Этот день необычный, хоть с виду он такой же как все

Холодная прозрачная вода шумной реки окутывала стройные ножки девушки. Молчаливо понаблюдав за завораживающей тайной, что скрывалась в речной ряби, подвластной не каждому быть понятой и раскрытой, Ангелина наклонилась и окунула ладонь в голубую прохладу. Мадам улыбнулась, ведь этот день не обычный, хоть с виду он такой же, как и все... Девушке свойственно преображать обычное в волшебство, извлекая из совершенно простых вещей и событий, что-то важное для себя. Вот и сейчас, вспоминая утренние минуты, когда Грелль наспех одевшись, коснулся своими пальцами ее руки, она определенно в этом видела что-то значимое для себя. Так мимолетно, так неосторожно и случайно было его прикосновение, что жнец даже не заметил этого. Ангелина вновь улыбнулась, достав со дна гладкий, отшлифованный долгим временем и водой, черный камень. Вода, окутывающая эту неценную породу, блестела под лучами солнца, пробивающимися через густую листву ветвистых деревьев, и придавала красоту обыкновенному, на первый взгляд, камню. Жнец, скрывшийся за дверью, унес с собой что-то теплое, оставив легкую грусть. Но мадам привыкла... Эта приятная печаль в ожидании... Ожидании привычного и обыденного вечера, который всегда приносил ей восторг от ласковых объятий любимого, от его усталого взгляда, в котором плясали нотки восхищения, когда его оливковый блеск глаз мягко скользил по ее стройному стану... Камень обсох под палящими лучами летнего солнца и уже не столь привлекательно смотрелся. Но это ничего. По воле девушки он вновь окунается в воду. Это безмолвное каменное создание, которому посчастливилось среди множества таких же как и он, оказаться в нежных ее руках... Руки... А настолько ли они нежны на самом деле? Их бледная кожа, которая сравнительно недавно была окрашена в кровь, подобно красному бархату, была чиста, как душа младенца, незапятнанная еще предстоящими деяниями... И безумные глаза, наслаждающиеся далеко не такой умиротворяющей картиной, как зеленый, окружающий ее сейчас пейзаж. Она не казалась тогда такой милой... Окровавленное тело очередной шлюхи доставляло ей восторг, а лезвие, медленно проворачивающееся в трупе, приводило Ангелину в желаемое возбуждение. Сжимая рукоять кинжала, она с остервенением и ненавистью терзала уже не подающее признаков жизни тело довольно юной девушки. Умыться кровью, заполнить запахом смерти грязный, вонючий закоулок, залить грехом землю и наблюдать, как она жадно вбирает в себя бурую, вязкую жидкость. Вот оно, грехопадение шлюхи, это и есть конечная точка пути, печальный финал мерзкой жизни грешницы. Как видела это мадам, так и воплощала в реальность. Грань, которую она вот-вот преступит, давала понять, что сейчас Ангелина сойдет с ума, и это приводило безумную леди в ее естественное состояние, выводя из временного помешательства. Сатклиффу нравилось наблюдать за такими переменами, он был тоже не прочь творить подобные вещи, только жестче и кровавее. Он любил, когда капли крови разлетались в разные стороны, попадая на все вокруг и медленно стекали по заляпанным грязью стенам. Как внутренности, наматываясь на лезвие его косы, с легкостью рвались и мешались на земле с помоями и дерьмом этого нищего убогого переулка, являющегося рабочим пристанищем грязных девок. Как конечности порочных тел превращались в отвратительное, смрадное месиво, занимая своими обрубками всё большую и большую площадь на земле, и уже становилось не разобрать где что. Как хруст ломающихся костей издает раздражающий скрежет об прочное лезвие ревущей бензопилы. Как катящаяся куда-то в сторону голова женщины с остекленелыми глазами, в которых недавно играла развратная жизнь, натыкается на стену и останавливается в луже недавно мочившегося там алкаша. Эта мерзость - идеальная картина ненависти двух убийц, действия которых слажены и отточены донельзя… «Так и надо... Так и должно быть... Именно этой смерти достойны таким мрази, как вы…», - мелькали жестокие мысли в голове красноволосой убийцы. Как в таком можно увидеть красоту? Она видела... Так же восхищался этим и жнец. Этим, но не какими-то бессмысленными и неважными деталями или тут же забывающимися событиями. Проще сказать, по его мнению, бесполезными вещами. Мысли... Воспоминания... Они быстротечны. Минуты оживленных убийств сменяются тихим чаепитием с мужем. Да... Муж... Теперь она не мыслит своего существования без него. Они одно целое, чувства на двоих и общие правила по жизни. Соединив две линии в одну, они увидели отражение друг друга. Отличие было лишь в одном. Во времени, отведенном им, столь недолговечном, как наполненное счастьем мгновение. Но для них это не важно, с жадностью ловя каждую прожитую минуту, они запоминали их навсегда и хранили в своих любящих сердцах... Он вновь потерял свой блеск, отбросив мокрую "одежду". Черное "существо" скрылось в сжатой ладони мадам. Пора... Ворота уныло заскрипели, противным звуком напоминая, что давно пора их смазать. Девушка окинула взглядом железную ограду и, проведя острыми ноготками по ее прутьям, создающим из себя ярко-кровавую симметрию, сожалеюще вздохнула. Кабинет мужа... Их цвет - красный. Небольшое помещение будто облили этой краской, сливая все предметы в один. Именно это место в доме было у нее излюбленным. Она часто бывала там, наблюдая как по пергаменту быстро порхает перо, оставляя после себя изящные буквы под рукой Грелля. Порой мужу работать приходилось дома, из-за своей невнимательности. То и дело отрываясь от скучной писанины - очередного отчета - Грелль смотрел в любимые, винного цвета глаза девушки и невольно улыбнувшись, начинал щебетать, забывая о работе и переключая свое внимание на любимую. Это удивительно, но в хрупкой девушке легко уживались ненависть и любовь. Она могла быть милым созданием, а могла быть и сущим исчадием ада. Наверное, это привлекало и манило алого жнеца. - Анжи! Тонкий чуть горьковатый аромат наполнил рабочий кабинет Сатклиффа. Жнец вернулся... Он знал, где искать мадам, он знал о ней всё, он знал наперед ее действия. Но не в этот раз... Тишина и больше ничего, вот, что было ответом на его зов, вот что встретило его на этот раз. Он подошел к столу и взял еще теплый, привлекший его внимание, невзрачный камень. Он хотел понять девушку, он пытался долгое время постигнуть эту еще недоступную часть мира ее души. Как она могла восхищаться тем, что является никчемным? Загадка, которую так хотелось ему разгадать. "Пришелец" соскользнул с ладони и упал в стакан с холодным чаем, так и не выпитым жнецом ранним утром. Сквозь прозрачное стекло, через сладкий напиток, проходили лучи дневного света, преломляясь о грани стекла, лаская в мгновение намокший небольшой камень, так одиноко лежавший на дне стакана... И что-то в этом было... Она вернется... Она обязательно вернется... Чтобы ни случилось, она никогда не оставит его, ведь этот день не обычный, хоть с виду он такой же, как и все...