Сон или смертный грех — Быть как шелк, как пух, как мех, И, не слыша стиха литого, Процветать себе без морщин на лбу © Цветаева
Для столь древнего существа моя учительница удивительно легка в общении. Интересно, сколько у неё под этой маской других. Небось, как кочан зимней капусты: вдруг не облупишь. И хорошо. Вполне могу себя уподобить еврею из анекдотика, в котором ему сообщали, что в его отсутствие соседи его ругают. На что еврей благодушно отвечал, что в его отсутствие могут даже таки бить. Вот и я: поулыбайтесь мне в глаза, скажите что-нибудь хорошее, а что уж за глаза да про себя — это дело десятое. Не бьют, и на том спасибо. Мда, отчасти напоминает циничный подход владыки, позволяющего думать что хочешь, при условии, что это не озвучиваешь. Вспомнив предупреждение Радагаста, торопливо сообщила, что в голову мне лучше не лезть, во избежание ухудшения здоровья. — Не переживай, не буду. Мне ни к чему. Ну конечно, то-то мне резко поплохело… Эта ослепительная красавица с белоснежной гривой и огромными голубыми глазами, так талантливо косплеила ехидную, но добродушную пожилую даму, что хотелось поверить. Но если ей двенадцать тысяч лет, а владыке только пять, то примитивный подсчёт показывает, что в ней сидит два-два с половиной Трандуила (а прикольно измерять степень коварства персонажа в трандуилах, хе-хе, если владыку принять за единицу, то стандартный человек, наверное, будет 0,001 трандуила, ихихи) — Ладно, я немножко копнула, но больше не буду. Вижу, плохо сказывается. Но богиня, поверь, я желаю тебе только лучшего, — кошачий голосок в голове истекал медком. — Двенадцать тысяч лет… не устаёшь ли от жизни за такое время? — Кто устал, тот и не живёт, — мда, голос весьма жизнелюбивый. Но всё-таки она производит впечатление очень бодрой и злокозненной бабки, и, пообщавшись буквально десять минут, начинаешь ощущать её именно такой, какой она хочет показаться. Смотришь как будто сквозь молодость и красоту, а там такое интересное существо, что красота уже всё равно, есть или нет. — Почему не вы правите королевством? — Милочка, а мне оно надо? Я стара, а не глупа. Должность-то собачья. И я тебя уверяю, если Трандуил вдруг решит отказаться от короны, что, конечно, маловероятно, его будут слёзно упрашивать остаться, а потенциальные кандидаты начнут разбегаться, как тараканы. Над королём и наследником в Эрин Ласгалене трясутся. Но! Это не повод давать мальчишке жульничать! Ну канеш он для неё мальчишка… если с этого, как его там, «шмелиного» возраста она его учила. Это ладно. Всё-таки, чего она хочет от меня? Какова мотивация? — Цветочная Королева должна быть счастлива и свободна, — с твёрдостью произнесла госпожа Силакуи, — я не допущу нарушения традиций. — Так меня вроде бы и не ограничивают. Та только посмотрела и хмыкнула, при этом излучая такое искреннее беспокойство обо мне, прям вот родственное, что я купилась. Не умом, чем-то другим. Всё-таки действует на меня её архетип матери. Удивляться не приходится — он и на Трандуила действует, а уж я ему не чета. И мы собрались, тепло оделись, сели на лошадок (мне пытались пропихнуть оленя, но я настояла на Репке) и поехали. Мортфлейс госпожа Силакуи брать с собой не хотела, заверяя, что в её присутствии и без охраны со мной ничего не случится, но я, помня вчерашние события, посчитала, что она не будет лишней. Дескать, счастливая и свободная богиня находит её общество приятным. Силакуи фыркнула по-кошачьи, но смолчала. Мортфлейс же посмотрела с благодарностью: уверена, для неё это служба не только мне, но и Трандуилу, и проштрафиться, пустив богиню гулять без присмотра, она не хочет. И очень она как-то естественно помогла мне запрыгнуть на Репку, подставив ладони.***
Жила она в огромном белоснежном дереве, одиноко стоявшем на лугу у реки. — Это мэллорн? — Нет, богиня, мэллорны не прижились у нас, — как показалось, с печалью ответила Силакуи, — это ясень. Просто очень старый, и мы настолько сроднились, что сейчас он больше похож на меня, чем на то, чем когда-то был. Лошадки остались внизу, на первом, если так можно выразиться, этаже, с земляным полом, покрытым сухими листьями, и с яслями, полными сена, где за ними присматривали местные брауни. От дворцовых они отличались — если те как бы свивались из теней, вырастая из пола, то эти более походили на крупных, в пол-человеческого роста мышей, стоящих на задних лапках, невидимых почти всегда, но иногда проявляющихся. И настолько хорошо мне показалось в этом не слишком просторном жилище, что, вместо того, чтобы погостить пару часов и уехать, я провела здесь, совершенно нежданно, пару недель. Королевский дворец был огромен и мрачноват, а в