***
— Серьезно?! - Саркастично спросил Холмс, приподнимая левую бровь. Они появились у того водопада, на котором несколько дней назад Мориарти исчез, как казалось Шерлоку, навсегда. У своего подножия водопад образовывал небольшое озеро, из которого вытекала бурная горная река. Сейчас на водной глади отражались миллиарды сияющих звезд. В месте, где вода достигала дна, врезаясь в большие темные камни, появлялись чуть заметные пенящиеся волны, рябью расходившиеся по поверхности кристально чистой воды. В них размеренно покачивалось отражение месяца, ярко светившего в ночной вышине. Шерлок поднял голову к звездам, чтобы получше рассмотреть мерцающие огоньки, обычно почти незаметные и блеклые в центре Лондона из-за яркого света не засыпающего города. Здесь было свежо, дул прохладный ветерок, а на коже и одежде оседали мельчайшие ледяные брызги. Спиной детектив прижался к темной скале, рассматривая непривычно ясное ночное небо. Только спустя несколько минут он перевел взгляд на Мориарти, не произнесшего за это время ни слова. Тот вглядывался в профиль детектива, но как только он заметил, что Холмс смотрит на него в ответ, то сразу отвел взгляд. — Когда никто из нас не хочет убить другого, здесь очень даже красиво, правда? - Чуть растягивая гласные, начал он. — Да... - Оценив шутку и усмехнувшись, протянул Шерлок, снова поднимая голову вверх. Джим тоже перевел взгляд на звезды и словно забыл обо всем. В его глазах плескалось море тоски, которую, как он думал, детектив в сумерках не заметит. — Ты знаешь, я ведь скучаю. - Немного помолчав, произнес Холмс и удивился тому, что сказал это вслух. Понимая, что пути назад нет, он продолжил. - Мне так не хватает нашей игры. Я становлюсь психом без тебя. — Шерлок. - Тихо позвал Джеймс мягким голосом. Он засомневался, нужно ли говорить это, но ему хватило лишь одного пронзительного взгляда голубых глаз, казавшихся в сумерках темно-синими, чтобы продолжить. - Я умер, понимаешь? Я не вернусь. Никогда. — Я в это не верю. - Резко и без раздумий возразил Холмс. Его голос с каждой секундой терял все больше привычной отрешенности. - Я никогда не поверю в то, что Джеймс Мориарти мог убить себя. Я просто не могу. — Прости. - Джим подошел ближе, стыдливо опуская взгляд. Он чувствовал вину, но ничего не мог поделать. - Тебе придется. Меня нет. И ты ничего не можешь сделать. - На последней фразе брюнет перевел взгляд на Холмса, глаза которого слегка блеснули от влаги. Они стояли молча всего одно мгновение, после чего Шерлок сократил небольшое расстояние между ними и обнял Джима, как можно сильнее прижимая к себе. "Я же чувствую его. Он настоящий. Это просто часть его игры,"- думал детектив, прислоняясь щекой к виску Джима, пока тот обвивал руками его талию. Шерлок нежно, будто стараясь утешить, провел рукой по спине Джеймса, отчего он сильнее вжался в тело детектива и крепче стиснул в своих руках. — Джим. - Тихо позвал Холмс, после чего Мориарти немного отстранился, чтобы заглянуть в голубые глаза. - Я не хочу, чтобы ты умирал. - Горько проговорил детектив дрогнувшим голосом. — А я не хочу умирать, зная, что ты будешь страдать. - Чуть слышно сказал брюнет. Вдруг он продолжил дрожащим и срывающимся голосом. - Почему ты не отпустишь меня? Оставь меня. Так тебе будет лучше. Я твоя слабость, забыл? – С досадой и отчаянием говорил он эти слова и, казалось, сам с трудом верил в то, что Шерлок когда-нибудь сможет выкинуть его из своей головы. Если только Мориарти сам не уйдет. Он сделал глубокий вдох, словно готовясь к прыжку в ледяную воду, и, обхватив лицо ничего не понимающего детектива руками, притянул к себе, медленно целуя. Казалось, они никогда не были настолько счастливы и несчастны одновременно. По щеке Мориарти скатилась одинокая слезинка, и он зажмурился, чтобы остановить непрошенную влагу. Шерлок отстранился и с обожанием посмотрел в глаза цвета горького шоколада, почерневшие в темноте. Он прикоснулся ко лбу Джима своим и, обжигая кожу брюнета дыханием, прошептал: — Я обожаю тебя, Джим. Больше всего в этом проклятом мире. Джеймс хихикнул, хотя даже в этом простом звуке плескалось море досады. — И я тебя. - прошептал он, грустно улыбаясь, и только сейчас Шерлок