1.
Дело в том, что Нил не так уж и много рассказывает о своей матери — он скучает и вспоминает о ней с болью, но не говорит о ней Лисам, лишь вскользь упоминает в рассказе о своём времени в бегах. Он не говорит о том, как мать била его, как зашивала его раны, как смотрела на него, когда умирала и говорила ему никогда не останавливаться, всегда продолжая бежать. Нил не рассказывает о своей матери и не хочет думать о том, что она сделала бы, будь она рядом. У него есть семья, экси и Эндрю; всего этого более, чем достаточно и в разы больше того, о чем он когда-либо мечтал. Нил не рассказывает о своей матери до того теплого осеннего дня, когда в окружении своей команды и семьи ждёт начала игры Лисов. Его матери, точно так же, как и воспоминаниям о ней, здесь вовсе не место, однако она находит способ пробраться в его голову и с тяжестью обосноваться в груди. Дэн заплетает волосы сидящей на стуле Рене уверенными и изящными пальцами, пока Эллисон, сгорбившаяся на стуле неподалеку, ждёт своей очереди, ритмично постукивая по сидению ногтями, покрытыми темно-красным лаком. — Если ты будешь еще медленнее, Дэн- — Заткнись нахуй, Рейнольдс, — бросает Дэн, хмурясь, но не отрывая взгляда от волос Рене. Нил узнает косу, которую она плетет, вспоминая движения и ритм, но в основном то, как по его пальцам скользили гладкие волосы матери, когда он помогал заплетать их. Нил вспоминает, и говорит, прежде чем успевает обдумать свои слова. — Я могу заплести тебя. — Еще чего, ты свои волосы даже расчесать не можешь. Я не позволю тебе приблизиться к моим и на километр. Игнорируя ее слова, Нил поднимается с дивана и потягивается с характерным хрустом в спине. Он чувствует тяжесть пристального взгляда Эндрю на себе, поэтому двигается более медленно, оглядываясь через плечо и на долгую секунду встречая темный, почти пустой взор Миньярда, тут же продолжая свой путь к Эллисон. Он слегка постукивает её по плечу в безмолвной просьбе дать ему резинки для волос, и, смягчаясь, девушка даёт ему две. — Две французские косички? — предлагает Нил, подходя к ней ближе и ловко разделяя её волосы на две ровные части. Неподалеку лежит запасная расчёска Дэн, и он наклоняется, поднимая ее. Эллисон фыркает и Нил практически видит, как она закатывает глаза: «Ладно». Нил делает все быстро и достаточно качественно, заплетая волосы девушки. Дэн заканчивает раньше, и теперь наблюдает за тем, как плетёт Нил, удивленно свистя. — Нил и правда хорош. Серьезно, он, может, даже лучше заплетает французские косы, чем я. Губы Нила дрожат и он не обращает внимание на то, что говорит, сфокусировавшись на волосах Эллисон. Он чувствует себя расслабленно, находясь в окружении своей семьи в ожидании предстоящей игры. Нилу правда никогда не приходит в голову следить за своими словами. — Я часто заплетал волосы мамы, когда мы были в бегах. Я могу заплести французскую косу в темноте и она всё равно будет выглядеть хорошо, — Нил рассеяно говорит. Он уделяет своим словам достаточно внимания, чтобы опустить то, что заплетал волосы матери с сотрясением мозга и пулей в плече. Когда он заканчивает со второй косичкой Эллисон, он делает несколько шагов назад, любуясь своей работой и замечая напряженную тишину, витающую в помещении. Они все наблюдают за ним, включая Эндрю, однако Мэтт оказывается первым, кто говорит. — Ты никогда не говорил о своей маме раньше. Спасибо, что доверил нам это. — Эм. Не за что? — произносит Нил, пораженно моргая. Рене ангельски улыбается ему, а Ники выглядит так, будто хочет заключить Нила в объятия. Вставая со своего места, Эллисон взъерошивает свои волосы и берет в руки зеркало, чтобы взглянуть на свои косички. Эндрю закатывает глаза, поднимаясь с дивана и задевая Нила плечом, когда проходит мимо. — Я ненавижу тебя.2.
