За пределами ненависти

      В гостиной, на первом этаже, было пусто, а прятаться от брата дома — бессмысленная затея. Данил сразу поднялся наверх, но зайти в комнату не решался. Руки тряслись, дыхание сбилось. Казалось, что сложного, просто взять и открыть дверь? А что сложного было, взять и всё рассказать родителям? Хах, страх. Мальчик не мог вечность стоять и пялится на дверь, поэтому, собравшись с духом, всё же вошёл, но из-за долгих сомнений и неожиданного скачка решимости, Данил не просто вошёл, а буквально влетел в комнату, ещё и споткнувшись о собственную ногу, из-за чего оказался в полулежащем положении, вниз лицом, прямо на середине комнаты. Вероятно, сказывались усталость и болевые ощущения, расходящиеся по всему телу. Со стороны это выглядело максимально нелепо, но Ваня, развалившийся на кровати младшего, не обратил внимания. Он лежал, закинув руки за голову, в одежде, в которой был ещё с самого утра, и прямо в обуви, и даже не открыл глаза, когда Данил ввалился в комнату. Выражение его лица было до жути спокойным. Всё почти так же, как в их первую встречу после возвращения. — Спит, — полушёпотом на выдохе произнёс Даня, так и оставаясь на полу.       Мальчик даже не пытался встать, прекрасно понимая — одно неверное движение, и он разбудит брата. Ни боль, ни крайне неудобное положение, ни время не имели значения по сравнению с тем, что может произойти, если Данил разбудит Ваню. Поэтому парень готов был тихо ждать столько, сколько потребуется. Но… — Долго ещё планируешь сидеть на полу? — Кажется, все органы в животе Данила только что сделали кульбит. — После вечеринки ноги совсем не держат?       Младший чётко осознавал, что переговариваться с братом, мягко говоря, идея не из лучших, но и просто молчать было невыносимо. Также невыносимо, как и сдерживать чёртовы слёзы, как держать всё в себе, не имея возможности кому-то открыться или попросить помощи. Столько мыслей пронеслось в голове мальчика, запутывая и утаскивая его на дно. Это воскресенье навсегда запомниться Дане, так почему бы не завершить его красиво? Хуже ведь уже не будет, да? — Зачем? — такой просто вопрос. — ЗАЧЕМ? — Данил сорвался на крик.       Казалось, осознание сегодняшнего инцидента, сидевшее в нём за хрупкой стеной отрицания и надежды на поддержку, лёгкую волну которой он ощутил на допросе, вырвалось наружу бурным потоком боли. Страха. Безнадёжности. И беспомощности. Данил кричал. Кричал о том, что делал с ним Женя. О том, как задыхался, лёжа на кровати, как его придавливал вес человека, который его мучал. О том, как это было больно и как мерзко было ощущать его пальцы внутри себя. Мальчик кричал, что никогда не простит брата за то, что привёл его туда и бросил. За то, что позволил его изнасиловать, за то, что сам его изнасиловал. За то, что всего за неделю превратил его жизнь в настоящий ад и наслаждается тем, что убивает его. — Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ! — секунда, чтобы перевести дыхание, — В ЭТОМ ВИНОВАТ ЛИШЬ ТЫ, ТЫ! — Данил закрыл рот рукой, сдерживая всхлипы, — толь- Кх-кх… — ко ты… Не я… Хааа. Это не я…       После пятиминутной тирады, Даня обессиленно уткнулся лбом в мягкий ковёр, весь сжавшись в комок и бесшумно ударяя кулаком в пол. Что сейчас произошло? Ну, во-первых, что является самым главным, малыш нашёл в себе силы, чтобы признать себя в качестве жертвы. Согласитесь, невероятно смелый поступок. Во-вторых, всё это было сказано в порыве аффекта и состояния неконтролируемой истерики, что в корне меняет ситуацию. Ах да, ещё он накричал на Ваню, обругав его словами, неизвестного происхождения, обвинив во всём случившемся, что вообще-то и является его виной, и снова сказал, что ненавидит брата. Плюсов маловато. Но стоит добавить, что такая разрядка явно пошла ему на пользу. Потихоньку приходя в сознание и возобновляя рациональную работу мозга, Данил мысленно проклял и одновременно пожалел свою нервную систему. Поднимать голову было страшно. Но количество