заметил, что Мориарти начал растворяться. Он отошел назад, будто специально для того, чтобы Холмс смог лучше рассмотреть его и запомнить. Лунные отблески отливали серебром в его темных волосах, а бледная кожа побелела еще сильнее, постепенно становясь совсем прозрачной. На его лице застыла улыбка, и он, в последний раз посмотрев в голубые глаза, одними губами произнес: "Прощай". Шерлок вздрогнул, словно проснувшись от жуткого кошмара. Он все также сидел в своем кресле. За окном было серо, неспешно шел дождь, удары капель которого эхом отражались от стекол. Все, чего Шерлоку сейчас хотелось - это реветь, кричать, выть от горя и душевной боли, но единственное, что он мог сделать - подойти к запотевшему стеклу и молча уставиться на него, пока по его щекам бежали жгучие слезы. "Это было всего лишь видение. Игра моего разума, ничего более. Все, что он говорил и делал, придумал я. Настоящий Мориарти мертв. И самое ужасное – я ничего не могу сделать. Ничего." - крутились мысли в голове детектива, а он и не собирался их отгонять. Пелена слез застилала покрасневшие глаза, руки мелко подрагивали, и Шерлок, чтобы не упасть на подкосившихся ногах, оперся руками о стену по обе стороны от окна и опустил голову. Соленые капли стекали по его лицу, падая вниз и оставляя мокрые следы на подбородке и щеках. Послышался первый всхлип, который детектив так старательно пытался сдержать. Шерлок потерял счет времени, но когда поднял взгляд на запотевшее от его дыхания стекло, то увидел, что Лондон снова окутал мрак. От осознания произошедшего Холмс, будто его облили ледяной водой, вздрогнул и заметался по комнате, ища обезумевшим взглядом свой телефон. Заметив на спинке кресла Ватсона темно-серое пальто, Шерлок встрепенулся и подбежал к нему, чуть не уронив низкий дубовый столик, так некстати подвернувшийся под ноги. Трясущейся рукой детектив достал из кармана телефон и, разблокировав его, посмотрел на календарь. Вдруг тишину, царившую в тот вечер в его квартире, нарушил нервный смешок, затем еще один и еще. Он, словно сойдя с ума, хохотал, смотря на дату и осознавая, что провел в своем сознании двое суток. Как такое было возможно? Он и сам не знал, но понимал, что ему все равно.***
Всю следующую неделю шли непрерывные дожди. Солнце уже давно не показывалось из-за туч, отчего у многих жителей Англии появлялись тоска и апатия. Шерлок с горькой ухмылкой посмотрел в окно и увидел молодую пару, выходившую из кафе. От обрывка фразы, сказанной парнем: "Я сегодня так плохо себя чувствую.", - он лишь рассмеялся. Это был нездоровый истерический смех, который Холмс был не в состоянии остановить. Он попятился к стене и прислонился к ней спиной, медленно оседая на пол. На его глазах выступили слезы, и спустя пару минут Шерлок уже ревел навзрыд, обхватив себя руками. В голове всплывали воспоминания о последней неделе. Он вспомнил, как лежал, уставившись в потолок, и думал о Мориарти. Он не отвечал на звонки и сообщения от Ватсона, игнорировал миссис Хадсон, приносившую ему завтрак. Один раз она, обеспокоившись состоянием Холмса, поинтересовалась: — Шерлок, дорогой, у тебя все хорошо? — Да, я в порядке. Не стоит переживать. - Равнодушно и немного раздраженно ответил детектив, пытаясь одним взглядом заставить пожилую даму уйти. Та оставалась непреклонной, поэтому, подходя к двери, ведущей к лестнице, возразила. — Но ты не выходишь из дома несколько дней, не отвечаешь Джону и не пускаешь никого к себе. Шерлок молча встал с кожаного дивана и, не проронив ни единого слова, лишь тяжело вздохнув, захлопнул дверь прямо под носом у обиженной соседки. Холмс смутно помнил, что происходило дальше. Он прошел на свою кухню, больше похожую на лабораторию: с сотнями пробирок, наполненных реактивами, чашкой Петри с незавершенным экспериментом, микроскопом и склянками с разными жидкостями. Детектив открыл один из кухонных подвесных шкафов и нашел небольшой шприц, запечатанный в целлофановую упаковку. Разорвав ее и достав из другого шкафчика ампулу с темно-красной жидкостью, Шерлок проткнул ее иглой и наполнил шприц героином. На кончике тонкой стальной иглы блеснула рубиновая капля, привлекшая к себе внимание будто потерявшего рассудок детектива. Шерлок