Второй рассказ Нила о своей матери оказывается намеренным. Несмотря на то, что все считают, Нил не замечает, но Джостен не слепой и знает, что Лисам нравится, когда он рассказывает им что-то личное. Пусть разговоры о его матери никогда не были и не будут комфортными для Нила, он готов рассказывать о ней, если это делает Лисов счастливыми. Кроме того, теперь, когда он начал рассказывать, слова продолжают литься из него потоком. Вероятно, это и есть то последствие девятилетнего молчания. Лисы устраивают марафон фильмов, не приглашая первокурсников. После около двадцати минут споров, Ники и Эллисон соглашаются на просмотр «Мулан», которая была в списке мультфильмов, увидеть которые Нил, по мнению старшекурсников, был просто обязан. Так или иначе, из всех мультфильмов, которые Нил успел посмотреть в компании Лисов, он определенно выделял «Лило и Стич». Как только «Мулан» заканчивается, на Нила устремляются пять ожидающих взглядов, и он лишь пожимает плечами, борясь с улыбкой. От Эндрю исходит тепло там, где его плечо почти прижимается к колену парня, и Нил думает, что жар, разливающийся в его груди — это счастье. — Нормальный мультфильм, — Ники бросает в Нила горсть попкорна за эти слова. Эндрю стряхивает зёрна из своих волос, удостоив кузена холодным взглядом, от которого Ники содрогается, прячась за Кевином. — Отъебись, — говорит Великолепный Кевин Дэй, проглатывая впечатляющее количество водки за раз. Мэтт хлопает в ладоши, поднимаясь с места и взъерошивая волосы Нила на своём пути на кухню. Нил правда не понимает, почему все так одержимы его волосами, но ему это, кажется, никогда не удастся узнать. — Я сейчас скажу что-то стереотипно-студенческое, но кто-то здесь хочет рамен? — кричит Мэтт из кухни. Нил понимает, что по привычке морщится, но не перестаёт даже когда Дэн принимается убеждать его. — Никогда больше, — Нил говорит так твёрдо, что Эндрю придвигается к нему ближе. Он смотрит через плечо и видит Мэтта, прислонившегося к двери с коробкой лапши в дверях. — Да брось, Нил, всем нравится рамен, это же неотъемлемая часть жизни в университете! — спорит Мэтт. Нил вновь морщит нос, игнорируя бормотание Ники и Эллисон о том, что он выглядит очаровательно. — Я ел рамен около четырнадцати месяцев подряд на завтрак, обед и ужин. Так что нет, я в жизни больше не съем его. Мэтт выглядит так, будто его сейчас вырвет. — Как ты выжил? — спрашивает Ники с нескрываемым трепетом в голосе. Нил вновь пожимает плечами, наслаждаясь их ужасом. — Рамен дешевый, его легко купить и хранить оптом, он прост в готовке. Когда мы с мамой были в бегах, рамен был единственным, чем мы питались некоторое время, — Нил улыбается, когда говорит. Улыбка выходит кривоватой, но искренней. — Мама всегда говорила мне, что я могу либо есть, либо жаловаться, но только одно из двух. Это был не самый приятный урок, который он усвоил в своей жизни, и Нил провел голодные ночи, уверенный в том, что не сможет вынести очередного глотка, даже если его жизнь зависела от него — но Нил научился. Он закрывал рот, ел свой рамен, и синяки от ударов матери постепенно исчезали с его кожи. Это было лучше голода, и так Нил научился выживать. Из всех людей в комнате, только Эллисон выглядит возмущенной. Возможно, Нилу стоило ожидать от девушки такой реакции, зная о её сложных отношениях с едой. — Это довольно хуево. Тебе приходилось голодать, в таком случае? Нил пожимает плечами, стараясь не обращать внимания на то, как Эндрю напрягается, скучающим взглядом исследуя лицо Джостена. — Я просто научился есть то, что дают. Я быстро привык, на самом деле. По лицу Эллисон легко можно понять, что ее не устраивает такой ответ, но Рене успокаивающе накрывает руку девушки своей ладонью и меняет тему. Нил поворачивается к Эндрю, удивленно встречая взор холодных и тёмных глаз парня. — Что не так? — тихо спрашивает Нил по-русски. Эндрю фыркает и качает головой, обращая своё внимание на телевизор и начавшийся там мультфильм.3.
Нил не так уж часто заболевает. Он может пересчитать на одной руке количество раз, когда он был болен настолько, чтобы оказаться прикованным к кровати, и даже в эти разы кроватью было пассажирское сидение машины, а прикованностью — хождение в течение нескольких часов в темноте в поисках безопасного дома. Нил жаловался на то, как плохо он себя чувствовал один раз, только один, когда повышенная температура и сотрясение ухудшали его болезнь в миллион раз. Ему нельзя было болеть, так что Нил не болел. Простуда быстро проходила, жар можно было скрыть, а рвоту списать на несвежую еду. Мама никогда не знала о том, что он болен, — кроме самого первого раза, — даже когда Нил упал в обморок с сорокоградусной температурой. Он был хорош в скрытности, лжи, выживании и попытках избежать удары кулаков его матери, чего бы это не стоило. В середине ноября Нил заболевает вирусом, ходящим по кампусу. Сначала это лишь слабый кашель и насморк, которые достаточно легко игнорировать. Эндрю