Братство

Ради фестиваля студвесны занятия были сокращены, и после часа все медленно стекались на стадион, где и ожидалось мероприятие. Ответственные за техническую составляющую номера отправились на место, чтобы разместить реквизит и договорится со звуковиком, а актерский состав вновь и вновь репетировал сцены. Чонгук растерял всю уверенность буквально за полчаса до начала. Ему хотелось сбежать в общагу, залезть под одеяло и остаться там до следующего дня. Если старания астрофизиков будут подвергнуты насмешке, он не выдержит, просто бросит универ и вернется домой в Пусан. Там его будут ждать пляж, море и чайки, там не придется контактировать с личностями, знакомство с которыми ему претит. Идея уехать прямо сейчас кажется очень соблазнительной, хотя внутренний голос вопит о малодушии и беспринципности. - Не будь сыклом! – О, это точно не внутренний голос говорит. Чон оборачивается и видит Юнги, одетого во что-то такое, что ассоциируется со стилем андеграундного рэпера. И вид у него суровый, что кажется можно отхватить люлей просто за вздох. Чонгук идет дальше, он издает что-то вроде писка, на что Шуга даже тушуется. - Эй, ты в норме, пацан? – участливо интересуется старший, когда брюнет затыкает себе рот ладонью и качает головой. – Что? - У меня боязнь сцены, - шепчет Гук и склоняет голову, чтобы не смотреть на хмурого хёна. - Да ты ебанулся, что ли? Брюнет давит всхлип, и это вот сейчас нервная забастовка, которая нахер не нужна. Откуда такое волнение? - Так, окей, я просто от тебя не ожидал. Давай без сырости. Чонгук бы и рад, но стресс топит его в темном болоте, услужливо подкидывая в мысли все его жизненные провалы. Мин чертыхается, грубо хватает его за локоть и куда-то тащит. Младший идет за ним без сопротивления, и чем дальше сцена, тем легче ему становится. Все тревоги уносятся прочь, душа вновь просветлела. Чудо, не иначе. Юнги втаскивает его в прогал между двумя кирпичными зданиями и, Чону приходится прислониться вплотную к стене, потому что расстояния тут кот наплакал. Хён стоит напротив и бурит его хмурым взглядом, отчего брюнету стало не по себе. От Мина пахнет мятой из-за жвачки, и вроде как мята успокаивает, но вообще нет. - Ты никому ничего не расскажешь, - предупреждает он. Чонгук, не давая себе отчета, кивает. Шуга достает из рюкзака блистер с таблетками, выцепляет оттуда две штучки, хватает руку младшего и кладет в ладошку. – Пей. Чон рассматривает белые таблеточки с поразительной тугодомностью. Принюхивается, но запаха никакого нет. Вдруг это яд? Юнги хватает его за шею, из-за чего брюнет ударяется затылком об кирпичную стену и от боли прикрывает рот. Старший молниеносно запихивает ему таблетки в глотку, Чонгук едва не давится, вцепляется ему в плечи, хочет выплюнуть. Мин зажимает ему ладонью рот, и вообще это все выглядит со стороны как изнасилование. - Глотай, - велит он. Чонгук сдается, потому что ему почти нечем дышать из-за горячей ладони хёна. Он делает глотательное движение, Юнги отпускает его и вытаскивает из рюкзака бутылку воды. Водичка кажется брюнету лучшей питьевой водой на всем земном шаре. Он ставит полупустую бутылку на асфальт и рывком хватает за грудки старшего, тот не сопротивляется. - Мин Юнги, что ты мне дал?! Шуга вздыхает и выдыхает почти в губы Гуку, но брюнет не задумывается над всей двусмысленностью ситуации. У него происходят странные реакции в организме, и он надеется, что это не предсмертные процессы. Наверно в его глазах действительно застыл беспросветный шок, смешанный с испугом, раз старший кладет ладони ему на плечи и легонько поглаживает, будто бы успокаивая. - Антидепрессант, - отвечает он. – Считай, успокоительное. Поможет побороть волнение. Чонгук убирает руки и, они тут же повисают безвольными ниточками. Юнги продолжает медленно поглаживать его плечи, и это кажется действительно расслабляет. - Ты принимаешь антидепрессанты, хён? – голос его звучит так жалобно, так что будь он в себе, вмазал