***
Чайник вскипел совсем недавно, но парень не торопился заваривать чай, о чём позже пожалел, получив не очень крепкий напиток. Задумался о чём-то, что показалось важным, но в итоге потерял несчастную нить мысли, оставаясь с "пустыми" руками в реалии, к счастью, не пустой квартиры. Пытаясь выжать с несчастного пакетика всё возможное, Руслан по привычке занёс руку, чтобы поправить вечно мешающую длинную чёлку, но тут же замер, расплываясь в лёгкой улыбке. Опустив руку обратно, он выкинул использованный пакетик в урну и, взяв чашку, повернулся в сторону дивана, на котором сидел Миша, не мигающим взглядом наблюдая за ним. Сев к парню на диван рядом, Вихлянцев поджал под себя ноги и аккуратно отставил нетронутый цветочный чай на кофейный столик, прильнув к Кшиштовскому ближе. От него исходило мягкое тепло, но руки были ужасно холодными, как обычно после стримов. За компьютером особо не получается разгонять кровь. На часах уже было почти час, стрим на твиче закончился буквально несколько минут назад, но они не спешили спать. Сон не шёл, а разговаривать или заниматься какими-то другими делами не особо хотелось. Просто посидеть рядом было достаточно. Считать, что они знают мысли друг друга, не нуждаясь в общении, и обмениваться уютными улыбками. Подставив Мише голову, Руслан чувствовал прохладу руки и спокойное дыхание, которое теперь ощущалось сильнее. Хотя, вообще сейчас для всего парень был крайне чувствителен. Дыхание младшего пахло арбузной жвачкой, которой у них было достаточно, но никого это не смущало и парни потихоньку налегали на сладкие подушечки, закидывая сразу несколько. Миша водил по полу-лысой голове парня и наслаждался собственноручно произведённой стрижкой. Теперь волосы на голове были такой же длины, что и на щеках. Пепельных прядей немного недоставало, но это не катастрофа, скоро волосы опять отрастут и Руслан будет хвастаться своей шевелюрой, разбрасывая длинные волоски по всей квартире. Но теперь Усачев больше походил на зека: обстриженные волосы, одной длины на лице, подкачанное тело с широкими бицепсами и бёдрами. Не хватало только татуировки якоря на плече, грубого оскала и хриплого глухого голоса, вместо мягко и певучего, которым парень, как Сирены, заманивал Кшиштовского в свои "сети". Сам Миша теперь уверенно приобнял Руслана, а затем и вовсе окутал его своими длинными конечностями, расположившись на его плече, как сытый кот, и ровно дышал ему на ухо, перемещая руку на затылок, пока старший обнимал его в ответ, очерчивая острые лопатки через водолазку. — Ты не сердишься? — раздалось у Миши за спиной, от чего он отстранился и посмотрел Руслану прямо в глаза. — С чего бы это? — серебро всегда было красивым металлом, но даже оно не сравниться с глазами Усачева, — На то, что теперь мне будет не хватать твоих прекрасных волос? Да, обидно, но это же, — парень обвёл рукой голову другого, указывая на "причёску", — не на всегда. — Нет, я не про то. Вдруг теперь тебе обидно, что ты не единственный лысый задрот? Руслан не смог увернуться от легкого толчка в плечо, но с удовольствием прильнул к Мишиным губам, чувствуя вкус жвачки. Тёплая спина парня грела руки, а улыбка — душу. Было что-то в Мише такое далекое и недосягаемое для других, но такое близкое и родное для Руслана. С ним парню не хотелось куда-то спешить и что-то делать, но если делать вместе, то интерес к действию увеличивался во сто крат. Жвачка оказалась у Усачева во рту и он с удовольствием разжевал "резинку", надувая огромный пузырь розоватого цвета. Миша завистливо присвистнул и, после разочарованного хлопка "пузыря", парень забрал ошмётки порванной жвачки, снова целуя Руслана. Было комфортно сидеть так, вдвоём, в непонятной позе со спутанными конечностями, притягивая друг друга ближе. Игнорировать всё и вся, не замечая, прохлады от открытого недавно окна, через которое проникал и свет фонарей, и шум редких машин, и далёкий лай собаки. Даже Кошка, пару раз приходившая на кухню и недовольно мяукающая, в ожидании парней в кровати, чтобы наконец-то заснуть на одном из них, была проигнорирована. Миша отстранился от Вихляцева, лишая того тёплой «грелки» рук, и поудобнее расположился на диване, примостившись на подлокотнике и вытянув