дрожащей рукой взял героиновую дозу и, поднеся иглу к нежной коже левого предплечья, сделал инъекцию. По телу тут же разлилось опьяняющее спокойствие. Он почувствовал настоящее умиротворение, отчего на его побледневшем лице появилась блаженная улыбка, что вкупе с расширенными зрачками и покрасневшими глазами выглядело жутко. Внезапно эйфория притупилась, позволяя голове снова наполниться неприятными мыслями о Мориарти. Перед глазами все поплыло, поэтому Шерлок, развернувшись и с трудом разглядев диван, на заплетающихся ногах направился к нему. Как только голова Холмса коснулась жестковатой кожаной обивки, он прикрыл покрасневшие от слез и героина глаза и провалился в сон. Остановив непрерывный поток воспоминаний, Шерлок, опираясь на стену рукой, поднялся на ноги и прошел на кухню. На столе его ждал заранее приготовленный шприц, наполненный темно-рубиновой жидкостью. С отчаянием посмотрев на него, детектив перевел взгляд на зал, замечая череп, украшавший камин. Подумав о чем-то совсем немного, Шерлок преодолел расстояние до него за пару шагов и выудил из тайника новую упаковку сигарет. Почти разорвав коробку, он достал одну. Чуть трясущейся рукой он нашел в кармане темно-синего халата всегда лежавшую там зажигалку и, обхватив губами желто-оранжевый фильтр, прикурил. Сделав первую затяжку, после которой легкие наполнились никотиновым дымом, он обхватил тонкими пальцами сигарету и, медленно вынув ее изо рта, выдохнул густой клуб дыма. Он не курил уже около года, и самая первая затяжка была столь желанной, что в груди Холмса что-то затрепетало. Подняв взгляд, Шерлок заметил свое отражение в большом зеркале. Спутавшаяся темно-каштановая челка спадала на покрасневшие глаза, под которыми залегли темные круги, едва заметная щетина покрывала щеки и подбородок. Холмс сделал еще одну затяжку и, выдохнув дым в свое отражение, посмотрел в собственные голубые глаза. Немного помятый и измученный вид вызывал у детектива жалость к самому себе, поэтому он поспешил отвернуться и подойти к окну. Снова вдохнув никотиновый пар, Шерлок резким движением отодвинул загораживающую вид плотную занавеску кремового цвета и уставился в окно. Бейкер-стрит окунулась в серость и уныние, лишь изредка проезжавшие машины нарушали царившую за окном тишину. Но стоило всего лишь миновать перекресток, как можно было погрузиться в шумную городскую жизнь с головой: кто-то ускорял шаги, чтобы не отставать от оживленного ритма остальных людей, кто-то пристально смотрел себе под ноги и не думал ни о чем, а кто-то спешил на важную встречу и боялся опоздать на поезд в метро, отходивший от станции строго по расписанию. Как было бы приятно сейчас окунуться во всеобщую суматоху недалеких умов, волновавшихся только о предстоящей работе. Голова Шерлока просто раскалывалась, он устал думать обо всем, анализировать каждого сквозь помутневшее от постоянных дождей стекло, но без этого он бы окончательно сошел с ума. Он мучился от непреодолимого желания чем-то заняться. Детектив пришел бы в восторг от раскрытия очередного запутанного дела, во время которого можно было бы в очередной раз колко ответить надоедливому Лестрейду, вечно путавшемуся под ногами. Но, как назло, его почта, вечно пестревшая сообщениями с самыми необычными и порой абсурдными предложениями, пустовала. Не было ни одного сообщения от потенциального клиента, и это вводило в отчаяние. С сигареты упали дотлевающие крошки пепла, и, заметив это, Шерлок сделал последнюю глубокую затяжку и затушил догорающий фильтр, бросая маленький окурок в украденную из Букингемского дворца пепельницу, которая сейчас стояла среди папок с документами на тумбочке около письменного стола. Детектив пытался придумать, как себя занять, чтобы отвлечься от надоедливых непрошенных мыслей, так и норовящих залезть в голову. Портить стены миссис Хадсон пулями сейчас не хотелось, читать тоже. Да и что? Сюжет каждой книги, томившейся на пыльных полках, он уже знал наизусть, и само чтение бы не принесло никакого удовольствия, а лишь заставило снова погрузиться в раздумья. Вдруг Холмса осенило. Он резко развернулся, отчего полы его шелкового халата, последовав траектории этого движения, спутались, и Шерлок