i got everything i wanted / when the party's over.

i had a dream i got everything i wanted. and you say, «as long as i'm here, no one can hurt you. don't wanna lie here, but you can learn to. if i could change the way that you see yourself you wouldn't wonder why you're here, they don't deserve you».*

       небосвод и пушистые облака его окрашиваются в золотисто-оранжевый при восходе солнца. мужской силуэт стоит у самой воды, так, что она, вместе с новым приливом, касается носков массивных кроссовок, но хозяину плевать. пронизывающий морской ветер треплет тёмные, закрученные на концах пряди волос, забираясь беспощадно под расстёгнутую чёрную куртку и клетчатую рубашку. в пять утра он здесь один, поблизости никого: заблудшая душа, терзаемая мрачными мыслями, походящими больше на внутренний конфликт. запах соли продолжает забиваться в ноздри сильнее, чем запах тех же ментоловых сигарет, которые чонгук курит всё утро, одну за другой, заменив ими завтрак, и задыхается. в далёком прошлом тот, вообще-то, не имел моды завтракать. его вынудил приучил один саб-альфа своими уговорами. ноги привели сюда не просто так, чонгук ощущал это явственно — он скучает; злится, представляя как топит мир в своей ярости, и скучает. по чимину. не хочет этого, но мысли против воли крутятся вокруг рыжей бестии. сначала, в свою пятнадцатую весну, ту самую, когда познакомились, чонгук воспринимал пака как среднестатистического представителя, с приятными, но типичными чертами лица. иным словом — не находил ничего ни во внешности, ни в манере держаться, что могло бы схватить за живое его жесткое нутро. да и сам чимин не замечал истинного альфу, очарованный другим омегой. у них обоих были другие. спустя столько лет, стоит задуматься об этом, а конкретнее — о чимине с другим — зверь чонгука беснуется, грозя разорвать цепи. ревность, подобно яду, растекается по собственническим венам. добившись доверия однажды, брюнет не сумел отказаться. подсел едва ли не накрепко на рыжую сучку — на вечную грусть в глазах, которую порой заменяли угольки злости или негодования — чон обожал эти моменты; на то, как менялся голос хёна, становясь хриплым, когда младший находился в опасной близости и заводил без стеснения. он прикипел к заботе и любви, исходящей от, казалось бы, неприступного чимина. связь между альфами находилась под запретом. тем не менее, они чихать хотели на правила общества, сгорая в пламени слившихся тел. саб-альфа до самой смерти сердцем будет принадлежать ему. чонгук чимину — никогда. первый убеждает в этом не только себя, но и пака, что стало одной из причин последнего скандала: старший хотел закрепить принадлежность метками, хотел удержать. хэппи-энды и стабильно бытовая жизнь не для чона. вернее, он чувствует, что больше не может, потому что перестаёт узнавать былого себя — это пугает. ссоры между ними зачастились, а недопонимание увеличилось в размерах. парни словно говорят на разных языках, нередко переходя на откровенный рык. чон бросается в старшего резкими словами, бьёт по болевым точкам, чтобы вызвать чувство-антоним — ненависть. чимин всё равно выбирает вариант «любить», ластится, превозмогая неприятное послевкусие, целует преданно, за что, уверен чонгук, презирает своё «я». точнее сказать, ту часть, полюбившую альфу настолько глубоко. чимин был человеком гордости и принципов, и все они ломались с треском у ног чона. для самого брюнета не существовало ясных понятий «хорошо» и «плохо». он шёл наповоду у мимолётных желаний. шум волн, к которому альфа теперь уже прислушивается, прикрывая глаза, малыми дозами дарит спокойствие. у него есть выбор: вернуться домой или уйти из жизни пака насовсем. чон принимает решение.

***

don't you know i'm no good for you? i've learnt to lose, you can't afford too. tore my shirt to stop you bleeding, but nothing ever stops you leaving. quiet when i'm coming home, i'm on my own. i could lie and say i like it like that, like it like that.*

