***
Вот мы подъезжаем к месту собраний. Папа неверно сжимает кожаный руль, рядом мама гладит его по коленке, приговаривая: «все будет хорошо, солнышко». Высокое здание белого цвета возвышалось над парком. Припарковавшись, все вышли. Коридоры казались длинными, бесконечными, а серые стены напрягали. Вскоре, открыв дверь, все страны зашли внутрь. Была гробовая тишина, никто не смел проронить ни слова. Всё взгляды устремились сначала на Союза, потом на Рейха. Поджилки трясутся. Я посмотрел на Россию, тот расцвел на глазах, когда увидел Германию. Они оба светились от счастья. Гера медленно подошёл к России, тот взял его за руки и поцеловал их. Я уверен, не будь тут других, они бы кинулись друг другу на шею. — Германия… Я так счастлив тебя видеть, — совсем тихо пролепетал младший русский, чтоб его услышал только его пассия. — Я тоже, Росси, — аккуратно чмокнул в щеку, совсем незаметно. — Я очень сильно скучал… — Я тоже, Гер, — ещё один лёгкий поцелуй в нос. Когда голубки сели, мы сделали так же. На папе не было лица, он уставился в стол, нервно сжимая руку мамы. Никто не видит его эмоций под маской, только мы можем проглядеть настроение и его смену у СССР. Британия встал с своего места и начал собрание. — Я собрал вас всех для важного решения — судьба Третьего Рейха. Этот тиран начал войну, что длилась шесть лет, мы потеряли много войск, техники и, собственно говоря, простых людей. Пройдёт голосование, на листках вы отметьте тот ответ, который вы считаете нужным. При подсчёте голосов в пользу агрессора, виновник будет отпущен, но под присмотром Советского союза, так как больший урон попал по его стране. Если большее количество стран проголосует против, совершится казнь завтра с утра. — Великобритания сел, началось голосование. Из нашей семьи голосовали лишь папа и Германия. Он был полноправной страной, так как земли Рейха передались младшему немцу. Время будто остановилось, тянулось резиной, было страшно. Наконец, все сдали бумажки и пошёл подсчёт голосов. — Стойте! — в кабинет забежал ГДР, как я узнал позже — брат Германии. — Я ещё не голосовал! — Почему опаздываем? — нахмурил брови англичанин. — Прообки. — он сел рядом с братом, посмотрев на всех нас, улыбнувшись, тоже отдал свой голос, передав бумажку. Во время войны, почти в самом начале появился ГДР, видно судьба знала их дальнейшую дорогу. Время у стран течёт быстрее. Он растут быстрее обычного ребёнка почти в три раза, но стареют медленнее. Мама рассказывала о нас всю войну, о всех братиках, сестричках, папе. Так что он знал нас, а во время перерыва мы с ним познакомились. Как оказалось земля Рейха разделилась на двое: ГДР и ФРГ. Страны, узнав, заставили их возвести стену, для раздела территории, но это не прекращало их общение. Перерыв. Все пересчитывали голоса для точного ответа, пока остальные страны сидели в кафетерии. Папочка который раз перемешал остывший кофе, постукивая, от нетерпения, по столу. — Милый, все будет хорошо, не переживай, тебе нельзя, — поглаживая по щеке говорила мама. На душе становилось хорошо, папочка улыбнулся, поцеловав Рейхи. Вскоре они о чем — то говорили, смеялись и держались за руки. Я сиял, когда видел, что им обоим хорошо. Германия и Россия вместе ворковали у окна, обнимаясь и иногда целуясь. Гера так мило смущается, когда Росси целует его! Не могу прямо! Я допивал чай, как ко мне подошёл Канди. — Бельчонок… Сильно переживаешь? — на его лице была ласка и в тоже время беспокойство. Он стал гладить по руке. — Нет, Кани, мама не переживает, знает, что все будет хорошо, а мамочка все знает, — улыбка. В ответ такая же тёплая улыбка. — Я счастлив, — Кани-Кани одарил лёгким поцелуем в лоб, а я ответил ему поцелуем в нос, оба радуясь компанией друг друга. Через полчаса все голоса были подсчитаны и нас пригласили