ситуации, где Даня являлся загнанным в угол зверьком, должны были когда-то закончиться. Поэтому в этот раз младший решил смело взглянуть в глаза своему самому главному страху. Сколько раз он уже пытался достучаться до брата? Сколько раз пытался понять и оправдать? Сколько ещё он будет ждать ответов? И дождётся ли вообще? Ярко-зелёные, заплаканные и уставшие глаза, пробежались по мокрому ковру, синякам на тонких бледных запястьях и встретились с бесчеловечно холодными глазами своего «врага». Ничего. Абсолютно ничего не изменилось в этом взгляде с той встречи после приезда Дани. Хотелось бы так думать. Хотелось, чтобы это оказалось правдой. Ведь сейчас, видя в них непонятную тревогу, мальчик снова надеялся. Ваня сидел, чуть подавшись вперёд. Руки плотно сжаты в замок и отпущены вниз. «Что вообще происходит в его голове? Он складывает так руки, когда злиться. Ха, мне конец… хахахаах»       Данил истерично хихикнул, не отрывая взгляд от рук брата. И тут же закрыл себе рот ладонью, прикусив губу. Глаза снова в пол. Контроль над эмоциями ускользал. Учащённый пульс снова и снова громовыми раскатами раздавался в голове. — Я жалок, хахаха… Тебе ведь абсолютно плевать, ты…       Данил не закончил фразу. Ваня уже сидел перед ним. Мальчик завалился назад, стараясь увеличить расстояние, и неосознанно прикрыл шею рукой. — Пожалуйста… Пожалуйста, не надо, — такой отчаянный, дрожащий, тихий шёпот. — Н-дааа. Такими темпами ты недолго протянешь. Но разве не этого ты всегда хотел? — рот старшего скривился в презрительной усмешке.       На немой вопрос Данила он лишь пожал плечами. И это всё? Что значит «всегда хотел»? Всегда хотел сломанную психику, ежедневные истерики, панические атаки, синяки по всему телу? — Я не понимаю, — Данил нервно сглотнул. Его взгляд метнулся в угол комнаты. Затем в другой. Ощущение, что они находились здесь не одни, и Ваня разыгрывает этот спектакль для кого-то постороннего, накатывало на Даню в невероятных масштабах, — о чём ты?       Старший медленно втянул воздух и резко выдохнул. Казалось, будто ему самому тяжело. Но что за бред? — Поговорим позже.       После этих слов Ваня, как и всегда, ничего не объясняя, вышел из комнаты, оставив Данила наедине с собственной жалостью и страхом. Младший не помнил, как он встал, как умылся и переоделся в домашнюю одежду. Или же не хотел помнить. Он так устал, что не было сил даже думать о словах брата. Мальчик чувствовал себя полностью опустошённым. Ведь снова высказывав всё, Данил не получил никакой реакции. Как только голова коснулась подушки, младший погрузился в какой-то бессознательный полусон. Очнулся он от своего состояния или, сказать точнее, был выдернут оттуда появлением брата. Оказывается, с их разговора прошло два часа. Но Данил этого даже не заметил. И уж точно не был готов к ещё одной исповеди. Но выбора у него, конечно же, не было. Ваня уселся на кровать рядом с младшим. Совсем как раньше. Такое тёплое воспоминание их ночных разговор теперь осело неприятным ощущением сожаления и горечи. Иванов достал сигарету и закурил. Данил даже не повернул голову в его сторону, оставаясь лежать. Настолько он устал и настолько ему было омерзительно видеть рядом с собой этого человека. — Рассказывай, — такой непринуждённый тон. — Я уже всё тебе сказал, — мальчик зажмурился, побоявшись, что за подобный ответ его ударят. — Я хочу услышать, что с тобой делал Женя, — Ваня легонько ткнул брата пальцем в ярко-бордовый засос на шее, оставленный новым знакомым, — во всех подробностях.       