светлых комнатушках ясеня, набитых всяким волшебным, но не ужасающим скарбом, я чувствовала себя в гостях у очень, очень, очень любящей бабушки. Травник с лимонными пирожными (оказалось, они есть в этом мире! Ну, или есть для меня), путешествия в гости к окрестным эльфам. Я познакомилась с удивительными существами, и все были рады мне. Чистота, достоинство и никаких аспидов или бокалов крови, стоящих на полу в ожидании, пока за ней явится демон. Я познакомилась с портным, создавшим мои платья, и была поражена, как дрогнуло его холодное лицо, когда я восхитилась ими. Так, как будто он не знал и был не уверен в своей гениальности, и вот сейчас понял, что жизнь удалась — только потому, что богиня сказала об этом. С болью в сердце подумала, что, наверное, любой творец часто чувствует себя шарлатаном, и, когда уверяется (а я богиня, они верят, когда говоришь!), что, оказывается, не шарлатан, а совершенно настоящий волшебник, расклеивается и начинает плакать, полностью теряя лицо. В случае с эльфом не плачет, но лицо потрясённое. Всё-таки стрёмно быть богиней. Мне пришлось научиться быть чуть холодноватой, глядя на любые, самые восхитительные вещи, и смотреть как бы сквозь них, потому что любой понравившийся предмет, что бы это ни было, тут же дарился, и по лицам хозяев я понимала, что отказ не будет принят, и что они чрезвычайно рады подарить это мне. После пары прецедентов, оказавшись владелицей старинного, отравленного каким-то злокачественным ядом кинжала и раритетной лютни, гораздо более нужной её владельцу, чем мне, не умеющей на ней играть, я глазела по сторонам гораздо, гораздо осторожнее) На другом берегу речки в очень похожем ясене жили близнецы — как оказалось, Риэль и Аргонеот приходились внуками госпоже Силакуи, и она периодически спроваживала нашу компанию (меня, Мортфлейс и близнецов) проехаться до какой-нибудь достопримечательности, причём эльфы в этом плане алиены хуже японцев: могут отправиться смотреть на какое-нибудь конкретное дерево строго к определённому времени, чтобы освещение наилучшее было. Деревьев в пуще много, и с близнецами за это время мы познакомились гораздо лучше. Не мешали администраторы и необходимость нести службу) Я рассказала им про старинные гнумские забавы, как-то взятие снежных городков, и мы вчетвером сваляли снежный город, после чего почти каждый день крепость переходила из рук в руки. Я чувствовала себя, как наш президент на татами: вот чую, что поддаются, а поймать не могу — до того ловко. Прям начинаешь верить в себя, как в крутого завоевателя снежных городков) В пещеру с горячими источниками, находившуюся под ясенем, мы с Мортфлейс ходили вдвоём — я понимала, что у эльфов принято вместе, но не хотела дискомфорта. Во дворце отказаться от подобной компании значило поставить себя в смешное положение, а здесь как и не заметили. Так мило) Как и положено в гостях у бабушки, спала я, пока могла. То есть до десяти-одиннадцати; к этому времени подходили близнецы, и я каждый раз думала, откуда на завтрак берутся оладьи с вареньем, ведь не эльфийское же блюдо ни разу! Понятно, что жарят-то их невидимые мыши, но рецепт! Подозревала, что он вытащен из моей же головы этой госпожой метелицей, так чудесно игравшей добрую бабушку, но спрашивать не хотела. Просто радовалась, и всё. И мы ели, и смеялись, и потом она проводила урок квенья для меня, задействуя всех присутствующих носителей языка) А потом — гости, красоты зимней пущи, снежные бои, горячие источники и сон в тихой светлой комнатке, и в круглом окне белые занавесочки. А отдёрнешь — заснеженный луг, река и ясень близнецов вдалеке. Они зазывали в гости, но как-то мы не собрались, всё время было чем заняться, и совершенно эти занятия не надоедали. А потом всё в одночасье закончилось, потому что приехал Трандуил, и я стала свидетелем скандала между ним и госпожой Силакуи. Владыка, оказывается, посылал сообщения с вопросами, долго ли мы тут будем сидеть, и получаемые ответы его не устраивали совершенно, и не пора ли вернуться? Госпожа Силакуи сварливо просила оставить молодёжь в покое: сами-де разберутся, что делать, а богиня молода, и нынешняя компания в самый раз по ней, что ей во дворце киснуть. После чего они перешли на тот самый квенья, и далее я ничего не понимала, пока собачившиеся стороны не обернулись и не спросили, чего я сама хочу. Интонационно разговор на квенья мне очень не понравился, хотя я не понимала причины такой грозной свары. Не желая ссор, повздыхала и согласилась вернуться. Наверное, присутствие сакральной меня именно во дворце важно для владыки. Но Силакуи так сразу не отпустила, только через три дня, и очень настаивала, чтобы, если