длинные ноги на чужих коленях, показательно жуя "резинку". Лёгкий аромат арбуза и Мишиного геля для душа сохранился в воздухе и Руслан вздохнул полной грудью, наслаждаясь остатками мягкого шлейфа после парня. Взяв стакан в руки, Усачев отпил крепкого цветочного напитка, любуясь раскинувшимся Кшиштовским, который слабыми прикосновениями водил пальцами по груди сквозь коричневую мягкую ткань. Протянув руку наверх, Миша положил кисть на лысый затылок, проводя по коротким жёстким волоскам, пока Вихлянцев снова выпрямился, после того, как поставил стеклянную чашку на столик возле ног. В полумрак комнаты, освещаемой высокой бледной лампой под потолком, проник свет из-под трепещущих, от лёгкого сквозняка, прикрытых штор и ласково "полоснул" жёлтым по лицу старшего, блаженно улыбавшегося от тёплых рук на острых коленках. Упорная на голове рука притянула Руслана вниз, отчего он лёг в неудобное для себя положение, утыкаясь Кшиштовскому в плечо и снова чувствуя запах его геля. Но Миша не успокоился и, взяв младшего за подбородок, притянул к себе и поцеловал глубоко и основательно. От неудобной позы Руслан заворочался и, оперевшись руками в худую грудь, лёг сверху Миши, растягиваясь на диване. Теперь слегка неудобно было Кшиштовскому, но он лишь улыбнулся уголками губ, от чего его улыбка была совсем не видна Вихлянцеву, но он увидел её в глазах парня и устроился на его плече, терпя колючую бороду. Длинные руки стримера оплели плечи младшего в ответ на то, как последний обнял его за шею. Было тепло, даже жарко, но от этого не становилось хуже. Было комфортно и теперь уже сам Руслан потянулся к Кшиштовскому, убравшему с его плеч свои руки, и привставал на локтях, дыша ему прямо в сухие потрескавшиеся губы, опаляя их горячим дыханием. — Всё ещё не понимаю: как тебе удалось убедить меня в Этом? — Природное обаяние, — Кшиштовский показушно надул небольшой "пузырь" прям перед губами парня, нависавшего над ним. Руслан, явно недовольный этой версией, но уже закончивший свой мини-допрос, к большому сожалению Миши, снова улёгся к нему на плечо, и принялся выводить круги на другом плече. Все таки ему было непонятно, как же его разочарование от закрытия всех барбершопов превратилось в сеанс стрижки от Кшиштовского, которого вообще-то брил Поперечный. Как этому невероятному прекрасному парню, удалось вбить в голову Руслану, что «стрижечка под ноль» ему пойдёт и даже будет, — что, кстати, и получилось, — неплохо смотреться. Всё же обаяние и вправду, наверно, могущественная штука. А может это могущественная магия минета. Было влажно и немного сладко, когда Руслан всё же приблизился к губам старшего во второй раз, целуя мягко и трепетно. Чужие руки прошлись по спине, перебирая позвонки, а затем забрались под край белой фирменной футболки. Руки младшего скользнули вниз, горячими отпечатками оставляя следы на водолазке, и остановились у кромки джинс, скользя сначала пальцами под неё, а только потом вытащили пуговицу из петельки и расстегнули звонкую молнию. Холодные руки Миши уже вовсю тянули края чужой футболки вверх и Вихлянцев сел к нему на колени, позволяя стянуть с себя мешающуюся вещь. Прохлада комнаты коснулась подтянутого тела Руслана и он покрылся мелкими мурашками, пока помогал Кшиштовскому стянуть плотную коричневую водолазку. Затем, пока старший, ровно сев на диване, возился с тугим узлом на спортивках Усачева, тот оттолкнул его обратно на мягкую подушку подлокотника. В полном молчании, прерываемом негромким шелестом одежды и тихими стонами парней, они избавились от одежды, наслаждаясь обжигающим тёплом друг друга, упоённо целуясь. С одной стороны тело Руслана обдавало прохладным свежим воздухом, а с другой — нечеловечески горячим Мишей, чей язык уже проник в его рот. В какой-то момент, одурманенный крышесносными эмоциями, и приятным возбуждением, Вихлянцев не заметил, как его губы перестали терзать и влажные поцелую переместились ниже, пока ключицы царапала жёсткая борода. Пока Руслан, приняв относительно ровное положение, старался как можно безболезненно растянуть Мишу, как смогшего расставить широко ноги на недостаточно больших подушках дивана, с помощью одной лишь слюны, последний, слегка постанывая сквозь несильные фантомы