недовольно поправил их. Почему он раньше до этого не додумался? Он за один короткий шаг дошел до нотного пульта с исписанными листками и, вынув из чехла скрипку, поднес смычок к струнам, начиная играть. Плавная нежная мелодия разлилась по комнате. Тихие ноты вступления сменились чуть более громкой фразой, темп стал живее. Смычок плавно скользил по струнам, будто Шерлок не прилагал никаких усилий, хотя в тот момент в его голове бушевало настоящее торнадо безумных мыслей. Мелодия то становилась мягкой и плавной, то превращалась в резкую и живую, то затихала, то на крещендо возвращалась к прежнему звучанию. Холмс чуть заметно покачивался в такт мелодии, а его задумчивый взгляд был прикован к нотным листам, исписанным его сочинениями. Он так и не подобрал названия для последнего минорного этюда, который сейчас исполнял. Это было одно из тех произведений, которыми он по-настоящему гордился. Играя его, он растворялся в удовольствии от звучания каждой ноты, отзывавшейся ноющей болью в груди, где-то около сердца. Мелодия достигла кульминации, смычок скользил по струнам с невероятной скоростью. Музыка зазвучала громче, напористее, как вдруг внезапно оборвалась. Шерлок тяжело дышал, а его глаза, до этого затуманенные пеленой мыслей, ярко блеснули. Он прикрыл их и бесшумно выдохнул, чтобы успокоиться. Стоя с прикрытыми глазами, он наслаждался почти идеальной тишиной. Вдруг ее нарушил тихий скрип половиц, донесшийся с первого этажа. Холмс услышал медленные шаги по лестнице. Чуть слышно скрипнула дверь. Только один человек никогда не стучал перед входом в его квартиру. До боли знакомый голос заставил затрепетать что-то в груди. — Неплохо, очень даже не плохо. Это что-то из твоих сочинений? - Как ни в чем не бывало произнес Мориарти, стоя у входа в квартиру, будто не решаясь войти без приглашения. Шерлок повернулся к нему, опуская дрожащие руки со смычком и скрипкой, и с неверием уставился на брюнета, стоявшего у двери. Джим заметил покрасневшие глаза детектива, пока Холмс рассматривал его, боясь, что Джеймс всего лишь его сон или галлюцинация. Во взгляде Шерлока читались удивление, паника, опасение и восторг, и он даже не пытался этого скрыть. Однако Мориарти был реальным. Реальными были и прядь смоляных волос, упавшая на высокий лоб и оттого сильно выделявшаяся на белоснежной коже, и идеально сидевшее на нем черное пальто, накинутое поверх строгого отглаженного костюма. По взгляду Холмса Джим понял, что может войти, поэтому медленно подошел к детективу, уже отложившему скрипку в сторону. Черты лица Мориарти словно замерли, лишь на губах заиграла легкая улыбка. Точнее ухмылка. Мягкая, но в то же время напряженная, словно натянутая струна. Вкупе с пристальным взглядом темных глаз, в которых как всегда плескался какой-то загадочный блеск, это смотрелось завораживающе. — Соскучился по мне? - Глядя детективу в глаза, произнес он. Шерлок пораженно смотрел на Джеймса и не мог сказать ни слова. Спустя пару секунд он лишь прошептал охрипшим голосом: — Как... — Куришь? - Невозмутимо перебил Джим, будто специально избегая этого вопроса. Холмс был настолько удивлен, что лишь смутился и еле заметно кивнул. - Как насчет крыши? - Снова увидев в голубых глазах непонимание, Мориарти еле сдержал смех, истолковав его смятение неправильно. - Да что с тобой, невероятный Шерлок Холмс? Я лишил тебя дара речи? Дорогой, я не собираюсь тебя убивать, честно. - Театрально положив руку на сердце, произнес он. Детектив усмехнулся, после чего Джим, довольно хмыкнув, прошел к ведущей вверх лестнице. Встав на первую ступеньку, он через плечо посмотрел на Шерлока, взглядом приглашая пойти за собой. Холмс незамедлительно последовал за ним. Железная дверь, скрывавшая выход на крышу, открылась с легким, но неприятным скрежетом. Мориарти вышел первым и глубоко вдохнул свежего и влажного после проливного дождя воздуха. Шерлок проследовал за ним, но, выйдя из темного коридора, освещенного тусклой желтоватой лампочкой, впервые за несколько дней напрямую взглянул на сероватое небо и сощурился. Когда его глаза немного привыкли к рассеянному облаками свету, он огляделся. С крыши небольшого четырехэтажного дома были видны только другие крыши