бросает на него мрачный и проницательный взгляд после того, как в их комнате заканчиваются платки, но не произносит ни слова. Когда Нил просыпается на следующее утро, пропитанный потом и болью, он понимает, что всё может быть намного серьезнее, чем он думал. Подавив стон, Нил слезает с кровати. Он не двигается в течение нескольких минут, отчаянно пытаясь удержать равновесие, когда все вокруг него продолжает вращаться. Блять. Он ненавидит головокружения, они точно уничтожат его во время игры. Нил направляется в ванную, щурясь, когда он глядит на часы, сообщающие ему, что будильник Кевина не прозвенит еще час. Несмотря на то, что пол под ним движется, и все плывет перед его глазами, Нил ни разу не спотыкается и почти гордится этим. Закрывая дверь ванной, Нил тяжело вздыхает, прежде чем щелкнуть выключателем. Головная боль, галочка. Нилу потребовалась еще минута, чтобы открыть глаза, и в ту же секунду яркость света заставила парня сгорбиться над унитазом, поддаваясь внезапному приступу рвоты. Он почувствовал себя слегка лучше после опустошения желудка, заставив себя выпрямиться и посмотреть в зеркало. И, глядя на свои стеклянные глаза, бледную кожу и красноватые шрамы на щеках в отражении, он успокаивается, понимая, что выглядя так, он едва напоминает отца. Нил находит градусник, купленный им вчера в аптеке вместе с платками, засовывая его в рот. Он пикает, сообщая ему о 39 градусной температуре. Нил полощет рот. Бывало и хуже. Как можно тише, Нил идёт на кухню, проглатывает аспирин, необходимый ему, если он собирается выдержать сегодняшнюю тренировку, а затем начинает пить так много воды, как только может. Страх испортить все из-за собственной слабости отзывается ощущением невидимых синяков на его коже. Эндрю долго и оценивающе смотрит на Нила на выходе из общежития, и Джостен стойко выдерживает его взгляд. Когда они прибывают на стадион, головная боль Нила, благодаря восходящему солнцу и непрекращающейся болтовне Ники, лишь усиливается. Но, как бы то ни было, Нил надевает форму, напоминая себе, что ему было хуже, что все это ничего, что он в порядке, в порядке, в порядке. Никто не замечает, что Нил ведет себя более тихо, чем обычно, и он изо всех сил старается удержаться на подрагивающих ногах. Тренировка начинается, и Нил пытается раствориться в любимом спорте. Идет двадцатая минута, и его голова чувствуется такой тяжелой, что ему кажется, она упадет с его плеч в любой момент. Нилу не хватает воздуха, ноги слабеют, он потеет и каждый сантиметр его тела болит. Стадион кружится, кружится, кружится, но он продолжает играть. Один из первокурсников окликает его, и на несколько секунд Нил растягивается на траве, теряя равновесие. Все погружается в темноту на долгую секунду, но Нил вскакивает так быстро, как может. Никто не замечает его падения, кроме Эндрю, тяжелый и нечитаемый взгляд которого чувствуется на спине Нила, продолжающего игру. Они прекращают играть спустя десять минут. Кевин подзывает нападающих первокурсников, чтобы показать им некоторые приёмы. Нил делает три шага в их направлении, спотыкаясь, прежде чем его голова отзывается сильной болью, а весь мир погружается в темноту.*
Все постепенно начинает проясняться, и Нил отчаянно борется с закрывающимися веками, пытаясь понять, что происходит вокруг него. Кто-то склоняется над ним, его шлем снят, и Нил моргает, пока человек перед ним не обретает знакомые белые волосы и карие глаза. О. Эндрю. Тогда все в порядке. Кто-то прижимает ледяную ладонь к его лбу, тут же одергивая, испуганно прошипев. — Он пылает! — Говорит, кажется, Мэтт, и Нил чувствует себя раскрытым. Блять. Даже не осознавая этого, он ждёт, когда мама начнёт дергать его за волосы и кричать ему прямо в уши. Он вздрагивает. Эндрю тут же замирает, одергивая руки с места, где он оттягивал воротник Нила, ослабляя. — Нил, — это и вопрос, и утверждение. Нил резко кашляет, и это пробуждает всю боль в его теле, появившуюся как от тренировки, так и от болезни. Он игнорирует неприятные ощущения, заставляя себя сесть. И прежде чем мир вокруг него прекращает вращаться, он говорит размазанным лицам людей вокруг него: «Я в порядке». Он слышит «Ты блять издеваешься» от Эллисон и «Почему ты не понимаешь значения этого слова?» от Ники, но обращает внимание лишь на резкое «Заткнись» Эндрю. Нил затыкается. К моменту, когда Эбби, с явным беспокойством на ее лице, склоняется над Нилом, все перестаёт вращаться. Она прижимает холодную ладонь к его лбу, смахивая пропитанные потом волосы с его лица. Как и Мэтт, она шипит, одергивая руку. — Что случилось? — спрашивает она, не прекращая осмотр. Нил пытается не вздрагивать из-за ощущения рук, прижатых к его шее, открывая рот, чтобы сказать- — Он просто отключился. Он дрожал все утро, но- — перебивает его Дэн. — Я в порядке, — продолжает Нил, но черт, его голова болит так сильно. Эбби закатывает глаза, и кто-то, стоящий над Эндрю ворчит. — Нет, Нил, ты не в порядке. Мне кажется, ты