Данил хмыкнул. Снова вспоминать и переживать те моменты. Удивительно, насколько спокойно он воспринял слова старшего. Наверное, научился от брата. Хотя, Ваня просто скрывает свои эмоции и намеренно показывает безразличие, а Данил на данный момент просто не способен бурно реагировать. — После того, как ты меня бросил, — Даня специально сделал акцент, — мы пошли в комнату, где была кровать. Он предложил мне не сопротивляться, и я, как ты меня научил, согласился и был хорошим послушный мальчиком, — голос дрожал, но именно сейчас младшему хотелось поиздеваться, хотелось заставить брата хоть на миг осознать его вину. Взгляд был таким пустым и обречённым, но Данил продолжал улыбаться. — Он предложил сыграть в игру. Он задаёт вопрос, а я отвечаю. Отвечаю честно — получаю абсолютно ничего. Вру или молчу — он меня бьёт. Или насилует. Он заставил меня снять свитер, а потом впечатал в кровать, прямо как ты. И уселся сверху. Но ненадолго. Потом он встал, чтобы взять плеть. Мне повезло, потому что сначала он хотел использовать нож. Я не стал убегать. Всё равно в этом не было смысла. — слеза скатилась по щеке, но мальчик даже не моргнул.       Данил ошибся, когда думал, что спокойно воспринял ситуацию. Его слова, пропитанные сарказмом, маниакальная улыбка на каменном лице и неощутимые слёзы — всё это ненормально. Но ненормально для здорового человека. А здоровым нашего мальчика назвать уже никак нельзя. Ваня внимательно смотрел на брата. Переводил взгляд с его рук на лицо и куда-то в пустоту, откуда сам Данил не отводил глаз. — Первый вопрос, Данечка. Предупреждал ли тебя Иван о сегодняшнем дне? — Он сказал, что я должен буду поехать с ним, — младший старался говорить тихо, но голос срывался, и слова звучали неправдоподобно — И? — Женя навис над парнем. — И… Всё.       Режущий звук удара рассёк воздух. Данил вскрикнул, резко дёрнувшись вбок. Но его тут же вернули в обратное положение. — Ещё раз. Предупреждал ли тебя Ваня? — Это был первый вопрос, на который я ответил неправильно. Дальше он спросил меня о дне похищения и о твоей реакции. Спрашивал о Кате. О тебе с Катей. Спрашивал о том, что ты делал со мной. Ему тоже нужны были подробности. — уголок рта пополз вверх, — и каждый раз я говорил, что ничего не знаю или молчал. И он бил меня.       Данил повернулся к брату, встречаясь с ним взглядом. — Почему я это сделал? — в гнетущей тишине послышались нотки истерического смеха.       Но мальчик не позволил себе новый выплеск эмоций. Данил и так был измотан, да и от брата он этим вряд ли чего-то добьётся. Мучить себя не имеет смысла. Ваня не вмешивался, и через пару минут младший смог взять себя в руки. Однако, продолжать разговор совсем не хотелось. — Он ничего не узнал. Думаю, тебе были нужны эти подробности, — Данил приподнялся на локтях, собираясь встать, в надежде больше не контактировать с братом хотя бы сегодня.       Ему необходимо было подышать свежим воздухом и успокоиться. Но Ваня не позволил. Лёгким толчком в грудь он опрокинул младшего на кровать и сел сверху. — Ты ещё не всё рассказал, — старший затушил сигарету об подошву и выкинул её за кровать.       Его рука скользнула по талии младшего, и Данил тут же вцепился в неё мёртвой хваткой, не позволяя брату оголить кожу. Мальчика пробила дрожь, всё тело покрылось мурашками. Данил не мог найти нужных слов, поэтому просто замотал головой. Мысленно он снова и снова возвращался в комнату с Женей, снова чувствовал тяжесть чужого тела, снова закрывал глаза, пытаясь вырвать из этого плена, словно из ночного кошмара. — Я ничего с тобой не сделаю. Но мне нужно тебя осмотреть, — Ваня убрал руку, слезая с брата. «Да, ведь тебе нужно заботиться о своей вещи».       Прошло несколько минут, прежде чем Даня успокоился. Он сконфуженно задрал кофту, которая скрывала кожу, окрашенную в бордовые оттенки кровоподтёков и синяков. Вся грудь, рёбра и живот парня были расписаны безобразными полосами. Даже представить сложно, как наш малыш смог это вытерпеть. Новые следы побоев перекрывали старые. Найти нетронутый участок кожи казалось чем-то невозможным. — Да ты у нас настоящий мазохист, Дань. Другой причины твоего вранья я не вижу. Столько терпеть из-за человека, безжалостно избивающего тебя. Самому-то не смешно? Хах, что ж, перейдём к следующему вопросу. — Последний вопрос, который задал Женя, был точно такой же, как и у Кати в зале — мальчик посмотрел на брата, — и я снова соврал. Из-за тебя. — Как интересно. Если ты говоришь, что он тебя уже трахал, значит, наше маленькое перемирие сейчас не доставит тебе проблем. — Одной рукой он держал мои запястья. Другой стягивал штаны. Наверное, именно в тот момент у меня начался приступ. Я начал задыхаться и не мог двигаться. Я словно… — Ты словно кукла. Тебя даже связывать не придётся. — Это было… Не больно. Или больно. Я не знаю. Он использовал смазку. А когда… — Когда вставлю пальцы, расслабься. Мы же намеренно ничего не хотим испортить? Ну, не считая твоей… — …твоей психики и… — Данил замолчал.       