бы по собственной роже. Но парня правда беспокоит, что старший пьет такие таблетки, значит, у него есть проблемы. - Я так же, как и ты некомфортно чувствую себя, когда оказываюсь перед большой толпой, - почти шепотом признается Мин и прячет руки в карманы толстовки. Такого Чонгук не ожидал, ему казалось, что хён самый уверенный в себе человек, бесстрашный и невозмутимый. Представить себе Шугу мнущегося на сцене и робкого – просто немыслимо. – Я с этим борюсь, правда. И сейчас все гораздо лучше. Но на всякий случай я ношу эти таблетки с собой. Тебе стало легче? Стало легче действительно. Но здесь даже не ясно это таблетки так быстро подействовали, или поддержка старшего. Он кивает и улыбается, Юнги тянет уголки губ в ответ. - Идем, - говорит хён и, подхватывая с асфальта бутылку, выходит из проулочка. Чонгук выходит следом за ним. Они оба выглядят помято и лохмато, из-за чего спешащие к стадиону студенты окидывают их любопытными взглядами. Парней эти взгляды не волнуют, они безмолвно следуют плечом к плечу. Гук правда оценивает эффект таблеток, волнение почти рассеялось, и он чувствует только легкое покалывание в пальцах. Юнги хлопает его по плечу, когда они доходят до посадочных мест, и старшему надо присоединиться к братьям в вип-ложе. Чон кивает ему и уходит к своей группе, которая уселась у черта на рогах, и только энергичные окрики Ча Ыну помогают ему найти их местоположение. Они нервно топчут ножками, когда хор запевает подряд три песни, когда актеры разворачивают сюжет последних дней Помпеи, когда танцевальный клуб отжигает номер, достойный куда более большой сцены. Чонгук узнает среди танцоров и Чимина, который невесомой снежинкой порхает по сцене, и в этот момент лишь один вопрос крутится в его голове: какая нахуй культурология! Да этому парню надо было идти покорять балетный пьедестал и не какой-то там Кореи, а мира! Наконец астрофизики покидают свои насиженные места и идут поближе, чтобы занять место за кулисами. Скоро их черед, и все собраны как никогда в жизни. Прямо перед ними выступают химики, они устраивают полевую лабораторию, все в белых халатах, защитных перчатках, очках и масках, одним словом им самое место среди волонтеров во время эпидемии какого-нибудь жуткого вируса. Химики колдуют, по-другому это не назвать, они переливают разноцветные смеси из одной колбы в другую, греют на горелках и дым стоит столбом, так что дышать в радиусе на сто метров просто нечем. Хер знает, что они хотели на самом деле показать, и для всех это осталось настоящей туманной тайной, ибо из-за тумана и видно ничего не было. Ведущий, откашливаясь, приглашает на сцену представителей физического факультета, и группа выкатывает в туман. Ыну отыгрывает как заправский артист погорелого театра, причем погорелого в прямом смысле, потому что все, кто на сцене отчетливо ощущают гарь. Но паниковать времени нет, четверка парней запрыгивает в корабль, который весит как три чугунные ванны, и решительно запускают его, нажимая на кнопочки, которые эффектно светятся (технари хуле). Специальный рычаг, который они соорудили за пару дней до выступления, исправно поднимает корабль в верх, целя на луну. У Чонгука спирает дыхание, это оказывается так прикольно. Честно, они не репетировали этот момент, только апробировали корабль без людей, так что все сейчас для всех впервые, включая и их техника за кулисами, что управляет рычагом. Тэён внезапно затрясся, Чон хватает его за плечо, без слов спрашивая, в чем дело. Староста кивает вниз на два метра под ними, на сцену, половицы которой подгорели. Черт, это непредвиденная ситуация заметно прибавляет нервозности и без того встревоженным, повисшим в воздухе, парням. Громыхает спецэффект, якобы они бухнулись на поверхность плоской луны, и на глазах астрофизиков веревка, удерживающая один край корабля, стремительно взмывает в воздух, оторванная. Корабль срывается с правой стороны и на секунду повисает в воздухе, зрители