боли, держался за плечи другого, чувствуя бархат кожи и перекатывающиеся мышцы. Вакуум возбуждения окружил разум Руслана, который слегка рваными грубыми движениями, случайно причиняя боль партнёру, двигал двумя пальцами, подготавливая Кшиштовского. Пока последний, заходясь в приятных ощущениях, прерываемых несильной болью, слегка извивался под руками Вихлянцева, который, стараясь расслабить парня, принялся покрывать острые плечи мягкими поцелуями, которые возможно к завтрашнему утру превратятся в россыпь маленьких бутонов тёмных засосов. Изредка утыкаясь и водя носом в ложбинки ключиц, Руслан чувствовал, как расслаблялось тело под ним, становясь податливым и ласковым. Тепло разливалось изнутри по всему телу, исходя от кончиков пальцев, перемещаясь по обугленными нервным окончаниям и длинным сетям кровеносных сосудов, пока не достигло сердца, окутав мягкими коконом. Когда-то, так Руслан объяснил Мише свои ощущения от первого поцелуя, а после — секса, с ним. Теперь же, ничего не изменилось. Только теперь Усачев знал нужные точки и места, которые были особо чувствительны у парня. Сейчас, когда Руслан вошёл только наполовину, он уже почувствовал, как искорки тепла зарождались в подушечках пальцев и "потекли" дальше, по ладоням и по кистям. Он знал, что если хочет добиться от Миши соглашения или разрешения на что-то, то следовало просто коснуться места, за мочкой правого уха. А если нужно расслабить, ну или добиться высокой чувствительности тела, то обтянутые бледной кожей ключицы или острые тазовые кости как раз подходили под проворные руки, — или язык, — Руслана, который быстро и упорно оглаживал эти места, чувствуя под пальцами обжигающую суховатую кожу. Влажные дорожки остались после языка Руслана на ключице и грудной клетке, что отвлекло Кшиштовского от дискомфорта, из-за почти сухого проникновения младшего. Его слегка потряхивало и он обхватил спину и согнутые в коленях ноги Усачева, притягивая его ниже. Вихлянцев ждал, пока старший привыкнет, не ложась на него всей тяжестью своего тела, извиняющееся целуя и вырисовывая языком имя партнера на его ключицах. Руслан затаив дыхание ждал, пока Кшиштовский не дёрнул бёдра, сигнализируя о том, что боль хоть как-то сошла на «нет». Первый толчок — разум сковало тугая цепь возбуждения, вырывая из груди щемящий слух первый глухой стон. Второй толчок — Миша сам подмахнул бёдрами и сам услышал сквозь хрустальную пелену чужой хриплый стон. Третий толчок — движения младшего стали ускоряться, вопреки неудобной позе и месту, но его губы сумели перехватить чужие и захватить инициативу поцелуя, забирая истерзанную жвачку меж припухлых губ, царапая себе щёки. Они смотрели друг другу в глаза, словно боялись, что потеряв зрительный контакт хоть на секунду, они больше никогда не смогут увидеть глаза другого, насладиться глубиной и красотой узора. Миша покрепче обхватил чужие плечи, хватаясь за них, пока Руслан из последних сил держался на локтях, боясь упасть на парня. Его руки и колени дрожали, но он упорно продолжал двигаться, увеличивая скорость и меняя угол, в поисках… — Ах! Чёрт возьми… Миша выгнулся прерывая длительный зрительный контакт, откидывая длинные руки назад, посильнее сжав бёдра другого, победно ухмылявшегося вслед откинувшемуся парню. Мысли резко запутались, когда Кшиштовский стал сильно сжиматься и хвататься за плечи. Он проскользнул рукой меж их тел и взял свой член в руку, начиная быстро дрочить себе, в надежде поскорее избавиться от уже болезненного возбуждения, вводящего в беспомощное состояние, от которого хотелось выть волком и поскорее почувствовать тёплую негу расслабления. Пока Миша усердно двигал рукой, Руслан, не прекращая двигаться, склонился ближе к чужой шее, раздражая кожу чужой бородой, и аккуратно лизнул ту самую ложбинку за мочкой. Тепло почти достигло сердца, остановившись где-то в горле. Вихлянцев видел, как вытянулось лицо Кшиштовского от этого, как округлились глаза, и рот открылся в немом стоне. Он был прекрасен, так чувствителен и искренен, словно невинная овечка. Только эта невинность приносила за собой волну удовольствия, сладкими мёдом наслаждения разливающимся по всему телу после достигнувшего сердца тепла. Миша сильно сжался, пока