Младший застыл. Осознание сказанных слов железными оковами сдавило горло и разум. Испортить намеренно… Кто бы мог подумать, что у этих людей именно такие цели. «И доброго отношения к твоему братцу» — мысленно закончил Данил. — Вань, ты делаешь это всё не потому, что тебе просто скучно. Ты испортил наши отношения с определённой целью. И пусть это ненормально, но я всё ещё пытаюсь понять тебя и причины твоих поступков. Ты ничего не рассказываешь в отличие от своих друзей. Женя сказал, что вы делаете это специально. Очевидно, что не ты там главный. Но я не утверждаю, что кто-то заставляет тебя вытворять со мной такое. Вань, если нужно делать вид, что ты меня… сломал, я помогу. Не задавая вопросов, я буду подчиняться, но я больше никогда не хочу появляться в том доме и встречаться с Женей. И уж тем более вспоминать сегодняшний день и пересказывать тебе. — Данил затих, прокручивая всё сказанное в голове. Он тщательно подбирал слова, что не сболтнуть лишнего. Кажется, у него это получилось. — Потом он вставил в меня палец, и это было отвратительно. Женя продолжал двигать им. И я чувствовал, как он сгибает и разгибает его внутри. Он говорил, что я должен ответить честно. Обещал прекратить, если признаю, что соврал. Смутно помню его слова, на этом моменте мозг вообще отказывался работать. Я молчал. Просто не мог говорить. Воздуха не хватало. И сил совсем не было. Не помню, сколько это длилось. Но скоро пришла Катя и всё закончилось. Она привезла меня домой. — Очень самоотверженно, котёнок, и проницательно. Но с чего ты взял, что, мучая тебя с какой-то целью, я не получаю удовольствия? — Ваня выглядел спокойным. Но плечи были напряжены, а привычный саркастический тон и издевательская ухмылка отсутствовали. — Но ты, явно, против того, чтобы кто-то другой получал удовольствие, мучая меня, — Данил сел, угрожающе сокращая и без того небольшое расстояние между братьями. — Я предлагаю сделку. — Дождавшись, пока Ваня посмотрит на него, он продолжил, — Я выполняю все твои приказы и как могу, помогаю тебе в… в чём-то. В том, в чём ты замешан? — младший немного растерялся.       Ваня же удивлённо нахмурил брови, будто ему всё послышалось. Такая смелость его шокировала. Но парень быстро совладал с собой, однако отвечать не стал, ожидая, что ещё выкинет Даня. — Эээм… Мне больше нечего тебе предложить, если у тебя нет каких-то конкретных… — И что ты хочешь взамен? — Ваня почему-то улыбался. И это было так… Искренне? — Чтобы ты меня не бил и больше не отдавал другим? — младший смутился ещё больше из-за улыбки брата и озвучил просьбу в вопросительной форме.       Ваня медленно запрокинул голову назад, закатив глаза. Улыбка плавно перешла в еле слышные смешки, а потом и вовсе в безудержный смех. Данила пугало беспричинное веселье брата, но малыш всё же непроизвольно улыбнулся. Он, правда, соскучился по такому Ване. Но тут же осёк себя. Если брат воспринял всё, как шутку, то его план провалиться. Это сделка была выгодна лишь ему. Но сложив некоторые частички этого огромного пазла в небольшой кусок, Даня понял, что Ване не всё равно. И каким бы прекрасным актёром и манипулятором он не был, сегодня старшему не удалось скрыть своих эмоций. Данил слишком хорошо его знал. За маской напускного безразличия мальчик уловил нотки настоящей ярости. Его темп дыхания, положение рук и тела, тембр голоса, взгляд — всё говорило о том, что Ваня был в