дворец надоест, то я бы к ней перебиралась. Да, эльфийское гостеприимство почище гнумьего оказалось. Неожиданность какая. Через три дня, попрощавшись с ней и с близнецами, мы вдвоём с Мортфлейс отправились обратно. Ехали не спеша, и по дороге у нас состоялся занимательный разговор: эльфийка, с которой мы сдружились, насколько могут сдружиться человек и эльф, озабоченно поведала, что не знает, что делать, и попросила совета; как-де бы я поступила на её месте. Не то чтобы я была большой любительницей их давать, советы-то, но тут была заинтригована и развесила уши. Итак: эльфийке сделали предложение стать королевской любовницей. Не женой. И она сомневалась, не зная, как поступить. Я призадумалась. У Трандуила имелась одна особенность, которая могла смутить. Меня бы смутила. Я не ощущала себя достаточно храброй и выносливой, чтобы попытаться принять в себя ЭТО. Но раз купальни во дворце общие, Мортфлейс наверняка осведомлена, и, раз всё-таки сомневается, значит, её смущает скорее статус, чем… прочее. Ну и отлично. Владыка был добр ко мне, ну и я, стало быть, полью воды на его мельницу. Сделав самое убедительное лицо, расписала Мортфлейс все прелести её положения: отсутствие официальных обязанностей и сплошные радости жизни, положенные королевской канарейке; это не считая того, что карьера королевской протеже в гору попрёт. Грех отказываться, надо брать) Про себя при этом думала всякое паскудство, что вот-де, дам придворных и правда всех перепробовал, и дальше двинулся. Но про это, конечно, вслух не говорила. И так за разговорами время прошло незаметно. Удивилась только тому, что приезд наш был обставлен, как возвращение блудного попугая: с осыпанием розовыми лепестками и толпой, встречающей на входе. Но ничего, даже приятно было) Кстати, мне представили новую учительницу: чем-то Трандуилу старая не потрафила. Или, скорее, всё-таки она жила далековато и не хотела таскаться во дворец, а мне у неё жить было невместно, как богине. Хотя я бы пожила. Самого владыки, кстати, не увидела — наверное, по делам куда-нибудь умёлся. Вечером забралась в кровать и поняла, что тут себя как-то больше дома ощущаю, хоть и провела всего несколько дней, да и дворец не слишком уютен для человека. Привыкла. И вздрогнула, когда рядом с кроватью свился из теней брауни, прошептавший почтительно, что владыка желает видеть меня и ожидает на террасе. Мда, сдалось ему в этот туманный оттепельный вечер сидеть там! Всё-таки эльфы, конечно, близки к природе. Мне вот и у камина под одеялом неплохо так лежалось. Совсем избаловала меня госпожа Силакуи) Встав, нацепила уже привычную тёмную одежду и пошлёпала босыми ногами на террасу, где, обжигаясь снегом, проскакала по ступенькам наверх, и в полутьме, разгоняемой светлячками, увидела владыку, сидящего в кресле у стола, и пустое кресло рядом. Молча подошла и уселась, с облегчением подобрав ноги под одежду. Перед владыкой стоял кувшин и пара бокалов, и он, тоже молча, разлил по ним резко пахнущее подогретое вино. Трандуил, похоже, сидел тут давно и, что меня удивило, был слегка подшофе. — Разве эльфы могут пьянеть от вина? — Могут. Если хотят. Причём лучше всего действует сидр, а хуже — крепкие напитки. Их организм воспринимает, как яд, и тут же разлагает. Это красное дорвинионское. Очень подходит к погоде. Попробуй. Всё-таки что-то и люди умеют делать хорошо, — голос Трандуила был мягок. Вино как будто сделало его ещё более обволакивающим и низким. И да, эльфы расисты. — Блодьювидд, ещё скажи, что они тебе нравятся, люди-то) Я промолчала. Похоже, меня владыка человеком не очень-то считает. И, скорее всего, если бы считал, то слова со мной не сказал бы. — Ну почему, может, и сказал бы… У тебя есть дар, которого издавна не хватает дивному народу. У нас рождаются великие воины, шаманы, архитекторы, инженеры, портные, художники, скульпторы, певцы и так далее, и так далее, но почти никогда — сказители. Поэтому вполне допускаю, что тебя могли бы забрать, чтобы писать для нас и о нас. Кстати, сейчас никого нет на должности историографа. У Элронда есть, а у нас нет. Я с приятностью задумалась о такой чудесной графоманской должности. Да, мне нравится идея. — Погоди, сейчас не об этой должности речь, — владыка усмехнулся. — А о какой? — О, ты правда не понимаешь… я как-то не принял во внимание, что ты мало среди нас живёшь, и не хотел ждать. Мортфлейс говорила с тобой сегодня? Вижу, да. Так вот, любая эльфийка поняла бы, что на самом деле спрашивается у неё, и, давая совет согласиться, она выражает своё согласие. Мортфлейс сказала, что ты весьма хорошо отнеслась к возможности стать, как ты сказала, «королевской канарейкой».