой речевой аппарат. А если не позволяет — держи динамик, подключай к чипу по связи, и транслируй себе спокойно слова… — Я не девчонка, и тем более, не земная! — Да-да, самая что ни на есть космическая Чужая Девчушка… — Очако смеётся от души над Ашидо. — Которой лишь бы повеселиться. — Ну, тут уж возражать не буду! — рукой своей с золотистым оттенком касается чужой шеи. — Самая фантастическая! — Конечно-конечно. Смех, да и только. Ведь у Ашидо детства не было. Родилась — пропасть воспоминаний — и уже сразу подготовка к королевской жизни. А земных-то лет ей всего десять-одиннадцать: малышка ещё, малышка, в дети Урараке годится, и малышку эту надо защищать. Как защищает сказочный дракон свое золото, свои драгоценные камни, так защитит Очако свою маленькую девочку, нежно любимую ею. Ашидо золотистыми пальцами чужой руки касается, глаза прикрывает, на сладких розовых, как сахарная вата, ресницах играет полуискусственный свет. Так тихо. — Мина… — Очаки! Нет, всё-таки никакая это не Королева. Это задорная, строптивая земная девчонка — чумазая, с высунутым языком и радующуяся тому, что нашла классную палку во дворе, и какой палкой она будет играть в рыцаря против страшного злодея. — Мина, хочешь поиграть?