бешенстве, слушая рассказ брата. И наш малыш решил рискнуть и воспользоваться этой едва ощутимой уязвимостью. Как? Надавил на жалость, заявил о желании помочь и готовности подчиняться, что и требовал от него брат, поставил перед фактом, сказав, что Ваня не желает ни с кем разделять мучения своей жертвы, и предложил компромисс, условия которого ему пришлось бы выполнять в любом случае. Но если Ваня пойдёт на сделку, это гарантирует младшему безопасность от посторонних и минимальное физическое здоровье. Конечно, Данил понимал, что брат не настолько наивен и с лёгкостью поймёт, что уговор — иллюзия, совершенно ему не нужная. Но эта иллюзия, фиктивное соглашение, которое поможет обоим скрыть свои чувства и истинные мотивы. Поэтому младший думал, что Ваня примет его предложение. — Да ты совсем страх потерял, котёнок.       Ваня придвинулся чуть ближе, убирая со лба брата волнистую прядь. Почему-то именно сейчас он решил заострить внимание на волосах, перебирая локоны и поочерёдно накручивая их на палец. Зарывшись в них рукой и слегка растормошив и без того неопрятную причёску, старший сжал руку где-то в районе затылка, заставляя Даню откинуть голову. Малыш нервно сглотнул, но сопротивляться не стал. Ваня внимательно оглядел шею и остановил свой взгляд на одной точке. «Засос» — промелькнуло у Данила. Старший коснулся участка кожи, окрашенного в яркие бордовый крапинки, провёл по нему большим пальцем, словно пытаясь стереть. Он выглядел ужасно сосредоточенным. Даня терпеливо ждал ответа, будучи уверенным, что именно сейчас брат взвешивает в своей голове все «за и «против». — Хорошо, — Ваня ослабил хватку, чтобы мальчик мог смотреть ему в глаза, — с моей стороны больше не будет физического насилия. И я обещаю, что ты больше никогда не встретишься с Женей и его людьми. Катю ты, кажется, за врага не считаешь. Поэтому её в расчёт брать не будем. Но если ты хоть раз ослушаешься моего приказа, сделка аннулируется. И я позову ребят, которые с большой радостью пустят тебя по кругу, как последнюю шлюху. Всё ещё хочешь… — Что будет, если условия нарушишь ты? — с вызовом произнёс Даня. В карих глазах блеснул злой огонёк. На лице возникла та самая хищная ухмылка, которая вызвала страх и чувство уязвимости перед братом. — Не доверяешь мне? Какая потеря. Хах, в случае нарушения с моей стороны, у тебя будет одно желание, которое я исполню, — слова были произнесены с очевидной неохотой. — А если попрошу оставить меня в покое? — Уже мечтаешь, чтобы я проиграл? — Ваня наклонился и агрессивно прошипел, — оставлю, не сомневайся. — Это не игра. И я в любом случае согласен. Но, пожалуйста, сегодня мне нужна передышка, — с мольбой произнёс Данил. — Опять выдвигаешь свои условия, малой?       У Данила ёкнуло сердце. Когда они только познакомились и делили свою комнату, мальчик перечислял то, что ему нравится и не нравится. И после долгих споров и перепалок, с горем пополам найдя компромисс, мальчик вспомнил об условии, которое считал наиболее важным и о котором забыл сообщить. А когда рассказал (речь идёт о курении в комнате, против чего выступал Данил и что Ваня успешно игнорировал) брат бросил ему точно такую же фразу. — Мне кажется, сделку следует скрепить поцелуем, — Ваня опустил руки и отодвинулся, оценивающе, смотря на брата. Он проверял, сможет ли младший следовать его указаниям. — Что? — Даня опешил. — Поцелуй меня, котёнок, — требовательно повторил Иванов.       Ваня смотрел в упор, ни на секунду не отводя взгляд. Данил почувствовал себя маленьким ребёнком, потерявшимся в центре толпы. Вроде понятно, что нужно делать, но как именно — неизвестно. Мальчик привстал и чуть не свалился набок. Колени проваливались в матрас, положение было весьма неудобным, поэтому Дане необходимо была какая-то опора. Старший вообще не принимал участия, спокойно сидел, скрестив ноги в позе лотоса, опираясь локтями на колени, и, положив голову на сплетённые в замок руки, исподлобья наблюдал за неуклюжими попытками брата подобраться к нему. Его испытывающий взгляд прожигал насквозь. Данил, придвинувшись достаточно близко, робко положил руки Ване на плечи. Оказавшись в таком положении, младший застыл. Поцеловать парня, да ещё и брата, и человека, который позволил его изнасиловать, который сам его изнасиловал… — Мне страшно, — тихо прошептал мальчик.       