жилых домов. Лишь на повороте на Мелкомб-стрит возвышался шпиль над атмосферным дорогим кафе, в котором Шерлок почему-то никогда не был. Пока он, вновь погрузившись в свои мысли, всматривался в никуда, Джеймс подошел совсем близко к краю, почти касаясь тонких металлических перил. Оглянувшись, он заметил, что детектив стоит на месте, и усмехнулся, разворачиваясь обратно. Холмс, будто вернувшись в реальность, подошел совсем близко к Джиму, и тот, найдя в кармане своего кашемирового пальто совсем новую пачку сигарет, открыл ее и протянул упаковку Шерлоку. Тот с удивлением посмотрел на него и, не сдержавшись, саркастично подметил: — Ты же не куришь. — Зато куришь ты. - Невозмутимо произнес он. Детектив собирался возразить что-то про никотиновые пластыри, но, вспомнив себя тем же утром, лишь тихо хмыкнул и вытащил одну сигарету, поднося ее к губам. Джим достал вторую сигарету и закрыл упаковку, тут же убирая ее. Найдя в своем левом кармане серебряную зажигалку, Мориарти взял сигарету в правую руку и повернулся к детективу, стоявшему левее. Холмс обхватил пальцами завернутый в бумагу табак, а Джеймс поднес зажигалку к его краю и чиркнул несколько раз, вглядываясь детективу в глаза. Шерлок сквозь полуопущенные веки смотрел на Джима. Он стоял так близко, что его дыхание чуть опаляло бледную кожу, отчего она покрывалась мурашками. Взгляд Мориарти тянул Холмса на дно, заставляя раствориться в собственном томлении. Голова детектива шла кругом, его бросило в жар, а дышать стало так трудно, будто кто-то сомкнул на его шее руку, перекрывая кислород. Наконец Джим зажег его сигарету, и все чувства Шерлока в миг затихли. Он поспешил сделать две неглубокие затяжки, чтобы разжечь небольшую рыжую искру, и перевел взгляд на чужие бледные пальцы, державшие тонкую сигарету. Мориарти обхватил ее губами и неспешно вдохнул смоляной дым, продолжая смотреть на детектива. Убрав зажигалку в карман, он перехватил сигарету левой рукой, делая глубокую затяжку. Он курил, протяжно выдыхая никотиновый пар, и Шерлок поймал себя на мысли, что совершенно забыл о своей сигарете, от которой дым тонкой полупрозрачной лентой поднимался вверх, растворяясь в воздухе. Холмс рассеянно поднес ее к губам и сделал пару затяжек, не решаясь что-то сказать. Они так и стояли, молча рассматривая крыши соседних домов. Прохладный ветерок обдувал чуть покрасневшие щеки Шерлока, его участившееся дыхание вновь приходило в норму, и он снова обретал здравость мыслей. Когда он докурил свою сигарету, стряхивая последние крупицы пепла, то произнес, не сумев обуздать зародившееся любопытство: — Ты так и будешь молчать? Интерес постепенно вскипал в крови, Холмс жаждал узнать, как же Мориарти "воскрес". Брюнет, бросив сигарету под ноги и затушив ее носком лакированного ботинка, немного разочарованно спросил: — Что именно ты хочешь узнать? — Как ты выжил? Как ты сумел подстроить свою смерть и бесследно исчезнуть на несколько лет, не подавая ни единого знака? Где ты был все это время? Джим закатил глаза и слабо улыбнулся. Всмотревшись в крыши соседних домов, он сделал глубокий вдох и начал: — Прости, дорогой. - И пусть в этих словах мелькнул сарказм, его глаза говорили о том, что ему на самом деле жаль. Он виновато опустил взгляд, словно маленький ребенок, которого отругали за съеденную до обеда конфету. Эти неподдельное смирение и вина были так не похожи на эмоции того Джима, которого знал Шерлок, что детектив просто опешил. Всем своим видом он показывал, что готов слушать дальше, поэтому Джеймс чуть тише продолжил. - Прости, что пропал на столько лет. Я знаю, насколько было глупо снова появляться в твоей жизни. И мне жаль, что я не смог объяснить этого раньше. Если хочешь, я расскажу все сейчас. - Холмс незамедлительно кивнул, начиная жалеть, что выкурил свою сигарету так скоро. Заглянув в голубые глаза, словно ища в них поддержки, Мориарти продолжил. - Я должен был подстроить свою смерть. Тогда ты бы подумал, что план с твоей подставной смертью сработал. Кстати, это было гениально. - Не удержался от похвалы Джеймс. Он посмотрел ему в глаза и хитро ухмыльнулся, тут же продолжая. Холмс завороженно слушал, позволив себе легко улыбнуться. - Снайперы действительно