Там, где сердце.

      Вергилий думал, что знает каков Ад. Вергилий ошибался. Судьба решила наказать его за самоуверенность, и наказала самым жестоким образом.       В тот день Данте вернулся с очередного задания, пошатываясь, прошел к дивану и рухнул на него. В воздухе повис густой медный аромат крови. Ранения наверняка были серьезными, но Вергилий не особо беспокоился. Это было не в первый раз, привычно. Оклемается и снова будет донимать своими шуточками.       Он привычно бросил что-то ядовито-насмешливое и получив в ответ шутку, прерываемую хриплым, тяжелым дыханием, отвернулся, собираясь выйти из комнаты. Всё как всегда, ничего не меняется.       С шага его заставили сбиться длинный тихий выдох и странное ощущение. Словно знакомая, горячая рука коснулась щеки. Потом все исчезло, только в груди поселился леденящий ужас, становившийся все сильнее с каждой секундой. Вергилий стоял не в силах обернуться. Сердце его сковывал мучительный страх. Он понимал что его пугает. Тишина. Тишина в которой не было слышно дыхания брата.       Вергилий смог преодолеть себя и обернулся, но только для того, чтобы увидеть, как тело Данте рассыпается темным, невесомым пеплом, оседая на темные пятна крови и обивку дивана.       Вергилий смотрел и не мог поверить тому, что видит. Данте был константой, чем-то незыблемым. Он всегда выживал! Этого просто не могло быть! Но такова была реальность.       Вергилий не помнил, как подошел к дивану на котором темнели пятна крови, не помнил, как коснулся этого пепла. Он не слышал быстрых шагов Неро, и того, как они внезапно замерли. Не чувствовал, как пальцы впились в его руку, и как когти прорвали ткань одежды. Не ощущал, как рукав пропитывается кровью. Он не мог, не хотел осознать эти два страшных слова. Данте умер. Этого не могло, не должно было быть!       Какой неважной и ненужной казалась сейчас вся его погоня за Силой. Чего стоила вся эта Сила, если он не мог вернуть брата? Брата который вместо помощи получил лишь ядовитую реплику.       Хотел доказать, что он сильнее... Доказал? Доволен? Пепел на пальцах. Неро стоящий на коленях у дивана. Повезло сыну, он мог хотя бы плакать. Глаза Вергилия оставались сухими. Безумная невыносимая боль рвала сердце так, что слезы застывали колкими льдинками так и не появившись в глазах. Два слова, два страшных слова. Данте мертв.       С этого дня мир стал Адом. Диван накрыли пленкой, пепел занял место в медальоне на груди, у самого сердца. И Вергилий с каждым днем ненавидел себя все сильнее, мучаясь мыслью, мог ли он спасти брата, если бы заметил, если бы понял, насколько все серьезно.       Как часто мы не говорим любимым о том, что любим, копим мнимые обиды, гонимся за призрачной целью? И лишь когда происходит непоправимое, когда уже ничего не исправить, готовы отдать всё что угодно. Лишь бы сказать о самом важном. Но поздно. Слишком поздно.       Неро словно повзрослел лет на десять, придавленный этим горем как гранитной глыбой. Часто Вергилий невольно замирал, видя в нем черты брата. Тоска рвала душу и порой в Неро Вергилий видел Данте. Его улыбку, его ироничный взгляд, но миг – и наваждение исчезало. И после таких видений ему хотелось выть раненым зверем.       Они часто сидели в той комнате, у дивана на полу. Молча. Но однажды так же молча потянулись друг к другу. Кто первый это сделал? Кто захотел лишь на время забыться? Два тела сплетались на полу в яростном объятии, тяжелое дыхание рвало тишину. Ни ласк, ни прелюдий, они брали друг друга неистово, беспощадно и в воздухе разливался запах крови.       Но утро не принесло облегчения. Как путник, оставшийся в океане без воды, и вынужденный пить соленую, не в силах утолить жажду и все ближе подступало безумие. Да       Неро был таким неутомимым. Таким страстным. Такой не тот.       Вергилий часами мог бродить по дому, касаясь вещей и словно в живую видя образ Данте. Словно гоняясь за призраком, ускользающей тенью, он шел из комнаты в комнату. Вот стол и Данте сидит за ним, привычно закинув на него ноги. Поднимет взгляд от журнала и отпускает двусмысленную шутку, а во взгляде тепло, нежность и любовь. Почему он не видел этого раньше? Почему был так слеп?       Плащ все еще пахнущий им. Тот самый хищный запах, с горькой неповторимой ноткой. Со временем он выветрится, и даже эта иллюзия присутствия исчезнет. И тогда останется лишь медальон, который был и его сокровищем, и его палачом.       Вергилий стискивает виски ладонями, падая на колени и с его губ срывается не то крик, не то хрип от невыносимой тоски. Но слез все равно нет. Ему хочется сойти с ума, чтобы не чувствовать. Не жить в этом кошмаре.       Таким его застает Неро, и парень стискивает его за плечи, произнося с мрачной решимостью.       - Мы должны найти его, отец. Вернуть его. – впервые Неро называет Вергилия отцом, и это помогает немного развеять мучительную пелену.       - Для этого нам придется умереть, Неро. – горло саднит, но Вергилий привык к этому чувству. Со дня смерти Данте ему кажется, что он дышит битым стеклом. Каждая вещь – напоминание. Кажется что он ступает по отточенным лезвиям. Теперь он знал что такое настоящий Ад.       - Плевать. – отвечает сын. – Надо – умрем. Как вернуться подумаем, когда найдем Данте.       Вергилий смотрит на сына, и впервые тоска и вина при разнимают когти. Теперь он до конца осознает, что Неро действительно его сын. Цель оправдывает средства. Все так.       - Я все подготовлю. – с мрачной решимостью произносит Вергилий.       Час спустя они стоят в центре сложного рисунка, медальон с прахом послужит им компасом.       Слова заклинания падают как тяжелые камни. Жизнь, смерть, путь, цель. Вспышка, если только свет может быть черным…       Дверь распахивается, и в комнату врываются Кирие и Нико. Дикий крик Кирие отражается от стен при виде оседающего на пол невесомого темного пепла. Нико стоит бледная, и впервые с ее губ сходит ироничная улыбка.       Вергилий и Неро стоят посреди какого-то полуразрушенного строения, окруженные потрескавшимися колоннами, на лицах решимость. Они не сомневаются в успехе, потому что они там где их сердце.