Ваня убрал руки за спину, выпрямился и слегка наклонил голову, подавшись вперёд, совсем чуть — чуть, давая понять, что Данил всё делает правильно и может продолжать. Мальчик, не отрывая взгляд от глаз, смотревших на него с необъятным воодушевлением, приблизился к брату так, что их носы соприкасались самыми кончиками. Он чувствовал уверенное дыхание зверя, медленное и ровное. Ваня перевёл взгляд на губы, терпеливо ожидая продолжения и не торопя младшего. Данил прерывисто выдохнул и неуверенно поцеловал брата. Ощущение горьковатого привкуса сигарет тут же смазалось лёгким движением языка. Ваня ненастойчиво отвечал, но позволял младшему всё делать самому. Даня ощутил волну мурашек, ладони вспотели. Он даже не понимал, как сильно сжимал плечи брата, пока Ваня не пробормотал в полуоткрытый рот что-то невнятное, похожее на «расслабь руки». Мальчик, проигнорировав замечание, углубил поцелуй, робко проталкивая язык. Он инициативно лишь одними губами покусывал губы брата. Наткнувшись на язык Вани, отвечающий ему уже более напористо, Данил вздрогнул и столкнулся с Ваней зубами. Мальчик охнул и отстранился, переводя дыхание. Щёки и уши горели. На кончике языка ощущался моментально растаявший сладкий привкус. Тяжело дыша, он испуганно смотрел на брата, который выглядел вполне удовлетворённым. — Ты всё ещё не расслабил руки, котёнок.       Данил моментально убрал руки и опустил глаза, кротко попросив прощение. Старший неторопливо размял спину, растирая и слегка массируя плечи. — Прогуляешь завтра школу? — Но… — Данил закусил губу, понимая, что не может ослушаться. — Ну и мордашку ты состроил, — Ваня рассмеялся. — Значит целоваться с парнем можешь, а школу прогулять уже слишком? Нас перевели на дистанционное обучение. Кто-то из учителей подцепил заразу, передающуюся воздушно — капельным путём. Половина педсостава слегло.       Данил недоверчиво посмотрел на брата. Но убедился в его словах, когда Ваня отдал младшему его телефон, на экране которого висело сообщение от классного руководителя (на пропущенные звонки от Яны и прочие сообщение он даже не обратил внимание). Конечно, эта новость совсем не обрадовала младшего. Ещё одна неделя в обществе брата без возможности находиться в школе, где был шанс отвлечься и не находиться рядом с Ваней. Их сделка не гарантирует Дане полную безопасность, кто знает, что брат попросит его в следующий раз. — Не переживай ты так, — Ваня встал, переместившись к полке, — у нас же теперь у — го — вор. — он развернулся к младшему лицом. — Иди в ванну. Потом подлатаем тебя.       Данил сходил в душ, что оказалось довольно болезненным процессом. На ногах осталась всего пара синяков. Поэтому он нацепил только пижамные штаны, оставшись без майки. Ещё не сошли старые побои, а уже появились новые. Лицо выглядело относительно нормально. Ранка над бровью, уже сходившие небольшие синяки желтоватого оттенка и практически затянувшаяся трещинка на губе. Про шею и всё, что находится ниже, не считая ног, говорить нечего. На удивление, внизу ничего не болело, но в туалет ходить было немного неприятно. Мальчик спокойно дал брату обработать раны. Хотя постоянно морщился и дёргался от каждого прикосновения, получая взамен недовольные взгляды Вани. Младший был удивлён новым приступом заботы, но списал всё на хорошее настроение брата. Завтра уроков не будет, поскольку в школе ещё не успели составить расписание, поэтому позднее время особо не волновало Даню. После всех процедур, мальчик спустился вниз. Ваня остался наверху. Заварив себе некрепкий кофе, Данил решил внести некоторые изменения в свои заметки. Отметил сегодняшний день, подписав