***
Нитью Какой был грех, коль это наказанье Со мной десяток вечностей подряд? И был ли, если в божьей тронной зале Собрался целый ангельский отряд? Я помню, как я пел в их белом хоре: Вокруг не баритоны, тенора, Но чистый свет - ни в форте, ни в миноре, Но в благости парит. Ему пора. Я был одним из лучших стражей света, И боле остальных я был живым. Но средь Святейших жизни больше нету: Мой смех казался грубым и чужим. Коль запретить дышать веленьем воли, То тело крайне быстро встретит смерть. И если бы я был покорён боли, Я умер бы. Не смог её суметь. "Ты соткан неудачным каламбуром, Поэтому его лишь сеешь сам. Ты не достоен света, ангел хмурый, Пади. И сам расставь все по местам". Я пал и, ощутив давленье мира, Иссох и сжался тяжестью обид. Я пал. И не слышна мне неба лира. А здесь и тишь мертва. Печальный вид. "Ну здравствуй, рыцарь грустных каламбуров. О да, мне доложили о тебе. Ты знай, что всех небесных самодуров Там учат лишь молитве и мольбе". И он стоял, своей холёной масти, Противен мне, как пропасть гиблых скал. И, если б мог я умереть, в запястье Успел бы красной нитью вжечь металл. Я рыцарь ночи, шут Фагот-Коровьев, В свет не вернусь, а службу не терплю. И есть ли в мире всех на всех подобных Один такой, кого я полюблю? Когда я пал, ещё тысячелетье Глаза слезились смоляной слезой. Марались крылья. Мира смогом этим. Пока я сам не срезал их косой. Я ненавижу зло, не верю свету, Мне слезы прячут маскою шута. И чем прекрасно мне бессмертье это? Тем, что оно закончится когда.***
Холодно не было, чтобы трястись всем телом: Страх заправлял мурашками на плечах. Вот Азазелло. Ключиком провертел он- Тьма заиграла жёлтым в её очах. Как подземелье, только размером с залу Бальную, и для тысячи королей. В спутника плащ вцепилась, но это мало Ей помогло. А стало лишь холодней. Он оказался сух, и его "сутана" Выскользнула из пальцев, как лёд иль дым. И Маргарите очень пекуче стало, Будто топиться - выход и план один. Но в этот миг вверху, вдалеке, зажегся Чей-то огонь лампадки, как ориентир. И подниматься сделалось легче, боль вся Сделалась любопытством шальных придир. Близился огонёк, будто шёл навстречу. К счастию, оказалось, что так и есть. "Знаете, встречи с вами ждала я вечность"- Думала после. "Это благая весть..." "Ты нёс лампадку, будто бы потерялся, Но не тушил, в надежде найти исход. Я потерялась - твой огонёк попался, А ведь почти потухнул, ушёл под лёд. Сколько квадратных метров и сколько мрамора- Ни одного подобия на тепло. Только огонь в руках твоих, как у храброго Данко. И он сгорел за людское зло". Заговорил: "...представиться вам-Коровьев". Голос фальшив. Фамилия не своя. "Я, господин, не против загадок новых. Кто обнажит до истины, коль не я?"***
Первая встреча Ох, Маргарита, в ваших глазах я правильный: Вырезан рот в ухмылке, вспорол лицо... Ну, и от москвичей я отличие малое, Будто рождён от здешних седых отцов. Кто мне, мессир, выдумывал наказание? Что за изощрённый мясник-палач? Кто изобрел возможность моим болтанием В шуточку останавливать дикий плач? Вам, королева, кажется я понравился Тем уж, что успокоил вас болтовнёй? Думаю, что спокойствие расползается С трупа моей души с шутовской бронёй.***
Рекомендую Целая зала висельников с убийцами, Несколько - попрелестнее слуг добра. "Рекомендую!", - с этими встречу лицами. "Очень красив!", - лишь прахом падёт с утра. "Я в восхищеньи!", - те же. Всё те же грешники Ходят на бал. В могиле же скучно гнить... Но и они, Марго, эти тьмы приспешники, Лучше меня. И это не изменить.***