вскрикивают, так же как и сами сидящие внутри парни, судорожно вцепившиеся за выступающие штучки корабля. Одногруппник за кулисами и другие парни с левых групп, устремившиеся к нему на выручку, титаническими усилиями более-менее аккуратно спускают их на пол. На самом деле не шибко аккуратно, но по крайней мере они не летят с двух с половиной метров, а ударяются о пол с полуметровой высоты. Все облегченно выдыхают, и зрители вытирают пот со лба, Ыну ударяется в истерический смех. Как вдруг Тэён бледнеет подобно мертвецу, Чонгук не сразу понимает в чем проблема, как запах горелого врезается с новой силой, а нос их корабля втыкается в пол. Ну что ж Чонгук мечтал, чтобы они провалились в самый ад, но его мечта сбылась лишь на жалкую крупицу. Стадион взорвался овациями, такого экшена не ожидал никто, в том числе и астрофизики. Чон вслед за остальными ребятами вылез из «корабля» и немо застыл перед потрясенной публикой. Ыну толкает всех, чтобы поклонились, и ребята, механически выполняя поклон, сваливают со сцены. Оказавшись на достаточном отдалении от неё, ребята наперебой заматюкались, стресс дал о себе знать, они почти одновременно смеялись и рыдали. Испытав взрыв адреналина, парни уже не могли спокойно вернуться на свои места и продолжить смотреть, в итоге Ча завлек их в свой дом, где актерский состав и герой-техник предались алкогольным вливаниям. Все смешалось в плывущем сознании Чонгука, он был в восторге и недоумении сразу. Юнги написал ему, что выступление было отличным, игра сама не важна, главное, что благодаря эффектности, оно всем запомнилось. Но парня интересовала реакция Сокджина, не стал ли он посмешищем в его глазах? Однако спрашивать об этом у хёна, парень не спешил, в его состоянии было опасно наткнуться на нравоучения со стороны старшего, он спросит позже, может лучше завтра. Астрофизики знатно покутили в этот вечер, Чон понял, что в его группе учатся отличные ребята, близкие ему по духу. Общие пережитые впечатления сплотили их, а еще больше сплотила их починка сцены на следующий день под строгим надзором Мунбёль. Девушка похвалила их за вчерашний номер, мол не посрамили честь факультета, и сразу же отругала за нанесенный имуществу университета урон. Сложностей эта задача у них не вызвала, так как с похмелья ребята валялись в тени стадиона, в то время как всю работу за них выполнили одногруппники (те самые слесари), награждая их за проявленный героизм. Чонгуку не очень по ощущениям, он вымотан нагрузкой прошедшей недели и вчерашней попойкой, и в его голове беспрестанно крутятся мысли о братстве, что заставляет нервничать еще больше. Он не знает, насколько продвинулись остальные претенденты за место в свите Джина, и это сильно снижает его собственную оценку. Чонгук может быть с виду крайне самоуверенным, но внутри все зыбко и не совсем так. Мунбёль отпускает их группу, приняв получившийся результат, и все, помахав друг другу, расходятся. Брюнет спешит в общагу, в которой не появлялся со вчера, заночевав у Ыну. Он с усталым видом заходит в ставшую родной комнатку, которую и не шибко хочется покидать, мечтая о теплом душе и еще нескольких часах сна, но встречает задумчивого Чимина. Розововолосый сидит на своей койке и перебирает в руках фенечки, снятые с запястий, взгляд направлен в никуда. - Эй, Чимини? – зовет его Гук, присаживаясь на свою койку напротив соседа. - О! – Парень встрепенулся и словно бы ожил, завидев друга. – Чонгук, ты вернулся. - Да. Я вроде писал тебе вчера.. Чонгук вытаскивает из кармана узких джинс свой телефон, разрядившийся еще с утра, и откидывает на кровать, смотря с вопросом на соседа, то бишь писал ли он ему вчера? - Да, да, я получил твою смску, все нормально, - успокаивает Пак, но какая-то непонятная угрюмость сохраняется на его лице. - Разве? Ты выглядишь каким-то не таким. Брюнет никогда не отличался навыками диванного психолога, предпочитая избегать душевных разговоров (ну по трезвости хотя бы), но слушать