       предложение съехаться прозвучало спонтанно. чимин лежал на крепкой чонгуковой груди, слушал сбившийся ритм чужого сердца под разгорячённой кожей, будучи полностью вымотанным вторым заходом. услышав слова альфы, пак рассмеялся механически, с немалой долей неверия. —  жестокая шутка. — кое-как заставил себя приподняться на локтях, чтобы заглянуть в расширенные зрачки серо-голубых глаз, чей природный цвет чон несенсационно прятал под тёмно-коричневыми линзами. в тот сентябрьский вечер, по настоятельной просьбе чимина, он временно позабыл о данной процедуре. —  я не шучу, малыш, — нежность в голосе обескураживала, вынуждая глупо моргать. чимин от шока в мыслях отбросил неприязнь к произнесённому обращению подальше. — оставайся у меня, — мягкие губы брюнета вне всяких ожиданий коснулись хёновского кончика носа. — тогда тебе не придётся мотаться туда-сюда ради пары часов со мной. так они начали игру во взрослых: единый быт, разделение обязанностей, работа после учёбы, платёжка по счетам. громкие ссоры и сопутствующий регулярный, жаркий секс. чимин без остатка отдал, что имел, во власть его личного люцифера. чонгук не войдёт в эти двери, а рыжий не запрыгнет тому на руки, потому что тоска перевесила в нём всё остальное за прошедшие дни… чон не вернётся — от осознания этого моральная боль высокой концентрации пронизывает клетку за клеткой. чимин стоически терпит, склоняясь над дорожной сумкой. собрать вещи и покинуть пределы родных стен. собрать вещи и покинуть пределы родных стен. собрать вещи и… по новой отрицание действительности, проблеск непрошеной надежды, прострация. пак поднимается на ослабших от физического недомогания ногах, окидывая взглядом общую спальню: двуспальную кровать с балдахином, картину «падший ангел» александра кабанеля, маленький рабочий стол, располагающийся недалеко от окна — гук обычно за ним занимался — деревянные полки, прибитые к стене и заставленные книгами. фактически большая часть из них принадлежала мину. внимание приковывает фото-гирлянда над столом, с полароидными снимками альф (где совместные, где одиночные). невесомое касание подушечки указательного пальца к глянцевой поверхности: вот фото счастливого чимина в токийском диснейлэнде, куда чон повёз его на официальное свидание; а здесь сам чонгук задувает свечи на торте в парижском номере отеля — ему исполняется семнадцать. идея была чиминова. на последующих фотокарточках сэлфи из поездки к морю, парные татуировки, полуголый гук задумчиво курит сигарету, снимок с компанией знакомых из клуба, где пьяные и совсем юные. чонгук пресекал любые попытки контроля над собой, что являлось последствием стычек с нерадивым отцом. он не мог обещать вечность, ограничившись «пока не прогонишь». чимин знал это, но всё равно потребовал метку. непростительная ошибка. долгое отсутствие парня, конечно же, объясняется не только этим. набрав номер по неизвестно какому кругу, старший не надеется на ответ. жёсткий голос из динамика оповещает звонившего: «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». усталость берёт верх над расстроенным паком и тот впадает в небытие, только-только успев добраться до кровати.

***

жасмин и морская соль — невероятное сочетание, улавливаемое рецепторами. аромат то ли не успел выветриться, то ли обладатель его до сих пор находится в квартире. брюнет решительно ступает вглубь коридора, намереваясь выяснить это. альфа в потёмках скидывает с ног кроссовки и замирает на месте — чимин к нему не выходит вопреки продуманному сценарию. он правда ушёл? или говорить со мной не хочет? чонгук не удивился бы, напоровшись на осуждающий взгляд карих глаз сейчас или услышав недовольное: «где ты пропадал?», но ничего не происходит. чон проверяет гостиную на наличие жизнедеятельности — комната оказывается пуста; затем спальню, где и обнаруживает чимина спящим в позе эмбриона. поразмыслив немного, решает того не будить и, скинув ненужное шмотьë, скрывается в ванной. чонгук, пока макушка его находится под напором, представляет, что вода уносит все личные тяготы в слив. к тому моменту, когда истинный альфа показывается из душевой, мин уже просыпается. парень сидит, накинув на плечи зимнее одеяло, и сверлит дыру в обнаженной грудной клетке чона. на юноше нет ничего, кроме обмотанного вокруг бёдер полотенца. —  я понял, что ты вернулся ещё до того, как услышал шум воды, — хриплым ото сна голосом начинает старший, — смесь виски и мяты невозможно спутать ни с чем. в моём случае это приговор. —  чимин… — только и произносит второй, в совершенной растерянности. в голове как назло оказывается пусто. —  ты отключал телефон, — в интонации явный укор, — и отсутствовал два дня. чонгука от надменного голоса желание ответить в грубой манере берёт, но то быстро им же подавляется: —  да, именно так. мне нужно было подумать обо всём, без твоего вмешательства, — брюнет передергивает плечами. — извиняться я за это не намерен, оправдываться перед тобой — тем более. —  понятно. — пак хмыкает, коротко кивнув. обида, негодование, разочарование и злость смешиваются в мега-коктейль, обещая не лучшие последствия. — да какого чëрта, чонгук? что с тобой не так?! — чимин поднимается на свои две и толкает темноволосого в грудь, прямо к холодной поверхности стены. дышит сбито. предательские слёзы застилают полные боли глаза, а у чона от желания обнять зудят кончики пальцев; знает, что толкнул не чимин вовсе — это сделал взбушевавшийся зверь внутри хёна. —  а с тобой что? — ответ на грани слышимости, немая зрительная война. — я бы не оставил, — спустя шестьдесят секунд молчания следует, — не бросил тебя. саб-альфа бесстыдно всхлипывает и прячет лицо в маленьких ладошках. —  прости, прости, прости, прости, — хрипит будто в бреду, — мне так жаль, чонгук-и, так жаль. извини. —  если не прекратишь извиняться прямо сейчас, то я тебя по заднице отшлёпаю, — предупреждает чон угрожающим тоном, подхватывая возлюбленного на руки и заставляя обвить ногами влажный от воды торс. они ложатся на кровать. рыжий ожидаемо замолкает и чонгук глухо посмеивается в его волосы, целует в губы ненавязчиво, мягко. сильные руки проходятся вдоль позвонков. чимин углубляет поцелуй и ощущает вкус вишневого бальзама на языке, но никак не может перестать плакать; слёзы льются неконтролируемым потоком. стыда как такового он не испытывает, а гук лишнего не думает. для него это новый шанс увидеть и почувствовать хёна — настоящего в своих эмоциях. пак рассматривает узоры на потолке, придавленный чужим весом и впившийся в чужие плечи когтями. рыдания потихоньку уже сходят на нет, когда чонгук разрезает тишину откровенным признанием: —  я без тебя могу, но порывать не хочу, поэтому не уйду. чимин с ним мысленно соглашается.