заболел тем вирусом, ходящим по кампусу. Как давно ты чувствуешь себя так? — спрашивает Эбби, пытаясь отыскать в аптечке градусник. Нил хмурится, и его живот скручивает паника. Он знает, что сейчас так реагировать глупо, знает, что он в безопасности, но- — Я не болен, я- Его рот накрывают ладонью. Эндрю явно не в настроении. — У него начался кашель и насморк три дня назад, головная боль два дня назад, и сегодня он проснулся с жаром, — Эндрю мрачно перечисляет, и несколько секунд все молчат, пока Эллисон не вскрикивает. — И ты позволил ему прийти на тренировку?! Эндрю переводит пустой взгляд на Эллисон, его ладонь все еще накрывает рот Нила. Джостен уверен, что Эндрю не осознает, что делает, но его большой палец очерчивает круги по скуле Нила, успокаивая. — Я не позволяю этому идиоту делать что-либо, он сам принимает свои глупые решения, — сообщает Эндрю. Это заставляет Эллисон замолчать. Следующие несколько минут абсолютно беспорядочны и наполнены попытками поставить Нила на ноги. После того, как его колени подгибаются в третий раз, он слышит, как Эндрю тяжело вздыхает. Он встает напротив Нила и одного взгляда на нахмуренный лоб парня хватает, чтобы понять, как на самом деле переживает Миньярд. Взволнованность невозможно услышать в его голосе, но Нил все равно чувствует тепло благодаря своему наблюдению. — Да или нет? — Не время вам миловаться- — возмущается кто-то, возможно, Аарон. Нил игнорирует его замечание, отвечая коротким и неизменным «Да». Прежде чем Нил осознает происходящее, Эндрю наклоняется над ним, и затем Джостена поднимают над землей. Нил ошеломленно моргает, глядя на линию челюсти парня, чувствуя легкое головокружение и ком, подступающий к горлу. О. Это удивительно… приятно, когда Эндрю держит его так, и Нил невероятно сильно хотел бы больше наслаждаться этим. Когда Эбби заканчивает свой осмотр, ещё несколько минут поучая Нила, он оказывается на диване возле раздевалки, стойко выдерживая свирепые взгляды, направленные в его сторону. Ваймак складывает руки на груди. — Если ты еще раз выкинешь такое, будешь сидеть на скамейке месяц. Если ты болен, ты болеешь. Ты звонишь мне, отсыпаешься, а не падаешь в обморок на гребанном поле. Ты меня понял? — Да, тренер, — произносит Нил, тяжело сглатывая. Ваймак коротко кивает, оставляя команду наедине с Нилом. Нил пытается не смотреть ни на кого из них, неловко сгорбившись. — Какого черта, Нил? — наконец нарушает тишину Дэн. Нил словно принимает пулю, отчаянно игнорируя воспоминания о избивающей его матери, и отвечая честно. — Мне жаль. Я не привык… быть в месте, где я могу болеть. Я не должен был- не мог болеть раньше. — Объяснение было меньшим из того, что он был должен им. — Ты не можешь контролировать свое состояние, Нил, — медленно говорит Рене, не понимая смысл его слов. Нил пожимает плечами, избегая их взглядов. Эндрю, сидящий рядом, излучал приятное тепло, а таблетки Эбби уже начали действовать, заставляя боль отступить. — Мне приходилось, если мы хотели выжить. Никого не устроил этот ответ, и тишина, последовавшая за его словами, преследовала его всю дорогу до комнаты. Эндрю не смотрел на него, не говорил ни слова, лишь посадил на диван. Он задернул шторы, и тусклый свет, освещающий комнату, помог Нилу почувствовать себя лучше. Эндрю накрыл его одеялом, продолжая стоять и молча наблюдать за Нилом. Его конечности чувствовались тягучими и непослушными, словно желе. — Ты идиот, — решительно сказал Эндрю. Нил кивнул, молча соглашаясь. Он схватил рукав толстовки Эндрю, стараясь не касаться кожи парня. — Да. Останешься? Эндрю остался. Макушка Нила едва коснулась бедра Эндрю, и он тут же задремал под шум викторины, фоном играющей по телевизору. На его волосах покоилась рука Эндрю, и за несколько секунд до того, как Нил отключился, Миньярд слегка погладил волосы парня. — Ты не тот, кем сделала тебя мать. И прежде чем Нил придумал, что ответить, он уснул.4.
Этот день был для Нила невероятно плохим. На самом деле, ему было плохо задолго до этого дня, из-за ужасного суда над Аароном и его слабостью перед командой, так что ноябрь в принципе нельзя было назвать удачным. Утром он проснулся, содрогаясь из-за кошмара, содержание которого теперь даже не помнил, и с того момента не мог взглянуть на собственное отражение. Он видел Нейтана везде, неосознанно подпрыгивая из-за громких звуков и повышенных тонов. Его состояние, как назло, приходится на празднование Лисами Дня Благодарения. Когда они приезжают к Эбби, Нилу кажется, что ему становится лучше и он выглядит хорошо. По крайней мере, Эндрю перестает смотреть на него так, будто он вот-вот не выдержит, и теперь ведёт непринужденную беседу с Ники. Мэтт подходит к Нилу, стоит им зайти внутрь, держа в руках пакет с несколькими кусочками пирога разных вкусов; большинство из них, думает Джостен, определенно заберёт Эндрю. Нил позволяет обнимать себя, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вздрагивать от прикосновений. Всё