кончал на животы им обоим, и Руслан ярко чувствовал маленькие фейерверки в каждом из желудочков сердца, кончая следом, глубоко в парня. Обессилено рухнув на Кшиштовского, он нежно чмокнул того в кончик уха, чувствуя усмешку, расцветшую на губах партнёра, и вновь лёг на костлявое плечо. Парень продолжил жевать жвачку, двигая челюстью и слегка причиняя дискомфорт старшему, поэтому он, схватив Вихлянцева за подбородок ослабшей рукой, поцеловал его проникая в рот языком и забирая жевательную резинку, ещё хранившую остатки арбузного ароматизатора, но уже окончательно потерявшую розовый цвет. Было тепло и уютно, а влажная сперма абсолютно им не мешала. Мише было тяжело выдерживать всего Руслана, но, обессилив, он уже не мог сопротивляться и спокойной поддавался ленивой и расслабленной волне удовольствия. В соседней комнате недовольно мяукнула Кошка и послышался лёгкий, едва уловимый топот кошачьих ножек по паркету. Кошка появилась в комнате и под расслабленные взглядов хозяинов, гордо вздёрнув хвост, вернулась в спальню, обиженная одиночеством. С невероятным усилием, почувствовав, как Кшиштовский ворочался под ним, но всё же достаточно бодро, Вихлянцев встал с дивана, лишая парня остатка тепла, и направился к стойке посреди кухни, на которой лежало махровое полотенце для рук. Подхватив его, он смочил небольшой кусочек ткани тёплой водой и, захватив с соседнего от дивана кресла плед, вернулся к Мише. Пока живот последнего обтирали от начавшей засыхать спермы, он снова показушно начал надувать пузыри из жвачки, по-детски улыбаясь своему "таланту". Вихлянцев лишь спокойно улыбался и всякий раз, когда пузырь лопался, в его глаза пролетали искорки ликования, удовлетворённого Мишиным "поражением". Как только Руслан закончил и со своим животом, он надел боксёры, кинутые на пол, и направился в ванну, кинуть полотенце в стиральную машинку. Вернувшись, он обнаружил Мишу, сидящего посреди дивана, ожидающего его, тоже в боксёрах и футболке Усачева. Он преданно ждал, расправив плед, и только парень приблизился к дивану, как уложил его на нагретое собой несколько минут назад место и, улёгшись сверху, накинул на обоих тёплый синий плед. Руслан устало обнял парня, устроившегося на его плече, и вновь позволил ему слепо трогать бритую макушку. Тело побаливало от такой физической нагрузки, перенесённой несколько минут назад. Но все проблемы он списывал на сидячий образ жизни, который не сам пришёл в их жизнь и был вынужденной платой за просмотры на YouTube и достаточным количеством принесённых денег. — Мы уже слишком стары для этого, — озвучил наконец Руслан свою крутившуюся назойливую мысль, которую он боялся высказать, — то есть для секса где-то кроме кровати и в не особо удобной позе, — парень убрал руку с чужой спины и потянулся к кружке, отпив добрую половину, смочив горло. — Говори за себя, — сонно ответил Миша, щекоча дыханием чужую шею и кадык, сохраняв даже в отрешенном состоянии долю юмора. Он следил взглядом за этим самым кадыком, дёрнувшимся от сокращения мышц, после глотка, и сам сглотнул, наблюдая за всем этим, как за невероятной картиной. Всё же Руслан боялся думать о том, что ему ещё 31, но у него уже появились морщинки в уголках глаз, а иногда и болит голова на погоду. Но Миша, даже являясь старшего всего на год, не жаловался, но имел куда больше проблем со здоровьем, чем надо. И всё же их ничего не останавливало, если дело касалось удовлетворения сексуальных потребностей. Живее живых, они трахались, как кролики, когда у них наступали совместные импровизированные "каникулы", а потом ходили пару дней, мучаясь от болей в спине, или суставах, прикалываясь друг над другом. — Кажется, ты меня порвал, — Миша заворочался на парне и, убрав руку с чужой макушки, вытащил изо рта жвачку, положив её в кружку и мученически нахмурился от выстрелившей боли в пояснице. — Кажется, — Вихлянцев провёл рукой по Мишиной пояснице, согревая её своим теплом, и расслабленно зажмурился от тёплой ладони на затылке. Руслан последний раз взглянул на почти пустую чашку остывшего цветочного чая с белой жевательной резинкой и забылся сладким сном, гадая, какой же будет кара Миши завтра утром, когда его поясница не сможет нормально функционировать?***