всегда умел. Поэтому он решает не быть деревяшкой и, повременив с душем, остается с Чимином, побуждая к разговору. - Ну… Не знаю, как сказать… - Говори, как есть. Розововолосый кивает, прекращая жевать собственные губы, и направляет прямой взор на Чона, в глазах – максимальная серьезность. - Вчера я видел кое-что. - Что? – Чонгуку приходится подкреплять диалог уточняющими вопросами, потому как товарищ слишком взволнован. Чона эта взволнованность настораживает, за ней кроется нечто несвойственное открытому для мира Чимину. - Бен Бэкхёна вместе с Ким Тэхёном, - с выдохом признается Пак. Хмммм. Брюнет силится вспомнить парня, чье имя первым назвал друг, и в голове пустошь. Имя второго пожалуй слишком ему хорошо знакомо. - И что? – Он с непоняткой смотрит в ответ на Чимина. - Кто такой Бен Бэкхён? - Чонгук! – Пак ошарашен, глаза как блюдца. - Как ты можешь не знать? Это правая рука Кая из ЭХО. Так, Чонгук встречал разных парней из того братства и, он потрудился запомнить имена тех, кого встречал, а вот Бэкхёна не знает. Однако Чимин не способен обманывать, он не стал бы врать ему, да зачем ему? - Хочешь сказать, Тэхён был в компании этого Бэкхёна? И что они делали? - Гуляли, болтали, смеялись, короче, вели себя как хорошие друзья. - А че раз они с ним такие невъебенные друзья, этот гад в БТС вступает? «Шел бы к крутым парням-эксоевцам!» - в мыслях ворчит Чонгук, а потом осекается. Он же сам туда планирует попасть, так на кой хер ему сдался там этот русоволосый чудик!? - И я о том же, Гуки! – Восклицает Пак, кажется, радуясь, что сосед понял ход его мыслей. - Странно, правда? Пиздец как. - БТС и ЭХО не в лучших отношениях, если Ким Тэхён вступит в БТС, Сокджин запретит ему общаться с парнями из этого братства, - размышляет вслух Чон. - Именно, - подтверждает Чимин его размышления. – Значит, Тэхён умышленно лишит себя общения с другом. Это же идиотизм какой-то. Он что придурок? - Придурок, конечно. Розововолосый громко фыркает на это в то время, как Чонгук встает с насиженного местечка, чтобы подключить телефон к зарядному устройству, и заодно переодеть грязную футболку хотя бы. - А я знаешь, что думаю? Ким не выглядит тупым, наоборот, он смышлёный очень. – Брюнет резко оборачивается на такое заявление. Мнение Гука резко противоречит выданной другом фразе. - Я это по рассказам других знаю, мы ведь на одном факультете, - поясняет Чимин. – Он игру ведет, вопрос только в том, какую. Парень резко поворачивается обратно к раскрытому шкафу, чтобы скрыть чересчур явный интерес к умозаключениям Пака. - Например? – равнодушно спрашивает он, замирая перед ответом. - Возможно, Тэхён вступает братство, чтобы как-то нагадить БТС, а потом свалит с чистой совестью. Что-то знакомое слышится Чонгуку в теории Пака, он тщательно роется в своих воспоминаниях и ловит ускользающую мысль на крючок. Роль, примеряемая Киму, его собственная. Это Чонгук – тот самый шпион, который должен нагадить и свалить в другое братство. Тэхён здесь не причем, вероятно, просто не догадывается, наивный мухомор, о том, что дружить с такими как Бэкхён ему противопоказано. Ну что ж зато Чон умело воспользуется этой информацией против него, ведь узнай о таком любезном общении претендента Сокджин, он его за порог кукольного домика не пустит. - Хуй знает, - изрекает он, глядя в доверчивые глаза друга. Обманывать его так мучительно для совести Чонгука, после всего он будет вымаливать у Чимина прощение, будет ждать понимания, и вполне ожидаемо получит красноречивый фак в свою сторону. Но он уже вошел в это болото по самый пояс и обратной дороги нет. – Ты поделись своими мыслями по этому поводу с Хосоком, он то уж поболе нас разбирается в этих их разборках, может и не причем тут Бен Бэкхён… Пак соглашается с ним, обещает поговорить с хёном, а Чон внутри ликует, фонтанирует радостью, скоро Тэхён прекратит его раздражать своей персоной в качества кандидата, как выразился когда-то Ким Намджун, в хату.