вокруг сводит его с ума, но он продолжает напоминать себе, что это просто Мэтт, ты в порядке, и поэтому Нил обнимает друга в ответ, стараясь вести себя, будто все хорошо. Эндрю, естественно, не упускает из внимания вздрагивание Нила, и парень может почувствовать на себе его тяжелый взгляд за три метра. Эбби, выглядящая невероятно взволнованно, появляется в дверях кухни. Она машет Нилу, улыбаясь и призывая помочь с готовкой. И благодаря невезучести Нила, в ту же секунду, как он заходит в кухню, кладя свою сумку рядом с бутылками алкоголя, Эбби указывает на стойку, протягивая Джостену нож. — Ты единственный из этих идиотов, который, я уверена, не убьет никого ножом и не подожжет ничего. Порежешь картошку, пожалуйста? Дэн и Мэтт чистят. Нил кивает, не думая, но Эбби, с таким же успехом, могла бы попросить его станцевать голым на улице, потому что он пропускает её слова мимо ушей. Нож в его руках чувствуется невероятно тяжелым, и Нил может поклясться, что в какой-то момент ощущает дыхание Лолы на своей шее, когда женщина говорит ему сражаться так, словно его жизнь зависит от этого, иначе папочка научит тебя этому сам. Из-за тревоги, в его горле образуется ком, и единственное, что держит его на плаву — это Дэн, протягивающая ему первую картофелину. Нил обращает все свое внимание на то, что происходит в настоящее время, а не в его воспоминаниях. Нож в его руках все еще чувствуется зловещим, словно голос, шепчущий ему, что в конце концов, Нил ничем не отличается от своего отца. Та его часть, что отвечает за логику, говорит Нилу, что это просто плохой день, но другая часть, та, что была воспитана его матерью, велит Джостену перестать быть слабым и смириться с происходящим. Так что Нил смиряется и начинает резать картошку. Он знает, что справа от него разговаривают Мэтт и Дэн, а другие общаются в другой комнате. Нил знает это, но не слышит, о чем они говорят, полностью фокусируясь на ноже и картошке в своих руках. Не имея возможность уделять внимание всему, что происходит вокруг него, Нил словно погружается в свой маленький мир. И то, что другие не замечают его состояние — действительно чудо. Или, возможно, вовсе не чудо, ведь Ники просто проходит мимо него, слегка задевая его плечо, чтобы отодвинуть Нила с дороги, освобождая себе путь. Нил так увлекается резанием картошки, сдерживая собственную панику, что не замечает, как Ники подходит к нему сзади. Рука на его плече возникает из ниоткуда, и Нил, как и весь день, дергается, подпрыгивая. Его руки дрожат от шока, и нож выскальзывает из пальцев, вонзаясь в ладонь Нила. Рана пылает, словно огонь, но Нил лишь испуганно шипит, едва понимая, что происходит вокруг него, включая Ники, отскакивающего назад и кричащего «Черт, Нил!», нож, ударяющийся о поверхность стойки и внезапно повисшее молчание. И это и есть по-настоящему, говорит себе Нил, ужасный, плохой, отвратительный день. Все рациональные мысли исчезают из его головы, и Нил не понимает, где он сейчас — в Балтиморе, Берлине, Версале, Сиэтле, Эверморе- Он смотрит на кровоточащую рану на левой руке, осторожно дотрагиваясь. Ему определенно нужны швы. Он не обращает внимания на людей вокруг него, на руки, прикосающиеся к его плечам, и берет бутылку виски, стоящую на стойке. Ему знакомо происходящее, для него это привычно и он знает, что может проделать эту процедуру с закрытыми глазами, сотрясением или пулей в плече. Нил открывает бутылку и делает два глотка, затем наклоняется над раковиной, выливая немного виски на рану. Она жжет, как и должна, но тепло, разливающееся в его животе, притупляет боль, и Нил сдерживает себя от шипения. Смирись, Абрам. Он как раз ищет вокруг иглу и нитку, когда чья-то рука блокирует его обзор, не прикасаясь, но привлекая внимание. Нил хмурится, раздражаясь. Ему нужно как можно быстрее зашить рану, чтобы быть в безопасности, вернуться в путь и продолжить скрываться от людей своего отца, поэтому его не нужно преры- О. Взгляд Нила скользит по руке вниз, замечая черные повязки невидимого ему Эндрю. О. Точно. Осознание тут же возвращается к Нилу и он понимает, что находится на кухне Эбби, эта рана была случайной, а он в безопасности. — Ох. Эндрю перемещает руку на заднюю сторону шеи Нила, смотря на него и не обращая внимания на присутствие остальных. Вес руки Эндрю возвращает Нила в реальность гораздо лучше, чем его собственные жалкие попытки, и как только Эндрю тихо бормочет «идиот», парень вновь слышит чужие голоса вокруг него. Ники стоит в углу кухни, слёзно повторяя «Мне жаль, мне так жаль, Нил» настолько жалобно, что Нилу становится неуютно. Эбби и Ваймак стоят на шаг позади Эндрю, выглядя и обеспокоенными, и невероятно уставшими. Нил хочет попросить у Эбби аптечку первой помощи, которую та сжимает в руках, но прежде он успевает сказать хоть что-то, Ваймак качает головой, произнося: «Ради гребанного Иисуса, парень». — Нил, могу я взглянуть на твою руку? — Эбби медленно, словно к напуганному коту, подходит