в зал. Канада сел рядом, держа меня за руку, это очень поддерживает. Папа и мама сели рядом, а возле них Гера с Россом. Остальные сели на свои места. — Наконец, мы подсчитали голоса всех, — Брит цокнул, поглядывая на нас. — Я был глубоко удивлён, что… Голоса были на равных. Я ожидал отрицательных будет больше. Не суть. Но после пересчёта было выявлено, что положительных на одно меньше, чем отрицательных. Мой окончательный вердикт таков: завтра, в семь утра и тридцать минут начнётся казнь Третьего Рейха, — англичанин встал с своего места. — Нет! Постойте! Не может быть! — папа вскочил с стула. — Пересчитайте ещё раз! — Мы пересчитывали достаточно, чтоб утвердить правильность показаний, — чаелюб поправил очки. — Но ведь мы тоже страны! — выкрикнул Укроп. — Да, но не имеющие права на голосование, пока у вас не будет земель. — Я… Не верю… — отец осел на место, стало плохо, мама быстро подлетела к нему. — Союз! Боже мой! Врача быстрее! — Укроп и Казах рванули за врачом, а все остальные столпились вокруг Советов. Может подбросить два листка с положительными ответами? Это же вранье. Но мамочка будет жива! Я быстро объяснил ситуацию Кани и как было сказано, так было сделано. Вскоре папе полегчало, все спокойно выдохнули. — Пап… На полу было ещё два листка, ты их не посчитал… — начал Канада и британец удивительно в кинул брови. И вправду, на полу лежало ещё два листика с бланком. Британия стал публично пересчитывать голоса. Решающий положительный. Победа! Да! Да! Мы это смогли! Вся семья дико радовалась, в зале стоял шквал и шум. Вскоре нас отпустили и мы стоя у здания ждали родителей, что стояли в стороне и говорили. — Союзик, ну чего ты так распереживался? Ты там чуть копыта не откинул, — строго, но в тоже время ласково говорила мама. — Как не переживать, если на кону стояла твоя жизнь? Я чуть не потерял тебя, — обнял, а мамочка сомкнула руки на его спине в ответ. В стороне стоял ГДР и общался с братом Японии — Джапаном. Как же он смущался, любых прикосновений с его стороны. Таял, когда видел его улыбку. После мы сели в машину и ГДР тоже. — У-у-у-у-у, у кого — то есть любовничек? — ехидно начала разговор Латвия. — Что?! Нет! — немец залился краской. — Почему ты так краснеешь, когда он тебя касается или слышишь его имя? — продолжила за сестру Литва. — Не правда! — отводит взгляд, нервно теребя рукав сорочки. — Правда-правда! — завизжали девчонки. — Девчонки! Отстаньте от ГДР! — строго сказал отец, обрачиваясь. — Ладно, па, — тихо хихикая между собой, они продолжили обсуждения. — Поехали в ресторан отмечать? — папочка посмотрел на Рейхи. — Давай, — тёплая улыбка в ответ. — Пап, мам, можно я приглашу Канаду? — я слегка зарумянился. Те на это посмеялись. — Конечно, Бельчонок, — Спасибо! — быстро набрав, позвонил Кани. Пригласив, он согласился, а я стал ждать, когда он приедет.***
Вскоре, мы уже сидели в кафе, общаясь все вместе. Россия и Германия сидели рядом и наслаждались компанией друг друга, совсем тихо перекидываясь словами. — Росс, я тебя люблю… — тихо проурчал немец, даря русскому лёгкий поцелуй в губы. — Я тоже, но я сильнее… — ответил на поцелуй. — Что? Нет! Я сильнее, — Германия остановил Россию. — Нет, я. — Мы оба любим друг друга очень сильно, — решил закончить глупый спор немчурка, тыкнув в нос русскому. — Да, ты как всегда прав, — улыбнулся и поцеловал. — Беларусь! — ко мне подошёл Канди. Он вручил букет цветов, сев рядом. — Привет, — тепло улыбнулся — Привет Кани! — набросился на канадца и поцеловал. — Привет Канада, — папочка улыбнулся. — Здравствуй, Канада, — мамочка положила голову на плечо Совета. — Здравствуйте СССР и Третий Рейх, — тепло ответил канадец. И протянул маме коробку конфет, на это мама засмущалась. — Ох, что ты, Канди, было не обязательно! — Но мне это в