поверили. Как и весь город, включая твоего Ватсона. Мне же нужно было подстроить свою смерть так, чтобы поверил ты, и это было стократ сложнее. Мне пришлось провернуть тот трюк с пистолетом и кровью из "простреленной" головы. Это было не так-то просто, знаешь ли. Особенно когда ты стоял всего в шаге от меня и мог в любой момент понять, что все это на самом деле инсценировка. Когда ты спрыгнул вниз, мне пришлось незаметно уйти с той крыши. Я сразу понял, что ты не умер, но хотел узнать, что ты сделаешь дальше. Перед тем как исчезнуть, я должен был разузнать все в мельчайших подробностях о твоей инсценированной смерти, потому что это не давало бы мне покоя. Затем, чтобы скрыться ото всех, я уехал из страны, отводя от себя все подозрения. Я улетел в Ирландию, сменил документы и умер для всех. Мне нужно было заставить поверить во все это только одного человека, который способен разглядеть малейший подвох. И теперь, когда я вне подозрений, я вернулся, чтобы извиниться за всю ту боль, что причинил тебе, и сказать, что скучал все это время. - Шерлок пораженно уставился на Джима, стараясь все понять. У него было тринадцать вариантов того, как мог поступить Джеймс, но такое было сложно предугадать. Мориарти отвел задумчивый взгляд и вскоре неожиданно произнес. - Я не знаю, что заставило меня прийти сюда. Но я действительно скучал по тебе и нашей игре. Признай, ты тоже получал удовольствие от расследования тех преступлений и разгадывания всех тайных замыслов, понятных только тебе. - Слегка самодовольно подытожил Джеймс, стараясь не подавать виду, что сходит с ума в ожидании реакции детектива. Холмс с трепетом и ужасом осознал, что каждое слово брюнета - правда, и не знал, что ответить. Мориарти, развернувшись, с тоской во взгляде посмотрел на дома, окружавшие их всюду. Они простояли на крыше не больше часа, но закат уже окутал Лондон. Солнце плавно спускалось к горизонту, освещая землю последними теплыми лучиками и окрашивая все в персиковые тона. Мягкий рассеянный свет игриво переливался в смоляных прядях волос, даря им легкий бронзовый отлив, и Шерлок хотел было отвлечься от мыслей о Мориарти, но понял, что это бесполезно. Джеймс, стоявший сейчас в метре от него и всматривавшийся в пастельный горизонт, занял все его мысли, но бороться с этим Холмсу совершенно не хотелось, поэтому он продолжил всматриваться в знакомый профиль. Закатные отблески преобразили темно-карие глаза в медовые, почти такие же светлые, как на крыше госпиталя в тот день. Старые воспоминания и навязчивые мысли вновь вскружили голову Шерлока. — Но зачем тебе было делать это? Эти бессмысленные подставные смерти, потерянные годы, для чего? - Не унимался Холмс, борясь с желанием вновь оказаться в своих чертогах. Он как всегда нуждался в том, чтобы знать абсолютно все, поэтому просто не мог молчать. — Я уже говорил, что начал делать все это только потому, что мне было скучно. Но не расстраивайся, сладкий, со временем я понял, что мы очень похожи – даже слишком – отчего за тобой было по-особенному интересно наблюдать, ведь за всю свою жизнь я встречал не так уж много таких людей: с виду холодных и безэмоциональных, но в душе по-настоящему переживавших целую бурю эмоций, не дающую покоя с самого детства. - Почувствовав, что он сболтнул лишнего, Мориарти тут же затих, незаметно пряча взгляд. Шерлок удивленно посмотрел на него. От неожиданности он даже развернулся, отчего его глаза с непривычки ослепили яркие лучи закатного солнца, пробившиеся сквозь плотные серые облака. Холмс прекрасно понимал, что Джим не захочет продолжать говорить об этом, и едва боролся с желанием расспросить его обо всем. Он вдруг особенно остро ощутил, что почти ничего не знал о Мориарти, и это просто сжигало его изнутри. — Было глупо снова появляться в твоей жизни. - Продолжил Джеймс, смотря себе под ноги и будто боясь поднять взгляд. - Не знаю, что заставило меня приехать сюда. Но раз уж я здесь, то последний раз скажу, что тебе будет лучше забыть обо мне навсегда. — Забыть? - Переспросил Холмс, повысив голос. Его задумчивость и спокойствие тут же сменились озлобленностью. - Ты хочешь, чтобы я просто забыл все это? – С каждым словом кровь в его жилах