к месту, где недавно стоял Эндрю. Миньярд немного отступает в сторону, но не убирает руку с шеи Нила, и он невероятно благодарен Эндрю за это. Протягивая свою руку Эбби, Нил пожимает плечами, когда слышит, как с губ Мэтта слетают ругательства. — Это всего лишь маленький порез. У вас есть иглы и нитки? Я могу быстро зашить рану. Эбби изумленно смотрит на него, и кто-то сзади, кажется, Эллисон, произносит: «Какого черта, Нил?» Нил усмехается, глядя на шокированные лица Лисов. — Серьезно, это всего лишь порез, и это даже не моя ведущая рука. Я зашивал пулевые раны моей мамы в двенадцать. — Рука Эндрю сильнее сжимает затылок Нила после этих слов, и Нил раздраженно смотрит на него. Почему все относятся к нему так, словно он сошел с ума? — Ты не будешь зашивать себя. Садись за стол. Сейчас, — Эбби произносит это, практически крича, и Нил повинуется, не желая обрушивать на себя гнев еще одной женщины. Кевин подходит ближе, не отводя взгляда от раны. — Надеюсь, это не повлияет на твою игру. Нил закатывает глаза. Эбби открывает аптечку, доставая какой-то обезболивающий гель, и Нил качает головой. Они преувеличивают, это обычный порез, ему нужно всего-то несколько швов. — Тебе намажут обезболивающий гель, Нил, — решительно говорит Дэн. Нил вздыхает. — У нас никогда не было его в дороге, и эта рана не сравнится с пулевым ранением. Я буду в порядке. Эндрю вновь сжимает затылок Нила, и Нил сдается. Он ни разу не вздрагивает на протяжении всего процесса, и Эбби пытается сделать все так быстро, как может. То, что Нил вновь не погружается в воспоминания — чудо, учитывая то, насколько знакомым все это кажется: кухонный стол, виски, опаляющий горло, зашивание его кожи, вспышки боли в теле. Даже длинные волосы Эбби, собранные в хвост, угрожают утянуть его обратно в пучину воспоминаний. Но она, по крайней мере, не кричит на Нила за глупое поведение, как делала его мама. И это — одна из тех немногих вещей, которые, словно якорь, возвращают его в настоящее. Это, и то, как Эбби указывает ему на гостиную в немой просьбе, стоит ей закончить процедуру. — Я никогда больше не доверю тебе нож. Люди, которых только что зашили, сидят на диване и ждут, пока остальные обслуживают их, независимого от того, что было с ними в прошлом. Понял? — Все бывает в первый раз, правда ведь? — шутит Нил, изо всех сил стараясь улыбнуться. Эбби выглядит и убитой горем, и злой, так что Нил относит его, по крайней мере, правдивую шутку к неудачным. Когда они были в бегах, швы, вкупе с криком его матери, были напоминанием бежать быстрее, а в Эверморе тем, что разойдется к началу следующей тренировки. Ладно, возможно, Нил был слегка разъебанным. Эндрю тянет Нила к дивану, кладя его руку на свои колени, исследуя ее взглядом. Разговор на кухне медленно возобновляется, но быстро обретает былую громкость. Чувствуя взор парня на своём лице, Нил поворачивается, взглядом встречаясь с Эндрю. Глаза парня наполнены чем-то, что Нил не может распознать; неизвестной ему эмоцией, включающей в себя и гнев, и желание защитить. — Да или нет? Нил едва произносит «да», прежде чем Эндрю затягивает его в глубокий поцелуй. В завершении всего, опухшие губы Нила пылают, а Эндрю не убирает свою руку, осторожно обхватывая перевязанную ладонь парня.5.
Они на крыше, и воздух достаточно холоден для того, чтобы заставить Нила дрожать. Его кожа пылает от обжигающих прикосновений Эндрю, сочетание которых с леденящим ветром посылает кипу мурашек по позвоночнику Нила. Дыхание Эндрю чувствуется невероятно горячим, когда парень целует опухшие губы Нила, а позже соединяет их лбы. Единственными местами, где парни соприкасаются, являются их лбы, рука Эндрю на волосах Нила и его большой палец, поглаживающий перевязанную ладонь Джостена. Нил чувствует что-то ошеломляюще теплое в своем животе; безопасность, злость на всех, кто называет Эндрю монстром, удивление от нежности прикосновений Миньярда. Нил не знает, что делать с этим чувством, но принимает его за счастье. Такое же чувство он испытывает, когда Мэтт называет его своим лучшим другом, когда Эллисон взлохмачивает его волосы, когда Ники обнимает его, когда Ваймак говорит, что гордится им, когда он с Эндрю, Эндрю, Эндрю. Блять. Это чувство пронзает его насквозь, оставляя после себя тепло. И, — как бывает со всем хорошим в его жизни, — голос его матери внезано возникает, разрушая это чувство. Ты обещал. Никогда не прекращать бежать, никогда не оставаться долго на одном месте, не доверять никому. Нил не должен чувствовать себя виноватым за то, что разрушил каждое данное ей обещание, но иногда мысли о том, насколько он отклонился от плана его матери, настигали его. Она бы ненавидела его сейчас, выбила бы из него каждое безрассудное решение, нарушающее хрупкую безопасность, и, возможно, убила его за еще одно прикосновение к клюшке для экси, ведь после всего, что она сделала для него- Счастье, испытываемое Нилом при ощущении прикосновений Эндрю, ускользает от