его, как «сделка», и принялся за список имён. Поразмыслив и прокрутив в голове диалог с Катей, мальчик обозначил Александра, как главную фигуру, которой подчиняются все, вписал Игоря с пометкой «+1», поскольку имя второго мужчины не знал, над всем списком напечатал заглавными буквами «ОРГАНИЗАЦИЯ» и убрал телефон. Додумывать что-то было лень и Даня решил заняться этим позже. Младшему не давало покоя неприятное ощущение, что всё это неправильно. Нет, не так. Данилу казалось, ОН ведёт себя неправильно. Но от осознания, что Ваня дал обещание больше не избивать его, было спокойно. Так что же тревожило парня? Синяки и ссадины? Школьный карантин? Неизвестная организация, частью которой стал его брат? Или поцелуй, который ему понравился? «Блять, нет. Я просто рад, что он больше не будет меня бить».       Ой — ой — ой, нашего мальчика подобные мысли посещают не в первый раз. Вы же помните, когда Ваня впервые осматривал брата? Довольно странно. Как скоро к Дане придёт осознание? Неужели, это та самая ловушка, в которую он попался? Неужели у зверя была именно эта цель? Капкан сработал, Данил полностью подчиняется брату. Казалось, что за этим не последуют никакие чувства, кроме страха и сожаления. Но…       Ведь Ваня изначально хотел лишь поиграть с ним и ничего больше. Остальное — побочный эффект, который его совершенно не волнует. Он победил, всё конечно. «Ну что за глупости» — скажите вы. «И правда», — отвечу я. Мы ведь так и не узнали настоящую причину этих действий.       Даня вернулся в комнату и обнаружил Ваню, лежащим на его расправленной кровати. Покрывало комком валялось на полу. Хоть что-то остаётся неизменным. — Твоя постель тебя больше не устраивает? — Мои завязанные руки слишком развязали твой язык. — Если пну тебя во сне, это будет заслуженно, — мальчик и сам понимал, что болтает лишнего, но не останавливал себя.       Данил лёг на спину, но сразу перевернулся на бок. Лежать лицом к лицу было слишком неловко. Младший ярко ощутил всю усталость и несмотря на то, что рядом лежал Ваня, быстро погрузился в сон. И уже сквозь полудрёму услышал тихое: «согласен». Убедившись, что Данил спит, Ваня аккуратно встал с кровати и вышел из комнаты. Внизу его ждала Катя. — Уложил своего мальчика спать? — язвительно спросила она. — Ещё раз приедешь раньше времени, я заберу у тебя ключи. Как всё прошло? — Иванов плюхнулся на диван рядом с девушкой. — А ты сам не заметил, да? Оставил его с Женей одного. Говоришь «нет», когда нельзя, и соглашаешься, когда можно отказаться, — Катя покрутила пальцем у виска. — Ты была рядом. — Ты прекрасно знаешь, что я опоздала. Приди я минутой позже, он, возможно, уже долбил бы его в задницу. Надеюсь, ты не добавил ему и от себя. — Не твоё дело. Что сказал совет? — А что он может сказать? Они поверили. Не без влияния Александра. Слишком уж он тебя любит. Женя, конечно, умолчит о своих действиях. Но для него ложь очевидна. Здесь мы бессильны. И я думаю, он ещё попытается достать тебя через Данила. — Обломается. Ну или я сломаю ему пальцы, когда увижу, — Ваня наигранно пожал плечами. — Заканчивай со своим детским максимализмом. Ты же понимаешь, что новая встреча неизбежна? Неизвестно, когда, но она точно будет. — Понимаю. Но нам нужно максимально оттянуть время. И желательно продвинуться в нашем плане до третей стадии. — Ты, вроде как, не собирался торопиться. К чему сейчас спешка? — После следующей встречи с советом я отпущу его. — Что? — Катя уставился на Ваню, как на сбежавшего из психбольницы пациента. — Я… — Нет, подожди. — Девушка встала, активно размахивая руками. — Ты буквально за одну неделю морально уничтожил человека, познакомил с нашими неадекватными садистскими друзьями, при этом всячески опекаешь его от Александра и его людей, отказался от помощи в ваших отношениях, проигнорировал все мои рекомендации, а сейчас говоришь, что отпустишь? Ты умом тронулся? Ему жить с тобой под одной крышей ещё хер знает, сколько. Надеешься, что он тебя простит