вскипала все сильнее, а глаза приобретали устрашающий темный оттенок, несмотря на теплые закатные лучи. Его кулаки сжались, и он со злобой во взгляде посмотрел на Мориарти. - Я думал, что ты умер. Я видел, как ты застрелился. Ты просто не мог выжить. И сейчас ты появляешься на моем пороге, тут же говоря, что я должен забыть тебя. Как, по-твоему, я должен это сделать? - Отчаянно и разъяренно вскрикнул Холмс, чуть ближе подходя к Джиму и сжимая кулаки так сильно, что короткие ногти впились в бледную кожу, оставляя на ладонях красноватые следы. Нежные руки отозвались ноющей болью, от которой детектив незаметно нахмурился, тут же возвращая взгляду былое хладнокровие. Мориарти лишь безмолвно смотрел в голубые глаза. - Все эти годы я жил, думая, что ты мертв. Ты мог подать знак раньше? Хоть какой-нибудь? И зачем ты делаешь это сейчас, прося избавиться от этих воспоминаний? Почему ты решил, что можешь безнаказанно сбежать от прошлой жизни, не сказав почти ничего? - Кричал он, не сдерживая дрожь, окутавшую все его тело. Джеймс все молчал. Он не сказал ни одного слова, пока Шерлок пытался сдержать истерику, и это еще больше выводило из себя. Вдруг, сжав кулак посильнее, будто ведомый животным инстинктом, детектив набросился на Мориарти, нанося первый удар. Джим безмолвно принял его. В уголке его рта образовалась небольшая рана, начавшая слабо кровоточить. Это привело Шерлока в чувство. Он более четким, но все еще озлобленным взглядом посмотрел на Джеймса, который лишь вытер каплю крови тыльной стороной ладони, продолжая молчать. Холмс не выдержал и снова вскрикнул: — Скажи же хоть что-нибудь. Что происходит? — Прости. - Чуть дрогнувшим голосом повторил Джим. Его самого пробила мелкая дрожь, руки чуть заметно подрагивали, что не осталось незамеченным детективом. Холмс, запустив пальцы в собственные темные кудри, взъерошил их, пытаясь успокоиться. Мориарти тихо продолжил. - Наверное, я не смогу объяснить, почему не подал никакого знака раньше, но я попробую. Я боялся. - На этой фразе Шерлок не сдержался и громко хмыкнул, скрещивая руки на груди. Джеймс продолжил. - Я действительно боялся твоей реакции. Все мои действия были направлены на то, чтобы узнать твою оценку. Сначала мне было просто интересно смотреть, как ты танцуешь, но потом эта игра переросла во что-то большее. В один момент я осознал, что зависим от твоего мнения о новых преступлениях и боюсь разочаровать. Я понял, что у тебя, безусловно, есть влечение к этой игре, но если она завершится, у тебя останутся друзья, а у меня не было и не будет никого и ничего. Я устал от такой жизни, поэтому до последнего не был уверен, уйду ли с той крыши живым. Забавно говорить это, стоя здесь, не правда ли? - Обратив все в шутку, подытожил он. Повисла пауза, которую Мориарти нарушил спустя несколько долгих минут, тянувшихся для них обоих бесконечно долго. - Понимаешь, общение со мной приносит другим людям только боль. Я псих. Поэтому, прошу, забудь обо мне. Возможно когда-нибудь ты захочешь снова меня найти, но сейчас я должен исчезнуть из твоей жизни. Пойми, так будет лучше. — Тогда и ты пойми, что я не переживу все это снова. Я просто не выдержу. – С отчаянием возразил Шерлок, хотя прекрасно понимал, что Мориарти прав. Ему нужно было выговориться, поэтому он не собирался останавливать поток фраз, рвущийся наружу. - Ты хоть представляешь, насколько было тяжело жить все эти годы, осознавая, что я виноват в чьей-то смерти? В твоей смерти. Ты был не просто врагом, ты был моим отражением. Мы оба - больные психи, социопаты с блестящими умами. Как ты думаешь, что я почувствовал, увидев, что ты мертв, и осознав все это спустя время? Что я чувствовал каждый раз, когда твое видение появлялось в глубине моего разума, в каждом сне и каждой мысли? - От удивления тонкие брови Джеймса взметнулись вверх, а глаза округлились. - Не удивляйся. Да, я поддался собственным эмоциям и чувствам, да, я не смог сохранить хладнокровие. Поэтому каждый раз, каждый гребаный раз, видя тебя в своей голове, я надеялся, что это окажется реальностью, потому что после твоей смерти я еще ни разу не чувствовал себя живым. А теперь, когда я знаю, что ты здесь, когда у меня появилась хоть