него так же, как и осознание, где он находится. Мать Нила завладевает его разумом, становясь единственным, что он видит, чувствует, о чём думает и сожалеет- — Пялишься. Слова вытягивают Нила из его мыслей так быстро и точно, словно Эндрю выливает на него ведро холодной воды. Нил пораженно моргает, медленно осознавая, что пялился на Эндрю все это время, пока его разум находился в совершенно ином месте. Они оба перевели дыхание, и жар, опаляющий его кожу, покинул его тело вместе с желанием, скапливающимся в животе. Большой палец Эндрю все так же поглаживает повязку на поврежденной руке Нила, и отрешенность на лице парня, сопровождающаяся нежными прикосновениями, заставляет Джостена говорить. — Моя мама была бы так зла на меня. Я- Блять. Я нарушил свое обещание, — произносит Нил, и страх, сквозящий в его голосе, вызывает у Джостена невероятное отвращение. Он не знает, боится ли того, что сделала бы с ним его мать, или боится собственных действий. Эндрю не отрывает своего взгляда от лица Нила, неизменно пронизывая парня златыми глазами. Рука Эндрю на волосах Нила напрягается достаточно сильно, чтобы вернуть Нила в настоящее, прежде чем переместиться на затылок, одним сжатием вверяя парню неизменную безопасность и надежность. И это знакомое прикосновение, на которое никогда не будет способен никто другой, действует на него подобно якорю. Ничто в лице Эндрю не меняется, и именно это, каким-то образом, придает еще больший смысл его словам; спокойствие и незаинтересованность, начертанная на его лице, уничтожает былое напряжение. — Она мертва. А ты нет. Блять. Нил знает, что этого не должно быть достаточно, чтобы успокоить его, облегчая дыхание, но каким-то образом Эндрю всегда оказывает на него такое влияние. Он позволяет своим глазам закрыться, позволяет всему, кроме нежного прикосновения Эндрю к повязкам и сжатой на его затылке руке, исчезнуть. Нил открывает глаза только когда дыхание Эндрю слегка сбивается. Миньярд смотрит на него с мрачным, нечитаемым выражением на его лице и неузнаваемыми эмоциями во взгляде, которые парень, неизменно, будет отрицать до конца своих дней. — Да или нет? — Эндрю спрашивает, явно не заботясь об ответе. — Да, всегда да. Эндрю закатывает глаза, и его безразличие вновь возвращается; тем не менее, то, с каким жаром Эндрю целует Нила, никогда нельзя будет назвать незаинтересованностью. И Нил позволяет себе растворяться в поцелуях, пока его мать не становится бессознательной мыслью на задворках его разума. Губы и осторожные прикосновения сжигают все остальное.6.
Все заканчивается в очередной ночной просмотр фильмов с Лисами. Позже, Нил будет думать, что все наконец в порядке. Он, как и всегда, сидит на диване с Эндрю, который присваивает себе один из подлокотников. Кевин зажат между Нилом и Аароном, сидящим рядом с другой стороны, а Ники растягивается на полу, у их ног; старшекурсники, каким-то образом, умудряются вчетвером поместиться на другом диване. После почти безмолвного «да или нет?», Нил играется с рукой Эндрю, обводя кости и вены парня, и, почти бездумно, вырисовывает маленькие узоры на коже кончиками пальцев. Нилу нравится занимать себя чем-то в такие моменты, и, судя по расслабленным плечам Эндрю, он был совсем не против прикосновений парня. Нил оказывается так увлечен теплом, исходящим от безмолвного Эндрю, что пропускает половину фильма. — Боже, натуралы такие отвратительные, — заявляет Ники, и этих слов достаточно для того, чтобы Нил оторвал взгляд от руки Эндрю и обратил внимание на клишированный сопливый поцелуй на экране. Закатив глаза, Нил снова начинает играть с пальцами Эндрю. — Верно, Нил, мой ненатуральный приятель? Нил фыркает, стараясь не рассмеяться. Кевин хмурится, сдерживая свою речь в духе «быть геем в спорте — тяжкая ноша», и делает чересчур большой глоток водки. — Я ни в ком не заинтересован, Ники. Вместо того, чтобы ответить, Ники переводит взгляд на переплетенные руки Эндрю и Нила. И, возможно, это влияние нескольких шотов, выпитых пьянеющим Нилом, однако он не останавливает свои движения. К сожалению, взгляд Ники привлекает внимание остальных, и Эллисон становится первой, кто спрашивает. — Ты когда-нибудь целовал девушку, Нил? Нил чувствует, как напряжение скапливается у его позвоночника, и изо всех сил старается успокоиться, обращая все свое внимание на кожу Эндрю и тепло, разливающееся в его животе. Эндрю, должно быть, заметил то, как замешкался Нил, однако не подал виду. — Нескольких, — произносит Нил, не поднимая глаз, чтобы не видеть, как отреагировала команда на его слова. — Оно того не стоило, в любом случае. — Не стоило? — говорит, кажется, Дэн; в тот момент Нил перестает принимать участие в беседе, погружаясь в свои мысли. Эндрю поворачивает руку ладонью вверх, и Нил пальцами прослеживает линии судьбы, сердца, жизни. Его рот перестает слушаться, и Нил не думает, когда говорит; оглядываясь назад, он так и не сможет сказать, что на него нашло в ту ночь. Наверное, какая-то