Бинты

Он лежал на белых простынях. Голова, руки, ноги — все тело было в бинтах. Бывший напарник сидел рядом с больничной койкой, иногда хмурясь. Дыхание было слабое, кожа была бледной, казалось, что человек мертв, но слабый писк аппарата говорил обратное. Этот звук давал надежду, что с ним все будет в порядке, что он еще очнется. Парень провел кончиками пальцев по челке, которая падала на лицо, убирая ее в сторону. Красивый Все случилось так неожиданное, ему позвонили, сказав, что бывший напарник находится в больнице уже пару дней, что его состояние с каждым днем все хуже, поэтому он может прийти к нему, если хочет, все же они раньше работали вместе. И он пришел. Интересно, почему ему решили позвонить, какая разница, они ведь в разных организациях, но внутри он был благодарен за это. Каждая их встреча была наполнена издевками, подколами, иногда даже драками. Осаму любил подшучивать, а Чуя всегда быстро заводился. «Скумбрия», «слизняк», «мумия», «шляпная стойка» — они часто обзывали друг друга, даже контакт в телефоне был записан не просто именем — а прозвище. Невыносимый Парень посмотрел на лицо больного, он сидел здесь целый день, надеясь, веря и… любя. Да, человек перед ним сильно засел в сердце, не желая оттуда уходить. Сначала раздражал, но потом как-то привык к этим постоянным перепалкам. Когда же он осознал, что полюбил его? Может тогда, когда один из них ушел из мафии или раньше? Парень и сам не мог дать на это ответ, но когда осознал, то понял, что конкретно влип. Они же всегда ругались, разве может между ними быть романтика? А если бывший напарник узнает, то что? Какая была бы реакция? Сейчас он может сказать, что угодно, его все равно не услышат, ему не скажут ничего обидного, над ним не посмеются. Но хотел бы прошептать на ушко, пока его сердце бьется, пока он еще дышит. Если больной выживет, то он обязательно ему скажет это. Любимый Бинты мозолят глаза, он смотрит на них уже, который час, они начинают бесить. Сорвать бы к чертям, но он не может. Под ними раны, и даже шрамы. Но эти бинты… Парень аккуратно берет руку, отодвигая ткань, нежно касаясь губами сначала костяшек, затем выпирающих косточек предплечья. Больной даже не дернулся, продолжая все так же спокойно лежать, лучше бы он открыл глаза и сказал что-то, даже если это будет чем-то обидным, но нет, тот просто лежал. Ему не идут бинты — Если ты очнешься, то я… — что он сделает? Не будет подходить к нему, постарается не ругаться с ним? Что он сделает? Он наоборот захочет быть рядом. — Прошу, открой глаза… Как будто его послушают. Почему это случилось именно с ним? В такие моменты возникают мысли «лучше бы на его месте был я», но он не был на его месте. Он не лежал перемотанный бинтами, он не умирал, а сидел и покорно ждал пробуждения. Может, судьба сжалится? Он раскроет ему свое сердце, даже если его будут ненавидеть еще сильнее. Главное, чтобы тот был жив. Аппарат стал пикать реже, ему это не понравилось. Собственное сердце забилось чаще. Руки задрожали. Это не могло быть тем самым, он не мог умирать, он не должен. Парень схватился сильнее за его руку, сжимая пальцы. Губы повторяли одно и то же слово — «живи». Когда прибежали врачи, он не хотел отходить от него, если отпустит, то может больше не почувствовать хотя бы слабого пульса на запястье. Но его оттолкнули, чтобы он не мешал. Сначала все суетились, что-то говорили друг другу, но он только смотрел на бледное лицо, которое не менялось, как бы врачи не старались. Раздался протяжный писк аппарата. Люди в белых халатах вскоре перестали суетиться, неспешно отключая приборы. Тишина. Он упал на колени, чувствуя боль в коленных чашечках, но даже не обратил на нее внимание. Вот и конец. Умерла вера, умерла надежда, но любовь останется навсегда. Сейчас в голове стали проноситься времена, когда они еще были напарниками. Иногда выпивали вместе, иногда могли спокойно пообщаться, иногда посмеяться. У него была очаровательная улыбка В гробу лежали бинты, принадлежавшие Осаму Дазая и шляпа Чуи Накахары.

В этот день умер исполнитель Портовой мафии