удовольствие! — лучезарно улыбнулся Канада. Родители добродушно засмеялись. ГДР сидел рядом с Латвией и Литвой, смотря в телефон, на номер Джапана. — Да напиши ты уже ему, что ты ломаешься? — Лит надула губы. — А если откажет? — вздохнул немец. — С ним Япония, значит не откажет! — Латвия засмеялась, за ней и сестрёнка, а Германская Демократическая Республика покраснел. — Ну же! Напиши уже! — стала гоготать первая. — Ладно! Ладно. — сглотнул, стал медленно набирать сообщение. Отправил. — Наконец-то! Ну! Что написал? — сестра вырвала из рук братишки телефон, стала читать вслух, — «Здравствуйте, Джапан. Если вам не сложно, пообедайте вместе со мной в ресторане центра Москвы. Буду рад, если приедете». Что за занудство? — Лит удалила и написала свой вариант, отдав ГДР. — Ты что написала? — глаза братика стали по пять копеек. Латвия отобрала телефон, начиная зачитывать: —"Привет, Джапан, я сейчас обедаю и мне так не хватает тебя, поедим вместе?», — дальше послышался хохот сестры. — Не, ну, а что, идеально! — засмеялась Литва. Но вот ГДР было не до смеху, он считал, что опозорился перед объектом своего воздыхания, поэтому он быстро выдрал телефон и написал: —"Простите, сестрёнки баловались. " — в ту же секунду, как он отправил, появилось сообщение от Джапи:"Конечно, скоро буду», но прочитав, он написал: «окей, без проблем». —"Нет, вы приходите! Я буду только рад вашей компании!», — звучало как одолжение, от чего он покраснел. —"Конечно, как скажете)», — скобка в конце. Сердечко застучало быстрее. Приедет, они будут сидеть за одним столом, так близко друг к другу. Это так будоражит. Пиршество и веселье не думало заканчиваться, все ели, пили, болтали, радовались жизни. Но Германская республика сильно переживал, как бы не опозориться перед его любовью. Все, кто узнал от двух сестёр, сразу галдели разные советы, к которым немец прислушивался. Он очень хотел понравиться японцу. и вот, дверь открылась, проходит японец и улыбается ГДР. Немчурка растаял, покраснел, как девчонка. Они быстро сели за другой столик. — Здравствуйте, вы чудесно выглядете, — улыбнулся белокурый, а республика покраснел. — Спасибо огромное, я так рад, что вы приехали, — быстро пролепетал брюнет. — Не за что, — лёгкое, случайное прикосновение и оба пылают как цветок мака. — Я-Я. Что хотите заказать? — попытался начать диалог ГДР. — Наверное суши, а вы? — снова улыбка. — Д-давайте на «ты»? Простите, если звучало ужасно! — ойкнул немец и поклонился в знак мольбы прощения. — Что ты! Все хорошо! Не переживай, — Джапан усадил второго на стул. — Спасибо, — снова заределся. — Я буду тоже, что и ты. Заказ был сделан, а голубки разговаривали обо всем. ГДР все больше влюблялся в японца, что было видно по его щекам. В зале заиграла симфоническая музыка, на небольшую сцену зашла певица и стала петь романс. — О, какой чудесный романс, давай станцуем? — спонтанная идея Джапана, а германец так же быстро ответил положительным ответом. Оба покраснели, но все же вышли к месту, где не было столов. Вместо цента они начали танцевать у окна. Вот он, момент. Японец медленно берет его за руку, кладёт на талию другую кисть. ГДР, очнувшись, устроил руку на его плече, покраснел, хотя краснеть дальше было некуда. И начали танец. Лёгкий, изящный, словно два лебедя на озере. Вся наша семья смотрела за этим чудом, а девчонки тихо визжали. В конце романса должен был произойти поцелуй двух голубков, но… Джапи отпрянул от немца, не давая тому потянуться за поцелуем. — Ты прекрасно танцуешь, — улыбнулся белокурый. — Спа-Спасибо, Джапан, — ответил улыбкой сын Рейха. Потом они сели за стол, а братишке подкинули записку: «Действуй, пока не поздно!». Сглотнул. — Джапи… А ты… У тебя есть тот, кого ты любишь? — сразу перешёл к делу ГДР. — Из далека дура— ему не дал договорить