его часть просто хотела рассказать правду, или, может, он устал от этой череды вопросов, а может, был более пьяным, чем думал. — Когда мама застала меня за вторым поцелуем, она сломала мне три ребра. Так что я просто предпочел дышать, а не целоваться, — говорит Нил, не понимая, какой смысл вкладывает в слова, пока Эндрю не леденеет, сжимая руки в кулаки. — Она сделала что? — требовательно спрашивает Миньярд, а Ники давится своим пивом. Гнев, плещущийся в глазах Эндрю, выбивает весь воздух из легких Нила. Он смотрит на остальных, замечая тот же гнев, смешанный с испугом, в их взглядах. Блять. Он никогда не хотел им это рассказывать. Аарон единственный, кто понимает, впервые смотря на Нила без ненависти или враждебности. — Сколько из этих шрамов оставила она? Каждый их взгляд душит Нила. Он тяжело сглатывает, не понимая, рад ли он, что кто-то наконец спросил, или хочет начать оправдывать маму. Он не уверен, как должен чувствовать себя, смотря на побелевшие костяшки сжатого кулака Эндрю. — Столько, сколько нужно было, — пожимает плечами Нил. Это не то, что кто-то из них, кроме, может, Аарона, способен понять. Она пыталась сохранить их жизни, спасая Нила. Она определенно любила его, пусть яростно и жестоко, но тогда защита Нила была намного важнее парочки синяков. Он не уверен, что остальные способны понять это. Мэтт почти рычит, выглядя невероятно опустошенным, когда взглядом встречается с Нилом. Даже Кевин хмурится, и что-то ужасно похожее на боль, читается на его лице. Чем больше времени проходит, тем сильнее напрягается Эндрю, и Нил боится взглянуть на него и увидеть разгорающийся гнев парня. Рене заговаривает первой, нарушая затянувшуюся тишину. — Нил. Нил, посмотри на меня, — говорит девушка, и Нил повинуется, почти сразу теряя дыхание, когда замечает в ее настрое резкую перемену. На лице девушки начертана скрываемая ею темнота, характерный Эндрю гнев и разрушительность, которые она обычно старается скрывать. — Ты же понимаешь, что она поступала неправильно, да? — Она делала все, чтобы мы выжили, — растроенно говорит Нил, качая головой. — Я был лишь глупым ребенком, из-за которого нас могли убить. — Тебе было десять, — рычит Эллисон. Нил чувствует себя ужасно, когда пожимает плечами. Эндрю резко встает, и его гнев буквально электризует воздух в комнате. Он уходит из помещения, не говоря ни слова, и от этого все внутри Нила сжимается. Джостен собирается встать и пойти за ним, но Ники подходит к нему, тихо спрашивая: «Нил, могу я обнять тебя?». Ники никогда не спрашивал разрешения раньше, и Нил понимает, как важно и серьезно все это для парня сейчас, кивая; в то же мгновенье Ники заключает Нила в такие крепкие объятия, что тот почти задыхается. Другие подходят к ним следом: Рене, затем Эллисон, Мэтт, Дэн, и все остальные, пока Нил не оказывается окружен прежде чуждыми ему теплом и любовью. И даже несмотря на то, что он все еще не до конца понимает всю серьезность ситуации, он знает, что каждый из Лисов — его семья. И эта семья никогда не ранит его, независимо от того, что может случиться. Блять, как же он любит их.*
Он находит Эндрю на крыше, потому что их жизни постоянно идут по кругу, возвращая их к самому началу. Эндрю курит сигарету, а обе его ноги свисают по краям крыши. Он не смотрит на Нила, когда тот подходит ближе, закрывая дверь, и не подает виду, даже когда тот забирает сигарету, зажатую меж его пальцев, вдыхая дым. Нил решает заговорить первым, когда Эндрю зажигает другую сигарету. — Она была моей мамой. Я любил её, — говорит Нил. Он хочет оправдать свою мать в глазах Эндрю, хочет спорить с ним, но его хватает только на сухой факт. Все вокруг говорят ему, что он жертва, и поступает неправильно, оправдывая насилие над собой, и Нил так ненавидит эти слова. Ха. Он превращается в Эндрю. Тишина длится еще долго, прежде чем Эндрю тушит сигарету, выбрасывая, и поворачивается к Нилу. Мрачное выражение вновь возвращается на его лицо, и он не пытается скрыть неизвестные Нилу эмоции, позволяя парню смотреть на себя. — Я бы убил ее своими руками, если бы она была жива, — произносит Эндрю, и Нил вздрагивает от неожиданности. Рука Эндрю вновь сжимает заднюю сторону его шеи. — Перестань. Ты сейчас гораздо лучше, чем ты, который был с ней. Нил вздыхает, закрывая глаза. Он слегка кивает, невзирая на то, что чувствует себя предателем. — Да или нет? — бормочет он. — Да, — уверенно говорит Эндрю. Нил позволяет себе расслабиться, лбом уперевшись в плечо Эндрю. Напряжение исчезает из тела Эндрю, как только он понимает, что Нил не собирается двигаться. Рука на шее Нила скользит вверх, проводя по волосам один раз, два, и затем бесконечно. Они сидят так целую вечность; Нил пытается успокоиться, и Эндрю дает ему столько времени, сколько необходимо. В ту секунду, когда Джостен наконец отстраняется, на лице Эндрю вновь красуется нечитаемое выражение, но его руки невероятно нежны, и он притягивает Нила ближе, осторожно целуя.