после всего, что ты сделал, и вы заживёте счастливой семьёй? Или, полагаешь, после такого великодушия он забудет обо всём дерьме и примет твои чувства? — Завались. — Какой смысл тогда ломать его? Почему сразу не рассказал ему правду, а повёл себя как ёбанный мудак с отклонениями? — Катя щёлкнула пальцами прямо перед лицом старшего. — Ваня, очнись! Ты что вообще удумал? — Ты… Блять, не собираюсь я… Признаваться ему. И не надеюсь, что он простит или забудет. Мы заключили сделку. Он слушается меня, а я его не трогаю. И он больше никогда не увидится с Женей и другими. Если я… — И если ты не сдержишь слово, отпускаешь его, — закончила за него девушка. — Но всё останется по-прежнему. Он будет всю жизнь меня ненавидеть. А я отпущу его только из-за того, что не сдержу слово, а не потому, что захочу этого сам. — Так это специально… Чтобы он считал тебя мразью до самого конца и даже после. И правду рассказывать ему ты не планировал с самого начала. Нет, ты, конечно, та ещё тварь… — Спасибо, не знал. — Но это же полнейший пиздец. Он не узнает ни о чём. И будет считать тебя психом. И ты даже не попытаешься… — Нет. Я сказал тебе не для того, чтобы сейчас выслушивать от тебя комментарии по поводу моей гениальности. Что с нашим планом?       Катя молчала, всё ещё прибывая в шоке от услышанного. Девушка была единственным человеком, который знал всю правду. И она точно не ожидала, что Ваня решит закончить всё именно так. — Ты либо сумасшедший, либо настоящий мазохист. Даже не знаю, как это комментировать. Очень надеюсь, что ты изменишь своё мнение и расскажешь ему обо всём. Это будет справедливо по отношению к нему. — Катя прошлась по комнате и вернулась обратно на диван. — С нашими делами не всё так плохо. — Шикарно. А конкретнее? — Больше половины, кому я рассказала, на моей стороне. Остальные пока молчат. О тебе не знают. Найти что-то на людей из совета мне не удалось. — Если не учитывать Игоря, Стаса и Мишу, всё идёт хорошо. Когда я войду в совет, в любом случае узнаю о них всю правду. Так что продолжай вербовать пешек. Нам важно количество, а не качество. — Что будем делать с Женей и его людьми? — Ну используй свой женский дар обольщения. Ты же не глупая, знаешь, что он по тебе сохнет. — Ваня игриво улыбнулся в ответ на скептическое выражение лица, которое состроила ему девушка. — Не строй из себя невинное дитя. Вся наша жизнь — сплошные манипуляции. — Ооо, в тебе проснулся философ? — Скорее уж констататор фактов. Доводи всё до ума, пока есть время. — А ты что планируешь? Он полностью тебе подчиняется. Сделаешь из него слугу? Секс-машину? Или побудешь благородным принцем? — Повеселюсь напоследок. Покажу себя с ещё более «лучших» сторон. У меня нет выбора, я уже испортил всё, что можно и нельзя. И это было моё решение. Даже я захочу что-то изменить, он меня не простит. И это будет правильно. Я не имел права так поступать с ним, и я уже никогда не получу права на прощение или понимание с его стороны. Так что, даже не вздумай лезть и что-то ему рассказывать. Данил не идиот. Одно упущенное слово — и он догадается, что происходит.       Тяжёлый вздох послужил ответом. Ребята ещё недолго посидели, обсуждая мелкие детали их плана и разошлись. Катя оставила для Дани таблетки, бинты, мазь и тональник, уверяя Ваню, что последнее необходимо, а отказы не принимаются. Данил мирно спал, даже не подозревая о разговоре, произошедшем внизу. Если бы он только заметил, как брат вышел… Старший вернулся в комнату и ещё долго не мог уснуть, рассматривая измученное лицо человека, которого когда-то ненавидел и которого сейчас отчаянно пытался защитить. Пусть даже и такими отвратительными способами.       Удивительно, что может скрывать человек за маской безразличия. Удивительно, что зверь попался в свою же ловушку, надеясь, что сможет совладать со своими чувствами. Но ощутив, какой сладкой может быть кровь своей жертвы, он не смог вовремя остановиться. Поэтому в будущем навсегда потеряет то, что ему дорого.