Хочется тихо, искренне, чтобы верили, Только вот голос крякает, дребезжит... -В тесном кругу...- ну зверя ли держат? Зверя ли? Мой поводок как будто на гризли шит. "Только не снова! Вскакивать, прикудахтывать..." -Как же не волноваться!.. Барон на бок.. "Будто рукой незримой ведомый в танце... Это не я. Мой вечный немой урок".***
После бала -Хотите безоговорочно? -Более не умею. -Знаете, вам опасно делиться так... -Что ж обманите. Мне не сравниться с Нею. -Нету "её", Марго. Это просто. Факт. Время застыло в праздничном звоне ночи Между прохладой света и жаром тьмы. Двое "далеких ранее" близко очень В пятидесятой. Прячась от слова "мы". -Что ж, вы, наверно, счастливы веселиться Здесь. Зная, кто хозяин ваш, кто есть вы. -Я не люблю смеяться в чужие лица. Счастлив. Коль могут счастливы быть рабы. -Точно не могут. Что же, тогда ответите, Что за Коровьев? Вам это не к лицу... Он улыбнулся скорбно, и болью-мельницей Перемололо стан ему, как лжецу. -О, королева, вы отпочите в комнате: С яда снимает пробу там мистер Жак... Врайгел забыл мессирский указ, представите? Тысячи чёрных фраков, один пиджак! Свечи текли и капали, канделябрами Не задержавшись, но не грязня ковёр, Плавила Маргарита своими карими Безднами так, что смертный бы пот обтёр. Ныне корона вечности и страдания Плоть её прорезала, лежа в руке. Чёрная струйка ви'лась на лбу и, манией, Будто тянула вытереть. Вдалеке Грузно нагрянул вальс Иоганна Штрауса, Кто-то изобразил очень лживый смех. Рыцарь отворотился от рёва хауса, Чтобы открыть свой счётчик достойных вех. -Рыцарь Фагот-Коровьев, ты долго думаешь Для человека "губы и уши вверх". Слишком разбит, чтоб в форму влезать. Ты слушаешь? Ты неземной по меркам шутов поверь. -Что ж Маргарита. Вы ли во зло не верите? Вам ли, моя прелестная, отрицать... Кровь он со лба платочком ей вытер спереди, Не торопясь руки своей отнимать. -Верю, Фагот. Но только не в вашем случае: В ваших глазах искрится небесный свет. Если мессир пока что вас не замучили, Я и продолжу. Ложью на слово "нет". Штора качнулась, утром на миг повеяло; Свечи погасли, будто погибнуть "за". И пробежала коротко по щеке его Чёрная и отчаянная слеза. -Бедный мой бедный...- встала с дивана женщина -Ну ничего. Сегодня другая ночь. Рыцарь глядел в глаза её дольше прежнего, Чувствуя, как слезу вытирает прочь.***
стр. 322 \... Шипение разъяренной кошки послышалось в комнате, и Маргарита, завывая: – Знай ведьму, знай! – вцепилась в лицо Алоизия Могарыча ногтями. Произошло смятение. – Что ты делаешь? – страдальчески прокричал мастер, – Марго, не позорь себя! – Протестую, это не позор, – орал кот. Маргариту оттащил Коровьев...\ Он причитает - я обитаю ближе, Ибо я сам приблизился, и теперь Я успокоил ведьму и ныне вижу: Я к ней вплотную. Рядом. "Я здесь, поверь".***
Имя как молния, имя как финский нож: Так обжигает, что и не прикоснёшься. Кажется, будто, если сказать, умрешь. Больно. Как будто выжженный страшной мощью. "Я Маргарита" - дрожью и до костей. Имя как пропасть, имя вершина горная; Имя огонь и пламя, и смесь мастей - Имя как капля яда, одна, отборная. Имя для бога, имя для короля, Рыцаря ада, рыцаря Дня и Ночи: Больше никто не выдержит это "Я", Блеска в глазах - как этого, так и прочих. Чтобы до дрожи - без сокращений, всё. Можно "Марго" - чтоб быстро согрело сердце. Имя оттенок, кровный коктейль отцов... Имя огонь, чтоб избранный мог согреться.***
Булгакову Нет! Поняла! Увидел. Ну это надо же Так намекать, что "Боже! Хоть плачь, хоть вой". В кровь растерзала пальцы, так вот: пора уже Объединять желания нам с тобой.***
Ухом прижмусь к странице - услышу ровное Сердцебиенье автора. Значит здесь Боги пера сыскали своё укромное Место. И значит живы. Всегда и впредь.