какая-то надежда, ты снова хочешь уйти. Я не переживу этого. Я не смогу без тебя. Между ними повисла звенящая тишина. Оба, казалось, не могли поверить в то, что Холмс на самом деле сказал все это вслух. Они смотрели друг другу в глаза, пытаясь понять, что же будет дальше. Шерлок боялся, что Джим просто рассмеется ему в лицо, сказав, что это была очередная игра, но подумал он об этом только сейчас. Все его мысли были заторможены, но их количество с каждой секундой становилось все больше, отчего голова начинала болеть. Холмсу ничего не оставалось, кроме как молча ждать реакции брюнета, не сказавшего за это время ни слова. Он глубоко о чем-то задумался, отчего его брови нахмурились, а на высоком лбу показались едва заметные морщинки. У детектива появилась возможность рассмотреть его, не боясь быть пойманным, и он решил ее не терять. Мориарти за эти годы ничуть не изменился. Черты лица остались теми же, только глаза стали более печальными, а прежний огонек безумства, не перестававший плескаться где-то в их глубине, немного поугас. Одна прядь все так же спадала на высокий лоб, выбиваясь из идеально зачесанных назад черных волос. Все осталось таким же, как и в сознании детектива, но сейчас он отчетливо осознавал, что этот Мориарти настоящий и необычайно родной. Сердце Шерлока с каждой секундой ускоряло ритм, все сильнее перекачивая по венам бурлящую алую кровь, распространяя вместе с гормонами тревожность и нарастающую панику. Джеймс продолжал молча всматриваться в голубые глаза, как вдруг он сократил и без того небольшое расстояние между ними, и крепко обнял Шерлока. Отвечая на объятия и прижимая Мориарти к себе, Холмс ощутил, что сердце Джима стучит так же, как и его собственное. Почему-то от этой мысли детективу сделалось так спокойно и хорошо, что он позволил себе расслабиться и прислониться щекой к чужому виску, как он это делал множество раз в своих мыслях. Эта минута казалась обоим такой идеальной, что каждый из них боялся нарушить царившее спокойствие. Это мгновение, полное странного, но такого родного уюта, казалось, длилось минуту и одновременно несколько часов. Джим, стараясь не нарушить его, шепотом позвал детектива: — Шерлок? — Да? - Тихо ответил он расслабленным голосом, однако в его душе зародился новый поток тревоги. — Ты же понимаешь, что мы никак не сможем это объяснить? - Чуть приподняв голову, чтобы посмотреть детективу в глаза, спросил Мориарти. Холмс лишь коротко кивнул, не веря своему счастью, но все еще боясь, что вот-вот проснется, а все это окажется очень реалистичным сном, рассыпающимся по крупицам и ускользающим сквозь тонкие пальцы раз за разом. - Ватсон и Майкрофт захотят пристрелить меня, если узнают, что я выжил, что уж говорить о целом Лондоне. Ты все равно уверен, что не хочешь подождать? — Я ждал слишком долго. - Ответил Шерлок, жадным взглядом уставившись на Мориарти. Он снова увяз в глубине его глаз, как вдруг одна навязчивая мысль появилась в его голове, не давая покоя. - Если бы ты действительно хотел, чтобы я забыл тебя, то не пришел бы сюда. - Опаляя кожу Джима своим дыханием, почти прошептал Шерлок, не препятствуя желанию сказать это вслух. Джеймс самодовольно и радостно улыбнулся, и Шерлок, теряя оставшееся самообладание, сократил расстояние между их лицами, медленно целуя. На губах остался горьковатый привкус никотина, пепла и смолы, вскруживший им голову еще сильнее, чем общество друг друга. Мориарти, облизнув нижнюю губу Холмса, проник языком в его рот, отчего ноги обоих подкосились. Джеймс запустил свою ладонь в черные кудри, приятно оттягивая их, а детектив, найдя в себе последние силы, прижал трясущимися от переизбытка чувств руками тело Мориарти еще ближе. Ладонь в волосах Шерлока едва уловимо задрожала, и детектив понял, что, несмотря на напускную напористость и уверенность, Джим чувствует то же самое. От удовольствия Холмс не сумел сдержать тихого стона, тут же распахивая прикрывшиеся глаза. Мориарти плавно отстранился и из-под полуопущенных век заглянул в посиневшие глаза, зрачки которых затопили почти всю радужку. — Шерлок... — Джеймс... Одновременно прошептали они. И лишь этих двух слов им было достаточно, чтобы понять, что началась новая игра.