Казахстан, что нагло заткнул Киргизию, что тоже наблюдал за происходящим. — У меня? — тот слегка покраснел, — нету, но мне нравится одна страна… — он задумчиво вздохнул. — Да, а кто это? — ГДР думал, что будет как в сопливых романах, когда объект воздыхания произнесет:"а это ты». — Ну… Это… Мой знакомый с другой работы, — глупая улыбка. Брат прикусил язык, в сердце неприятно кольнуло. С лица сползла улыбка, а блеск в глазах исчез. Все, кто наблюдал из наших расстроились, Литва даже чуть не заревела прямо там. — Здорово, я желаю тебе с ним счастья, — сжал прибор в руке. — Спасибо, надеюсь мои чувства взаимны, — тихо сказал Джапи, будто сам себе. — «Как же не влюбится в Джапана» подумал ГДР. Высокий, красивый, сильный, умный мужчина с короткими, но такими мягкими волосами, очки добавляют идеализма, а строгий серый костюм подчёркивает его идеальные мышцы, не как у самых сильных людей, но для республики было как — то наплевать. Ком застрял в горле от обиды. Кончики пальцев подрагивали, совсем нехотя держать вилку. — А у тебя? — японец поднял взгляд и увидел совсем потухшего немца. — ГДР, что случилось? — Всё хорошо, у меня… Есть тот, кого я люблю, но мои чувства… Безответны, — пролепетал на одном дыхании братик. — Как же… Жаль… Как можно в тебя не влюбится? — вздохнул японец. Он посмотрел на время. — Ох, мне уже пора, хочу быть дома к пол пятому, я оплачу и отказ не принимаю, — встал. — Да… Я тоже… — опустил голову брюнет. — Давай я тебя провожу? — Д-давай? Они вместе вышли из зала и мы их не видели. Шли в полной тишине, даже неловкой, Джапан начал диалог: — Почему ты уверен, что твоя любовь безответна? Ты спрашивал его лично? — японец встал почти впритык к немцу, а он покраснел. — Нет, просто он сказал, что любит другого, — отвёл взгляд. — Не думал, что этот «другой» — ты? — Джапан остановился. — Я не подошёл под описание его пассии, — невинно моргнул братик. — Может он видит тебя не так как все, — продолжил движение белокурый. — Может быть, — в нем загорелось что-то. — Расскажешь… Кого ты любишь? — Джапи снова остановился и взял за руку германца. ГДР зажмурился. — Это ты! Японца словно пробило током. — ГДР… — он не успел ничего сказать, немец убежал, быстро пропав из поля зрения. — ГДР! — вздох, он не знал, куда тот убежал, поэтому отправился к себе домой. Придя, он плюхнулся на кровать и уснул. А братик добежал до дома и захлопнул дверь. — Всё будет хорошо… — прижав колени к себе немец так и уснул.***
Весь день мы пробыли в ресторане, веселились и отдыхали. Но на сердце было тоскливо из-за ГДР. То, что его любовь безответная было больно услышать всей семье. Мама звонила ему, а он не брал трубку, начинала нервничать, неизвестно, что с ним! Но папа гладил её по голове и говорил: — Милый, он уже взрослый, он сам разберётся, а мы ему поможем, — лёгкий поцелуй в щеку. Мамочка расцветала на глазах и успокаивалась. Когда мы приехали домой все устало легли на кровати, а я лёг с Кани, обнимая любимого. Как только на улицу опустились сумерки, все уснули. В доме была тишина, семья спала, слышались лишь лёгкое сопение и изредка храп папы. Я стоял на балконе и разглядывал звезды, что словно блёстки, рассыпанные на полу, сверкали в небе. — Не спится, булочка? — зевнул Канада и улыбнулся. — Я просто задумался — обнял, получив поцелуй в лоб. — О ГДР? — Кани взглянул на небо. — О нем и о нашей личной жизни, когда мы будем жить отдельно, в своём доме, а у нас будут дети, — на лицо наползла улыбка, а луна освещала наши лица бледно серым цветом. — Здорово, — поцеловал в шею и улыбнулся. — Совсем скоро все наши мечту сбудятся, круто, да? — Очень, Кани! — поцеловал. — Тогда, пошли спать, — нежный поцелуй в нос и канадец взял меня на руки. — Да, — зевок, почувствовав мягкий матрац и одеялко я сразу же уснул.